красоту  -  зеленый  камзол,  черные
лосины и высокие черные ботфорты:  Арриго  был  капитаном  полка  шагаррцев,
последнюю сотню лет составлявшего почетную охрану  Палассо  Веррада.  Густая
зелень камзола оттеняла карие глаза с золотыми искорками, эполеты  придавали
мужественность его облику и стати. Но хотя ему было всего  тридцать,  черные
волнистые волосы уже слегка поредели, а  в  уголках  глаз  появились  тонкие
морщинки - впрочем, последним, как и бронзовому загару, он был обязан  своей
многолетней страстью к  охоте.  Гораздо  хуже  выглядели  глубокие  морщины,
спускавшиеся от носа к полным губам. Тасия знала причину  их  появления.  Он
находился в сложной ситуации: умный, способный, подготовленный к  управлению
страной человек не мог приступить к своим обязанностям,  пока  был  жив  его
отец. И осознание двусмысленности своего  положения  оставило  на  его  лице
больше следов, чем прожитые годы. Он готов был служить стране,  но  понимал,
что получит эту возможность лишь после того, как его любимый отец умрет.
   И двенадцать долгих лет Тасия должна была стараться, чтобы  он  вспоминал
об этом как можно реже, следить, чтобы его морщины  не  становились  глубже,
развлекать его, если он был грустен, рукоплескать ему,  когда  он  занимался
немногими разрешенными ему государственными обязанностями, и -  любить  его.
Все это она делала с  радостью.  Но  скоро  ее  функции  перейдут  к  другой
женщине. К бледной, хорошенькой, невинной девушке из чужой  страны,  которая
не знает Арриго и не понимает его. И если принцесса не  справится  со  своей
задачей...
   - Она блондинка! - продолжал он, маршируя взад и вперед как на параде.  -
Неестественно яркая блондинка.
   - Арриго! - Тасия рассмеялась и опустила вышивку. - Не думаешь же ты, что
она красит волосы! Не будь таким  глупым.  У  каждой  семьи  свои  фамильные
черты. У нас, Грихальва, характерные носы - у  некоторых  так  даже  слишком
характерные! У до'Веррада еще не было дочерей выше пяти  футов  ростом.  Все
отпрыски королевского семейства Гхийаса очень и очень бледны. Да, кстати, ты
должен предупредить ее, каким горячим бывает наше солнце.
   - Я не люблю блондинок. К тому же она почти необразованна, с ней от тоски
умрешь!
   - Я слышала, что она изучает наш диалект и пытается играть в  шахматы,  -
заметила Тасия. Он насмешливо хмыкнул.
   - Ты и вправду глупец. Девочке всего двадцать лет, и она тебя любит.
   "Двадцать лет, на восемнадцать лет моложе меня. Матра эй Фильхо,  она  же
мне в дочери годится!"
   Поспешно избавившись от этой мысли, она добавила:
   - Девочка просто хочет доставить тебе удовольствие.
   - Ты доставляешь мне удовольствие.
   Он подошел к креслу, отобрал у нее рукоделие и заглянул в  глаза  долгим,
гипнотизирующим взглядом, как умели делать только мужчины до'Веррада. У  нее
перехватило дыхание. Так случалось всегда, с самой первой их встречи, а ведь
до этого она и не представляла себе, каково  быть  его  любовницей,  хоть  и
стремилась занять эту должность.
   - Ты, и никакая другая, - тихо сказал он.
   Она таяла в его объятиях, прекрасно понимая-, что не должна этого делать.
Настала пора отдалить его от себя - мягко и ненавязчиво, ради его же  блага.
Но принцесса и так скоро заполучит его. Тогда придется расстаться  с  ним  -
таков ее долг, но пока Тасия будет наслаждаться тем, что все еще принадлежит
ей одной.
   А потом.., потом...
   Потом, когда он дремал, положив голову ей на грудь, она задумалась,  надо
ли действительно расставаться с ним насовсем. Некоторые из ее предшественниц
(самой известной из них была ее собственная бабушка, в честь  которой  ее  и
назвали) после смерти жены своего Великого герцога возвращались  к  прежнему
положению. Она не желала зла Мечелле - Матра Дольча, нет, конечно! Но почему
бы им не поделить его, его любовь и его власть?
   Бабушка Тасита так и сделала. Ее жизни можно только позавидовать. Образец
для будущих Любовниц. Родив семье ребенка (Зару, мать Тасии),  Тасита  стала
любовницей Арриго II и была таковой до его женитьбы  на  Надалии  до'Хоарра.
Когда Великая герцогиня умерла, Тасита вернулась и удерживала  свои  позиции
двадцать один год, до самой смерти Великого герцога.  В  семейных  преданиях
Грихальва Тасита была известна как  Некоронованная.  Даже  будучи  преданным
супругом, Арриго II всегда советовался со своей бывшей любовницей, перед тем
как принять любое политическое  решение.  После  смерти  Надалии,  будь  это
разрешено, он женился бы на Тасите. Теперь, через тридцать  один  год  после
смерти, Тасита стала легендой.
   На портрете в Галиерре Грихальва она изображена молодой и улыбающейся. Ее
черные волосы тщательно завиты и заплетены в соответствии с  вычурной  модой
того времени; стройную фигуру облегает  бархатное  платье  сапфирно-голубого
цвета  -  цвета  Веррада;  глубокое  декольте  открывает  роскошную   грудь;
кроваво-красный рубин подчеркивает белизну шеи. Но Тасия помнила  бабушку  в
старости - с седыми волосами, согбенную недугом, от которого ей было суждено
умереть; драгоценный камень утонул в  пене  кружев,  скрывающих  морщинистую
шею. От прежнее Таситы осталась лишь великолепная улыбка, ее-то она подарила
своей шестилетней тезке со словами:
   - Если ты будешь хорошей, послушной и умной девочкой, может быть, и  тебе
когда-нибудь достанется молодой, красивый  до'Веррада.  В  конце  концов,  -
добавила старая дама с лукавиной в черных глазах, - твое имя Тасита,  как  и
мое, а новорожденного наследника опять назвали Арриго, разве не так?
   Бабушка не сказала ей одного, и поняла она это только  через  много  лет:
послушание и  прочие  добродетели  -  это,  конечно,  похвально,  но  важнее
все-таки ум. Совпадение их имен - хорошее предзнаменование, однако не  стоит
полагаться на судьбу, если в нужный момент понадобится реальная помощь.
   Ей поневоле придется быть умной, коль она захочет повторить карьеру своей
бабушки! В тот единственный раз, когда она заговорила с Арриго о  совпадении
имен, он только поднял бровь и заметил, что не стал бы возражать, если б ему
оставили хоть что-нибудь, что он мог бы назвать своим собственным. В этом не
было ничего удивительного. Арриго учили те же учителя, что и его отца,  отца
же он сменил на посту капитана полка шагаррцев; он был попечителем  любимого
благотворительного общества своей матери; в день  восемнадцатилетия  к  нему
перешли фамильные драгоценности и свита  наследника  в  Палассо  Веррада,  а
также охотничий домик в Чассериайо, и прочее, и прочее. Понятно, почему  ему
хотелось иметь хоть что-то свое. Тасия никогда больше не упоминала, что  они
не первые Арриго и Тасита. Наоборот,  она  принялась  внушать  ему,  что  он
неповторим, и весьма преуспела в этом. Так продолжалось последние двенадцать
лет.
   Но теперь он женится. И если  это  не  первый  случай,  когда  до'Веррада
женятся на королевских дочерях, то по крайней мере будет первым, когда берут
в жены дочь короля Гхийаса. Две сотни лет Тайра-Вирте пыталась породниться с
могущественным  северным  соседом,   и   вот   наконец   усилия   Верховного
иллюстратора Педранно и  сменившего  его  на  этом  посту  Меквеля  принесли
желанные плоды. Мечелла была не просто гхийасской принцессой,  а  Принцессой
Гхийаса. Единственная дочь своего отца, она оказалась единственной  женщиной
подходящего для брака возраста в  королевской  семье,  и  приданое  ее  было
головокружительным. Деньги, конечно, лишними не окажутся, но гораздо большую
выгоду сулили свободный вход во  все  гхийасские  порты,  снижение  торговых
пошлин и установление льготных цен. В дальнейшем этот союз укрепится - когда
король Энрей станет дедушкой. А самым важным, хотя об  этом  не  догадывался
никто,  кроме  Великого  герцога  и  Вьехос  Фратос,  было  то,  что   после
предстоящей  свадьбы  во  Дворце  Тысячи  Свечей  в  Ауте-Гхийасе  поселится
иллюстратор с целым штатом копиистов. Все события,  происходящие  в  стране,
Грихальва  запечатлеет  на  картинах,  и,   несомненно,   это   может   быть
использовано.
   Тасия представляла себе значимость иллюстратора  в  Ауте-Гхийасе,  потому
что сын делился с ней  всеми  секретами  Грихальва,  которые  ему  удавалось
потихоньку выведать. Рафейо исполнилось четырнадцать, и как  раз  теперь  он
проходил  конфирматтио;  официально  он  еще  не  считался  стерильным,   но
сомневаться в его избранности уже не приходилось. Тасия  гордилась  сыном  и
прочила ему большую будущность,  хотя,  по  правде  говоря,  родила  его  по
ошибке.
   К тому времени она успела принять участие уже в  четырех  конфирматтио  и
счастливо избежать беременности. И вот в 1247 году из-за нехватки подходящих
девушек ей - двадцатичетырехлетней! - довелось еще раз выполнить свой  долг.
Она пришла в ярость, поняв,  что  беременна  от  своего  пятиюродного  брата
Ренайо, и родила  ребенка,  продолжая  негодовать  и  обижаться.  Одно  было
хорошо: после родов выяснилось, что она больше не  сможет  забеременеть.  За
это она  была  благодарна  мальчику:  по  крайней  мере  он  избавил  ее  от
таинственной  процедуры,  вызывающей  бесплодие,  которой  подвергались  все
будущие любовницы, дабы не родить бастарда могущественным до'Веррада.
   Таким образом, Тасия от обиды на судьбу перешла к  благодарности  и  даже
сумела развить в себе какой-то интерес к сыну, но нянчить  его  предоставила
своей матери, Заре. Сама она была слишком  занята  -  следовало  привести  в
порядок талию и поймать в свои сети Арриго, так что на  ребенка  времени  не
оставалось. Первые десять лет жизни Рафейо она  относилась  к  нему,  словно
старшая сестра, с любопытством  наблюдающая,  как  быстро  растет  маленький
братик.
   В последнее  время  они  стали  больше  бывать  вместе.  Тасия  гордилась
расцветающим талантом сына, а  Арриго  не  возражал  против  его  визитов  -
мальчик ему нравился.
   У Арриго задатки хорошего отца,  думала  она,  прикасаясь  губами  к  его
редеющим волосам и представляя себе  его  будущих  детей.  Конечно  же,  они
станут так же хорошо относиться к ней, как сам Арриго относится  к  Лиссине,
бывшей любовнице своего отца.
   Раз в неделю Рафейо навещал Тасию в ее домике  и  делился  с  ней  своими
душевными переживаниями. Стоило ему узнать какую-нибудь новость, и он  сразу
рассказывал   об   этом   матери.   Она   поощряла   его   любознательность,
предостерегала от опасности прослыть непослушным, чтобы  на  него  не  легло
несмываемое клеймо Неоссо Иррада, и предвкушала день его конфирматтио. Тогда
ее авторитет в семье возрастет - ведь она родила иллюстратора! Уже  близятся
к концу его испытания - из трех девушек, побывавших с  ним  в  постели  этой
зимой, ни одна не забеременела. Еще одна, и Рафейо  Грихальва,  единственный
сын любовницы наследника, пройдет конфирматтио.
   Бывало, после принудительной интимной близости юные парочки влюблялись  и
даже сочетались браком, особенно если рождался ребенок. Ренайо в свое  время
тоже попытался приударить за Тасией, когда обнаружилась ее беременность,  но
все его ухаживания заняли столько  времени,  сколько  его  понадобилось  для
произнесения пяти слов: "Я намерена стать любовницей Арриго". Рафейо не  так
уж глуп, чтобы влюбиться в какую-нибудь из  своих  постельных  подружек.  Он
сознает свой долг перед матерью и  своим  талантом.  Никогда  еще  Верховный
иллюстратор не был женат, и Тасия не могла себе  представить,  чтобы  Рафейо
вдруг захотел это сделать. Сын принадлежит ей. Тасия улыбнулась, представляя
себя в роли матери Верховного иллюстратора.
   Некоронованная. Мать Верховного иллюстратора.
   Возможно, ее планы слишком честолюбивы? Поглаживая Арриго по  спине,  она
вся растворялась в мечтах: а почему бы и нет? Так будет практичнее  и  лучше
для всех. Арриго станет  прекрасным  Великим  герцогом.  Тасия  -  идеальная
любовница и лучше кого бы то ни было разбирается в политике двора. У  Рафейо
есть Дар и  талант,  которым  можно  воспользоваться.  Втроем  они  способны
творить чудеса.
   А что касается Мечеллы де Гхийас,  то  все,  что  Тасия  слышала  о  ней,
сводилось к одному: она глупа и ничего не знает об управлении страной.  Живя
при дворе, она не будет лезть в непонятную ей политику. Побольше детей, чтоб
ей было чем себя занять, и она даже не заметит отлучек Арриго. Тасия  сумеет
делиться с ней, надо же соблюдать приличия. У Тасии будут  любовь  Арриго  и
его власть, ее сын станет Верховным иллюстратором и  поддержит  ее  во  всех
начинаниях - на таких условиях она может позволить себе быть великодушной.
   Будущее вставало перед ней во  всем  своем  великолепии.  Рафейо  пройдет
конфирматтио, узнает все, что только возможно, об искусстве иллюстраторов  и
опишет ей это в мельчайших подробностях; Мечелла нарожает кучу детей; Арриго
исполнит свой супружеский долг, тоскуя при этом по Тасии так сильно, что сам
предложит своей бывшей любовнице вернуться и стать новой  Некоронованной,  а
сама Тасия.., хм-мм. Пожалуй, ей тоже надо выйти замуж. Найти себе  богатого
мужа-размазню, чтобы предотвратить  сплетни,  пока  Мечелла  не  смирится  с
реальностью, а Тасия не укрепит свои позиции настолько,  что  никто  уже  не
посмеет, болтать. Да, замуж. Она даже знала за кого.
   Все будет так, как она хочет, без лишних усилий и хлопот.  Не  пройдет  и
пяти лет, как все устроится к ее полному удовлетворению и принесет множество
благ Тайра-Вирте.
   Какой бы хорошенькой ни была Мечелла, сколько  бы  детей  она  ни  родила
Арриго, любит-то он Тасию. Какая женщина, пусть даже красивая и  плодовитая,
сможет поспорить с этим главным аргументом?

Глава 34

   Ауте-Гхийас с нетерпением ожидал прибытия  дона  Арриго  до'Веррада.  Сам
Арриго относился  к  предстоящей  свадьбе  с  заметным  хладнокровием,  даже
собирался немного опоздать. Это известие, изложенное в мягкой  дипломатичной
форме, принцесса Мечелла встретила раздраженным возгласом:
   - Но когда же? Когда?
   Король Энрей  нахмурился,  задетый  столь  явным  нетерпением  дочери.  К
счастью для девушки, видеть ее сейчас могли немногие. Иллюстратор Грихальва,
оценив ситуацию с точки зрения профессионала, подумал про себя, что картина,
изображающая этот момент, вряд ли понравится кому-нибудь из присутствующих.
   Король, с его близорукими от постоянного изучения  документов  глазами  и
крючковатым носом, выглядел не слишком привлекательно, когда  сердился.  Все
его веснушчатое лицо, от кружевного воротника  до  корней  редеющих  светлых
волос, было залито краской. По мнению иллюстратора, ему не мешало бы  носить
парик, как это делали его августейшие предки. Наследный принц, облаченный  в
охотничий костюм, стоял у окна с таким видом, будто единственным  средством,
способным избавить его от  скуки,  могло  быть  не  что  иное,  как  отстрел
беспомощных лесных созданий. Старшая принцесса сидела в углу, чопорно поджав
губы, и выглядела при этом одновременно кислой и самодовольной. А кто бы мог
представить, что  на  миловидной  мордашке  Мечеллы  может  появиться  столь
несчастное и упрямое выражение! Отец взглядом приказал  ей  переменить  его.
Иллюстратор спрятал усмешку, зная, что король боится, как бы он  не  написал
Арриго предупреждение.
   - Дорогая, - обратился король к своей единственной дочери, - я знаю,  что
ты разочарована. Но я уверен, он не заставит пас долго ждать.
   Его тон и  сдвинутые  брови  недвусмысленно  показывали,  что  наследники
каких-то Великих герцогов никогда не заставляют ждать королей.
   Иллюстратор отвесил еще  один  глубокий  поклон,  взмахнув  серой,  цвета
Грихальва, шляпой с тремя перьями,  выкрашенными  в  голубой  цвет  Веррада.
Количество и цвет перьев говорили всем и каждому о том, что он  итинераррио,
так же ясно, как Золотой Ключ на длинной цепи - о том, что  он  иллюстратор.
Только Грихальва знали, что длина перьев (в целый фут каждое,  их  чертовски
сложно бывает достать) означает принадлежность к Вьехос Фратос.
   -  Всемилостивейший  государь,  -  начал  иллюстратор.   Его   гхийасское
произношение было весьма неплохим для иностранца. - Дон Арриго  поручил  мне
лично покорнейше извиниться за него перед  очаровательной  принцессой.  Увы,
даже самые сильные желания вынуждены бывают отступить,  если  речь  идет  об
интересах государства.
   Откуда-то из глубин своего одеяния он вытащил  голубой  кожаный  мешочек,
блеснувший золотой печатью Великих герцогов.
   - Его светлость приказал мне  отдать  это  лично  принцессе  в  знак  его
раскаяния, любви и надежд на будущее.
   Король кивком разрешил ему приблизиться. Подойдя к  Мечелле,  иллюстратор
снова низко поклонился.
   - Передаю вам собственные слова дона Арриго:  "Примите,  прошу  вас,  эту
безделицу и в знак прощения за мое опоздание, пожалуйста, наденьте ее в день
моего приезда, чтобы я мог увидеть, не изменились ли ваши чувства ко мне".
   Он развязал мешочек. В  ее  ладонь  скользнула  звенящая  цепочка.  Овалы
чеканного серебра перемежались прозрачными  сапфирами.  Стоить  такое  колье
должно было по  меньшей  мере  две  тысячи  золотых.  Король  Энрей  неплохо
разбирался в драгоценностях.
   - Безделица? Его светлость приносит  весьма  дорогостоящие  извинения,  -
сухо заметил он.
   Неугомонный  наследный  принц  поглядел  на  свою  растерянную  сестру  и
рассмеялся.
   - Постарайся,  чтобы  он  почаще  чувствовал  себя  виноватым,  Челла.  К
старости у тебя будет больше драгоценностей, чем у тза'абской императрицы!
   Иллюстратор не удержался и подмигнул молодому человеку.
   - В самом деле, ваше  высочество,  это  украшение  когда-то  принадлежало
императрице Ноории аль-Ассадда, и было оно у нее, ну, скажем,  изъято  после
битвы при Шагарре.
   Снова повернувшись к принцессе, он добавил:
   - Для меня будет большой честью и огромным  удовольствием  написать  ваше
высочество в этом колье еще до приезда его светлости.
   Она внимательно  посмотрела  на  иллюстратора.  Голубые  глаза  затмевали
забытые при упоминании Арриго камни.
   - Он скоро приедет, итинераррио  Дионисо?  Очень-очень  скоро?  Еще  один
грациозный жест в ее сторону.
   - Разве может мужчина, зная, что его ожидает такая  женщина,  задержаться
хоть на мгновение дольше, чем это необходимо?
   Она очень мило покраснела, пальцы,  сжимавшие  колье,  слегка  задрожали.
Тетка бросила на нее косой взгляд, ясно говоривший: попади эта "безделица" в
ее руки, уж она-то вцепилась бы в нее намертво и отпустила  лишь  для  того,
чтобы застегнуть ее на своей тощей шее.
   "Надо бы подарить старой грымзе парочку побрякушек, авось  подобреет",  -
отметил про себя иллюстратор. Он уже  понял,  что,  как  бы  ни  приходилось
сожалеть, своего любимого андалусийского жеребца  ему  придется  преподнести
этому охотнику. Ничего не поделаешь, надо задобрить гхийасцев. Остается  еще
проблема, как получше  умаслить  короля,  чтобы  уладить  дело  с  проклятым
опозданием.  Черт  бы  побрал  этого  упирающегося  идиота!  Его  капризы  и
бестактность слишком дорого обходятся Тайра-Вирте.
   Внезапно иллюстратора посетила идея. С тех пор как двенадцать  лет  назад
умер старый Бартойо Грихальва, в  Ауте-Гхийасе  не  было  своего  художника.
Согласно  одной  из  статей  брачного  контракта,  Тайра-Вирте   обязывалась
прислать  в  Гхийас  достаточное  количество  иллюстраторов  для   знати   и
Придворного Иллюстратора, так как исключительно Грихальва и  Великий  герцог
Коссимио понимали значение заглавной буквы. Арриго раньше чем  через  неделю
не приедет, это время можно провести с толком,  написав  портрет.  Заодно  и
король оттает.
   "Несколько  портретов,  -  подумал  он  мрачно,   разглядывая   абсолютно
невдохновляющую физиономию тетки. -  Если,  конечно,  Арриго  не  перестанет
брыкаться. Писать портрет Мечеллы будет  приятно.  Всегда  приятно  рисовать
хорошеньких девочек. Потом портрет наследного принца - верхом, разумеется. А
что касается короля... Эйха, есть у нас способы скры