раньше никогда не видел, она гласила:

     Твой отец оставил это у меня незадолго до гибели.
      Пора вернуть его тебе.
      Используй его с честью.
      Самого Счастливого Рождества.

     Подписи  не  было. Гарри  стоял,  уставившись в записку. Рон восхищался
плащом.
     --  Я  бы  что угодно отдал за  такой, -- сказал он. -- Что  угодно. Ты
чего?
     -- Нет,  ничего, -- ответил  Гарри. У него  было  странное чувство. Кто
прислал ему Плащ? И действительно ли он принадлежал его отцу?
     Прежде,  чем  он  успел  сказать или подумать о  чем-нибудь  еще, дверь
спальни распахнулась  и ввалились Фред и Джордж  Уизли.  Гарри быстро  убрал
Плащ из виду. Ему пока не хотелось делиться новостью.
     -- Счастливого Рождества!
     -- О, смотри-ка, Гарри тоже получил фуфайку Уизли!
     На  Фреде и Джордже были голубые свитера, на одном большая желтая буква
Ф, на другом -- Д.
     -- Гаррин, однако, получше наших,  -- сказал Фред, изучая свитер Гарри.
-- Она явно больше старается, если ты не член семьи.
     --  Почему ты  не носишь  свой, Рон? --  возмутился  Джордж.  -- Давай,
надевай, они теплые и прелестные.
     --  Ненавижу  свекольный цвет,  -- полузадушенно бурчал Рон,  натягивая
свитер через голову.
     -- На  твоем хоть букв  нет, -- заметил Джордж.  -- Думаю, она считает,
что ты не забудешь свое имя.  Но мы  тоже не дурачки -- мы  знаем,  что  нас
зовут Дред и Фордж.
     -- Что тут за шум?
     Перси Уизли  просунул голову в дверь, неодобрительно  глядя на  них. Он
явно  тоже  разворачивал свои подарки,  потому  что через руку  у него висел
скомканный свитер. Фред схватил его.
     -- П как  префекту! Надевай,  Перси,  давай, у нас у всех такие, даже у
Гарри.
     --Я  --  не  -- хочу,  -- отчетливо  сказал Перси, но близнецы натянули
свитер ему на голову, сбив с него очки.
     -- И не садись сегодня с префектами, -- потребовал Джордж. -- Рождество
-- семейный праздник.
     И они выволокли Перси  из комнаты, с  руками,  прихваченными свитером к
бокам.


     У  Гарри  в  жизни не было такого  рождественского обеда. Сотня  жирных
запеченных индеек, горы  жареного и  вареного картофеля, блюда с золотистыми
оладьями,  горошек  в  масле,  серебряные  соусники  с  густой  подливкой  и
клюквенным  соусом -- и  повсюду на  столе горы волшебных хлопушек. Это были
фантастические хлопушки -- не те жалкие  магглские,  которые обычно покупали
Дарсли, с маленькими пластмассовыми игрушками  и нелепыми бумажными шляпами.
Гарри  с Фредом потянули волшебную хлопушку, и она не  просто хлопнула,  она
прямо-таки взорвалась, окутав  их  облаком  голубого дыма, а изнутри  выпали
настоящая адмиральская шляпа и несколько живых белых мышек. За Высшим столом
Дамбльдор,  сменивший свою остроконечную шляпу на  цветастый чепец, радостно
хихикал над шуткой, которую рассказывал ему профессор Флитвик.
     За индейкой последовали пылающие  рождественские пудинги. Перси едва не
сломал зуб о серебряный  сикль,  попавший  в его кусок.  Гарри наблюдал, как
лицо Хагрида становилось все краснее и краснее, он все подливал себе вина, и
кончилось тем,  что он  поцеловал профессора МакГонагалл  в  щеку,  и она, в
съехавшей на бок шляпе, к потрясению Гарри, захихикала и покраснела.
     Наконец вставши из-за стола,  Гарри отнес к  себе  кучу разных вещей из
волшебных хлопушек. Там были пачка нелопающихся, светящихся воздушных шаров,
набор вырасти-себе-бородавки, и новый комплект  волшебных шахмат. Белые мыши
куда-то  исчезли, и Гарри не мог избавиться от неприятного опасения, что они
закончили свою жизнь в качестве рождественского обеда Миссис Норрис.
     Гарри и все Уизли чудесно провели остаток дня в яростной битве снежками
на  участке.  Затем, замерзшие,  промокшие и запыхавшиеся,  они вернулись  к
камину в гостиной Гриффиндора,  где Гарри  обновил свои шахматы, с разгромом
продув Рону партию.  Гарри  сильно подозревал, что разгром мог быть не столь
позорным, если бы Перси не помогал ему с таким усердием.
     После чая с сандвичами с индейкой,  пышками, трюфелями и рождественским
пирогом  все были такими сытыми и сонными,  что перед  уходом ко  сну  могли
только  сидеть и смотреть, как Перси гоняется  за Фредом и Джорджем  по всей
башне, потому что они уперли его префектский значок.
     Это было лучшее  гаррино Рождество. Но что-то в глубине души беспокоило
его целый день.  До  тех пор, как он  не  забрался  в кровать и  не  получил
возможность спокойно это обдумать: Плащ-Невидимка и кто его прислал.
     Рон,  переполенный  индейкой  и  пирогом,  и  не   обеспокоенный  ничем
таинственным, заснул сразу же, как только задернул полог. Гарри повернулся и
вытащил из-под кровати Плащ.
     Его  отец...  это принадлежало его отцу. Он  пропустил  материю  сквозь
пальцы,  мягкую,  как  шелк, легкую,  как  воздух.  Используй его с  честью,
говорилось в записке.
     Он  должен испытать его, сейчас же. Он выскользнул из кровати и накинул
Плащ. Посмотрев себе  на ноги, он увидал только лунный свет и тени. Это было
забавное ощущение.
     Используй его с честью.
     Вдруг Гарри будто  очнулся. Весь Хогвартс открыт ему в  этом Плаще. Его
охватил  восторг. Он стоял  среди темноты  и  тишины. Он может пойти  в этом
всюду, куда угодно, и Филч никогда ничего не узнает.
     Рон пробурчал что-то во сне. Разбудить его? Что-то остановило Гарри  --
Плащ его отца -- теперь он это почувствовал  -- впервые -- он хочет испытать
его в одиночку.
     Он прокрался из спальни, вниз  по лестнице,  через гостиную  и выбрался
через ход под портретом.
     -- Кто тут? -- взвизгнула толстая дама. Гарри не ответил. Он быстро шел
по коридору.
     Куда бы пойти? С бьющимся сердцем он остановился и задумался. И тут  он
понял. Закрытая  Секция библиотеки. Теперь он сможет находиться там, сколько
захочет,  столько,  сколько  ему  потребуется, чтобы  отыскать  Фламеля.  Он
запахнул Плащ плотней и направился туда.
     В библиотеке было темно и жутко. Гарри зажег лампу, чтобы видеть дорогу
сквозь  ряды  полок.  Лампочка  будто  висела в  воздухе,  и  хоть  Гарри  и
чувствовал, как держит ее в руке, общий вид заставил его поежиться.
     Закрытая  Секция находилась в самом конце. Аккуратно  переступив  через
веревку, которая отделяла ее от остальной библиотеки, Гарри поднес  лампочку
ближе, чтобы прочитать надписи на корешках.
     Они  не много ему сказали. Гладкие, выпуклые буквы складывались в слова
на непонятных Гарри языках.  На некоторых вообще не было названий. На  одной
книге было пятно,  страшно похожее на кровь.  У Гарри встали дыбом волосы на
затылке.  Может, ему  только  это  казалось,  но  от книг  будто бы  исходил
зловещий шепот,  будто бы они  знали,  что  здесь  находится кто-то, кому не
следует.
     Надо с  чего-то начать. Осторожно поставив лампочку на пол,  он оглядел
нижние полки в поисках книги интересного вида.  Большой серебряно-черный том
привлек его внимание. Он вытащил  его с трудом, потому что книжка была очень
тяжелой, и, стоя на коленках, раскрыл.
     Резкий, леденящий  душу  крик разорвал тишину -- книга  кричала!  Гарри
захлопнул ее, но крик длился и длился, тонкий, непрерывный,  терзающий слух.
Он попятился и  опрокинул лампочку, которая тут же погасла. Услыхав  шаги по
наружному коридору, он в панике запихнул визжащую книгу  на полку и побежал.
Уже в дверях  он едва  не столкнулся с  Филчем; Филчевы бледные, дикие глаза
смотрели прямо  сквозь  него. Гарри  сумел проскользнуть под  его вытянутыми
руками и выскочил в коридор. Визг книги еще звенел у него в ушах.
     Он остановился передохнуть возле высоких доспехов. Он так быстро убегал
из библиотеки, что даже не посмотрел, куда бежит. Может быть, из-за темноты,
но  он не  мог  узнать места, где  находился. Вроде  бы доспехи стояли возле
кухонь, но кухни пятью этажами выше.
     -- Вы просили меня сразу сообщить вам, профессор, если кто-нибудь будет
шастать по ночам, и кто-то был в библиотеке -- в Закрытой Секции.
     Гарри почувствовл, как кровь отлила  от лица. Где бы  он ни  был,  Филч
явно знал более короткий путь сюда,  потому  что его тихий, вкрадчивый голос
приближался, и, к ужасу Гарри, в ответ прозвучал голос Снэйпа.
     -- Закрытая Секция? Ну, они далеко не ушли, мы их поймаем.
     Гарри  прирос к месту, когда  Филч и Снэйп вышли из-за ближайшего угла.
Они, конечно, не  могли его видеть, но коридор был узок, и если они подойдут
ближе,  то  могут  просто  врезаться  в  него  -- Плащ  не мог  сделать  его
бесплотным.
     Он отступил назад так тихо, как мог. Слева была полуоткрытая  дверь. Он
проскользнул  через  нее, затаив дыхание, стараясь не задеть ее,  и,  к  его
облегчению,  ему  удалось попасть в комнату незамеченным. Они прошли мимо, а
Гарри  прислонился  к  стене,  тяжело дыша и  прислушиваясь к  их замирающим
шагам. Они были близко, очень близко.  Прошло некоторое время, прежде чем он
оглядел комнату, в которой спрятался.
     Похоже, это был  кабинет, которым  не пользовались. Темные тени  парт и
доски падали  на стены, тут же  лежала перевернутая корзина для мусора -- но
прямо у стены напротив стояло что-то чужеродное, что-то, что, казалось, было
поставлено сюда случайно, на время.
     Это было  великолепное  зеркало, высотою  до потолка, в узорной золотой
раме, стоящее на  двух скрещенных ножках. Поверху вилась затейливая надпись:
Эрида стратум идус и юбе кафру и на уокси.
     Теперь,  когда  больше было  не слышно  Филча и  паника улеглась, Гарри
подошел поближе к зеркалу, чтобы посмотреть на себя и не увидеть  отражения.
Он остановился перед ним.
     Ему пришлось  зажать рот рукой, чтобы  не  вскрикнуть. Сердце  забилось
сильнее,  чем когда он  услышал  вопли  книги -- в зеркале был не только он,
позади него стояла целая толпа людей.
     Но комната была пуста. Часто  дыша,  он медленно повернулся  обратно  к
зеркалу.
     Он  увидел  себя,  бледного  и  напуганного, и  там  же,  позади  него,
отражались еще  по крайней мере десятеро.  Гарри оглянулся через плечо -- но
нет, никого. Или  они  все  тоже невидимы? Действительно ли  он находится  в
комнате,  полной  невидимых  людей,  или  же  это  какой-то  фокус  зеркала,
показывающего их, видимых или нет?
     Он  снова  посмотрел  в  зеркало. Женщина, отражавшаяся  рядом  с  ним,
улыбалась и махала ему  рукой. Он протянул руку и ощупал пространство позади
себя. Если она действительно там, он  дотронется  до нее, их отражения стоят
так близко, но  он  ощутил только воздух -- она и все остальные существовали
только в зеркале.
     Это была очень красивая женщина. У нее были темно-рыжие волосы, а глаза
-- ее  глаза  похожи  на  мои,  подумал  Гарри,  подходя поближе  к  стеклу.
Ярко-зеленые  --  и в точности  той  же  формы,  но тут он заметил, что  она
плачет; смеется,  но  и  плачет одновременно.  Высокий, худой,  черноволосый
мужчина,  стоящий  рядом с  ней, обнял  ее.  Он  носил  очки,  и  был  очень
растрепан. Он откинул волосы назад, тем же жестом, что и сам Гарри.
     Гарри теперь  подошел так близко к  зеркалу,  что его нос  касался  его
отражения.
     -- Мама? -- прошептал он. -- Папа?
     Они только смотрели на него, улыбаясь. Медленно Гарри вгляделся в  лица
остальных людей в зеркале и увидел еще глаза, как свои, еще носы,  как свой,
а у одного маленького  старичка были такие же узловатые коленки -- впервые в
жизни Гарри смотрел на свою семью.
     Поттеры смеялись  и махали  Гарри,  а он  жадно смотрел на них, прижатв
ладони к стеклу, как  будто бы он надеялся впрыгнуть внутрь и дотянуться  до
них. Он чувствовал сильную боль: радость пополам с ужасной тоской.
     Он не знал, сколько простоял так. Отражения не исчезали, и он смотрел и
смотрел,  пока отдаленный шум не привел его в  чувство. Нельзя вечно  стоять
здесь, надо найти дорогу в спальню. Он оторвал взгляд  от материнского лица,
прошептал: "Я вернусь", и поспешно вышел из комнаты.


     -- Ты должен был меня разбудить, -- ворчливо сказал Рон.
     -- Ты  можешь  пойти  сегодня,  я  снова пойду,  я хочу  показать  тебе
зеркало.
     -- Я хочу посмотреть на твоих маму с папой, -- честно признался Рон.
     -- А я хочу увидеть всю твою семью, всех Уизли, ты сможешь показать мне
твоих братьев и всех остальных.
     -- Ты можешь видеть их в любое время, -- сказал Рон. -- Только пройдись
около нашего дома летом. Кстати, может, оно показывает только мертвых. Между
прочим, стыдно, что мы до сих пор  не нашли  Фламеля. Возьми бекона, или еще
чего-нибудь, почему ты ничего не ешь?
     Гарри  не мог  есть.  Он видел  своих родителей и снова увидит  их этой
ночью. Он почти забыл про Фламеля. Это больше не казалось ему таким  важным.
Кого  волнует,  что  там  сторожит  трехголовый пес?  И  какая, в  сущности,
разница, украдет это Снэйп или нет?
     -- Ты в порядке? -- спросил Рон. -- Какой-то ты странный.


     Гарри  больше  всего боялся,  что  не  сможет  снова  найти  комнату  с
зеркалом. Вдвоем  с Роном под Плащом они шли гораздо медленнее. Они пытались
повторить путь Гарри из библиотеки, около часа блуждая по темным проходам.
     -- Я замерз, -- сказал Рон. -- Забудь об этом и пошли обратно.
     -- Нет! -- зашипел Гарри. -- Я знаю, это где-то здесь.
     Они разминулись  с  привидением  высокой  ведьмы,  уплывшим  в обратном
направлении, но больше никого не встретили. Когда Рон уже начал стонать, что
его ноги замерзли до смерти, Гарри заметил доспехи.
     -- Это здесь -- вот здесь -- да!
     Они толкнули дверь. Гарри скинул с плеч Плащ и кинулся к зеркалу.
     Все были там. Его мама и папа просияли, увидев его.
     -- Видишь? -- прошептал Гарри.
     -- Ничего не вижу.
     -- Смотри! Смотри на них... Их же там много...
     -- Я вижу только тебя.
     -- Ну посмотри внимательно, давай, встань на мое место.
     Гарри отступил в сторону,  но когда Рон встал на его место, он не видел
больше своей семьи, он видел только Рона в мятой пижаме.
     Рон, однако, неотрывно смотрел на свое отражение.
     -- Посмотри на меня! -- сказал он.
     -- Ты видишь свою семью?
     -- Нет, я один -- но я другой -- я старше -- и я Первый Ученик!
     -- Что?
     --  Да -- у меня  значок, как был у Билла -- и я держу Кубок  Домов,  и
Кубок Квиддича -- я еще и Капитан команды!
     Рон оторвал глаза от дивного зрелища и с восторгом взглянул на Гарри.
     -- Как ты думаешь, зеркало показывает будущее?
     -- Как это может быть? Вся моя семья мертва -- дай мне взглянуть...
     -- Ты смотрел всю прошлую ночь, дай мне еще поглядеть
     -- Ты  всего только  держишь  Кубок, что в  этом  интересного?  Я  хочу
увидеть моих родителей.
     -- Не толкайся...
     Внезапный шум,  донесшийся из  коридора, положил  конец этой дискуссии.
Они только сейчас поняли, как громко разговаривали.
     -- Быстро!
     Рон накинул им на головы плащ, и в этот  момент светящиеся глаза Миссис
Норрис заглянули в дверь. Рон и Гарри стояли, не шевелясь, думая об одном --
подействует ли Плащ  на кошку? Казалось,  прошла целая вечность, прежде  чем
она повернулась и ушла.
     --  Это  небезопасно --  она  могла  пойти за Филчем,  клянусь, что она
слышала нас. Пошли.
     И Рон вытащил Гарри из комнаты.


     На следующее утро снег еще не растаял.
     -- Сыграем в шахматы, Гарри? -- предлагал Рон.
     -- Нет.
     -- Почему бы нам не сходить навестить Хагрида?
     -- Нет... Сам сходи...
     -- Я знаю, Гарри, ты думаешь об этом зеркале. Не ходи больше туда.
     -- Почему?
     -- Не знаю, но  мне это не  нравится. И в любом случае -- слишком много
опасностей. Филч, Снэйп и Миссис Норрис так и рыскают вокруг. Что,  если они
заметят тебя? Если они столкнутся с тобой? Если ты что-нибудь уронишь?
     -- Ты говоришь прямо как Гермиона.
     -- Серьезно, Гарри, не ходи.
     Но Гарри думал только о  том, как  снова  вернуться к зеркалу, и Рон не
мог его остановить.


     Следующей ночью путь отыскался  легче. Он шел так быстро, что не мог не
наделать шума, но никого не встретил.
     И там снова были  его мама и папа, они улыбались ему, и один из дедушек
махал ему радостно. Гарри  опустился  на пол перед зеркалом. Ничто не  может
помешать ему провести всю ночь со своей семьей. Ничто на свете.
     Кроме...
     -- Итак, ты вернулся, Гарри?
     Гарри почувствовал,  как все внутри заледенело. Он обернулся.  За одной
из парт  сидел никто иной, как Альбус  Дамбльдор. Гарри, должно быть, прошел
прямо перед ним и не заметил его, отчаянно стремясь к зеркалу.
     -- Я ... Я не заметил вас, сэр.
     -- Странно, каким невнимательным  сделала тебя невидимость, --  заметил
Дамбльдор, и Гарри с облегчением увидел, что он улыбается.
     -- Итак,  --  сказал  Дамбльдор, соскальзывая  с  парты и садясь на пол
рядом  с  Гарри,  --  ты,   как  и   сотни  твоих  предшественников,  ощутил
притягательную силу Зеркала Чаяний.
     -- Я не знал, что оно так называется, сэр.
     -- Но я полагаю, ты теперь понимаешь, что оно делает?
     -- Оно... Оно показывает мне мою семью...
     -- И оно показало Рону, что он Первый Ученик.
     -- Откуда вы знаете?
     --  Мне  не  нужен  плащ,  чтобы  стать  невидимкой,  --  мягко  сказал
Дамбльдор. -- Теперь  ты можешь догадаться, что  всем нам показывает Зеркало
Чаяний?
     Гарри потряс головой.
     -- Я объясню. Счастливейший человек на земле может использовать Зеркало
Чаяний, как  обычное  зеркало,  он  посмотрит в  него и  увидит только себя,
таким, какой он есть. Это помогает?
     Гарри задумался. Затем он медленно произнес:
     -- Оно показывает нам, что мы хотим... Чего бы мы ни хотели...
     -- И  да, и нет, -- тихо сказал  Дамбльдор.  -- Оно показывает  нам  ни
более, ни менее, как глубочайшее, самое отчаянное желание нашего сердца. Ты,
никогда не  знавший  своей  семьи,  увидел их, вокруг себя.  Рональд  Уизли,
которого всегда заслоняли братья, увидел себя одного, лучшим из всех. Однако
Зеркало не дает нам  ни знания, ни правды. Люди погибали,  не в силах отойти
от него, поглощенные увиденным, или сходили с ума, не понимая, показывает ли
оно что-то реальное, или хотя бы возможное.
     -- Зеркало завтра  перенесут в другое место,  Гарри, и я прошу  тебя не
искать его. Если тебе когда-нибудь еще придется встретиться с ним, то теперь
ты  подготовлен. Помни,  не выйдет  ничего хорошего,  если  витать в мечтах,
забывая о жизни.  А теперь, почему бы тебе не надеть этот замечательный плащ
и не пойти спать?
     Гарри встал.
     -- Сэр -- Профессор Дамбльдор? Можно вас спросить?
     -- Строго  говоря, ты уже это сделал, -- Дамбльдор улыбнулся. -- Тем не
менее, можешь задать мне еще один вопрос.
     -- А что вы видите, когда смотрите в Зеркало?
     -- Я? Я вижу себя, держащим пару теплых шерстяных носок.
     Гарри оторопел.
     --  Носков  вечно  не  напасешься,  --  сказал Дамбльдор. --  Еще  одно
Рождество миновало, а я так и не получил ни единой  пары.  Люди упорно дарят
мне книги.
     Только вернувшись в  постель, Гарри понял, что Дамбльдор, возможно, был
не  совсем  правдив.  Но  и  вопрос  был  очень личным, подумал  он,  сгоняя
Скабберса со своей подушки.




Глава тринадцатая. НИКОЛАС ФЛАМЕЛЬ





     Дамбльдор   убедил  Гарри   не   искать   больше  Зеркало   Чаяний,   и
Плащ-Невидимка так и пролежал,  свернутый,  на дне сундука  до самого  конца
рождественских каникул. Гарри хотел  бы забыть  все, что видел в зеркале, но
не мог. Ему опять начали сниться кошмары. Снова и снова он видел во сне, как
родители исчезают  во вспышке  зеленого  света, а  резкий голос заходится от
смеха.
     -- Ты видишь, Дамбльдор был прав, зеркало могло  свести тебя с ума,  --
сказал Рон, когда Гарри рассказал ему о своих снах.
     У  Гермионы,  вернувшейся  за  день  до начала учебы, была  своя  точка
зрения. Она то ужасалась  при мысли  о том, что Гарри три ночи подряд шлялся
по школе ("Что,  если бы Филч тебя поймал!"), то