то из вас это сотрет.  Те,  кто  поздоровее,
немедленно возьмут в руки щетки, и если к закату солнца  хотя  бы  на  одной
стене в Гранидии еще останется уголь...
   Он нарочно оставил угрозу недосказанной.
   - Ваша светлость!
   Арриго  обернулся  к  сутулому  пожилому  иллюстратору,  чьи   изъеденные
болезнью кости требовали жаркого солнца Гранидии.
   - В чем дело?
   - Прошу прощения, ваша светлость, но эти рисунки невозможно смыть.
   - Я взглянул на них, перед тем как прийти сюда, ваша светлость, -  кивнул
другой иллюстратор. - Это, знаете ли.., такой сорт угля, что  его  ничем  не
возьмешь.
   Северин откашлялся.
   - Он прав, ваша светлость. Я тоже изучил эти рисунки и...
   - Номмо Матра эй Фильхо! Так закрасьте их!
   Спустя  несколько  часов  Кабрал  ненадолго  прервался,  чтобы   потереть
пальцами ноющие виски. Северин  взглянул  на  него  снизу  вверх,  продолжая
смешивать очередное ведро белой краски. Начиная с завтрашнего  дня  Гранидиа
будет блестеть как алебастр. Местами, разумеется.
   - Почему ты не хочешь передохнуть? Кабрал хмуро посмотрел на него.
   - И опять предоставить тебе делать то, что должен был сделать я сам?
   - У тебя что, солнечный удар? Не вижу смысла в твоих словах, Кабрал.
   - В самом деле не видишь? Как ты повредил руку?
   - Как я уже говорил дону Арриго, - безмятежно  ответил  Северин  -  а  он
спрашивал об этом, я ободрал ее на лестнице  в  дозорной  башне.  Эти  стены
обязательно надо оштукатурить, они колючие, как битое стекло.
   Кабрал даже не стал делать вид, что слушает.
   - Севи, как ты повредил руку?
   - Хочешь правду? - ухмыльнулся Северин. - Это Лейла меня укусила.
   Его заявление вызвало у Кабрала припадок неудержимого смеха.
   - Размечтался! Матра, я чуть не упал, когда Арриго сказал, что ты  должен
беречь свои драгоценные руки художника! Северин выплеснул две склянки воды.
   - Я повредил левую, а это не так уж и страшно.
   - Ты глупо рисковал сегодня ночью. Это моя сестрица тебя подбила?
   - Не понимаю, о чем ты.
   - Все настоящие иллюстраторы поняли, в чем дело, когда увидели твой бинт.
   - Честное слово, не знаю, о чем ты тут болтаешь. Кабрал покачал головой.
   - Дурак ты, Севи. Но - большое спасибо.
   - Я, конечно, совершенно не понимаю, что ты имеешь в  виду,  -  задумчиво
протянул Северин, - но тем не менее - пожалуйста.

***

   В течение еще двенадцати дней Арриго сопровождал Мечеллу в ее поездке.  В
Дрегеце, последнем городе, который им полагалось посетить перед возвращением
в Мейа-Суэрту, их встречали баронесса Лиссина и целая  делегация  Грихальва.
После смерти мужа Лиссины, барона до'Дрегеца,  в  ее  собственность  перешло
поместье со всеми фермами. Ожидалось, что она, как и все любовницы  до  нее,
завещает свою собственность  семье.  Тогда  какой-нибудь  женатый  Грихальва
будет жить там с детьми и управлять поместьем. Втайне  даже  надеялись,  что
Великий герцог пожалует этому Грихальва титул барона до'Дрегец. А  поскольку
Лиссина была здорова как лошадь и женщины  в  ее  роду  доживали  обычно  до
глубокой старости, то предполагалось, что герцогом этим  будет  уже  Арриго.
Поэтому  дальновидные  Грихальва  приехали  из  Мейа-Суэр-ты,  чтобы  помочь
Лиссине принимать Дона и Донью в Дрегеце.
   Как и в Гранидии, здесь в первую очередь приветствовали Арриго. Им  нужен
был он сам, а  не  женщина,  путешествовавшая  рядом  с  ним.  Впрочем,  это
относилось только к знатным горожанам, простой народ, как  и  везде,  громко
выкрикивал имя Мечеллы. Но Арриго не обращал внимания на то, что ценят  его,
в сущности, только десяток выслуживающихся Грихальва да два десятка льстивых
горожан.
   Он знал, конечно же, чего хотят Грихальва. Тасия регулярно  информировала
его о семейных делах. Показуха не обманула его - он  пожалует  титул  барона
до'Дрегец кому захочет, если захочет вообще. Но какой бы ни была причина  их
внимания, Арриго наслаждался им.
   Мечелла тоже знала о планах Грихальва. Лейла и Лиссина посвятили ее в них
в первый же вечер, который они втроем провели в небольшой гостиной  Лиссины,
любуясь  замысловатым  фонтаном.  Дрегец  был  построен   как   классическая
гассиендиа: двухэтажное  квадратное  здание  с  большим  зеленым  внутренним
двором и окружающим его балконом. Мечелла была очарована своеобразием  этого
маленького мирка. Лейлу  гораздо  больше  привлекали  душистые  растения,  в
изобилии произраставшие на клумбах, разбитых  вокруг  мощеного  двора.  Даже
сейчас, поздней весной, в Дрегеце было слишком жарко для большинства цветов,
но выносливые пустынные растения пышно разрослись в знойном климате.
   Когда погасли последние краски заката и женщинам оставалось лишь  слушать
заунывные звуки кифары, доносящиеся откуда-то  из-за  фонтана,  Лиссина  под
строжайшим секретом рассказала им о том, что должно  было  стать  достоянием
гласности лишь после ее смерти. Оказывается, они  с  бароном  до'Дрегецом  в
свое время договорились, что Лиссина завещает поместье  Риобире  до'Кастейа,
младшей и потому почти лишенной  приданого  дочери  любимой  тезки  Лиссины,
Лиссии.
   Услышав это, Лейла чуть не захлебнулась от смеха.
   - Вьехос Фратос всех разом удар хватит!
   - Хорошо, что, когда они это узнают, меня уже не будет в живых, - кивнула
Лиссина.
   - Эйха, тетушка, обещаю вам, что не  позволю  им  выкопать  ваше  тело  и
проткнуть его скребком для палитры!
   Мечелле все это не показалось таким уж забавным.
   - Но почему Риобире? Конечно, это очень великодушно с вашей стороны,  она
замечательный ребенок и достойна такого дара, и вы вольны поступать со своей
собственностью как хотите, но ваша семья...
   Лиссина покачала головой.
   - В отличие от Корассона, перед тем как ваша светлость купили его...
   - Мы  же  договорились  -  никаких  титулов!  Бывшая  любовница  Коссимио
улыбнулась своей обворожительной, как бы светящейся улыбкой.
   - Извини, Мечелла. Я собиралась сказать, что Дрегец всегда приносил очень
большой  доход.  По-моему,  неразумно  было  бы  отдавать  Грихальва   такое
богатство - да еще и с титулом в придачу.
   Она поднялась и наполнила стаканы ледяным  лимонадом,  добавив  несколько
капель нового  ликера  из  Мерса.  Прозрачная  жидкость,  приготовленная  из
каких-то ягод, придавала цитрусовому напитку приятный  вкус  и  в  небольшом
количестве не вызывала опьянения.
   - Кроме того, в отличие от Корассона, чья владелица  умерла,  не  оставив
завещания, Дрегец не перейдет к семье автоматически, если на  то  будет  моя
воля. Мы с моим дорогим Рейкарро всегда думали, что у  Риобиры  должно  быть
приданое, достойное внучки до'Веррада. Лиссия назвала девочку в  его  честь,
ведь его полное имя было Рейкарро Риобиро Диего до'Дрегец. И я люблю ее, как
собственного ребенка.
   Лейла скорчила гримаску.
   - Что это за таинственная жажда материнства, которую, похоже,  испытывают
все женщины, кроме меня?
   - Когда-нибудь ты это поймешь, поверь мне, -  улыбнулась  ей  Мечелла.  -
Кроме всего прочего мне хотелось  бы  знать,  Лиссина,  как  вы  собираетесь
сохранить это в тайне? Ведь  для  того  чтобы  написать  "Завещание",  нужен
Грихальва.
   - Вот потому-то я и рассказала все это вам, -  ответила  Лиссина.  -  Мне
нужен Грихальва, которому я смогу доверять, то  есть  тот,  кто  не  слишком
близок к Вьехос Фратос, и остановила свой выбор на Кабрале.
   Когда две пары бровей удивленно поползли вверх, Лиссина объяснила:
   - Слухами земля полнится. Но мне не хотелось бы забирать его у  тебя  без
спроса, Мечелла.
   - Вы можете забрать его, когда вам угодно. Хотите сделать предварительные
наброски прямо завтра? Лейла покачала головой.
   - Кабрал не годится.
   - Это еще почему? - возмутилась Мечелла. - Он  что,  не  умеет  рисовать,
или, может, ему нельзя доверять?
   - Конечно, можно. И он будет хохотать вместе со  мной  над  этой  шуткой.
Такой удар по честолюбию семьи! Он сделает все, что вы только попросите,  вы
же сами знаете это. Но "Завещание", написанное им, не  подействует.  Оно  не
сможет.., не сможет наложить обязательств.
   - Он же Грихальва!
   - Но не Иллюстратор.
   Лейла  произнесла  последнее  слово  так,  чтобы   подчеркнуть   значение
заглавной буквы.
   - Мне это совсем недавно объяснили. Те Грихальва, которые  способны,  как
Кабрал, зачать ребенка, не  могут  писать  некоторые  важные  картины.  Одна
способность исключает другую, если вы понимаете, о чем я говорю.
   Лиссина нахмурилась.
   - Не понимаю и, кажется, не хочу понимать. Это касается Великих  герцогов
и иллюстраторов Грихальва, а не нас с вами. Но Мечелла не разделяла ее точку
зрения.
   - Кто рассказал тебе это, Лейла?
   - Северин.
   - Понятно.
   Посмотрев  на  Лейлу  таким  долгим  взглядом,  что  девушке   захотелось
где-нибудь спрятаться, Мечелла заявила:
   - Раз так, Северин на нашей стороне, это ясно. Я доверяю ему так же,  как
доверяю Кабралу. Подойдет вам Северин, Лиссина?
   - Мне подойдет всякий, кого ты рекомендуешь. Спасибо,  Челла,  -  сказала
она, немного стесняясь этого обращения. - Ты  сняла  с  моей  души  огромный
камень.
   Лиссина показала им, где находится отведенная Мечелле прелестная спальня,
и пожелала спокойной ночи. Отонна уже приготовила комнату  и  расставила  по
местам все вещицы, напоминавшие  о  доме:  карандашные  портреты  Терессы  и
Алессио, нарисованные Кабралом, вышитую Риобирой  подушечку,  любимые  книги
Мечеллы, ее часы из розового дерева. Когда горничная принялась  расстегивать
Мечелле корсет, Лейла попыталась улизнуть. Мечелла  попросила  ее  остаться.
Лейла сослалась на усталость - Мечелла, казалось, не слышала ее.
   - Это все,  ваша  светлость?  -  спросила  Отонна,  закончив  расчесывать
золотые волосы Мечеллы.
   - У тебя свидание с тем симпатичным дворецким - как  бишь  его  зовут,  -
которому Лиссина доверяет как самой себе? - сладким голоском спросила Лейла.
   Мечелла рассмеялась.
   - Отонна, служить мне - не значит заводить роман  со  всяким,  кто  может
снабдить тебя информацией только потому, что она у него есть!
   - Эйха, ваша светлость, честное слово, его информация меня нисколечко  не
интересует!
   - Рада слышать это.
   Мечелла собственноручно заплела свои золотые волосы в две тяжелые косы.
   - Кстати о приобретенных знаниях... Лейла,  насколько  "недавно"  Северин
рассказал тебе об иллюстраторах? Два дня назад, пять дней? Или  в  ту  ночь,
когда вы с ним носились по всей Гранидии, царапая углем на стенах?
   - Ваша светлость, я, право, не знаю, что вы...
   Мечелла засмеялась.
   - Отонна, а ты видела ту картинку, где  эта  женщина  изображена  в  виде
свиньи,  такой  старой,  что  мясник  от  нее  нос  воротит,   а   дубильщик
отказывается от шкуры?
   - Прямо шедевр, ваша светлость, - хихикнула  горничная.  -  Но  мне  куда
больше нравится та, где она ведет славный  корабль  "Тайра-Вирте"  прямо  на
скалы на берегу Нипали! Сев... То  есть  я  хотела  сказать,  тот,  кто  это
нарисовал, здорово показал, как моряк пасует при виде этих утесов!
   - А я ее и не видела, - вздохнула  Мечелла.  -  Сколько  их  было  всего,
Лейла?
   - Я и в самом деле не  знаю,  ваша  светлость.  Ее  глаза  встретились  в
зеркале со смеющимися голубыми глазами Мечеллы.
   - Эйха, это ужасно. И, вероятно, никто другой тоже не  сможет  мне  этого
сказать?
   - Вряд ли сможет, ваша светлость.
   - Так я и думала.

***

   Это произошло, когда они были в  маленькой  пыльной  деревушке,  всего  в
половине дня езды  от  Дрегеца.  Отонна  первая  заметила  какое-то  быстрое
движение в толпе, но она была слишком далеко от Арриго и  Мечеллы,  стоявших
на узком крыльце деревенской церкви.  Лейла,  стоявшая  на  нижних  ступенях
крыльца вместе с делегацией Грихальва, ощутила,  как  кто-то  протискивается
сквозь толпу, расталкивая людей локтями. Кабрал увидел  какую-то  вспышку  и
нахмурился. Мечелла тоже заметила ее краешком глаза и на секунду отвернулась
от алькальда, произносившего приветственную речь. В то же мгновение в воздух
взлетел какой-то странный металлический шар, оставляя за собой  след  белого
дыма.
   Кто-то вскрикнул. Арриго оттолкнул  обеих  монахинь  и,  схватив  Мечеллу
обеими руками, втащил ее в открытую дверь санктии. Цветы из ее рук  полетели
на пол, она запуталась в подоле платья  и  упала  бы,  если  б  не  стальные
объятия Арриго. Раздались крики, звонкий удар металла о  камень,  от  едкого
дыма на ее глаза навернулись слезы. Арриго втолкнул ее еще  дальше  в  глубь
санктии. Мечелла вырывалась, стараясь освободить руки и вытереть слезы.
   - Как ты, Мечелла? С тобой все в порядке?
   - Ничего, - ответила она дрожа. - Что случилось? Что это было?
   - Оставайся здесь, я пойду узнаю. Но если это то, о чем я думаю...  -  Он
мрачно покачал головой. - Стой здесь.
   Через открытую дверь Мечелла видела прозрачное облачко дыма. От  него  во
все стороны разбегались люди. Старшая монахиня лежала на  ступенях  крыльца,
та, что помоложе, склонилась над ней рыдая. Почтенные жители деревни, кашляя
и задыхаясь, спускались с крыльца. Арриго нигде не было видно.
   - Ваша светлость!
   Неожиданно рядом с ней оказался Кабрал. Из его покрасневших  глаз  ручьем
текли слезы.
   - Челла, вы ранены?
   Она покачала головой  в  ответ,  и  Кабрал  пробормотал  благодарственную
молитву.
   - Вам надо выйти  на  свет,  показаться  всем  остальным.  Эта  паника  в
основном возникла из-за того, что они думают, будто вы погибли.
   - Погибла?
   - Скорее, ваша светлость, пока они не затоптали друг друга. Мечелла вышла
на крыльцо и закашлялась - остатки дыма снова попали ей в горло. Рядом с ней
молодая монахиня вскрикнула от радости и вознесла  благодарственную  молитву
Пресвятой Матери и Сыну. Быстро разлетелась новость, что Дольча Челлита жива
и невредима, и постепенно все пришло в норму. Произошло то же, что и  в  тот
раз,  когда  Мечелла  вернулась  из  Кастейи,  -  всех  успокоило  одно   ее
присутствие.
   - Где Арриго? - спросила она у Кабрала.
   - Я думаю, он пытается поймать преступника. Понимаете, это было...
   Он не успел закончить фразу.  С  одной  стороны  к  Мечелле  протолкалась
Лейла, с другой подбежала Отонна и, всхлипывая, бросилась ей на шею.
   - Ох, ваша светлость, я уже решила, что мы вас потеряли!
   - Я жива и здорова - то есть останусь жива, если ты меня не задушишь.
   Мечелла улыбнулась и вытерла Отонне слезы.
   Подошли несколько человек из семьи Грихальва, дабы убедиться, что Мечелла
в безопасности. Из их покрасневших глаз текли  неудержимые  слезы.  Наконец,
прыгая через несколько ступеней, к ним поднялся Арриго.
   - Сукин сын сбежал, - проворчал он. - Кто-нибудь видел,  куда  упала  эта
штука? И куда она потом делась?
   Вперед  выступил  деревенский  алькальд,  дрожа  от  увенчанной   красной
шапочкой макушки до пальцев ног, обутых  в  сверкающие  башмаки  из  зеленой
кожи.
   - Ваша светлость, кто-то отшвырнул ее с дороги, а я не посмотрел  куда!..
Ох, простите нас, донья Мечелла!
   - За что простить? - безучастно спросила она.
   - Никто не видел, куда делся железный  шар?  -  Арриго  выругался  сквозь
зубы. - Эйха, вероятно, он исчез уже давно, как это принято у убийц. Никаких
улик.
   - Убийц? - разинула рот Лейла.
   - Такие шары - тза'абское изобретение, их называют  на'ар  аль-душанна  -
"огонь  и  дым".  Либо  этот  экземпляр   не   сработал,   либо   это   было
предупреждение.
   Он вытер пот со лба рукавом парадной одежды.
   - Они начиняют полую сферу химикалиями и  поджигают  фитиль.  Возникающий
дым вызывает слезы и удушье, а может оказаться и смертельно ядовитым.
   Мечелла пошатнулась от ужаса. Кабрал поддержал  ее  за  талию.  Она  едва
заметила это.
   - Больше всего досталось монахине, - сказала Лейла. - Но  она  оправится.
Ее сейчас унесли и уложили в постель.
   - Надеюсь, с вами все в порядке, ваша светлость? - тихо промолвил Кабрал.
- Этот шар был предупреждением и к тому же плохо сработал. Дыма образовалось
очень мало, а тот, что был, оказался почти безвредным.
   - Но почему кто-то сделал это? - воскликнула Мечелла. - Кто может так нас
ненавидеть?
   - Не здесь, - резко оборвал ее Арриго. - Пойдем, в  какой-нибудь  санктии
есть безопасное место, где мы  сможем  поговорить  без  свидетелей.  Кабрал,
помоги мне. Лейла, достань немного вина. Ее светлость очень бледна.  Отонна,
принеси воду для умывания - быстро.
   - Ох, ваша светлость, - простонал алькальд. - Тот  подонок,  который  это
сделал, не имеет никакого отношения к нашей деревне, поверьте мне...
   - Конечно, мы верим, - успокоила его Мечелла. - Подите  умойтесь,  бедный
маэссо Бернардио, у вас глаза совсем покраснели. Ничего, если  мы  останемся
здесь на ночь? Я слишком расстроена, чтобы продолжать путешествие.
   - Остаться... - Алькальд потер воспаленные глаза кулаками.  -  Но  у  нас
Здесь нет ни замка,  ни  даже  подходящего  дома.  Ничего  достойного  вашей
светлости...
   - В прошлом году, в Кастейе, я спала в своем экипаже.  После  этого  даже
охапка сена в чьем-нибудь сарае покажется мне королевским ложем!
   - В сарае... Да, мы  сможем  что-нибудь  предпринять.  Алькальд  рванулся
устраивать им ночлег.  Спохватился,  поклонился  Мечелле,  потом  Арриго  и,
наконец, засеменил вниз по лестнице, протирая на ходу глаза.
   - Тебе все-таки плохо? - озабоченно спросил Арриго у жены.
   - Нет. Но мы должны показать этим добрым людям, что не  виним  никого  из
них в случившемся и чувствуем себя в безопасности в их деревне. Кроме  того,
если они все же поймают этого человека, я хотела бы сама спросить  его,  чем
мы его обидели, что заставило его решиться на такое.
   Через некоторое время, когда все глаза были из предосторожности  промыты,
они сидели в помещении школы, потягивая вино из глиняных кружек  с  отбитыми
краями. Разговоры о происшествии ни к чему не привели.  Кабрал  считал,  что
это дело рук тза'абов. Арриго отвечал на это, что, по  замыслу  нападавшего,
именно так они и должны были подумать. О на'ар аль-душанне знали  не  только
тза'абы, просто они были достаточно трусливы, чтобы пользоваться им.  Однако
никто не мог предложить разумного объяснения происшедшему.
   Погоня вернулась с сообщением, что  преступник  исчез  где-то  в  холмах.
Видимо, там  его  дожидался  оседланный  конь.  От  орудия  преступления  не
осталось и следа.
   - Итак, - заключил Арриго, -  кто-то  был  в  сговоре  с  преступником  и
похитил шар, скрыв тем самым все следы преступления.
   - Это может означать, - задумчиво сказал  Северин,  -  что  у  шара  были
какие-то характерные особенности,  которые  могли  бы  привести  нас  к  его
создателю.
   - Эйха, возможно. Но  мы  никогда  этого  не  узнаем.  Арриго  и  Мечелла
разместились в лучшей из спален монахинь. "Лучшая"  означало,  что  на  полу
лежал грубый ковер, окно прикрывала шелковая сетка,  пропускавшая  воздух  и
задерживавшая насекомых, и льняные простыни  на  узкой  кровати  были  почти
новыми. Мечелла отпустила  Отонну  и  сама  расчесала  волосы.  Арриго  тоже
отпустил слугу на ночь и сам теперь вешал свою одежду на деревянный крючок у
двери. Мечелла взирала на него с постели и пыталась понять, о чем он думает.
   - Арриго... Ты спас мне жизнь. Не глядя на нее, он ответил:
   - Чертова штуковина была не ядовита, Мечелла.
   - Но ты же этого не знал, - пробормотала она. Он лишь пожал плечами.
   - Ты поступил очень смело, и так быстро успел среагировать...
   - Глупости, - огрызнулся муж. - Может, ты думала, я  воспользуюсь  первой
же возможностью, чтобы избавиться от тебя?
   Мечелла сжала серебряную  ручку  своей  щетки  и  на  секунду  прекратила
расчесываться.
   - Я только пытаюсь поблагодарить тебя. Почему надо быть таким жестоким?
   Наконец Арриго повернулся, раздетый до пояса,  и  посмотрел  ей  в  лицо.
Что-то в его взгляде смягчилось - он стал больше  похож  на  того  человека,
которого Мечелла любила с детства.
   - П