глянулись. Они никогда не встречались  лицом  к
лицу с теми, кого Огрид называл "интересными зверьками" (а  прочие  называли
жуткими монстрами). С другой стороны, именно Конькур  не  вызывал  особенных
опасений, наоборот, учитывая обычные привязанности Огрида, был вполне милым.
   - Тебе надо как следует построить защиту, Огрид, - Гермиона села рядом  и
положила ладонь на массивное предплечье. - Я уверена, ты  сможешь  доказать,
что Конькур безопасен.
   - Без разницы! - всхлипывал Огрид. - Эти дьяволы в комитете,  они  все  у
Люциуса в кармане! Боятся его! А если мы проиграем, Конькура...
   Огрид чикнул пальцем по горлу,  издал  протяжный  вопль  и  снова  уронил
голову на руки.
   - А что Думбльдор? - спросил Гарри.
   - Он и так уж для меня сделал больше некуда, - простонал Огрид. -  Ему  и
без того тяжко приходится, чтоб дементоров не пускать  в  замок,  да  ещ„  и
Сириус рядом рыщет...
   Рон с Гермионой кинули быстрый взгляд на Гарри - вдруг он начн„т клеймить
Огрида позором за то, что тот не рассказал  о  Блэке  всей  правды.  Однако,
Огрид пребывал в таком отчаянии, что было не до выяснения отношений.
   - Знаешь, Огрид, -  сказал  Гарри,  -  ты,  главное,  не  теряй  надежды.
Гермиона права, тебе нужно правильно построить защиту. Можешь пригласить нас
всех в свидетели...
   -  По-моему,  я  читала  об  одном  случае  преследования  гиппогрифа,  -
задумчиво произнесла Гермиона, - кстати, его оправдали.  Огрид,  я  поищу  в
книжке и тогда скажу тебе, как обстояло дело.
   Огрид завыл ещ„ громче. Гарри и Гермиона посмотрели на Рона, молча взывая
о помощи.
   - Может быть... приготовить чаю? - предложил Рон.
   Гарри с укором уставился на него.
   - Мама всегда так делает, когда кто-нибудь плачет, -  пробормотал,  пожав
плечами, Рон.
   Наконец,  получив  множество  уверений,  что  ему   помогут,   глядя   на
поставленную перед ним дымящуюся кружку, Огрид высморкался в платок размером
со скатерть и сказал:
   - Вы правы. Сейчас нельзя разваливаться. Надо собраться...
   Немецкий дог Клык робко вылез из-под стола и  положил  голову  на  колени
хозяина.
   - Последние дни я сам не свой, - признался Огрид, поглаживая Клыка  одной
рукой и вытирая лицо другой. - За Конькура душа изболелась, да и  мои  уроки
никто не любит...
   - Мы любим! - тут же соврала Гермиона.
   - Да, у тебя здорово! - выпалил Рон, скрестив под столом  пальцы.  -  Да,
а... как поживают скучечерви?
   - Сдохли, - мрачно ответил Огрид. - Пережрали латука.
   - О, нет! - воскликнул Рон, с трудом удерживая на месте  поползшие  вверх
уголки губ.
   - И от дементоров мне не по себе, - вдруг  содрогнулся  Огрид.  -  Каждый
раз, как иду в "Три метлы" пропустить стаканчик, приходиться проходить  мимо
них. Прям как будто попал назад в Азкабан...
   Он умолк и принялся заглатывать чай. Гарри, Рон и Гермиона, не издавая ни
звука, наблюдали за ним. Раньше Огрид никогда не упоминал о  сво„м  коротком
пребывании в тюрьме. После некоторой паузы Гермиона робко задала вопрос:
   - Там было очень страшно, Огрид?
   - Не представляете, - тихо ответил Огрид. - Ни в жисть со мной такого  не
было. Думал,  вс„,  крыша  поехала.  Вс„  поминал  самое  плохое...  как  из
"Хогварца" исключили... как папаша мой помер... как Норберта отправлял...
   Его глаза снова увлажнились. Норберта, дет„ныша дракона, Огрид выиграл  в
карты.
   - Проходит время, а ты уж и не знаешь, кто ты такой есть.  И  не  знаешь,
зачем жив„шь. Я, помню, вс„ надеялся,  помереть  бы  во  сне...  Когда  меня
выпустили, я как заново народился, как будто  в  меня  хлынул  обратно  весь
мир... такое чувство... А  дементоры,  меж  тем,  не  очень-то  хотели  меня
отпускать.
   - Ты же был невиновен! - воскликнула Гермиона.
   Огрид фыркнул.
   - А им-то что? Им по барабану. Им подавай  штук  двести  человечьих  душ,
чтобы было откуда высасывать радость да счастье, а кто там виноват,  кто  не
виноват - не ихнего ума дело.
   Огрид затих на мгновение, застывшими глазами глядя в кружку.  Затем  тихо
произн„с:
   - Хотел  я  было  выпустить  Конькура...  шугал  его,  шугал,  кыш,  мол,
отсюда... да как ты объяснишь гиппогрифу, что ему надо  скрыться?  А  ещ„...
боюсь я теперь... нарушать закон-то, - он поднял на ребят несчастные  глаза,
сл„зы вновь струились по лицу, - не хочу больше в Азкабан.
   Поход к Огриду, хоть его и нельзя было назвать развлечением, тем не менее
оказал  положительное  воздействие,  на  которое  так  рассчитывали  Рон   с
Гермионой. Гарри, хоть и не забывал о Блэке, уже не мог постоянно вынашивать
планы мести - надо было думать, как помочь Огриду выиграть дело  в  комитете
по уничтожению опасных созданий. На следующий  же  день  они  отправились  в
библиотеку  и  возвратились  в   пустынную   общую   гостиную,   нагруженные
разнообразной литературой, которая должна была помочь подготовить  аргументы
защиты в пользу Конькура. Все трое уселись перед полыхающим в камине огн„м и
принялись медленно  листать  страницы  пыльных  томов.  Они  выискивали  все
упоминания о знаменитых делах о хищных животных и время  от  времени,  когда
попадалось нечто подходящее, обменивались репликами.
   - Вот кое-что... дело 1722 года... только тут гиппогриф был приговор„н...
бррр, посмотрите только, что с ним сделали, это отвратительно...
   - Наверное, вот это может  помочь,  смотрите  -  в  1296  году  мантикора
растерзала кого-то, но е„ отпустили  -  ой!  -  нет,  это  произошло  только
потому, что никто не решился к ней приблизиться...
   Тем временем, замок украшали к Рождеству, невзирая  на  то,  что  оценить
великолепное убранство было  практически  некому  -  мало  кто  из  учащихся
остался в школе на каникулы. По коридорам и переходам были развешаны толстые
гирлянды из омелы и остролиста, внутри рыцарских доспехов мерцали загадочные
огоньки, в Большом зале установили двенадцать  мерцающих  золотыми  зв„здами
рождественских „лок. По всему замку разносился заманчивый  запах  вкуснейших
блюд, достигший к сочельнику такой силы, что даже  Струпик  высунул  нос  из
своего убежища в нагрудном кармане Рона и с надеждой понюхал воздух.
   Утром в Рождество Гарри  проснулся  от  того,  что  Рон  швырнул  в  него
подушкой.
   - Эй! Подарки!
   Гарри потянулся за очками, надел их и, щурясь со сна в полутьме  спальни,
разглядел в ногах кровати небольшую  горку  упакованных  св„ртков.  Рон  уже
сорвал об„ртку со своих подарков.
   - Очередной свитер от мамы... опять бордовый... посмотри, а у  тебя  есть
свитер?
   Свитер был. Миссис Уэсли прислала Гарри малиновый свитер с вывязанным  на
груди гриффиндорским львом, кроме того, в посылке было  двенадцать  домашних
пирожков  с  мясом,  рождественский  пирог  и  коробка  хрустящих   орешков.
Отодвинув вс„ это в сторону, Гарри заметил  под  св„ртками  длинную  изящную
коробку.
   - Что там? - повернул голову Рон,  державший  в  руках  пару  только  что
распакованных бордовых носков.
   - Не знаю...
   Гарри  сорвал  упаковку  и   задохнулся   -   на   покрывало   выкатилась
великолепная, сверкающая  метла.  Рон  уронил  носки  и  соскочил  со  своей
кровати, чтобы получше рассмотреть е„.
   - Не может быть, - сказал он хрипло.
   Это был "Всполох", близнец той самой метлы,  о  которой  Гарри  мечтал  и
которой любовался каждый день, пока жил на Диагон-аллее.  Он  взял  метлу  в
руки, и рукоять заиграла огоньками. Гарри почувствовал, что  метла  легонько
вибрирует в ладонях, и разжал пальцы. "Всполох" завис в воздухе безо  всякой
поддержки, как раз на нужной высоте, чтобы мальчику  было  сподручно  сесть.
Глаза Гарри пробежали по рукояти,  от  золотого  регистрационного  номера  в
верхней части до идеально гладких, ровных, бер„зовых хвостовых хворостин.
   - Кто тебе это прислал? - глухим от волнения голосом спросил Рон.
   - Посмотри, там есть открытка или записка?
   Рон разорвал упаковку "Всполоха" пополам.
   - Ничего нет! Разрази меня гром, кто потратил на тебя столько денег?
   - Ну, - протянул ошарашенный Гарри, - одно могу сказать - не Дурслеи.
   - Бьюсь об заклад, это Думбльдор,  -  сказал  Рон,  ходя  кругами  вокруг
"Всполоха",   вбирая   глазами   каждый   восхитительный   дюйм   метлы,   -
Плащ-невидимку он тоже послал анонимно...
   - Плащ был моего  папы,  -  возразил  Гарри,  -  Думбльдор  всего-навсего
передал его мне. Он не тратил на него сотни галлеонов. Не  может  же  он  за
просто так раздавать ученикам подобные подарки...
   - Поэтому он и не признался, что это от него! - воскликнул Рон.  -  Чтобы
придурки типа Малфоя не говорили, что у него есть любимчики.  Эй,  Гарри!  -
Рон громко расхохотался. - Малфой! Представляешь, что будет,  когда  он  это
увидит! Он сдохнет от зависти! Ведь это же метла международного уровня!
   - Не могу поверить, - бормотал Гарри, водя рукой по "Всполоху", пока  Рон
катался по Гарриной кровати, ухахатываясь над Малфоем. - Кто?...
   - Я понял! - заорал Рон, успокоившись. - Я знаю, кто - Люпин!
   - Чего? - тут уж Гарри сам расхохотался. -  Люпин?  Ты  что!  Если  бы  у
Люпина было столько денег, уж он, наверное, не ходил бы таким оборванцем.
   - Да, но ты же ему нравишься, - настаивал на сво„м Рон. - Его же не было,
когда случилось несчастье с твоим "Нимбусом", он услышал  об  этом  и  решил
съездить на Диагон-аллею и купить тебе...
   - Ты хочешь сказать, он тогда был в отъезде? - удивился Гарри. - Он  ведь
в то время болел!
   - По крайней мере, в больнице его не было, - сказал Рон. - А я был, я  же
мыл там горшки, помнишь, Злей наложил взыскание?
   Гарри нахмурился.
   - И вс„-таки Люпин не мог себе такого позволить.
   - Над чем это вы сме„тесь?
   Вошла Гермиона в халате. На руках  она  держала  Косолапсуса,  с  мишурой
вокруг шеи, придававшей коту в высшей степени недружелюбный вид.
   - Не вноси его сюда! - Рон поспешно выхватил  Струпика  из  глубин  своей
постели и засунул в нагрудный карман пижамы.
   Но Гермиона не обратила на эти слова внимания. Она  опустила  Косолапсуса
на застеленную кровать Симуса и с открытым ртом уставилась на "Всполох".
   - О! Гарри! А это кто тебе прислал?
   - Понятия не имею, - ответил Гарри. - Ни открытки, ничего.
   К его глубокому изумлению,  Гермиона  не  удивилась  и  не  обрадовалась.
Напротив, е„ лицо помрачнело, и она закусила губу.
   - Ты чего? - спросил Рон.
   - Не знаю, - медленно проговорила  Гермиона,  -  только  вс„  это  как-то
странно. Это ведь довольно хорошая метла?
   Рон обреч„нно вздохнул.
   - Это самая лучшая на свете метла, Гермиона, - раздраж„нно бросил он.
   - Она, видимо, очень дорогая...
   - Стоит побольше,  чем  все  слизеринские  м„тлы,  вместе  взятые,  -  со
счастливым видом сообщил Рон.
   - Вот именно... Кто мог прислать Гарри  такую  дорогую  вещь  и  даже  не
признаться,  что  это  сделал  именно  он?  -  продолжала  задавать  вопросы
Гермиона.
   - Какая разница? - нетерпеливо оборвал е„ Рон. - Слушай, Гарри, а  можно,
я прокачусь? Можно?
   - Мне кажется, этой метлой пока не следует пользоваться!  -  пронзительно
выкрикнула Гермиона.
   Гарри с Роном посмотрели на не„.
   - А что, по-твоему, ею следует делать? Пол подметать? - возмутился Рон.
   Раньше, чем девочка успела ответить, Косолапсус бросился с постели Симуса
прямо на грудь Рону.
   - УБЕРИ - ЕГО - ОТСЮДА! - заорал Рон. Когти Косолапсуса разорвали пижаму,
а ошалевший от страха Струпик попытался удрать по плечу хозяина. Рон  поймал
его за хвост и одновременно брыкнул ногой в воздухе. Он  целил  в  кота,  но
попал по сундуку, стоявшему в ногах Гарриной кровати. Сундук перевернулся, а
Рон запрыгал, подвывая от боли.
   Вдруг шерсть Косолапсуса встала дыбом:  комнату  наполнил  пронзительный,
металлический свист. Карманный горескоп  выпал  из  носка  дяди  Вернона  и,
сверкая, крутился на полу.
   - Я и забыл про него! - сказал Гарри, наклоняясь и подбирая горескоп. - Я
стараюсь по возможности не носить эти носки...
   Горескоп вращался  и  свистел  у  него  на  ладони.  Косолапсус  шипел  и
плевался.
   - Лучше забери отсюда своего кота, Гермиона, - свирепо проговорил Рон. Он
сидел на Гарриной кровати и т„р ушибленный палец. - И заткни  эту  штуку!  -
добавил он, обращаясь к Гарри,  когда  Гермиона  уже  выходила  из  комнаты.
Ж„лтые злые глаза Косолапсуса были по-прежнему прикованы к Рону.
   Гарри запихнул горескоп обратно в носки и швырнул в сундук.  Теперь  были
слышны лишь сдавленные стоны Рона.  У  него  в  ладонях  комочком  свернулся
Струпик. Гарри давно не видел крысу, последнее время она не покидала  карман
хозяина. Приходилось признать,  что  бедное  животное  ещ„  больше  отощало;
шерсть вылезала клочьями.
   - Плоховато он выглядит, да? - сказал Гарри.
   - Это стресс! - воскликнул Рон. - Он бы  уже  выздоровел,  если  бы  этот
тупой рыжий меховой бочонок оставил его в покое!
   Но Гарри не забыл слов продавщицы из "Заманчивого зверинца"  о  том,  что
крысы живут всего три года, и у него сложилось впечатление, что, если только
Струпик не скрывает каких-нибудь волшебных свойств, конец его крысиной жизни
близок. И, хотя Рон частенько жаловался, что Струпик скучное  и  бесполезное
животное, Гарри не сомневался - Рон  будет  очень  несчастен,  если  Струпик
умр„т.
   В то утро в общей гостиной "Гриффиндора"  дух  Рождества  практически  не
ощущался. Гермиона заперла Косолапсуса у себя в спальне, но злилась на  Рона
за то, что он хотел пнуть е„ кота; Рон,  в  свою  очередь,  исходил  яростью
из-за очередной попытки Косолапсуса съесть Струпика. В  конце  концов  Гарри
оставил надежду помирить их. Он сосредоточил  вс„  внимание  на  "Всполохе",
который  прин„с  с  собой  из  спальни.  По  каким-то  причинам  это  сильно
раздражало Гермиону; она, правда, ничего не говорила, но  бросала  на  метлу
мрачные взоры, как будто та тоже осмеливалась критиковать е„ кота.
   Они спустились в Большой зал к обеду и обнаружили,  что  столы  колледжей
отодвинуты к стенам, а в центре установлен один-единственный стол,  накрытый
на двенадцать персон. За ним уже сидели профессора  Думбльдор,  МакГонаголл,
Злей, Спаржелла и Флитвик,  а  также  смотритель  Филч,  который  снял  свою
извечную коричневую куртку и облачился в древний замшелый фрак. Учеников  за
столом было  всего  трое:  два  перепуганных  первоклассника  и  угрюмолицый
слизеринец из пятого класса.
   - С Рождеством! - сказал Думбльдор Гарри,  Рону  и  Гермионе,  когда  они
подошли к столу.  -  Нас  слишком  мало,  глупо  было  накрывать  столы  как
обычно... Садитесь, садитесь!
   Ребята расселись в ряд по одну сторону стола.
   - Крекеры! - Думбльдор с энтузиазмом предложил Злею  один  конец  большой
серебряной хлопушки. Тот неохотно принял его  и  потянул.  Раздался  грохот,
подобный пушечному выстрелу, крекер распался на части, и  из  него  вылетела
большая остроконечная шляпа, украшенная чучелом ястреба.
   Гарри, сразу вспомнивший вризрака, встретился взглядом с Роном, и они оба
ухмыльнулись; Злей поджал губы, подтолкнул  шляпу  к  Думбльдору,  и  тот  с
охотой заменил ею свой собственный колдовской головной убор.
   - Налетайте! - пригласил он собравшихся, лучась и сияя.
   Пока Гарри угощался жареной картошкой, двери в  Большой  зал  отворились.
Вошла профессор Трелани и,  словно  на  кол„сах,  заскользила  к  столу.  По
торжественному случаю она надела зел„ное платье  с  бл„стками  и  стала  как
никогда похожа на сверкающую гигантскую стрекозу.
   - Сибилла, какой приятный сюрприз! - воскликнул Думбльдор, вставая.
   - Мне,  к  моему  величайшему  удивлению,  директор,  довелось  узреть  в
хрустальном шаре, -  поведала  профессор  Трелани  самым  загадочным,  самым
загробным голосом, - что я оставила свою одинокую трапезу и присоединилась к
вам. Кто я такая, чтобы сопротивляться велению судьбы? Я немедленно покинула
свою обитель и покорнейше прошу простить меня за опоздание...
   - Конечно, конечно, -  ответил  Думбльдор,  мигая  глазами.  -  Позвольте
предложить вам стул...
   И он "предложил" стул, нарисовав его в воздухе волшебной  палочкой.  Стул
несколько секунд качался над полом, а потом  с  грохотом  приземлился  между
Злеем и МакГонаголл. Профессор Трелани, однако, не спешила  сесть;  огромные
глаза пробежали по собранию - и вдруг прорицательница издала тихий вопль.
   - Я не смею, директор! Если я присоединюсь  к  вам,  за  столом  окажется
тринадцать человек!  Какое  несчастливое  знамение!  Не  забывайте  -  когда
тринадцать человек едят за одним столом, то первый,  кто  встанет  с  места,
первым и умр„т!
   - Ничего, мы  рискн„м,  Сибилла,  -  нетерпеливо  оборвала  е„  профессор
МакГонаголл. - Садитесь, не то индейка окончательно остынет!
   Профессор Трелани поколебалась, а затем опустилась на предложенный  стул,
зажмурив глаза и крепко сжав  губы,  словно  ожидая  немедленного  поражения
громом. Профессор МакГонаголл опустила большую ложку в ближайшее блюдо.
   - Рубцов, Сибилла?
   Профессор Трелани оставила предложение без внимания. Вновь открыв  глаза,
она ещ„ раз оглядела присутствующих и спросила:
   - А где же наш дорогой профессор Люпин?
   - Боюсь, бедняга снова заболел, -  ответил  Думбльдор,  жестом  приглашая
накладывать кушанья. - Так неудачно, в самое Рождество.
   - Я уверена, вы уже знали об этом, Сибилла?  -  подняла  брови  профессор
МакГонаголл.
   Профессор Трелани ответила очень холодным взором.
   - Разумеется, знала, -  спокойно  ответила  она.  -  Однако,  не  следует
афишировать тот факт, что тебе известно вс„ обо вс„м. Я часто веду себя так,
словно у меня нет Внутреннего Глаза, чтобы не нервировать окружающих.
   - Это многое объясняет, - ядовито процедила профессор МакГонаголл.
   Голос профессора Трелани внезапно потерял почти всю свою загробность.
   - Если хотите знать, Минерва, мне открылось, что бедный  профессор  Люпин
не пробудет с нами долго. Он, видимо, и сам знает, что его дни  сочтены.  Он
буквально отшатнулся, когда я предложила погадать ему на хрустальном шаре...
   - Я его понимаю, - сухо заметила профессор МакГонаголл.
   - А  я  сомневаюсь,  -  вмешался  профессор  Думбльдор  вес„лым,  хотя  и
несколько повышенным, голосом, положив тем самым конец беседе  двух  дам,  -
что  профессору  Люпину  что-нибудь  всерь„з  угрожает.  Злодеус,   вы   уже
приготовили для него новую порцию зелья?
   - Да, директор, - ответил Злей.
   - Прекрасно, - сказал Думбльдор,  -  тогда  он  очень  скоро  встанет  на
ноги... Дерек, а ты пробовал эти колбаски? Объедение!
   Первоклассник,  услышав,  что  к  нему  обратился  сам  директор,   густо
покраснел и протянул трясущиеся руки к блюду с колбасками.
   На протяжении двух часов, до самого конца обеда, профессор  Трелани  вела
себя почти нормально. Но, когда Гарри с Роном, наевшиеся до отвала и ещ„  не
снявшие бумажных шляп, поднялись из-за стола, она громко закричала:
   - Мои дорогие! Кто из вас встал первым? Кто?
   - Не знаю, - Рон неуверенно посмотрел на Гарри.
   - Вряд ли это имеет хоть какое-то значение, -  ледяным  тоном  произнесла
профессор МакГонаголл, - если, конечно, за дверью не  притаился  сумасшедший
дровосек, одержимый идеей зарубить первого, кто выйдет в вестибюль.
   Засмеялись все, даже Рон. Профессор Трелани молча оскорбилась.
   - Ты ид„шь? - спросил Гарри у Гермионы.
   - Нет, - пробормотала Гермиона, - мне нужно  переговорить  с  профессором
МакГонаголл.
   -  Не  иначе,  хочет  выяснить,  нельзя  ли  заняться  ещ„   каким-нибудь
предметом, - зевнул Рон. Они вышли в вестибюль, в котором не обнаружилось ни
одного сумасшедшего дровосека.
   Дойдя  до  портрета,  они  обнаружили,  что   Сэр   Кэдоган   собрал   на
рождественскую вечеринку пару монахов, нескольких бывших директоров школы  и
толстого пони. Рыцарь откинул забрало и приветственно поднял флягу с м„дом.
   - Веселого - ик! - Рождества! Пароль?
   - Жалкий п„с, - сказал Рон.
   - И вам того же, сэр! - прогрохотал Сэр Кэдоган, отъезжая вверх.