бы, даже будучи женатым. Но мысль о Сьонед удержала его.
   Кобыла Рохана пришла второй. Во время перерыва  и  следующего  заезда  он
делил внимание между сестрой и двумя принцессами, но  Сьонед  как  будто  не
замечал. Казалось, она тоже не видит его.
   - У меня большие надежды на четвертый заезд, - сказал принц, обращаясь  к
Янте. - Мою лошадь зовут Элизель, что на одном из  древних  языков  означает
"облачные ступни". Иначе говоря, воздушные копыта.
   - Она красавица, - охотно согласилась Янте. - Вы  интересуетесь  древними
языками, кузен?
   - Следуя  моде.  Особенно  когда  подбираю  клички  лошадям!  -  фатовски
расхохотался он. Сьонед выгнула бровь.
   - Милорд, в Крепости Богини учат, что древние слова имеют огромную силу и
к ним нельзя относиться легкомысленно.
   - Как забавно... - пробормотала Пандсала.
   - А кто это на Элизели? - быстро спросила Тобин.
   - Оствель, -  без  всякого  выражения  произнесла  Сьонед.  -  Поражаюсь,
милорд, что вы не пожалели для человека из Крепости  Богини  одну  из  своих
лучших лошадей.
   - Он заслужил куда большую награду, чем участие в скачках на моей лошади.
   Его собственной  наградой  стало  ледяное  молчание.  Тобин  хихикнула  и
указала куда-то вправо,
   - Поглядите-ка на Камигвен! Вот она, рядом с Андраде...  Сама  не  знает,
гордиться ей или падать в обморок...
   Оствель оказался прекрасным наездником и, имея под  седлом  такую  лошадь
как Элизель, легко выиграл заезд. Рохан гордо усмехнулся.
   - Камигвен понравятся халцедоны, - заметила Тобин.
   - Ах, так вот что получит победитель? - догадалась Пандсала и повернулась
к Рохану. - Неужели вы действительно отдадите приз всаднику?
   - Ему нужен свадебный подарок.
   Черт, все-таки удивительно приятно быть принцем! Он одним махом  доставил
удовольствие и Оствелю, и Ками... Впрочем,  не  выиграй  Оствель,  Ками  все
равно не осталась бы внакладе.
   - Как вы щедры! - улыбнулась Янте. -  И  какая  удача,  что  халцедоны  -
любимый  камень  его  дамы!  Но  говорят,  что  фарадимы  не  носят  дорогих
украшений...
   - Прекрасная женщина заслуживает драгоценной  оправы,  -  мягко  заметила
Тобин. - Однако  мужчина  должен  обладать  немалым  вкусом,  чтобы  выбрать
свадебное ожерелье к лицу невесте!
   - Нет двух похожих женщин, - весело согласился  Рохан.  Сьонед  встретила
эту банальную фразу ледяным взглядом. - Например, к пылким  глазам  Пандсалы
ничто не подойдет лучше бриллиантов. А Янте  приличествуют  темные  гранаты,
хотя они едва ли смогут соперничать с цветом ее губ!
   - Что же, по-вашему, подошло бы леди Сьонед? - спросила Янте.
   - Конечно, изумруды, - вмешалась Пандсала, не дав Рохану раскрыть рта.  -
У вас необыкновенные глаза, - обратилась она к "Гонцу Солнца".
   Сьонед вежливо кивнула, поблагодарив за комплимент.
   - Я была бы довольна и простыми-речными камушками, если бы получила их  в
дар от того, кого люблю.
   - Мужчина, который полюбит вас по-настоящему,  подарит  вам  изумруды,  -
утешил ее Рохан. - Я показал ему пример, вручив вам это кольцо.
   - Так это ваш подарок? - Пандсала была в шоке и не скрывала этого.  Рохан
едва не расхохотался.
   - Да, - подтвердила Тобин. - Только  это  не  подарок,  а  награда.  Леди
Сьонед спасла моих сыновей во время Избиения.
   - Не я, ваше высочество, -  запротестовала  Сьонед.  -  Это  принц  Рохан
прогнал дракона.
   - Дракона? - воскликнула Янте. - Кузен, вы должны рассказать об  этом.  И
как можно подробнее!
   - В другой раз, - сказал он, вставая. - Прошу прощения,  леди,  мне  надо
поговорить с принцем Ллейном. Мы сделали ставки на следующий  заезд,  и  мне
хочется полюбоваться, какое у него будет лицо после проигрыша.
   Он любезно  улыбнулся  окружающим  и  с  облегчением  покинул  поле  этой
"шелковой" битвы.
   Пятый заезд закончился победой всадника с цветами Ллейна, и  старик  чуть
не прослезился от радости. Затем был объявлен перерыв, чтобы  зрители  могли
перекусить и расплатиться друг с другом. Рохан отклонил  приглашение  Ллейна
присоединиться к трапезе и направился к полю; там устанавливали препятствия.
Два забора, два барьера и две "каменные стенки", сделанные из дерева.  Принц
измерил препятствия взглядом и кивнул. Пашта возьмет их без всякого труда.
   Шестой и седьмой заезды он наблюдал, стоя у перил и  прикидывая,  сколько
шагов надо сделать перед очередным прыжком. Никто  не  обращал  внимания  на
скромно  одетого  молодого  человека,  который  подбадривал  лошадей   лорда
Чейналя. Шестой заезд выиграла лошадь принца Халдора Сирского, а  седьмой  -
жеребец лорда Радзина. Когда объявляли победителя, Рохан  почувствовал,  что
кто-то теребит его за рукав.
   - Пора, милорд, - сказал грум.  -  Одевайтесь.  Мальчик  протянул  принцу
рубашку небесно-голубого шелка, и  Рохан  сбросил  тунику.  Увидев,  что  он
надевает костюм со знаками принца, все вокруг дружно ахнули. Кто-то  хлопнул
его по плечу, и зычный голос произнес:
   - Я ставлю на вас, милорд!
   -  И  останешься  в  немалом  выигрыше,  -  усмехнулся  Рохан.   -   Быть
верноподданным выгодно!
   По пути к конюшням грум рассказал много полезного. Вплоть до  подъема  на
морские скалы маршрут не представлял особых сложностей. В скалах  же  многие
сойдут с дистанции, а еще больше народу  упадет,  когда  дорога  пойдет  под
уклон. Тренировка Пашты в Пустыне должна была сослужить ему хорошую  службу.
Что касалось других участников, то серьезных соперников среди них  не  было,
если не считать лошади принца Халдора  Сирского.  Этот  жеребец  был  боевым
скакуном и мог лягнуть или вонзить зубы во всякого, кто стоял на его пути.
   - На обратном пути я бы придержал Пашту в двух мерах от финиша, милорд, -
закончил грум. - Пусть подойдет к препятствиям отдохнувшим.  Вы  же  знаете,
конь душу отдаст за вас... так что дайте ему возможность доказать это.
   - Я понял.
   Он вошел в конюшню и приблизился к жеребцу, который был в хорошей форме и
прекрасно понимал, что будет участвовать в скачках. Он потерся носом о плечо
Рохана, и принц засмеялся.
   - Никаких речных камешков для нашей Сьонед, верно, дружище?  -  прошептал
он, почесывая белую звездочку на лбу коня. - Мы победим!
   Огромные темные глаза Пашты лениво закрылись,  словно  подмигнули.  Рохан
снова засмеялся, прыгнул в седло и взял поводья.
   - Мне пришлось подложить груз, милорд, - предупредил грум. - По правилам,
вcе лошади должны нести одинаковый вес, а у вас его  недостаточно.  Так  что
помните: сегодня Паште придется тяжелее, чем обычно.
   Жарко припекало солнце. Голубой шелк прилип к спине Рохана, и принц повел
плечом, когда струйка пота покатилась между лопатками. Раздался звук фанфар,
он знаком показал, что готов, и велел себе  успокоиться.  Рохан  никогда  не
принимал участия в традиционных скачках во время Риаллы.  Впрочем,  ни  один
принц до сих пор не дерзал на такое... Он подвел Пашту  к  линии  старта,  и
приз стал казаться ему чем-то второстепенным. Сейчас главное  заключалось  в
том, чтобы не сделать  какую-нибудь  глупость  и  не  показать  себя  полным
дураком. Он только раз взглянул на  трибуны,  но  не  заметил  рыжей  головы
Сьонед. Может, и к лучшему...
   Зато ей ничто не мешало видеть Рохана. Едва не  разоблачив  себя,  она  с
ужасом поглядела на Тобин. Что делает этот сумасшедший?
   - Янте, посмотри! - воскликнула Пандсала. - Это Рохан!
   - Я не знала, что он будет участвовать в скачках, - удивилась Янте.
   - Я тоже, - пробормотала Сьонед. - Какое легкомыслие!
   Барьер был убран, и тридцать лошадей  замерло  на  старте.  Взволнованные
зрители дружно ахнули, когда опустился  желтый  флаг  и  гонка  началась.  У
Сьонед перехватило дыхание: кони, словно выпущенные из лука стрелы, летели к
выходу со скакового поля, толкаясь в борьбе  за  лучшее  место.  Проход  был
очень узок, но каким-то чудом обошлось без падений.  Сидевшие  на  трибунах,
как по команде, вытянули шеи, глядя вслед всадникам.
   Сьонед слышала, как вокруг выкрикивали ставки, но думала  в  этот  момент
лишь о том, хватит ли ей смелости скользнуть по  солнечному  лучу  вслед  за
Роханом. Ей было безразлично, выиграет ли Рохан; лишь бы он не  сломал  себе
шею... О Богиня, какое безрассудство!
   - А разве ты не будешь  ставить  на  победу  принца  Рохана?  -  раздался
медовый голосок Янте.
   - У меня нет ничего  ценного,  -  начала  Сьонед,  протянув  руки,  чтобы
показать свою бедность, и вдруг ее  взгляд  упал  на  изумруд...  -  Что  вы
поставите против изумруда, ваше высочество?
   - Ты ставишь против принца? Сьонед улыбнулась так,  словно  безрассудство
Рохана захватило и ее.
   - О нет! Как в наезднике я в нем не сомневаюсь...  Я  хочу  поставить  на
другое.
   - Да? На что же? - Темные глаза были настороже, похваленные Роханом  губы
презрительно улыбались.
   - Мой-изумруд против чего угодно, что принц  не  достанется  ни  вам,  ни
вашей сестре!
   - Как ты смеешь! - прошипела Янте.
   Сьонед засмеялась.
   - Ваше высочество, не говорите мне, что вы сомневаетесь в  своих  женских
достоинствах!
   - Я сомневаюсь в твоих манерах, "Гонец Солнца"! Но я не проиграю, так как
на всем континенте нет никого, кто был  бы  более  достоин  Рохана!  И  тебе
следует знать об этом, как никому другому. Значит, ты все-таки хочешь его?
   - Я еще не решила, - легко соврала Сьонед. - Но если вы не уверены...
   - Уверена! - отрезала принцесса. - Твой  изумруд  против  всего  серебра,
которое на мне!
   - Идет, - кивнула Сьонед, придирчиво осмотрев ожерелье, серьги,  браслеты
и пояс и тем еще больше  унизив  принцессу.  Янте  покраснела  от  ярости  и
повернулась к Сьонед спиной.
   Девушка взглянула на изумруд, ни на секунду не веря,  что  расстанется  с
ним: этот перстень был  ей  слишком  дорог.  Она  прикусила  губу  и  быстро
осмотрелась. Никто не обращал  на  нее  внимания.  Сьонед  приняла  решение,
встала и направилась к краю трибун, где  солнечный  свет  не  был  загорожен
зеленым шелковым тентом.
   Она почувствовала сладкое тепло на коже, проникающее  в  кости  и  кровь,
сцепила пальцы, и кольца тут же нагрелись. Изумруд не  стал  исключением,  и
Сьонед сразу вспомнила лунную ночь в  знаменном  зале  Стронгхолда  и  слова
Тобин о том, что изумруд обладает собственной магической силой. Она обратила
лицо в ту сторону, куда ускакал Рохан, и вскоре увидела  его,  припавшего  к
шее  Пашты.  Вcадники  приближались  к  лесу.  Ее  дыхание  участилось;  она
задрожала, когда при въезде в лес ветки хлестнули принца по  спине  и  лицу.
Впереди открылась скользкая тропа в скалах, и у Сьонед упало сердце.
   Рохан изогнулся всем телом, когда острая ветка задела его  плечо.  Вокруг
раздались тревожные крики; у принца  вспотели  ладони.  Он  обогнул  упавшее
дерево, благодаря Богиню за то, что  годы,  прожитые  в  Пустыне,  обострили
реакцию Пашты. Когда лес кончился,  всадники  поскакали  вверх  по  степному
склону, заканчивавшемуся зеленым столбом, который надо было обогнуть. За ним
начинался  обрыв.  Позади  кто-то  вскрикнул,  послышался  хруст  ломающихся
костей. Но у Рохана не было  времени  оглядываться:  столб  был  уже  совсем
рядом, а лошадь с наездником, носившим цвета лорда Резе, почти  не  оставила
ему места для маневра. Пашта угрожающе  прижал  уши,  другая  лошадь  слегка
поскользнулась, и Рохан воспользовался этим, чтобы направить коня вперед. Он
резко свернул и секундой позже услышал страшный крик, за которым  последовал
громкий всплеск далеко внизу. Рохан вздрогнул - такая же судьба могла  ждать
его с Паштой. Теперь он желал только  одного:  уцелеть  в  этой  сумасшедшей
скачке.
   Рохан насчитал перед собой девятнадцать лошадей. Слишком  много.  Видимо,
Пашта придерживался того  же  мнения;  жеребец  никому  не  позволял  бежать
впереди себя. Он с дикой яростью рванулся вперед. Рохан прижался щекой к шее
коня. Ветки в клочья рвали его рубашку.  Вдруг  откуда  ни  возьмись  справа
возникла караковая лошадь и врезалась в них. Рохан чуть было не  вылетел  из
седла. Наездник носил розовые и  красные  цвета  лорда  Тибаяна  из  Нижнего
Пирма, но у зло усмехавшегося всадника были карие  глаза,  темные  волосы  и
ритуальный шрам на подбородке. Мерид! Узнав его,  Рохан  выругался,  и  враг
довольно рассмеялся...
   В лесу Сьонед потеряла принца из виду, но как только лошади вырвались  на
поляну, она оцепенела: караковый жеребец врезался в Пашту! На сей раз  Рохан
был готов к атаке. Он ударил врага кулаком, и тот покачнулся в седле. Сьонед
затаила дыхание, когда в руке  человека  появился  хлыст.  Он  опустился  на
исцарапанную ветками спину Рохана, и светловолосая голова  принца  дернулась
от боли. Сцепленные пальцы Сьонед онемели. Огонь распространился по всему ее
телу и перескочил на витой жгут солнечного света. Губы девушки  задвигались:
Сьонед сконцентрировалась,  чтобы  применить  способ,  которому  ее  недавно
научил Уриваль.
   Спина Рохана горела от боли. Он повернулся как раз в  тот  момент,  когда
мерид поднял руку, в которой сверкал стеклянный нож. Сидя на спине несущейся
лошади, попасть ножом в движущуюся мишень... Неужели это возможно?  Пришлось
поверить, когда нож просвистел в пальце над его плечом.
   Пашта ринулся вперед, нисколько не смущаясь  видом  лезвия,  упавшего  на
камни. Рохан, все члены которого болели от  напряжения,  дал  жеребцу  волю.
Подальше, подальше от нового смертоносного ножа! Пашта  же  думал  о  своем;
впереди неслись еще четыре лошади. Они приближались к скаковому полю.  Лидер
галопом шел на первое препятствие. Рохан  вспомнил  предупреждение  грума  и
слегка придержал Пашту. Конь мгновенно ответил на движение его рук и коленей
и птицей перелетел барьер, в отличие  от  лошади,  бежавшей  впереди.  Теряя
ритм, гнедой жеребец споткнулся, и хлыст не помог ему восстановить скорость.
Обходя беспечного всадника, Рохан увидел кровавые полосы на боках гнедого.
   Теперь он осмелился оглянуться. Мерид быстро  настигал  их.  Рохан  отвел
глаза и направил Пашту на следующее препятствие. Как только передние  копыта
жеребца коснулись земли, Рохан почувствовал, что у него закружилась  голова,
и на секунду потерял ориентацию. Горло и ноздри были забиты пылью. О Богиня,
хоть глоток воздуха! И все же он не мог не бросить взгляда назад.
   Рохан ничего не увидел... но тонкие губы  мерида  внезапно  раздвинулись,
послышался дикий вой, тело откинулось назад, словно стремясь  уклониться  от
страшного видения, темные глаза расширились от ужаса, и караковый жеребец  с
размаху врезался в барьер.
   Между двумя "каменными стенками"  Рохан  обошел  еще  одного  всадника  в
цветах принца Сира. Жеребец попытался укусить Рохана, Пашта  прижал  уши,  и
принцу пришлось применить все свое умение, чтобы не дать лошадям вступить  в
бой. Конь подчинился приказу, отвернулся и побежал дальше.
   Впереди оставалась только одна лошадь, которая легко преодолела несложное
пятое  препятствие.  Измерив  взглядом  разделявшее  их  расстояние,   Рохан
прошептал Паште на ухо:
   - Все в порядке, даже если мы и не догоним его. А изумруды я могу  и  сам
купить!
   Но жеребец из конюшен Чейна видел перед собой только одну лошадь и только
один барьер. После того, как  последнее  препятствие  было  пройдено,  Рохан
отпустил поводья и Пашта полетел стрелой. Вон он, финиш! Желтый  флаг  резко
опустился... Чужая лошадь оказалась позади на целый корпус.
   Сьонед расслабила пальцы и  потерла  их.  Заклинание  оказалось  и  более
трудным, и более легким, чем  она  думала.  Уриваль  хорошо  обучил  ее,  но
необходимость  поддерживать  пугающий  Огонь  в  образе  дракона  в  течение
нескольких секунд, да еще сделать так, чтобы  он  был  виден  только  одному
человеку, отняла у Сьонед последние силы. Она почувствовала бешеную радость,
когда враг  рухнул  в  пыль,  а  мгновением  позже  вместе  со  всей  толпой
вскрикнула при виде бьющейся на земле ни в чем не повинной лошади.
   - Нет, нет, я  не  хотела...  -  прошептала  она,  потрясенная  тем,  что
сделала. - О нет, пожалуйста!
   Правда, через секунду караковый жеребец встал на ноги,  но  распростертый
на земле наездник так и не пошевелился.
   Она услышала крик  Тобин  и  заставила  себя  обернуться.  Три  принцессы
спешили по ступенькам. Сьонед подождала, пока успокоится  дыхание,  а  затем
последовала за ними, держась на приличном расстоянии.
   К тому времени, когда Сьонед присоединилась  к  ним,  все  трое  были  на
конюшне.  Рохан  медленно  подъехал,  спешился  и  повел  жеребца,  на  ходу
поглаживая его, похлопывая по шее и  что-то  нежно  бормоча.  Подошел  грум,
обнял сначала принца, а потом лошадь и повел ее на  конюшню  для  долгого  и
столь необходимого отдыха. Рохана слегка пошатывало, и он  с  благодарностью
принял большую  чашу  вина  из  рук  другого  грума.  Когда  Сьонед  увидела
разорванную рубашку и кровавые царапины на спине, лице и руках, ее  волнение
сменилось гордостью. Ссадины оказались намного серьезнее, чем она думала. Ей
хотелось подойти к Рохану, отругать за глупость, а  потом  крепко  обнять  и
отругать снова. Но все это было строжайше запрещено, и ей оставалось  только
ревниво следить за Тобин, которая взяла инициативу в свои руки.
   - Дрянь паршивая, всю одежду превратил в клочья,  исцарапался,  словно  в
когтях у дракона побывал, да еще и хромает впридачу! -  завопила  сестра.  -
Снимай эти лохмотья и сейчас же иди мыться! Если ты этого не сделаешь,  раны
загноятся!
   - Да, Тобин, - кротко ответил Рохан. - Только не обнимай меня  больше,  а
то задушишь. - Казалось, он только сейчас заметил других женщин. - Не стоило
так волноваться, - устало улыбнулся принц. - Ведь это всего лишь скачки...
   Нежные пальцы Янте прикоснулись к его рукаву.
   - Вы очень рисковали, кузен, - сказала принцесса.  -  Лошади  позади  вас
повезло меньше.
   Выражение лица Рохана стало непроницаемым, а Сьонед отвернулась.
   - По пути сюда мы слышали,  что  наездник  мертв.  Свернул  себе  шею,  -
вмешалась  Пандсала.  -  Лошадь  выживет,  хотя  больше  никогда  не  сможет
участвовать в скачках. А почему это  случилось,  никто  не  знает.  Пытаются
разобраться.
   Сьонед смотрела куда угодно, только не на Рохана. Из-за  него  она  убила
человека. Более того, она сделала это,  используя  свой  дар  фарадима,  что
находилось под абсолютным запретом. Нет  более  страшного  преступления  для
"Гонца Солнца". Что она скажет  Андраде?  Что  не  хотела  убивать?  Однако,
взглянув на Рохана, она с горечью поняла, что ради него не остановилась бы и
перед прямым убийством. Он был ее призом.
   - Это мерид, - негромко сказал принц.
   - Что? - побелела Тобин.
   - Он пытался выбить меня из седла... О, прекрати, Тобин, со  мной  все  в
порядке, - раздраженно сказал он, уклоняясь от объятий сестры. -  Жаль,  что
он мертв. Я хотел поговорить с ним.
   Сьонед заметила предупреждающий взгляд, которым обменялись брат и сестра,
и приняла рассеянный вид. Затем самым резким тоном, какой могла  изобразить,
она сказала:
   - Это могло вам очень дорого обойтись, ваше высочество!
   - И ни слова, чтобы поздравить меня с победой, леди Сьонед?
   Ей хотелось задушить его. Тобин  пришла  к  девушке  на  выручку,  сказав
Рохану:
   - Иди окунись. От тебя разит конюшней!
   - Дорогая сестра, ты мое единственное утешение, - улыбнулся Рохан.
   - Если так, постарайся в благодарность утешить мой нос. Чейн! -  крикнула
она подоспевшему мужу. - Возьми Рохана и брось его в реку!
   - Времени нет, - ответил Чейн, стискивая принца в объятиях и поднимая его
в воздух. Лицо Рохана искривилось  от  боли.  Опустив  шурина  наземь,  Чейн
продолжил:
   - Прекрасная езда, дьявол! Мне нужно готовиться к последнему заезду,  так
что все расскажешь за обедом!
   Он наклонился, поцеловал жену и ушел.
   - Наверно, нам  следует  вернуться  на  трибуны  и  посмотреть  на  лорда
Чейналя, - холодно сказала Сьонед.
   - Вы до сих пор не  поздравили  ме