ь  поэтому  они
дороги.
   И лишь поэтому в них скрыта магическая сила. Сааведра  прикусила  верхнюю
губу.
   - Так мне теперь что, домой? В ссылку?
   - Тебе нельзя общаться с Сарио. Конечно, вы будете  видеться,  в  Палассо
Грихальва вряд ли можно этого избежать. Но разговаривать друг с  другом  вам
запрещается, как и проводить вместе свободное от уроков время. Между прочим,
от меня не укрылось, - добавил  Раймон  с  мимолетной  улыбкой,  -  что  ты,
Сааведра, очень способна для юной женщины. Ты уже в том  возрасте,  когда  у
мальчиков и девочек проявляется талант, и мы, воспитатели обязаны следить за
его созреванием и выделять наиболее способных подростков.
   Сааведру бросило в жар. Она промолчала.
   - Наш маленький Неоссо Иррадо  уводит  тебя  с  пути  истинного.  Или  ты
думаешь, мы слепы? Сааведра, ты хорошая девочка, но слишком легко поддаешься
его влиянию. Из-за  него  нарушила  компордотту,  а  ведь  было  бы  гораздо
правильнее, если б не ты с него, а он с тебя брал пример. Или ты думаешь, мы
не догадались, кто привел тебя в кречетту? Не  в  твоем  характере  нарушать
запреты.
   На это ей сказать было нечего, хотя голову распирало от мыслей.
   - Плохая компания,  -  наставительно  молвил  Раймон  Грихальва,  -  даже
талантливых не доводит до добра.
   Сааведра больше не думала о себе, о том, что сделала, - только о Сарио.
   - Агво, но ведь он вовсе не плохой! Он Одаренный, я это точно знаю.
   - Что ж, Сааведра, твоя верность дружбе похвальна.
   - Агво Раймон, тут дело не только в дружбе. - Решительный тон  удивил  ее
саму. Должно быть, вера в Сарио столь огромна, что ее невозможно  скрыть.  -
Он лучше всех остальных.
   Его лицо стало непроницаемым.
   - Почему ты так думаешь?
   - Я это чувствую. Просто знаю,  и  все.  Это  у  меня  в  сердце.  -  Она
коснулась груди. - Он всегда был не таким, как другие, с  самого  начала.  И
все об этом знают. Потому-то и обращаются с ним так плохо, дразнят,  смеются
над ним,  внушают,  что  он  слишком  маленький...  Потому  что  и  они  это
чувствуют. Сколько бы ни издевались над ним, понимают, что на самом деле  он
выше любого из них. Агво, у него есть не только подлинный талант, но  еще  и
душа. - Она смотрела  в  спокойные  очи  Раймона  Грихальвы,  искала  в  них
понимания. - Мы делимся на тех, кто всю жизнь мечтает  стать  лучшим,  и  на
тех, кому незачем мечтать, а надо лишь сделать это. Получить то, что  и  так
тебе принадлежит. - Сааведра печально вздохнула. - Агво, "ему завидуют. Даже
муалимы... Они понимают, кем он может стать.
   Раймон поднял руку, призывая ее умолкнуть.
   - Действительно, мы умеем отличать детей, обладающих  столь  дорогим  для
нас талантом. Но без наказания обойтись невозможно, как и  без  компордотты.
Дар  лишь  тогда  приносит  семье  ощутимую  пользу,  когда  его  обладатель
понимает, что злоупотребление им чревато опасными последствиями.
   Она кивнула, подумав, что Томас об этих последствиях узнал не понаслышке.
   - Ты сама  видишь,  как  мало  нас  нынче.  И  мы  должны  заботиться  об
оставшихся. Мы не можем позволить запальчивому юнцу расшатывать устои  нашей
семьи.
   Она снова молча кивнула.
   - Поэтому  тебе,  Сааведра,  лучше  держаться  от  него  подальше.  Пусть
расцветает твой дар, и меньше заботься о Луса до'Орро твоего приятеля, чем о
своей собственной.
   Она чуть не вздрогнула. Откуда он знает?
   Раймон Грихальва улыбнулся.
   - Муалимы очень требовательны, угодить им подчас  невозможно,  но  у  них
тоже отменное чутье на талант. А ты им не обделена, уж поверь.
   - Где ему до таланта Сарио!
   - Сарио? Да, пожалуй... Но без дисциплины дар  -  ничто.  Какой  от  него
прок, если он неуправляем?
   Они ушли от опасных  тем,  углубились  в  философию  искусства.  Сааведра
оживала под одобрительным взором Раймона.
   - Агво, но ведь в дикой свободе есть высший смысл. Если у художника  душа
в оковах, надолго ли он сохранит свой талант?
   - Безусловно, твои слова не лишены смысла. Но если поступиться правилами,
дисциплиной, потеряно будет все.
   - Агво, но разве мы не Грихальва? Разве мы не вольны творить, как никакая
иная семья?
   - А чем же еще мы занимаемся? - Он улыбнулся. - Сааведра, не пытайся меня
перехитрить... Я согласен с тобой, что Сарио  талантлив,  может  быть,  даже
Одарен, - это выяснится довольно  скоро.  Но  неуправляемый  талант  -  лишь
помеха семье на пути к ее целям.
   - Он хочет стать Верховным иллюстратором, - выпалила  она.  -  И  это  не
пустая  мечта!  Он  прекрасный  художник!  Да,   Сарио   вспыльчив,   иногда
непослушен,  но  неужели  из-за  такого  пустяка  вы  лишите  род  Грихальва
возможности заменить Серрано нашим человеком?
   - Иногда?
   - Агво, он  нервничает.  Вам  ведь  тоже  случается  нервничать.  Вот  вы
говорите, что однажды в детстве зашли куда не полагалось...  Ну,  и  кто  вы
теперь? Главный наставник, один из самых прославленных  иллюстраторов  нашей
семьи, и по справедливости на место  Верховного  иллюстратора  после  смерти
Гуильбарро Серрано надо было назначить вас, а не его сына, этого  никчемного
маляра...
   Он очень долго молчал, а она тем  временем  заливалась  густым  румянцем,
вспомнив, каким тоном должно разговаривать с этим человеком.
   - Ты в самом деле считаешь, что Сарио настолько талантлив?
   - Он способен написать все что угодно, я в это верю. И стать кем угодно.
   Он задумчиво прикрыл глаза.
   - Может быть, ты и права. - Он сжал в ладони  Золотой  Ключ,  висящий  на
цепочке. - Может быть. Что ж, мы с тобой побеседовали, наказание определено.
А теперь ступай. Вымойся, переоденься и посмотри, нет ли  ожогов.  И  заруби
себе на носу: я  своего  решения  не  отменю.  Твоя  "ссылка",  как  ты  это
называешь, продлится год, и ни днем меньше.
   - Да, агво.
   Он поцеловал пальцы, держащие Ключ, и прижал его к груди.
   - Да будут вечны Их Святые Имена. Можешь идти, Сааведра.
   Она повторила его жест, хоть и не носила ключа. И молча  (Раймон  уже  не
потерпел бы возражений) покинула солярий.
   "Надо рассказать Сарио..."
   Только сейчас она осознала всю суровость, всю изощренность наказания.
   - Матра Дольча, - прошептала она, и на глазах выступили слезы. - Если  ты
можешь ускорить время, умоляю, начни сейчас же!
   Раймон Грихальва обернулся на звуки шагов  и  указал  на  стул  с  мягким
сиденьем и высокой спинкой. Но вошедший сразу направился  к  окну.  И  встал
спиной к Раймону.
   - Да, - задумчиво произнес он. - Теперь я понимаю. Хорошо,  что  ты  меня
позвал.
   - Премио Фрато, - кивнул Раймон.
   - Пожалуй, в наших планах она может сыграть не  менее  важную  роль,  чем
мальчик. - Он посмотрел на Раймона. - Думаю, теперь  нет  никаких  сомнений,
что это - кровь тза'абов. Наша семья всегда была талантлива, но этот  талант
- иной. Он - выше. И наш дар, и наша кровь теперь иные.
   - Генеалогия предполагала, что кровь тза'абов должна заявить о  себе,  но
до нерро лингвы ничего не было заметно, - сказал Раймон.
   Его собеседник отмахнулся.
   - Может, так оно и было, но не стоит забывать о  том,  что  нерро  лингва
внесла уйму неразберихи в наши архивы. Вполне возможно, после чумы  перемены
просто-напросто нигде не фиксировались. И без того дел было невпроворот.
   - Да, конечно. - Раймон погладил цепочку на груди. - Не угодно  ли  вина,
Премио Фрато?
   - Пожалуй, чуть позже.
   Гость - Первый Брат среди Вьехос Фратос - был в летах, угловат и костляв.
Сейчас свет из окна заливал половину его лица.
   - Я заглянул в папку девочки. Весьма и весьма незаурядный ребенок. Так ты
говоришь, ей тринадцать?
   - Двенадцать, Артурро.
   - Двенадцать. Ладно, время еще есть, хоть и  не  так  много,  чтобы  бить
баклуши. - Артурро Грихальва улыбнулся. - И язычок у нее бойкий,  ничуть  не
хуже рук, верно? Раймон иронично изогнул губы.
   - Умом она ничуть  не  уступает  мальчику.  По-своему,  конечно.  Артурро
тяжело вздохнул.
   - Наш маленький Неоссо Иррадо... Надо  будет  заняться  его  воспитанием.
Томасу упорно не везло, взять хотя бы этот случай с  Пейнтраддо  Чиевой.  Но
Сарио способен доставить нам куда больше хлопот, чем Томас. Он  Одаренный  -
тут девочка совершенно  права,  -  но  в  его  годы  нельзя  обладать  таким
неутолимым  честолюбием.  Сарио  не  просто  мальчик,  в  нем  очень   много
взрослого; этим-то он и опасен.
   -  Интересно,  -  заметил  Раймон,  -  почему  самым  талантливым  всегда
недостает самодисциплины?
   - Раймон!  Кто  бы  говорил!  -  Поймав  себя  на  резком  тоне,  Артурро
дружелюбно улыбнулся. - Мне начинает казаться, что  это  -  плата,  одно  из
неотъемлемых свойств Дара...  Мальчики,  послушно  соблюдающие  компордотту,
проявляют в лучшем случае обычные  способности.  Они  ничего  не  подвергают
сомнению, никому не бросают вызов, не стремятся любой  ценой  раскрыть  свой
талант.
   - И Дар?
   Лицо Премио Фрато посуровело.
   - Да, Раймон. Вот почему этот мальчуган способен навлечь на нас беду. Дар
и самоконтроль - не пара. Чтобы развить талант, надо спускать его с  цепи  -
пусть резвится на воле, пусть набивает шишки, пусть растет. Но при этом надо
добиваться, чтобы он возвращался.
   - Как вернулся я,  -  с  иронией  сказал  Раймон.  Улыбка  Артурро  стала
ласковой.
   - Эйха, ты вернулся - и за это получил награду.
   - А как быть с Сарио?
   Пожилой собеседник коснулся своего Ключа.
   - Раймон, за ним надо следить. Очень пристально. Надо  видеть  не  только
голод в его взоре, не только его удивительный Свет,  но  и  опасность.  Наша
ставка слишком высока. Мы столько трудились, спасая семью, и теперь  наконец
у нас есть Дар... - В голосе Артурро звучала  озабоченность.  -  Возрождение
семьи - процесс крайне медленный, и мы не вправе  его  подстегивать.  Мы  не
можем допустить, чтобы до'Веррада заподозрили истинную природу Дара.
   -  Все  равно  уже  ходят  слухи,  -  тихо  произнес  Раймон.  -  Серрано
подозревают.
   - И пусть. Они.., жалкие маляры. - Улыбка на лице Артурро явствовала, что
язвительные  слова  Сааведры  пришлись  ему  по  нраву.  -  Мы  под  защитой
до'Веррада, а это не такой уж пустяк. Пока семья герцога ничего не  знает  о
Даре, мы можем жить спокойно.
   - Сарагоса Серрано все время держит герцога за ухо.
   - А его сестра Гитанна держит герцога даже не за ухо, а... -  Фраза  была
дерзка, однако Артурро явно не собирался  раскаиваться.  Он  любил  называть
вещи своими именами. - Но Бальтран до'Веррада ценит ее вовсе не за ум,  хотя
в уме ей, пожалуй, не откажешь. А Сарагоса - дурак, безмозглый моронно,  ему
бы только размалевывать холст в ядовитые цвета. Нет, этот  убогий  халтурщик
нам не опасен. Сказать по правде, гораздо больше я опасаюсь нашего мальчика.
   - Но ведь он - Грихальва, - прошептал Раймон.
   - Увы, мы и впредь должны действовать, как сейчас. Мы ведь не те,  что  в
былые годы. - Золотой Ключ, свисающий с ворота Артурро, исчез  в  старческой
руке. - За Сарио нужен глаз да глаз. Эйха, он ведь  чудо-ребенок,  верно?  И
хотя нам необходим его голод, чтобы оживить Дар, мы будем наблюдать  за  ним
постоянно.
   - "Семя нашей гибели - в наших же чреслах", - процитировал Раймон.
   Премио Фрато печально вздохнул.
   - И в нашем  чудесном  Даре.  Что  ж,  пусть  все  идет,  как  идет.  Мы,
Грихальва, созданы не для того,  чтобы  править.  Да  и  будь  у  нас  такое
предназначение, столь  малым  числом  мы  бы  не  сумели  взять  власть  над
Тайра-Вирте. Да еще эта "тза'абская порча"  -  так  называет  екклезия  наше
проклятие, быстротечность нашей  жизни,  слабость  нашего  семени.  Нет,  мы
никогда не поставим  себе  цель  захватить  Тайра-Вирте  и  править.  А  вот
просвещать,  украшать,  созидать..,  и,  конечно,  вести   нашу   родину   к
процветанию - это несомненно. Но очень неспешно. Исподволь. Мудро.
   - Да будет на то'воля Матры эй Фильхо!
   - Воистину. - Артурро коснулся губ  и  сердца.  -  Я  верю,  они  нас  не
оставят, тем более что до цели уже рукой подать.

Глава 6

   На центральном сокало  блаженствовала  Гитанна  Серрано.  Тихое  журчание
фонтана навевало томные мысли, прохладная струя нежно  омывала  запрокинутое
лицо. И тут ее грубо схватили за локоть. Она вздрогнула и повернулась, с  ее
уст едва не сорвался гневный крик. Да  кто  посмел  прикоснуться  к  подруге
самого герцога?!
   - Сарагоса? В чем дело? Он торопливо и бесцеремонно  повел  ее  за  собой
прочь от фонтана.
   - Надо поговорить.
   - И для этого необходимо меня тащить? - Она  едва  удержалась  на  ногах,
споткнувшись о булыжники мостовой. - Матра Дольча! Госа, люди же смотрят!
   - Ну и пусть.
   Они быстро пересекли мощеное сокало  и  вошли  в  одну  из  молелен  -  в
Мейа-Суэрте их было не счесть.
   - Но вот слышать наш разговор им совсем ни к чему.  Гитанна  зашипела  от
боли - деревянная дверь, украшенная резьбой и бронзовыми накладками, ударила
по плечу. Сарагоса недооценил ее тяжесть.
   - Ты как будто уверен,  что  они  попытаются.  Сарагоса,  что  стряслось,
почему ты такой грубый?
   Отпустив дверь, он затолкал сестру в угол - в крошечную нишу с иконами. В
рассеянных лучах солнца,  падавших  через  грязные,  потрескавшиеся  оконные
стекла, и тусклом сиянии ароматизированных свечей,  что  стояли  в  глиняных
чашечках  на  деревянных  и  металлических  полках,  -  всюду   поблескивала
позолота.
   - Бассда, Гитанна!  -  Он  повертел  головой,  убедился,  что  поблизости
никого. - Выслушай меня.
   Вряд ли у нее был  выбор.  Сначала  она  слушала  с  сердитой  миной,  но
довольно скоро на лице  появилась  заинтересованность.  Когда  он  закончил,
Гитанна устало вздохнула.
   - Эйха, я пыталась, - уверяла она брата, прислонясь к стене лопатками.  -
Честное слово, Госа. Но ты ведь знаешь, герцог иногда бывает упрям.
   - Меня он даже не слушает,  -  пожаловался  Сарагоса.  -  Отослал  писать
очередной семейный портрет да еще упрекнул, что я сую нос куда не просят.
   - Даже так? - Она поправила на плечах шитый жемчугом шелковый шарф. -  Ты
еще легко отделался - тебя он отправил к мольберту. А меня - в кровать, там,
дескать,  мое  место.  И  не  стоит  забивать  прекрасную   головку   такими
глупостями, как политика. - Она бросила на икону злой взгляд; ей, измученной
заботами, умиротворенность на лике Матры казалась издевкой. - Я уж и лаской,
и таской выманивала обещание, и даже в постели посреди любовной игры... А он
- ни в какую. Говорит, охранная грамота герцога неприкосновенна.
   - Как бы не так, - процедил сквозь зубы Сарагоса. -  Нужно  только  найти
доказательство, и тогда он поймет, что нам грозит.
   Гитанна высвободила локоть и подошла  к  столику  с  иконой  и  крапинами
засохших цветов на шитой золотом скатерти. Цветы приносили Святой  Матери  -
чтобы заступилась и помогла. Эта молельня принадлежала Ей, а не Сыну.
   - Ну, и где прикажешь его искать? - обернулась Гитанна к брату. -  Мы  не
Грихальва, нас не пустят в их Палассо. Они нелюдимы и свои тайны берегут как
зеницу ока. Только Матра эй Фильхо знают, что у них на уме.
   - И это может плохо кончиться. Дождемся, что они придут  к  до'Веррада  и
потребуют себе герцогство.
   - Этому не бывать," - нахмурилась  она.  -  Пока  мы,  Серрано,  рядом  с
герцогами, Грихальва не достанется ни единого местечка при дворе.  Госа,  ты
должен писать все, что он закажет... Ты должен сохранить его расположение.
   От этих слов он скривился.
   - И ты, Гитанна.
   - Да, -  спокойно  согласилась  она,  -  и  я.  Но  у  тебя,  придворного
иллюстратора, положение намного надежнее, чем у любовницы герцога.  Меня  он
может заменить в любое время по внезапному капризу,  а  тебя  -  не  вправе,
разве что на время болезни. Назначить нового Верховного иллюстратора  сможет
только Алехандро, когда займет отцовское место.
   - Странный мальчик. - Сарагоса прижимался плечом к отшлифованной  вручную
стене и нервно грыз ноготь.
   - Не важно, странный он или обыкновенный. С ним  надо  дружить.  Я  ничем
помочь не могу, вся моя власть - в пределах кровати Бальтрана, а  твоя  -  в
пределах Палассо. Ты обязан во что бы то  ни  стало  сохранить  расположение
герцога.
   - Но не герцогини, - угрюмо возразил Сарагоса. Это прозвучало невнятно  -
мешал ноготь большого пальца в зубах.
   - Да при чем тут она? Тебя назначил на должность Бальтран, а вовсе не его
жена. У нее никаких прав.
   - Кроме права рожать наследников. Гитанна поморщилась.
   - Мне ничего не обещано сверх того, что я  уже  имею.  Если  напложу  ему
детей,  они  будут  незаконнорожденными.  У  него  уже  есть   наследник   -
Алехандро...
   - Ему и решать, кто займет мое  место:  Серрано  или  человек  из  другой
семьи.
   - Ну так позаботься о том, чтобы это был только Серрано, - сказала она. -
Нельзя допустить, чтобы проклятый чи'патро  отнял  у  нас  такую  должность.
Понял, Госа? Подружись с Алехандро. Докажи ему, что надежнее нас, Серрано, у
него союзников нет.
   - Гитанна, но ведь он всего лишь мальчишка! Неужели ты  хочешь,  чтобы  я
тратил свое драгоценное время на бесполезного ребенка?
   - Эйха, Госа, кое  в  чем  ты  непроходимый  тупица.  Да  как  же  ты  не
понимаешь? Эта "трата драгоценного времени" на самом деле выгоднейший вклад!
Придет день, когда Алехандро станет герцогом... И если  к  тому  времени  ты
останешься его другом, он, естественно, не назначит Верховным  иллюстратором
какого-нибудь чужака.
   Его впалые щеки зарделись.
   - Ты имеешь в виду, когда я умру?
   - Да, - деловито, подтвердила она. - Когда-нибудь  ты  умрешь,  а  может,
потеряешь работу еще раньше - из-за старости. Чего тут бояться?  Надо  найти
решение. Или ты думаешь, что я еще долго продержусь  в  любовницах  герцога?
Матра Дольча, да мои дни рядом с ним сочтены, и я об этом думаю спокойно.
   С одним ногтем он разделался и взялся за второй.
   - Ну, не знаю, Гитанна...
   В ней нарастало раздражение, и она стиснула зубы. Глупец! Не видит дальше
собственного  носа,  не  способен  продумывать  разные   варианты   спасения
семейного благополучия!
   - Сойдись поближе с мальчишкой, - посоветовала она. -  Войди  в  доверие,
добейся его привязанности. Стань для него незаменимым.
   - Да разве может взрослый дружить с десятилетним ребенком?
   - Госа, - она уже не таила злости, - для того, чья профессия живопись,  у
тебя поразительно хилое воображение. Удар достиг цели.
   - Матра Дольча! Гитанна...
   - Подумай, Госа. - Она снова перешла на спокойный тон. - Посмотри на себя
хорошенько.  Напиши  автопортрет.  Уж  с  этим-то   дельцем,   надеюсь,   ты
справишься?
   Оставив в покое обгрызенный ноготь, он метнул в сестру недобрый взгляд.
   - Если ты и с герцогом так же разговариваешь, стоит ли удивляться, что он
считает тебя пригодной только для постели?
   - Бассда, - устало молвила она. - Иди в Палассо и как следует подумай над
моими словами. Мы пытались открыто  нажать  на  Бальтрана,  но  не  добились
толку. Пора испробовать другой путь.
   - Он требует улику.
   - Значит, мы должны ее найти, - спокойно констатировала  Гитанна.  -  Или
сфабриковать.

***

   Сааведра остановилась в коридоре перед узкой дверью крошечной ученической
кельи. За этой дверью находился ее собственный мир, хранились вещи,  которые
она называла своими: кровать, сундук с одеждой, стол и стул у оконца. И  еще
кое-что, самое необходимое для жизни: таз, кувшин, ночной горшок за  ширмой.
А еще - воображение.
   Семья считала,  что  покой  способствует  вдохновению.  Художнику,  чтобы
освоить инструментарий, дарованный ему природой, необходимо  подолгу  бывать
одному. Только путем неторопливого созерцания,  сопоставления  и  осмысления
можно развить чувство пропорции, без которого лучше  не  браться  за  кисть.
Конечно, на уроках муалимы объяснят, как должны соотноситься длина  плеча  и
длина предплечья, почему коридор в начале выглядит шире,  чем  в  конце.  Но
знания, полученные  в  классе,  лучше  всего  отт