екклезией.  Но  ведь
незнакомец имел в виду совсем другое.
   Одно дело быть незаконнорожденным и совсем другое (и более непереносимое)
- принадлежать семье, носящей клеймо Чи'патро.
   Да, "Чи'патро" - слово  особенное;  оно  относится  только  к  Грихальва,
оскорбительно только  для  Грихальва,  о  чьей  беде  и  позоре  помнит  все
герцогство, а если вдруг  начнет  забывать,  санкто  и  санкта  не  преминут
напомнить.
   Месть тза'абов. "Кто отец?"
   Сарио задушил ругательство в горле. Не надо. Ни к чему. Тем более  сейчас
- после того как он узнал правду. Кажется, всего лишь  минуту  назад  они  с
Сааведрой стояли перед "Смертью Верро Грихальвы"  кисти  великого  Пьедро  и
видели прошлое - обе его стороны. Грихальва и  тза'аб.  Умирающий  на  руках
до'Веррады капитан, а за ним на вершине холма -  воин  в  зеленом,  язычник,
убивший величайшего героя в истории Тайра-Вирте.
   - Ведь он мог  бы  стать  герцогом,  -  пробормотал  Сарио,  глядя  вслед
горожанину с кулем еды. - Да, он мог бы стать герцогом.., и я мог  бы  стать
герцогом.
   Но он не станет герцогом. Никогда. Он - Грихальва,  Чи'патро.  А  еще  он
тза'аб, враг.
   Ему и жить-то осталось всего лет  тридцать.  И  то  если  повезет.  Сарио
Грихальва поднял глаза и сквозь слезы увидел башни величественного собора. В
кулаке он все еще сжимал Чиеву до'Орро.
   - Благодарю тебя, Матра, - сказал он с сарказмом, - огромное  спасибо  за
милостивое благословение грязному Чи'патро моронно.

***

   Прижавшись к дверному  косяку  позвоночником,  семинно  Раймон  подождал,
когда сангво Отавио переступит порог, и схватил его за плечо.
   - Рапидиа, граццо... Он быстро слабеет.
   А затем обратился к Дэво, шедшему вслед за Отавио:
   - Уже вот-вот. Адеко. Времени почти не осталось.
   - Все здесь? - Дэво задержался у двери.
   - Нет.., нет... - Раймон окинул  взглядом  собравшихся.  "Как  вороны,  -
мелькнула мысль в растерянном уме. - Да,  как  вороны  над  умирающим.  Ждут
добычи".
   - Нет Сарио.., и Ферико.
   - Нет. - На пороге остановился Ферико и дотронулся до рукава Дэво,  чтобы
пропустил. - Я здесь, а вот Сарио... Эйха! Кто-нибудь знает, где он шляется?
   - Сейчас не время, - проворчал Раймон.
   Дэво шагнул в сторону, но Ферико не спешил входить.
   - А санкта и санкто приглашены? Чуть помедлив, Раймон ответил:
   - Да, я послал за Премиас, но...
   - Премиас?! Да ты спятил! - взорвался Ферико. - Они скорее удавятся,  чем
пойдут к Грихальва.
   К ним подошел Отавио, устремил на Ферико тяжелый взор.
   - По-твоему, нас это должно устроить? Это личное дело...
   - После нерро лингвы мы для екклезии никто, - со злостью отрезал  Ферико.
- Нас, Грихальва, даже за людей не считают...
   - Чи'патро,  -  спокойно  произнес  Дэво.  Он  всего  лишь  констатировал
общеизвестный факт, но слово прозвучало как проклятие.
   - Бассда! - цыкнул Раймон. -  Артурро  при  смерти,  а  вы,  как  всегда,
скандалите!
   - А почему бы нам  не  скандалить?  -  рассердился  Ферико.  -  Разве  он
одобрит, если мы прикинемся смиренными овечками?
   Атмосфера разрядилась. Раймон не удержался  от  усмешки  и  подумал,  что
Артурро одобрил бы улыбки и иронию.
   Но в следующий миг нахлынуло отчаяние. Что сулит им грядущее? Каков будет
новый порядок?
   - Матра Дольча, - голос его дрожал, - ну почему - он?!
   - Все там будем, - философски изрек Отавио. Дэво схватил и прижал к губам
Чиеву до'Орро.
   - Номмо Матра эй Фильхо, - зашептал он. - Именами Святыми молю, да  будет
его уход легким, да будет с ним в пути праведный Свет...
   Отавио фыркнул.
   - Пока мы тут точим лясы, он, может  быть,  уже  уходит.  Пойдем  скорее!
Адеко!
   Вьехос Фратос потянулись  к  двери  в  соседнюю  спальню.  Только  Раймон
задержался.
   - Его здесь нет! - рявкнул Ферико. - Нам что, вежливо попросить  Артурро,
чтобы погодил со смертью, пока ты не разыщешь сопляка? Бассда, Раймон. Пусть
себе бродит. Он ведь никогда не был нашим - и не станет..
   - Он наш...
   - Бассда, - повторил Ферико. - Некогда. Отавио ядовито улыбнулся.
   - Если ты  так  высоко  ценишь  мальчишку,  почему  бы  не  поручить  ему
Пейнтраддо Меморрио?
   - Сначала надо его найти. -  Пальцы  Дэво  впились  в  напряженные  мышцы
Раймонова плеча. - Пошли. Успеем еще полаяться. Аманьяха.
   Аманьяха. Завтра. Вот так всегда - аманьяха.
   Но для Артурро завтра не будет. Нынешний день для него последний.

***

   Сааведра выслушала поручение без расспросов и возражений. Да она  бы  что
угодно сделала для  семинно  Раймона  -  всегда  такого  доброго,  а  сейчас
нервного, взволнованного, рассеянного. Молча кивнула  и  вышла  на  улицу  -
искать Сарио. Странно, почему Раймон решил, что она его  найдет,  ведь  двое
других не нашли... Эйха, наверное, семинно знает ее гораздо  лучше,  чем  ей
кажется. Подобно тому как она знает Сарио - лучше, чем кто-либо.
   И все-таки в разгар праздника... В такой день туфель на собственных ногах
не увидишь. В Мейа-Суэрте яблоку негде упасть.
   Полдень. Неимоверный шум: по всему городу трезвонят  колокола  санктий  -
славят этот час, этот день. Когда-то в этот день и час Матерь зачала Сына, а
через девять месяцев, на заре Нов'вива Премйа, Сын появился на свет.
   Уж лучше бы сейчас была Нов'вива. А то нынче  жара  и  духота  совсем  не
весенние, да еще влажность, да еще эта толкотня... В Нов'виву обычно холодно
и неотесанной деревенщины не так много.
   Волосы пришлось наспех уложить на затылке с помощью витых медных шпилек -
не очень приятно и красиво, когда к потному лицу липнут  распущенные  кудри.
Духота тяжким грузом давила на плечи, медленно, но верно одолевала  прямизну
позвоночника. Сааведра прикрыла  ладонью  глаза  от  палящего  солнца,  и  в
квартале прямо перед ней, над изломами крыш, вознеслись громадные колокольни
и крытые  черепицей  скаты  Катедраль  Имагос  Брийантос  -  Собора  Сияющих
Образов.
   Вот бы забраться на башню... Да, с нее даже в огромной  толпе  на  сокало
Грандо можно разглядеть Сарио. Но не пустят. Ведь она не санкта. Хуже, она -
Чи'патро. Ни один санкто, ни одна санкта в этом городе не пустит ее на башню
высматривать  другого   Чи'патро.   Правда,   если   не   приглядываться   с
пристрастием,  Сааведру  можно  принять  за  обычную  тайравиртку,   но   ее
непременно выдадут пятна краски на одежде, мел под  ногтями,  цепкие  запахи
растворителей. У святош из екклезии глаз острый и нюх тонкий.
   Сааведра зло скривила губы. "Да неужели они искренне  почитали  герцогиню
Хесминию? - прошептала она. - Ведь это она нас приютила".
   Впрочем, герцогиня Хесминия была из рода  до'Шагарра  и  вышла  замуж  за
до'Верраду.  До'Шагарра  и  до'Веррада   позволено   делать   все   что   им
заблагорассудится.
   Сааведра решила, что обойдется без башни. Там  ведь  оглохнуть  можно  от
колоколов, а слухом она не пожертвует даже ради Сарио.
   Жарко... Она стряхнула со щеки упавший локон, и тут ее осенило: фонтан!
   Да, он достаточно высок и прохладен,  и  на  нем  гораздо  тише,  чем  на
колокольне. И там всем наплевать, какая течет  в  ее  жилах  кровь.  Правда,
нелегко будет найти свободное местечко на верхнем ярусе.
   Фонтан за  ближайшим  поворотом  -  рукой  подать,  но  не  так-то  легко
пробраться  сквозь  эту  сутолоку.  В  конце  концов  ей  удалось  отключить
сознание, чтобы не слышать ругательств и сальных замечаний,  не  чувствовать
боли в оттоптанных ногах, не думать о свалявшихся волосах и измятой  одежде.
С нее семь потов сошло, пока добралась до сокало Грандо,  и  было  ощущение,
что от локтей и ступней не осталось ничего. Утешала только  надежда  принять
холодную ванну, как только она разыщет и приведет Сарио в Палассо Грихальва.
   Если она найдет Сарио.
   - Мердитто альба, - пробормотала Сааведра. - Такой везучий,  талантливый,
целеустремленный... расхаживает по городу, как сам герцог!
   Или как Верховный иллюстратор, правая рука герцога.
   - Матра, - прошептала Сааведра, - он верит, что нужно  лишь  время...  Он
уже считает себя им.
   Но должность Верховного  иллюстратора  принадлежит  Сарагосе  Серрано,  а
герцог Бальтран еще не передал сыну свой пост. И кто знает,  когда  еще  дон
Алехандро назначит нового придворного художника.
   - Бассда... - Она проследовала дальше сквозь толпу. К фонтану. Как она  и
ожидала, узорные мраморные ярусы оказались  увешаны  стайками  детей,  точно
виноградными гроздьями. Дети лезли под струи, а многие резвились  внизу,  по
колено в воде.
   - Ведра, семинно  Раймон  дал  тебе  поручение.  -  Она  поправила  юбку,
падающую свободными складками. - И ты его выполнишь. Матра,  я  тебе  сейчас
потолкаюсь! - Она свирепо глянула на мальчонку, позарившегося на ее место. -
Меннино, двоим здесь не уместиться.
   Сааведра вскочила на мокрый ярус, намочив подол и сандалии; видавшие виды
кожаные подошвы вмиг стали скользкими.
   - Может, я похожа на моронну, но другого способа нет, и  к  тому  же  тут
прохладно... Номмо Матра! - Она вздрогнула от неожиданности и едва не упала,
когда кто-то дотронулся до ее ноги.
   - Простите, - вежливо обратился к ней незнакомец, - но вы меня не слышали
из-за шума воды.
   А он не слышал ее бормотания. Сааведра  в  недоумении  смотрела  на  него
сверху. Он казался совершенно неуместным в гуще мейа-суэртского праздника, в
этом  жутком  столпотворении.  Он  был  стар,  очень  стар,  ему  хорошо  за
пятьдесят, а возможно, и все шестьдесят.
   - Номмо Матра эй Фильхо, - прошептала она. - Почему ты еще не помер?
   - Потому что я не Грихальва, - спокойно ответил он. Узнал.  Посмотрел  на
нее и узнал.
   "Но ведь я не Одаренная, - подумала она. - Не ношу цепочки с Ключом..."
   А он - не санкто, чтобы узнавать по следам краски и мела. Она всего  лишь
женщина, такая же, как все. Женщина и  есть  женщина,  где  бы  ни  жила:  в
Тайра-Вирте, Пракансе, Гхийасе. Кого интересует, из какой она семьи?
   - Чи'патро, - произнес он мягко, и ее бросило в дрожь. - Ай, не  надо!  -
Он увидел, как она  пошатнулась  и  снова  вцепилась  в  мрамор.  -  Граццо,
позвольте предложить вам руку? По-моему, вам лучше спуститься.
   Рука была старческая,  тонкая,  в  коричневых  крапинах,  с  пергаментной
кожей, с рельефной сеткой сухожилий и вен. Но она с  готовностью  поднялась,
чтобы поддержать Сааведру. А та  посмотрела  на  руку,  подумала,  стоит  ли
спускаться, и с чего он взял, что стоит, и чем это для нее кончится.
   Под  четкими,  аккуратными  складками  застиранного  полотняного  тюрбана
обозначилось  лицо  -  древнее,  под  стать  протянутой  руке.   И   улыбка,
порождающая стайки добрых, ласковых морщинок, и обещание покоя, уюта в ясных
серых глазах.
   - Уважьте пожилого человека, - попросил он. - Не откажитесь выпить с  ним
сладкого сока. И вовсе незачем бояться, я Иль-Адиб, цев'рейна, мы  будем  не
наедине, а в привычном для вас обществе.
   Слово на чужом языке! Сааведра готова  была  поклясться,  что  никогда  в
жизни его не слышала.
   - В привычном обществе?
   - Еще один Грихальва, - ответил он. - Еще один Чи'патро.
   - О ком это вы? - И тут она поняла. - Сарио?
   - Да, Сарио. - Сухонькие губы дрогнули и растянулись в сдержанную улыбку.
- Если б вы только знали, как молился я, Иль-Адиб, цев'рейна!
   - Что это означает? - спросила она, все еще держась за мрамор. -  Как  вы
меня назвали? На каком языке?
   - О, простите старика, граццо... Я понимаю,  вам  это  кажется  странным.
Лингва оскурра. Сарио тоже был удивлен.
   - Темный язык? - Сааведра нахмурилась. - Нерро лингва - это мор.
   Он прижал ладонь к сердцу.
   - О, простите. Я эстранхиеро, чужестранец. Но говорю на  вашем  языке,  я
ведь много лет здесь прожил. А когда-то мой язык был понятен всем, и на  нем
пели красивые песни. - Он немного помолчал, не опуская руку. - Это  означает
"тайный язык".
   - Лингва оскурра. - Сааведра задумалась над этими словами. - Ну, и почему
я должна идти с человеком, который говорит на тайном языке?
   - Чи'патро, - произнес он четко, но совсем не обидно. - Вот уж от кого  я
не ожидал подобного вопроса, так это от вас.
   Она невольно умолкла. Струя  фонтана  стала  ледяной,  по  телу  побежали
мурашки.
   - Он у вас? Сарио?
   - Он велел мне сказать, на тот  случай  если  вы  начнете  расспрашивать:
"Номмо Чиева до'Орро".
   Именем Золотого Ключа. Просьба,  равносильная  приказу.  И  не  столь  уж
неожиданная, ведь Сарио всегда  Сарио.  И  -  доказательство.  Никто,  кроме
Одаренных Грихальва (и Сааведры - благодаря Сарио), не знал этой фразы.
   "А еще - это. Тайный язык эстранхиеро".
   - Кордо, хорошо, - сказала  она,  -  я  пойду.  И  подала  старику  руку.
Сухонькая ладонь оказалась на удивление крепкой.

Глава 12

   Вороны покинули комнату, где лежал усопший. Один за другим исчезали  огни
- каждый Одаренный уносил свечу. И вот осталась последняя свеча, и пламя  ее
трепетало от дыхания последнего Одаренного, но он не спешил  уходить.  Пусть
огонек еще немного поцветет на фитиле, а Вьехо Фрато посидит  у  ложа  того,
кто почти во всем заменял ему отца.
   Как тяжело... Эйха, как тяжело...
   - О Матра, -  прошептал  Раймон,  склоняя  голову  и  запуская  в  густую
шевелюру непослушные пальцы. - О Матра Дольча, скажи, добралась  ли  к  тебе
его душа?
   Наверное, еще нет. Пока теплится свечка...
   И конечно, негоже ему сидеть у ложа покойника.  Раймон  неуклюже  (вокруг
никого, стоит  ли  заботиться  об  изяществе  движений?)  освободил  стул  и
опустился на колени. Под тонким ковром - жесткие кирпичи.
   - Номмо Матра эй Фильхо...  -  Молитва  шла  легко,  от  чистого  сердца;
несомненно, этот человек достоин легкого ухода и теплой встречи. -  Если  не
угодно Тебе принять душу его, то я  с  радостью  займу  его  место  рядом  с
Тобою...
   - А ты уверен, что тебе там место?
   Раймон вздрогнул, лицо исказила гримаса. Он ничего не слышал -  ни  звука
шагов, ни тихого сообщения о приходе. Она просто появилась рядом с ним.
   И Раймон ее знал. "Пресвятая Матерь!"
   Он уперся ладонью в кровать,  чтобы  поскорее  встать  и  выпрямиться.  И
сглотнул, прежде чем заговорить.
   - Премиа?.. Премиа Санкта?
   - Грихальва, я задала тебе вопрос. Ты уверен, что  рядом  с  Мат-рой  для
тебя найдется место?
   "Насмешка едва заметна, но вопрос оскорбителен по сути".  В  нем  закипал
гнев.
   Надо во что бы то ни стало сдержаться, не разразиться грубой, язвительной
отповедью. Смириться. Что бы она ни замышляла, не дать  ей  повода  сказать:
"Ты мне противен".
   - Премиа. - Он грациозно поклонился, коснулся ладонью груди. Дверь за  ее
спиной осталась отворенной. Свет  ее  почти  не  касался,  но  она  излучала
собственный, вернее, ее  одежда:  белая  сутана,  белый  чепец,  серебристый
шнурок с кистями на талии. Строгие черты лица - но все же не  такие  резкие,
как взгляд, в котором угадывалась злоба.
   Он покосился на дверной проем и понял намек: ей безразлично, что их могут
увидеть или услышать.
   - Премиа Санкта, регретто... - снова заговорил  он  подчеркнуто  вежливым
тоном. - Вы уж простите меня за самонадеянность.
   -  Все  вы,  Грихальва,  самонадеянные.  -  Тонкий,  слабый   голос,   но
произношение  весьма  отчетливое  -  недослышать  трудно.   -   Мните   себя
художниками, достойными повышения. Уверены, что вернете себе место, которого
вас Матерь с Сыном лишили в наказание за гордыню.
   У Раймона пересохло во рту, на лбу  выступил  пот.  Злости  в  ее  глазах
поубавилось, но, бесстрастные, они выглядели еще страшнее.  Она  знала,  как
ужалить более чувствительно.
   Судорожно сглотнув, он вымолвил:
   - Премиа, граццо... Я посылал за вами...
   - Да, посылал.  -  Совершенно  равнодушный  голос,  темные  глаза  тускло
поблескивают под простым  льняным  чепцом,  его  завязки  туго  стянуты  под
подбородком. - Тебе хватило на это самонадеянности.
   Зато смирения Раймону явно не хватало.
   - Чем же мы провинились?! - воскликнул он с горечью и жаром. - В чем наше
прегрешение? Мы исправно платим  десятину  екклезии,  прославляем  ее  своим
искусством...
   Она воздела изящную руку, требуя, чтобы он замолчал.
   - Вы нам не нужны.
   - Не нужны? - растерянно переспросил он, хоть и не услышал ничего нового.
   Рука исчезла в складках белоснежной сутаны.
   - Я много раз говорила герцогу, и Премио Санкто говорил.
   Мы уверены, екклезия должна лишить своего благословения семью  Грихальва.
. - Почему?
   На смену равнодушию снова пришла злоба. На узком,  худом  лице  появились
багровые пятна.
   - Потому что вы - нечисть! - прошипела она. - Вечное напоминание о  нашем
позоре!
   Раймон прижал к груди скрещенные руки и вскричал:
   - Но ведь это было сто с лишним лет назад! О Матра, сколько еще веков нам
терпеть? Да неужели вы думаете, что мы хотели вас опозорить?
   - Там были ваши женщины, - осуждающе сказала она.  -  Среди  прочих.  Они
были там, дали  себя  увезти  и  не  очень-то  огорчались  -  это  видно  на
превосходном  Пейнтраддо  Хисторрико  Миквейана   Серрано!   Их   обрюхатили
тза'абские эстранхиеро. Но и этого было мало  вашим  женщинам!  Вместо  того
чтобы умереть от стыда, они выносили и родили полукровок!
   Раймон поморщился. "Спасение полонянок" - всего лишь плод разнузданного и
жестокого воображения  Миквейана  Серрано,  назвать  эту  подлую  карикатуру
"Пейнтраддо Хисторрико" нельзя даже с огромной натяжкой.
   - Но ведь герцогиня так не считала, - напомнил Раймон.
   - Бассда!
   Премиа Санкта, бледная, как ее сутана, поцеловала пальцы и коснулась  ими
груди, отдавая дань памяти  блаженной  герцогини  Хесминии.  Между  пальцами
блеснула цепь, похожая  на  его  собственную.  Каждая  священнослужительница
носила символ своего ордена: крошечный серебряный замочек. Священники носили
ключи.
   - Вы  оскверняете  город,  -  продолжала  она.  -  Оскверняете  екклезию.
Оскверняете воздух, которым мы дышим.
   - Ваше преосвященство...
   - Бассда! - На сей раз жеста не понадобилось,  от  одного  лишь  ее  тона
Раймон умолк. - Премио Санкто прийти не пожелал и правильно сделал. Он и мне
посоветовал отказаться, но я давно хотела увидеть на смертном одре  чи'патро
и сказать остальным шавкам Грихальва, чтобы не вздумали  высовывать  нос  из
конуры!  Ты  понял  меня,  Грихальва?  Не  зови  больше  священников  в  это
богомерзкое логово. Глаза бы мои вас не видели!
   Раймон едва дышал - так напряглись мышцы живота и гортань.
   - Артурро мертв, - с трудом выговорил он. - Придете вы к нам еще или  нет
- это уже не имеет значения. Санкта с этим не согласилась.
   - Еще как имеет! Ты хорошо меня понял? Отныне нога священника не ступит в
этот дом.
   Столько лет прошло, а ненависть не угасает. Семье  Грихальва  не  прощают
древнего позора... Гнев и отчаяние рвались на волю, Раймон  едва  сдержался,
чтобы не закричать.
   - Мы ни в чем не виноваты.
   - Виноваты! Иначе разве Матра допустила бы бесчестье  тех  женщин?  Разве
позволила бы им зачать ублюдков? Чтобы родилось столько полукровок? И почему
нерро лингва предпочла именно ваше семейство, а? Вы  -  нечисть,  отмеченная
самой Пресвятой Матерью. В  великой  мудрости  своей  Она  вас  покарала  за
подлость и грязь. Она наслала на вас мор, а екклезия лишь послушна ее  воле.
- Серебряный замочек исчез в узловатом кулаке. -  Чи'патро!  Молись  в  этих
стенах хоть до скончания века,  но  Матерь  с  Ее  Сыном  не  смилуются  над
Грихальва.
   Это было уже слишком. Раймон до боли стиснул зубы.
   - Ты клевещешь на них, - прохрипел он. - Ты пятнаешь их святые лики своим
низменным, лицемерным фанатизмом...
   - Бассда!
   - Но не быть по-твоему! Когда-нибудь мы вернем себе то, что  потеряли,  в
том числе святое благословение Матери и Ее Сына, и они узнают всю  правду  о
том, как им служили ты и тебе подобные! - Его  трясло  от  ярости.  -  Номмо
Чиева до'Орро!
   От ее лица отлила кровь, скулы заострились. Невозможно было определить по
этому аскети