ел на середину. Пламя свеч бросало на  его  лицо  причудливые  отсветы.
Принц прекрасно владел голосом - что во время публичных выступлений,  что  в
постели - и умел  пользоваться  всем  богатством  интонаций  для  достижения
нужного эффекта. Ролстра  произнес  небольшую  речь  о  том,  в  какое  горе
повергла  всех  присутствующих  весть  о  безвременной  кончине  великого  и
доблестного принца Зехавы, и вознес молитву Богине с  просьбой  принять  дух
"кузена" в ее любящие объятия. Как он и рассчитывал,  никто  не  упустил  ни
слова из сказанного. Все они прибыли сюда вовсе не за  тем,  чтобы  соблюсти
приличия, но чтобы насладиться иронией Ролстры и прикинуть,  какие  приятные
перспективы им сулит эта  весть.  Мало  кто  из  собравшихся  в  часовне  не
задумывался над тем, как бы лучше воспользоваться несчастьем Рохана.
   Когда Ролстра умолк. Палила внимательно посмотрела на него. Волосы принца
серебрил лунный свет, глаза  казались  бесцветными,  тонкий  язычок  пламени
зажатой в руке  свечи  бросал  желтоватый  отсвет  на  его  крутые  скулы  и
сардонический рот. Их взгляды встретились, и Палила слегка улыбнулась. Какое
счастье, что они умеют понимать  друг  друга  без  слов!  Конечно,  пока  не
удалось родить сына, положение ее не столь надежно, но она не  утратит  его,
потому что умеет понимать своего повелителя, а иногда  и  предвосхищать  его
мысли.
   Один за другим, в порядке возрастания старшинства, собравшиеся вставали и
покидали  часовню,  оставляя  огарки  свечей  на  полках  с   обеих   сторон
стрельчатого портала. Палила имела привилегию уйти последней перед верховным
принцем и оставить свою свечу рядом с тем местом, которое было предназначено
для свечи Ролстры. Право на эту честь имела только жена  принца,  но  Палила
пользовалась в замке Крэг многими привилегиями законной супруги и  ревностно
отстаивала их. Настанет день, когда они будут принадлежать ей по праву.
   Палила устала;  затейливые  серебряные  шпильки,  прикреплявшие  вуаль  к
волосам, вызывали у нее головную боль. Но  когда  все  ушли,  чтобы  принять
участие  в  обильном  ужине,  устроенном  в   большом   зале,   женщина   не
присоединилась к ним. Однако и спать она тоже не  собиралась.  Вернувшись  в
часовню. Палила осторожно прошла  через  залитую  лунным  светом  комнату  и
остановилась у выпуклого края кристалла.  Вскоре  сюда  должен  был  подойти
Криго, чтобы по лунному лучу соединиться со Стронгхолдом. Он часто  оказывал
ей такие маленькие услуги без  ведома  Ролстры,  но  ведь  именно  у  Палилы
хранился запас драната, которым пользовался принц...
   Раздался тихий скрип открывающейся двери, и Палила обернулась. С  ее  уст
готово было сорваться имя "Гонца Солнца",  но  в  часовню  вошел  совсем  не
Криго, а Пандсала.
   Палила постаралась скрыть испуг, надеясь, что у Криго хватит ума  сначала
прислушаться, а уж потом открыть дверь. Она сладко улыбнулась и спросила:
   - Что тебе здесь понадобилось?
   - Я могла бы спросить то же самое у тебя. - Даже в полумраке было  видно,
что Пандсала слегка улыбается. Палила занервничала.  Принцесса  с  величавой
грацией прошла по белому ковру, словно невеста на собственной свадьбе.
   - Уж конечно, нас обеих привела сюда вовсе не скорбь по старому принцу. Я
понятия не имею, что тебе здесь понадобилось, но это неважно. Самое главное,
что мы одни. Редкое стечение обстоятельств, не правда ли?
   - Да. Но какую тайну ты хочешь мне поведать, Пандсала? - 0на  лихорадочно
искала выход, подозрительно осматривая  платье  девушки.  Что  там?  Кинжал?
Пузырек с ядом? Кто бы мог подумать, что эта девчонка способна на  убийство?
Конечно, сын, которого Палила носила под  сердцем,  представлял  угрозу  для
всех дочерей. Возможно, Пандсалу подослали, чтобы устранить  эту  угрозу.  А
свалить вину можно будет на кого угодно: в замке Крэг  хватало  иностранцев,
да и местных врагов у Палилы  было  полно.  Списку  подозреваемых  не  будет
конца...
   - Может, присядешь? - предложила Палила, памятуя о том, что стоящий  враг
опаснее сидящего.
   - Перестань разыгрывать хозяйку замка. Палила, - отрезала  девушка.  -  -
Принцесса здесь я, а не ты, какое бы положение при отце ты ни  занимала.  Ты
нравишься мне не больше, чем я тебе, но мы можем быть полезны друг другу.
   -  Каким  образом,  моя  дорогая?  -  умудрилась  произнести  Палила,  но
насмешливый тон дался ей нелегко. От испуга начиналась одышка.
   Ведя длинными пальцами по спинкам кресел, Пандсала подходила все ближе, и
с лица ее не сходила бледная улыбка.
   - Давай начнем с того, чем ты можешь быть полезна мне, - предложила  она.
- Как ты хорошо знаешь, я не дурочка. У меня есть уши и мозги.  Уши  слышали
кое - что интересное, а мозги подсказали, что из этого можно извлечь немалую
выгоду.
   Палила сообразила, что к чему, и слегка расслабилась.
   - Принцу Рохану нужна жена, и ты хочешь, чтобы выбрали тебя?
   - Сделай так, чтобы отец видел только меня, - потребовала принцесса. - Ты
это можешь.
   - С чего ты взяла? - беспечно  спросила  Палила,  хотя  уж  чего-чего,  а
беспечности у нее и в помине не было. - Янте была бы куда лучшим выбором.
   - Отец уверен, что сможет справиться с ней? Для  Янте  существует  только
Янте.
   - В то время как  ты  прекрасная,  любящая,  покорная  дочь,  -  фыркнула
Палила.
   - Полегче, полегче! - угрожающе пробормотала Пандсала. Ее улыбка исчезла,
а глаза  превратились  в  черные  щелочки.  -  Предупреждаю:  отныне  изволь
разговаривать со мной более почтительно.
   - С какой стати? -  Палила  окончательно  пришла  в  себя.  Сцена  начала
доставлять ей удовольствие.
   - С такой, что я могу спасти тебе жизнь. Женщина рассмеялась, но внезапно
в ней поднялся страх. Неужели Пандсала действительно  хочет  убить  ее?  Она
прокляла себя за то, что все эти годы считала самой опасной Янте.
   - Ты веришь, что родишь моему отцу наследника, - продолжала  Пандсала.  -
Может быть, может быть... А если нет? Рассказать,  что  будет  дальше?  Тебя
сменит новая любовница, моложе и красивее. Женщина, которая родит ему  сына.
У тебя уже было четыре попытки. Палила. Это последняя, и ты  знаешь,  что  я
права.
   Палила перестала притворяться и упала в кресло, знаком показав  Пандсале,
что та может продолжать. Принцесса села напротив и снова улыбнулась.
   - Если родится сын, беспокоиться не о чем. Отец женится  на  тебе,  и  ты
будешь в безопасности. Но если ты  родишь  еще  одну  девочку,  тебе  конец,
верно?
   Палила ухитрилась ответить ей улыбкой.
   - Нет, моя дорогая. Дело в  том,  что  он...  как  бы  это  выразиться...
неравнодушен к моей постели.
   - Но откуда ты знаешь, что та новая, молодая,  красивая,  будет  хуже?  А
вдруг она избавится от тебя так же, как ты избавилась от Сурии?
   Палила задохнулась, поняла, что  выдала  себя,  и  выругалась.  Принцесса
засмеялась и торжествующе раскинула руки.
   - Даже Янте не знает того, что знаю я. Мне было только пятнадцать лет, но
я прекрасно помню, как однажды утром ты стояла в саду  и  расплачивалась  со
служанкой, которая помогла тебе. На твое счастье, отец так разгневался,  что
казнил ее без суда и следствия.
   - Ролстра никогда не поверил бы в эту наглую ложь!
   - Возможно. Но если ты родишь еще одну девочку,  он  воспользуется  любым
предлогом, чтобы избавиться от тебя. Когда  дело  касается  только  его,  он
вовсе не бессердечен. Он только отошлет тебя. Но когда я стану  рассказывать
ему про леди Сурию, то добавлю к этому имя человека,  который  подлил  яд  в
бокал леди Караян.
   - Отец Бурь! - вскричала Палила. - Ах ты, сука! - Наказанием за  убийство
была смертная казнь - и тут она с ужасом вспомнила слова  Ролстры  о  замене
плахи костром...
   -  Слава  Богине,  наконец-то  ты  перестала  притворяться,  -   заметила
принцесса. - Значит, сумеем договориться.  Я  хочу  выйти  замуж  за  принца
Рохана. Меня тошнит от жизни в детской, я желаю богатого  и  сильного  мужа.
Мне говорили, что он очень недурен собой. Значит, мы  с  ним  будем  хорошей
парой. А сейчас, когда тебе известно, что  я  многое  знаю,  выгоднее  будет
избавиться от меня, правда? И чем  дальше  ты  меня  отправишь,  тем  лучше.
Пустыня для этого вполне годится.
   Палила собралась с силами.
   - А ты не боишься той же судьбы, которая постигла их? - прошипела она.
   - Не боюсь. Они не знали того, что знаю я.  Твоя  жизнь  действительно  в
моих руках. Ну? Что ты скажешь? Согласна на сделку?
   Палила заставила себя подняться и подошла к длинному  столу,  на  котором
стояли тускло мерцавшие в лунном свете серебряные  подсвечники.  Между  ними
лежала  золотая  пластинка  с  затейливой  резьбой.  Женщина  подняла  ее  и
посмотрела на свое отражение, испещренное  крошечными  полосками.  Таким  ее
лицо будет в старости, когда и красота, и  власть  исчезнут,  и  только  сын
будет заботиться о ней. У нее обязательно  будет  сын.  Ролстра  сделает  ее
своей женой. Она должна выполнить все, чего потребует Пандсала.
   - Я постараюсь, чтобы ты стала невестой принца Рохана, - сказала она  без
всякого выражения, все еще глядя на себя в плоскую золотую  пластинку.  -  Я
сделаю, что могу, чтобы помешать Янте. Но обещать не стану. Ты знаешь своего
отца.
   - Используй свое влияние, каким бы ничтожным оно ни было. Это все, чего я
прошу. Со своей стороны обещаю, что ничего не скажу отцу.  И  Янте  тоже.  Я
знала, что ты подумаешь об этом, - с намеком добавила она, и  Палила  тотчас
же люто возненавидела ее. - Знаешь, она пыталась убить тебя.
   - И не однажды, - ответила Палила, откладывая пластинку и оборачиваясь. -
Слуги верны мне.
   - Я рассчитываю на это. Но сохранят ли они свою верность, если им  начнут
выжигать глаза каленым железом? Огонь! Палила подавила дрожь.
   - Слуги знают, что в случае измены их ждет нечто гораздо худшее.
   - Отлично. Тогда слушай меня. Палила. Янте задумала хитрость, и ты должна
знать об этом. Постараемся повести дело так, чтобы оно  обернулось  к  нашей
выгоде.  -  Внезапно  Пандсала  рассмеялась;  этот  звук  заставил   женщину
вздрогнуть. - Так или иначе. Палила, а сын у тебя будет!
   Криго действительно задержался у входа в часовню - не из осторожности, но
потому что у него всегда сжималось сердце от красоты  деревянной  двери.  От
каменной арки до самого пола сверху вниз шли пластины  одинакового  размера,
изображавшие  соответственно  Воду  в  виде  морских   волн   с   барашками,
оправленными в серебро; Воздух,  покрывавший  рябью  золотое  хлебное  поле;
величественную  Землю   изображали   снежные   вершины   Вереша,   а   Огонь
символизировало пылающее  солнце,  глубоко  врезанное  в  дерево  и  обильно
позолоченное. И хотя душа фарадима  изнывала  от  красоты,  он  сжался  всем
телом, зная, что недостоин этого священного места.
   Впрочем, Криго тут же горько посмеялся над собой. Конечно,  Богиня  давно
покинула эту часовню, возмущенная человеком,  который  велел  ее  выстроить.
Впрочем, и с ним самим, Криго, Богиня не пожелала бы  иметь  ничего  общего.
Разве что немного скорбела бы о его душе. Нет, нет, какая там скорбь? Только
жалость к ничтожному,  загубившему  себя  человеку...  Рот  его  искривился;
фарадим хотел было толкнуть дверь, но внезапно услышал донесшийся из часовни
негромкий смех. Нет, это не голос леди Палилы,  хотя  тон  похож:  такой  же
издевательский. Этот смех был низким и грудным. Криго приоткрыл дверь  ровно
настолько, чтобы заглянуть в полутемную комнату.

***

   В первом ряду кресел, отделенные  друг  от  друга  проходом,  сидели  две
женщины. Палилу можно было узнать  по  серебряным  шпилькам,  которыми  была
приколота вуаль, однако имени второй женщины, более высокой,  Криго  назвать
не мог. Но вот она повернулась, и "Гонец Солнца" увидел  профиль  верховного
принца, его гордый  нос  и  лоб.  У  Криго  перехватило  дыхание.  Принцесса
Пандсала ненавидела любовницу отца так же, как и остальные дочери. Зачем  ей
понадобились тайные переговоры с Палилой?
   Он не хотел этого знать. И без того хватало тайн, суливших ему  смерть  в
ту же минуту, как только  Ролстра  перестанет  верить  в  силу  драната.  Но
искушение было слишком велико. За дранат он обязан благодарить Палилу:  если
удастся подслушать что-нибудь  действительно  важное,  он  сумеет  отомстить
напоследок... Криго открыл дверь чуть пошире и прислушался.
   Пандсала наклонилась вперед и заговорила тихо и серьезно.
   - Подменить... их  четверо...  по  крайней  мере,  у  одной  должен  быть
мальчик...
   Криго услышал только несколько слов, смысла которых не понял.  Но  Палила
внезапно выпрямилась, охваченная восторгом и страхом одновременно.
   - Но это же риск! - задохнулась она. - Просто безумие!
   - Тише! - прошипела принцесса. - Хочешь, чтобы об этом узнал весь  замок?
- Ее голос вновь снизился до шепота, и Криго навострил уши. -  Янте  отлично
придумала... может сработать... но глупость моей  умной  сестрицы...  спасет
твою шкуру... отец наконец получит сына... поверят ли твои слуги?
   Криго  закусил  нижнюю  губу.  Слова  принцессы  заставили  его  потерять
самообладание. Фарадим неслышно закрыл дверь, выскользнул в коридор и,  едва
дыша, бросился к себе. Успокоился он только тогда, когда  крепко  заперся  и
cхватил кувшин с отравленным вином.
   Держа в руке чашу, Криго откинулся на спинку мягкого  кресла  и  принялся
жадно пить, чтобы как можно скорее ощутить  действие  драната,  усугубленное
крепостью вина. Ждать пришлось недолго: сильнейшая головная  боль  заставила
его заскрежетать зубами. Впрочем, это ощущение  быстро  исчезло,  сменившись
легким туманом в голове, на смену которому пришло тепло, побежавшее по рукам
и  ногам.  Около  года,  пока  он  привыкал   к   наркотику,   это   чувство
сопровождалось непреодолимой тягой к женщине, но уже давно его  единственной
любовницей  был  дранат...  Криго   ждал,   когда   же   зелье   подействует
по-настоящему: сегодня  ночью  это  было  особенно  необходимо.  Наконец  он
дождался своего - все его чувства обострились до болезненной четкости. Криго
оставил на утро почти половину кувшина, чтобы  чуть  позже  снова  впасть  в
блаженное беспамятство.
   Открыв глаза, он уставился в украшенный резьбой потолок и  задумался  над
увиденным и услышанным  в  часовне.  Смысл  того,  что  Пандсала  предлагала
Палиле, был ясен и омерзителен, но что принцесса надеялась получить взамен?
   Ответ был так прост, что Криго расхохотался, сам не  зная,  чего  в  этом
смехе больше: искреннего веселья или страха. С тех пор,  как  дочери  принца
поняли, что одной из  них  предстоит  стать  невестой  Рохана,  они  жили  в
постоянном трепете. Ах, с каким наслаждением он бы поехал на Риаллу и  всему
свету рассказал бы о  здешних  бесчестных  замыслах,  а  особенно  об  игре,
затеянной Янте и Пандсалой!  У  Криго  было  так  мало  развлечений...  Леди
Андраде по достоинству оценила бы эту весть, подумал  он,  мечтая  набраться
смелости, чтобы сообщить об услышанной с  помощью  лунного  света.  До  чего
приятно будет наблюдать за Палилой! Неужели  они  с  Пандсалой  думают,  что
Ролстра действительно прислушается к словам фаворитки? Не подлежит  никакому
сомнению: в обмен на план, предложенный Пандсалой, любовница  принца  должна
поддержать кандидатуру принцессы при выборах невесты для Рохана.  Но  какова
Янте... Вот это интриганка! За такие шутки можно и головы  лишиться.  Однако
самым пугающим во всей этой истории было  то,  что  юный  принц  женится  на
девушке из выводка Ролстры. Криго хорошо знал дочерей верховного принца.  От
змеи рождается только змея.
   Фарадим снова и снова вертел в руках  пустую  чашу,  размышляя  над  тем,
стоит или не стоит рассказать Ролстре об услышанном. Хитрая улыбка играла на
его  губах.  Выбор  был  трудным.  То  ли  сразу  отомстить  Палиле,  то  ли
посмаковать тайну и дождаться, когда произойдет подмена? Заманчиво было и то
и другое.
   Криго поднялся, поставил чашу на  стол  и,  нетвердо  держась  на  ногах,
подошел к открытому окну, в которое вливался  лунный  свет.  Скалы  напротив
замка Крэг казались огромными и  холодными,  далеко  внизу  текла  невидимая
отсюда река. Но с севера доносился отдаленный гром: там Фаолейн срывался  со
скалы, образовывая пенные водовороты, а  затем  успокаивался,  чтобы  плавно
пронести  свои  воды  мимо  крепости.  Криго  закрыл  глаза,  прислушался  и
вздрогнул. Он  никогда  не  мог  избавиться  от  этого  звука  и  мечтал  об
абсолютной тишине, которую находил только в навеянном дранатом сне.
   Наверно, в Пустыне  сейчас  все  молча  следят  за  погребальным  костром
Зехавы. И леди Андраде тоже там, окруженная фарадимами. Старый принц  выбрал
подходящее время: многие окажут ему последние почести. Кто именно, он узнает
завтра утром из сообщений  стронгхолдских  шпионов,  которые  будут  цинично
следить за похоронами. Криго почувствовал прикосновение  к  лицу  холодного,
что-что дремотно  бормочущего  лунного  света,  ощутил  ложный  подъем  сил,
вызванный наркотиком, и решил, что должен все увидеть собственными  глазами.
Хотелось присоединиться к своим, снова стать их частью.  Он  знал,  что  это
невозможно, но не мог сопротивляться  искушению  последить  за  их  работой.
Чистый, бледный лунный свет разливался над землей...
   Он поднял лицо к трем поднявшимся в небо сияющим кругам, сплел тонкий луч
в ткань неслыханной красы и стал раскатывать ее, как ковер,  на  юго-восток.
Радостное   возбуждение   охватило   фарадима,   устремившегося   к   пескам
Стронгхолда. В этом чувстве было столько свободы и столько полета, что Криго
машинально повел плечами, как будто за ними развевались  драконьи  крылья...
На земле горело пятнышко света величиной с булавочную головку. Он устремился
к нему и увидел стоящие рядом фигуры в сером. Криго хотелось  окликнуть  их,
почувствовать яркие цвета их разума,  но  он  сдержался.  Сгорая  от  стыда,
предатель наблюдал за теми, кто пришел отдать последний долг мертвому принцу
и Огнем "Гонцов Солнца" помочь духу Зехавы оседлать ветер Пустыни...
   Когда поднялись луны, Тобин держала сыновей за руки. Яни и Мааркен устали
до изнеможения, потому что вместе с отцом и Маэтой ездили в Ривенрок,  чтобы
помочь доставить  оттуда  труп  дракона.  Лица  мальчиков  прикрывали  серые
капюшоны. Несмотря на утомление,  они  вели  себя  так,  как  подобало  юным
лордам. Только ладони у них были влажные, и оба  беспокойно  переминались  с
ноги на ногу, пока процессия ждала, когда Рохан начнет ритуал.
   Вместе с родными и двумя с лишним сотнями других людей они молча  шли  за
Роханом три меры, пока не достигли Передника Богини - нагромождения огромных
камней, которые в лунном  свете  казались  странными  и  пугающими.  Легенда
гласила, что эти камни упали с неба, когда Богиня воздвигала горы, и  тысячи
лет пролежали забытыми. Воображение у Мааркена и Яни было  развито  сильнее,
чем у большинства пятилетних детей, и Тобин знала, что двойняшкам мерещится,
будто за каждым камнем скрываются чудовища. Ей хотелось прошептать  сыновьям
что-нибудь успокаивающее, но ритуал предписывал полное молчание.
   Одинокий Рохан стоял в стороне, держа в руке  факел.  В  этом  свете  его
волосы  казались  расплавленным  золотом,  но  глаза  скрывались   в   тени.
Сегодняшний день разительно изменил его, и Тобин - пожалуй, впервые в  жизни
- увидела в брате черты отца; Пустыня наложила отпечаток на  своего  принца.
Тот  же  отпечаток  был  и  на  Зехаве.  Несмотря  на  все  старания   Милар
облагородить Стронгхолд, ветер и  песок  проникли  в  плоть  и  кровь  отца.
Дракон, убивший старого принца, раскинулся на двух огромных обломках скал. В
песке осталась глубокая, длинная рана - то был след огромного тела,  которое
тащили сюда волоком. Рядом на  плоском  камне,  служившем  ложем  пятнадцати
поколениям принцев, лежал Зехава. Серебристый плащ прикрывал его от  шеи  до
самых пят. Факелы освещали заострившийся