я. Для нее это не имело особого  значения,  но  в  глазах  вассалов
невеста благородного происхождения была намного  предпочтительнее  безродной
фарадимки. Она напомнила себе, что не мешало бы широко распространить важную
новость, и удивилась, почему Рохан и Андраде до сих пор не сделали этого.
   Меат оказался превосходной  вьючной  лошадью.  На  ярмарку  везли  товары
отовсюду, и у Тобин разбегались глаза.  Камигвен  тоже  внесла  свою  лепту.
Иголки, нитки для  вышивания,  свечи,  посуда,  фиронский  хрусталь,  ларцы,
оловянные коробочки для специй... Обе женщины без устали покупали все подряд
и  передавали  упакованные  покупки  Меату.  Вначале  он  рассовывал  их  по
карманам, но вскоре там уже не было  места,  и  фарадим  достал  мешок.  Тот
быстро заполнился, и пришлось купить другой. В конце концов Тобин  приказала
купцам отправлять покупки прямо в шатры принца  Рохана,  и  в  глазах  Меата
вспыхнула горячая благодарность.
   Сьонед перебирала товары, но ничего не покупала. Правда,  в  полдень  она
угостила всех вкуснейшей едой: свежим хлебом, фруктами, сыром  -  и  вручила
каждому по маленькой бутылочке вина из  моховики.  Они  присели  поесть  под
навесом у реки, смеясь  над  рассуждениями  Меата,  поддерживается  ли  свод
деревянными балками или покоится на цветущих виноградных лозах.
   Сьонед открыла вино, сказав:
   - Такое вино делают в нашей части Сира. Я не пробовала его с тех пор, как
была девочкой. - Она сделала хороший  глоток,  прикрыла  глаза  и  счастливо
рассмеялась:
   - Замечательно!
   - Тогда поскорее откройте мою бутылку, - сказал Меат. - У меня  в  глотке
сухо, как в Пустыне!
   Они засиделись под  навесом,  наслаждаясь  прохладным  ветерком  с  реки,
напоенным запахом росших над их головами красных и голубых цветов. Мимо то и
дело  проходили  знатные  посетители,  и  Тобин,  отвечая  на   приветствия,
объясняла своим попутчикам, кто есть кто. Сьонед многое узнала  о  людях,  с
которыми ей придется общаться в качестве хозяйки  замка  Стронгхолд.  А  три
было мало - разве что самые знатные, те, кто был в фаворе у  своих  принцев,
или молодые, искавшие себе невест - как  лорд  Эльтанин  из  Пустыни.  Тобин
спросила Сьонед, почему здесь нет ее брата, крупнейшего из  вассалов  принца
Сирского.
   Девушка высокомерно улыбнулась. - Давви покидает Речной Поток только  раз
в год, чтобы заплатить подати принцу Халдору в Верхнем Кирате. Я думаю,  его
жена боится, что в их отсутствие все  растащат  по  зернышку.  Она  довольно
прижимиста.
   - Прижимиста! - фыркнула Ками. - Скажи лучше, что скупее леди  Вислы  нет
никого на континенте! Она пожалела приданого, и  поэтому  тебя  отправили  в
Крепость Богини. И с тех пор от  нее  не  поступало  ни  одного  приглашения
посетить родной дом, - объяснила она Тобин.
   - Я слышала, что Речной Поток - прекрасное имение, -  сказала  принцесса,
думая про себя: слава Богине, что  Сьонед  не  имеет  связей  с  Сиром.  Тем
беззаветнее она отдастся делам  Пустыни  и  Стронгхолда...  Тобин  встала  и
расправила юбки. - Мне все-таки  надо  найти  что-нибудь  для  мальчиков.  И
Сьонед ничего не купила, кроме завтрака.
   Камигвен тронула за плечо лежавшего ничком Меата.
   - Просыпайся, нам надо идти.
   - Гм-м... - Он очнулся от дремоты. - О, простите. Ведите  меня,  леди.  У
старой лошади еще остались силы, но вечером ее нужно будет хорошо  накормить
и напоить.
   - А заодно и причесать. Попробуй убедить в этом  Хилдрет,  -  поддразнила
Сьонед, и Меат попытался скрыть краску, в которую его вогнало  упоминание  о
хорошенькой фарадимке.
   Вернувшись на ярмарку, Камигвен вскрикнула от удовольствия при виде лютен
и сразу купила одну, украшенную инкрустацией из копыт лося. Тобин подошла  к
другому прилавку,  восхищаясь  многоцветием  шелковых  лент,  но  ее  отвлек
взволнованный  возглас  Сьонед,  донесшийся  из  лавки  с   игрушками.   Она
присмотрела пару вырезанных из дерева всадников, один из которых был одет  в
красную тунику и белый плащ, а другой - в противоположное сочетание цветов.
   - Седла настоящие кожаные, - сказала  ей  Сьонед.  -  Посмотри,  подпруга
застегивается, мечи вытаскиваются из ножен, а головы и руки  двигаются!  Это
ли не чудо?
   Каждый всадник был высотой в две  ладони,  качество  работы  -  лучше  не
бывает. Тобин знала, что близнецы придут в восторг;
   - И к тому же цвета Чейна! Спасибо, что нашла их, Сьонед! -  Взглянув  на
зардевшегося от похвалы игрушечных дел мастера, она спросила:
   - Сколько ты хочешь за них?
   Пока они торговались, Сьонед облюбовала другую  игрушку.  Тобин  краешком
глаза наблюдала, как девушка восхищалась прекрасной глиняной куклой,  одетой
по последней моде. Большие голубые глаза  смотрели  с  хорошенького  личика,
обрамленного короной волос  из  прекрасных  шелковых  нитей,  заплетенных  в
золотистые косы.
   - Жаль, что у меня нет знакомых, у которых была  бы  маленькая  дочка,  -
грустно сказала Сьонед.
   - Ты и сама могла бы... - как можно мягче ответила Тобин.
   - Разумная цена, миледи, - сказал игрушечных дел мастер, предчувствуя еще
одну покупку. - Удовольствие  для  любого  ребенка.  У  меня  есть  для  нее
запасное платье. Видите? - Он вытащил из коробки  розовое  шелковое  платье,
украшенное кусочками хрусталя. - Посмотрите, как оно подходит к ее ожерелью,
- сказал он. - Какой же маленькой  леди  не  понравится  такая  кукла?  Если
сейчас у вас нет девочки, то когда-нибудь будет. Вы только представьте  себе
дочку, играющую этой замечательной куклой.
   Улыбка тронула уголки губ Сьонед. Но не успела девушка ответить, как  кто
- то толкнул ее сзади, и кукла  упала.  Слава  Богине,  она  осталась  цела.
Сьонед ахнула и обернулась, сердито нахмурив брови.
   - Ах, как неловко! - воскликнул резкий голос. Но ледяное  выражение  лица
Тобин сделало свое дело: тон невежи сразу стал  масляным  и  медоточивым.  -
Прости меня, кузина! Кто-то толкнул нас.
   - Ничего страшного,  -  ответила  Тобин,  глядя  в  большие  карие  глаза
Пандсалы. - Мои  кузины,  -  после  паузы,  прозвучавшей,  как  оскорбление,
представила она попутчикам Пандсалу и Янте. Она познакомилась с  ними  вчера
на пристани и невзлюбила с первого взгляда. Представить кого-нибудь  из  них
женой Рохана было немыслимо.
   - Как мудро ты поступила, что взяла в помощь служанку,  -  сказала  Янте,
бросив быстрый взгляд на Сьонед. - Мы с Салой  думали  только  пройтись,  но
увидели столько замечательных вещей, что нагрузились, как вьючные лошади.
   Тобин выпустила шипы, но голос ее остался таким же медовым.
   - Я знаю, что в замке Крэг вы жили очень уединенно, - ответила она  Янте,
- но все же вам следовало узнать кольца фарадима. Позвольте представить  вам
леди Сьонед.
   - О, простите, - сказала Янте. - Я не разглядела ваши пальцы  за  одеждой
куклы.
   Это была наглая ложь, поскольку изумруд сиял так, что его невозможно было
не заметить. Девушка приветливо улыбнулась, но в глазах ее загорелся опасный
блеск. А Тобин между тем продолжала:
   -  Мы  как  раз  выбирали  подарки  детям.  Может  быть,  вы   что-нибудь
посоветуете нам?  У  вас  ведь  столько  маленьких  сестер.  Несомненно,  вы
привыкли играть их игрушками... с целью развлечь детей, разумеется.
   Удар был нанесен метко, но Янте быстро предприняла контрвыпад.
   - Сьонед? - повторила она. - О, разумеется! "Гонец  Солнца",  подобранный
леди Андраде в качестве невесты для принца Рохана. Вся Риалла только об этом
и говорит.
   Пандсала подтолкнула сестру.
   - Янте, ты смущаешь ее.
   - Ничуть, - холодно ответила Сьонед. - Некоторые связывают нас, однако...
Принцесса Тобин обожает своего брата, но, похоже, у нас разные вкусы. -  Она
замолчала, изящно пожав плечиком, что можно было понимать как угодно.
   Тобин восхитилась ее инстинктом самосохранения, но все-таки решила прийти
на помощь.
   - Да, мужчины такие недалекие! Учить их мудрости приходится  женщинам,  и
ты, Сьонед, могла бы сделать это лучше, чем кто-нибудь другой.  Но  нехорошо
сплетничать о пристрастиях собственного брата, - добавила она, давая понять,
что могла бы сказать очень многое.
   - Похоже,  принц  Рохан  -  главная  достопримечательность  Риаллы,  -  с
притворной застенчивостью сказала Янте. - Надеюсь, что вы  найдете  игрушки,
которые вам понравятся. Пойдем, Сала.
   Пара направилась дальше и исчезла в толпе.  Тобин  сосчитала  до  десяти,
чтобы перевести дух, и шепотом произнесла  ругательство,  которое  могло  бы
вогнать в краску ее мужа, если бы принцесса  научилась  ему  не  от  него...
Улыбка Сьонед застыла, густые  ресницы  нависли  над  гневно  расширившимися
глазами.
   - Обе они сучки, - сказала Тобин. - Мы им отплатим, не сомневайся.
   - Он не сможет жениться на одной из них и долго  прожить  после  рождения
сына. Но... О Богиня! Тобин, они так прекрасны...
   Камигвен подошла, с триумфом неся лютню, и Сьонед  принялась  лихорадочно
восхищаться инструментом. Тобин, поклявшаяся не позволить  принцевым  сучкам
испортить Сьонед праздник, быстро придумала  план.  Она  заплатила  за  двух
всадников, приказав завернуть их и отправить в шатер Рохана.
   - Заверни также и куклу, - велела она мастеру. - Сьонед, Ками, сейчас  мы
идем к ювелирам, а затем...
   - Нет, спасибо, - пробормотала Сьонед,  ставя  куклу  на  прилавок.  -  Я
уверена, что какая-нибудь маленькая девочка очень ее полюбит. Я постарше,  и
игрушки у меня другие... Ками, кажется, ты купила то, о чем мечтала.
   Планы Тобин развеялись как  полуденный  ветерок,  когда  они  с  Камигвен
двинулись  за  Сьонед.  Меат  молча  шел  следом.  Они   миновали   палатки,
наполненные   коврами,   изделиями   из    меди,    покрывалами,    седлами,
пергаментами... В каждом шаге Сьонед чувствовалась  целеустремленность.  Она
остановилась только один раз, купила  голубую  свечку,  а  затем  продолжила
путь, не обращая внимания ни на выставленную мебель, ни на изделия из  кожи,
ни на цветное стекло. Наконец она подошла к лавке продавца шелка,  осмотрела
его товар, а затем властно  указала  на  рулон,  едва  видневшийся  в  конце
палатки.
   - Я хочу взглянуть на этот,  -  сказала  она  купцу.  Он  смерил  девушку
взглядом, обескураженный ее простой одеждой. Тобин, стоявшая позади  Сьонед,
подала ему знак, подняв палец и кивнув. Купец пожал плечами и достал шелк.
   Тяжелый, плотный, он  был  кремового  цвета  и  казался  еще  плотнее  от
серебряных цветов и лепестков, разбросанных по  полю.  При  солнечном  свете
шелк казался ослепительным; при свете лампы он будет ярким, словно сотканным
из звезд...
   - Да, - подтвердила Сьонед. - Я его беру. Но платье должно быть готово  к
пиру Последнего Дня.
   - Это невозможно... - пробормотал мужчина.
   - Все возможно. Я пришлю кого-нибудь с фасоном, и только  Богиня  поможет
тебе, если ты в точности не последуешь ему.
   Она молча протянула руку, и  Камигвен  положила  в  нее  кошелек.  Сьонед
отсчитала золотые монеты, взвесив их в руке.
   - Остальное получишь, когда  закончишь  платье.  Надеюсь,  за  эту  плату
стежки будут такими мелкими, что их нельзя будет увидеть.
   - Да, миледи, - вздохнул купец, когда она пересыпала монеты в его  жадную
ладонь.
   - Я тоже так думаю.
   Она направилась к следующей палатке, где купила  белое  льняное  белье  -
настолько же простое, насколько роскошным был шелк. Его завернули и передали
Меату, который принял сверток с философским смирением и сунул его  в  мешок.
Следующая остановка была у шатра с искрящимся фиронским хрусталем.  Тамошняя
уроженка, Ками торговалась с большим знанием дела, и  Сьонед  ушла  с  парой
искусно гравированных кубков. У другого купца были куплены  туфельки  в  тон
платью, а когда Сьонед  раздобыла  бутылку  отличного  сирского  вина,  было
решено, что на сегодня достаточно. Когда они  возвращались  по  мосту,  Меат
притворялся, будто хромает под тяжестью поклажи.
   - Нет, решено: после сегодняшнего дня подаюсь в отшельники!  Подальше  от
женщин и еще дальше от  купцов!  Но  должен  признаться,  леди,  сегодня  вы
доставили мне громадное удовольствие. Тем, что тратили не мои деньги.
   Он пошел относить покупки в шатер Тобин, а женщины направились к  реке  и
уединились под деревом. Камигвен демонстративно села спиной к воде, держа  в
руках лютню.
   - Ты не забыла, что Оствель не знает нот? - спросила Сьонед.
   - Зато у него прекрасный голос, и  он  сам  однажды  сказал,  что  всегда
мечтал  научиться  играть.  Это  будет  ему  свадебным  подарком.   -   Ками
подмигнула. - Оствель еще не знает об этом, но церемония Последнего Дня  без
нас не обойдется!
   - Я рада, - тепло сказала Тобин. - Мы с Чейном выпьем за вас обоих. Как и
за Рохана со Сьонед. И черт бы побрал этих мокрохвостых сучонок!
   Фарадимы обменялись улыбками, и Камигвен сказала:
   - У Сьонед есть большое преимущество перед принцессами. Они девственницы.
   - До кончиков ногтей, - подтвердила Сьонед.
   - Всю жизнь просидевшие взаперти в замке Крэг, - присоединилась Тобин.  -
Драгоценные цветочки, у которых даже брата нет, чтобы  показать  им  разницу
между девочкой и мальчиком...
   - А если бы даже они и знали разницу, то не имели бы представления, что с
этим знанием делать, - с лукавой улыбкой заключила Камигвен.
   - Мой отец всегда говорил, что  можно  отличить  женщину  от  девушки  по
движениям бедер, - задумчиво заметила Тобин. - Могу поклясться, что  уже  на
следующее утро он знал, когда Чейн и я... - Она покраснела и умолкла.
   -  Я  полагаю,  это  случилось  до  свадьбы?   -   не   моргнув   глазом,
поинтересовалась Сьонед.
   - Незадолго, - призналась Тобин. - Но  какое  имеет  значение,  когда  ты
совратишь моего брата, если все равно выйдешь за него замуж? Ох, Сьонед, это
такое облегчение!
   - Я всегда знала, что ты просто притворяешься, будто не  хочешь  выходить
за Рохана! - засмеялась Камигвен и игриво подтолкнула Сьонед.
   - Ничего ты не знала! Во всяком случае, не была уверена. Не разочаровывай
меня, скажи, что я умею врать, а то как же я смогу одурачить остальных?
   - Можешь не волноваться, меня ты почти обманула,  -  успокоила  ее  Ками.
Затем она обратилась к принцессе и пояснила:
   - Нет, здесь речь  идет  не  просто  об  обольщении.  Существуют  сложные
заклинания, которым никто не собирался нас обучать, пока у нас не  будет  по
крайней мере восьми колец, и Андраде понятия не имеет о том, что мы  их  уже
знаем. - Она вздохнула. - Я никогда не пробовала их на Оствеле, а жаль!  Это
было бы так забавно...
   - В этом нет никакой опасности, Тобин. Просто немного  Огня,  сплетенного
здесь и там - вот для  чего  нужна  свеча...  и  ничего  ты  не  сделаешь  с
человеком против его желания. Вино, и то сильнее  действует...  -  И  Сьонед
подмигнула Камигвен.
   - Скажи мне, чем я могу помочь? - спросила Тобин.
   - Кто еще спит в его шатре?
   - Оруженосец Вальвис.
   - О, он не помешает. Этот, во всяком случае, на  моей  стороне.  Если  ты
сможешь устроить так, что стража будет смотреть в другую сторону,  я  сделаю
все остальное.
   - Решено! - Принцесса  оглянулась,  чтобы  увериться,  что  их  никто  не
подcлушивает, а затем наклонилась поближе и сказала:
   - Богиня тебе в помощь и  мое  благословение  впридачу,  но  я  не  прочь
кое-чему научиться.
   Камигвен засмеялась.
   - А как же ты объяснишь лорду Чейналю, где этому научилась?
   - Он не осмелится спросить, - промурлыкала Тобин.
   После обеда в узком кругу с принцем Клутой Луговинным и лордом  Джервисом
Визским, местными хозяевами, Ролстра вернулся на  барку  и  некоторое  время
провел с любовницей и дочерьми. Первый день Риаллы всегда был  скучным,  так
как никакие важные дела не делались,  а  весь  народ  толпился  на  ярмарке.
Ролстра  остановился  в  шатре,  куда  к  нему   приходили   принцы,   чтобы
засвидетельствовать свое почтение. Единственным преимуществом этого скучного
времяпрепровождения было то, что иногда кто-нибудь намекал на  важное  дело,
давая Ролстре пищу для размышлений. Но его шпионы работали не покладая  рук,
а посему ничего нового для себя он сегодня не услышал.
   Однако когда в женском окружении он сел за стол, на котором стояли вино и
сладости, то долгожданные новости появились, и верховный принц подумал,  что
сегодняшний день прошел не зря. Как было приказано, Пандсала и Янте  сходили
на ярмарку и Вернулись на барку со свежими  впечатлениями  от  знакомства  с
леди Сьонед.
   - Тощая, - фыркнула Янте, когда Палила спросила о  внешности  девушки.  -
Кожа да кости... Веснушчатая и загорелая, как головешка. Еще  бы,  все  лето
провести в Пустыне!
   - Да нет, по-моему, вполне хорошенькая, - не согласилась  Пандсала.  -  И
никаких веснушек.
   - Тогда, значит, пятна от грязи. Найдра оторвалась от вышивания.
   - Чего еще ожидать от "Гонца Солнца"?
   - Это правда, что она собирается замуж за Рохана? - задала вопрос Палила,
когда Ролстра подал ей знак.
   - Моя служанка разговаривала с их грумом, - отозвалась Гевина. - Они  там
совсем запутались. Эта девушка прибыла по приказу леди Андраде, чтобы  стать
невестой Рохана, но он, кажется, вовсе не горит желанием  на  ней  жениться.
Более того, она и сама не в восторге от этой затеи!
   Ленала прочистила горло.
   - А  ведь  он  очень  интересный  молодой  человек...  Ролстра  терпеливо
посмотрел на нее.
   - Как ты все замечаешь, моя дорогая...
   - Гевина права, - вставила Пандсала. - Девчонка сама сегодня сказала, что
еще ничего не решила. Вот дура!
   - Он очень красив, - сказала Ленала, осмелевшая от поддержки отца.
   Янте поднялась и сунула подушку за спину Палилы,  лежавшей  на  бархатном
диване.
   - Так легче? - заботливо спросила она.
   Палила застыла на месте.  Ролстра  обожал  наблюдать  за  распрями  своих
любовниц; отношения его дочерей с Палилой были почти так же забавны.  Аладра
была первой действительно хорошей  женщиной,  которая  привлекла  его  после
смерти жены, но Ролстра слишком хорошо знал себя и понимал, что  вскоре  она
ему наскучит. Аладра умерла... Что ж, оно и к лучшему. По крайней  мере,  он
сохранил об этой девочке самые  лучшие  воспоминания.  Если  бы  ей  удалось
установить в замке мир и покой, Ролстра зачах бы со скуки.
   - Кажется, принцесса Тобин на ее стороне, - сказала Янте, пересев поближе
к окну. - Сьонед подчеркнула это.
   - Она также сказала, что Рохан не в ее вкусе, - добавила  Пандсала.  -  Я
думаю, это важнее. Не похоже, чтобы, она легко подчинилась приказу  Андраде,
если сама думает по-другому. По-моему, она упряма как осел.
   - Она начинает мне нравиться,  -  медленно  произнес  Ролстра,  следя  за
реакцией женщин. На губах Янте застыла презрительная  улыбка,  глаза  Палилы
сузились,  а  другие  хором  запротестовали,  уверяя,  что  упрямая  женщина
непременно глупа как пробка. Принц поднял руку, призывая к молчанию.  -  Это
не относится к вам, мои дорогие. Вы действительно преданы мне. Ее  упрямство
сильно облегчит нам жизнь, поскольку принц Рохан сравнит ее с вами и поймет,
что иметь дело с покорной женой намного приятнее.
   Палила вяло махнула рукой, и Ролстра заметил, какими толстыми  и  пухлыми
стали ее пальцы.
   - Самолюбие Рохана уязвлено равнодушием  этой  гордячки,  -  сказала  она
девушкам, - и ваш искренний интерес к принцу придется ему по душе. Вы должны
помнить, что женщине следует быть мягкой,  мои  дорогие.  Мужчины  не  любят
вздорных. А Рохан очень молод. Ему хочется, чтобы его  обожали,  восхищались
им. Все это польстит его самолюбию.
   - Мне нравится, как он выглядит, - наконец додумалась Ленала.
   - Мы уже все поняли, мое сокровище, - ответил ей Ролстра.
   Дочери сошли на берег и разбрелись по своим шатрам, а Ролстра  задержался
в каюте Палилы. Вид ее вызывал у него отвращение, но чутья она не потеряла.
   - Ну, и что ты об этом думаешь? - спросил он, приподняв бровь.
   - Пандсала явно хочет  его.  Янте  делает  вид,  что  ей  все  равно,  но
переигрывает.