-- Фол! -- кричали гриффиндорцы.
     Мадам  Хутч  сердито  выговорила  Флинту  и  назначила штрафной удар по
воротам  Слиферина. Но в общей неразберихе Золотой  Снитч, разумеется, исчез
из поля зрения.
     Внизу на трибуне надрывался Дин Томас:
     -- Удалить его с поля, судья! Красную карточку ему!
     -- Это  тебе не футбол, Дин, -- напомнил  Рон. -- В Квиддиче игроков не
удаляют. И что такое красная карточка?
     Но Хагрид поддержал Дина.
     -- Надо сменять правила, Флинт чуть не сшиб Гарри прям в воздухе.
     Ли Джордану трудно было сохранять объективность.
     -- Итак, -- после этого очевидного и омерзительного жульничества...
     -- Джордан! -- прорычала профессор МакГонагалл.
     -- Я имею в виду, после этого наглого и отвратительного фола...
     -- Джордан, я тебя предупреждаю...
     -- Ладно, ладно. Флинт едва  не убил Ловца  Гриффиндора,  что, конечно,
может  случиться со  всяким, я уверен, так  что пенальти Слиферину, забивает
Спиннет,  она  проводит  мяч  без  проблем,  и  мы  продолжаем  игру,  мяч у
Гриффиндора.
     Это  случилось  в  тот  момент,  когда  Гарри  увернулся  от очередного
Бладжера,  просвистевшего  в  опасной  близости  от  его головы.  Его  метла
внезапно  опасно  вильнула.  На секунду  ему показалось,  что он  падает. Он
стиснул метлу обеими руками и коленками. Такого раньше не случалось.
     Это  повторилось. Казалось, что  метла пытается сбросить его. Но Нимбус
две тысячи  обычно не имеет привычки  брыкаться под седоком.  Гарри  пытался
развернуться  в  сторону   ворот  Гриффиндора;  у  него  промелькнула  мысль
попросить Вуда  объявить тайм-аут -- и  тут он понял,  что  метла совершенно
вышла  из-под контроля.  Он  не  мог  развернуться.  Он  вообще  не  мог  ей
управлять.  Она  летела  зигзагами,  то и дело  совершая внезапные  рывки  и
повороты, которые едва не сбрасывали его.
     Ли продолжал комментировать.
     --  Мяч  у  Слиферина -- Кваффл у Флинта -- обходит  Спиннет -- обходит
Белл  --  получил  Бладжер в  морду,  надеюсь,  ему сломало  нос  --  шутка,
Профессор, -- Слиферин забивает --
     ох, нет...
     С трибун  Слиферина раздались радостные крики. Похоже, никто не замечал
странного поведения гарриной метлы. Она медленно уносила его вверх, от игры,
на ходу дергаясь и болтаясь.
     -- Не знаю, что Гарри себе думает, -- пробормотал Хагрид. Он пристально
смотрел в бинокль. -- Ежли  б  я  не знал,  то  б  подумал,  что он  потерял
контроль над метлой... Но не может же он...
     Вдруг люди по всему стадиону стали указывать на Гарри. Его метла начала
вращаться, так,  что он  с трудом ухитрялся держаться на  ней. Толпа ахнула.
Метла  дико дернулась, и Гарри слетел с нее, в  последний момент ухватившись
одной рукой.
     -- Может, что-то произошло, когда с ним столкнулся  Флинт? -- прошептал
Симус.
     -- Не могет такого быть, -- ответил Хагрид  дрожащим голосом. -- Ничему
не изгадить  метлу, кроме сильной Темной Магии -- никакому пацану не сделать
такого с Нимбус две тысячи.
     При этих словах Гермиона выхватила  у Хагрида бинокль, но вместо  того,
чтобы смотреть на Гарри, стала судорожно осматривать толпу.
     -- Ты чего? -- простонал Рон, посерев.
     -- Так и знала, -- выдохнула Гермиона, -- Посмотри на Снэйпа.
     Рон схватил бинокль. Снэйп сидел в сердине противоположной трибуны. Его
взгляд не отрывался от Гарри, и он непрерывно бормотал что-то себе под нос.
     -- Он что-то замыслил -- заклинает метлу, -- сказала Гермиона.
     -- Что же делать?
     -- Предоставь это мне.
     Не успел Рон ответить,  Гермиона  исчезла. Рон повернул бинокль снова к
Гарри. Метла так сильно вибрировала,  что держаться за нее  было практически
невозможно. Все  вскочили,  в  ужасе  наблюдая, как братья  Уизли  подлетели
ближе,  пытаясь  пересадить Гарри  на  одну  из своих  метел,  но ничего  не
получалось -- каждый раз, как  они  приближались к нему,  его метла взмывала
еще выше.  Они спустились, и кружились под ним, надеясь поймать его, если он
упадет. Маркус Флинт  схватил Кваффл и  забил его пять  раз, на что никто не
обратил внимания.
     -- Давай же, Гермиона, -- отчаянно бормотал Рон.
     Гермиона прорвалась туда, где стоял Снэйп, и теперь бежала вдоль ряда у
него за спиной. Она даже не остановилась извиниться, когда сшибла профессора
Квиррелла  вниз  тюрбаном в соседний ряд.  Добежав до Снэйпа,  она  присела,
достала  палочку   и  прошептала   несколько  тщательно   отобранных   слов.
Ярко-голубое пламя вырвалось из ее палочки на подол мантии Снэйпа.
     Снэйпу  понадобилось секунд  тридцать,  чтобы  понять,  что  он  горит.
Внезапный вопль сообщил Гермионе, что она добилась желаемого. Собрав  с него
огонь в баночку в карман, она быстренько слиняла. Снэйп так и не узнает, что
произошло.
     Этого оказалось  достаточно.  Там, наверху, Гарри снова  обрел контроль
над метлой и взобрался на нее.
     --  Невилль,  можешь  смотреть! --  сказал  Рон. Последние  пять  минут
Невилль всхлипывал, уткнувшись в куртку Хагрида.
     Гарри несся к земле,  когда все  заметили, что он прижал ладонь ко рту,
как если бы его  тошнило -- он приземлился на четвереньки -- закашлялся -- и
что-то золотое выпало ему в ладонь.
     -- У  меня  Снитч! -- заорал он, размахивая им над головой, и  в полной
сумятице игра закончилась.
     --  Он  его не поймал,  он его почти заглотил! -- все еще завывал Флинт
двадцать минут спустя, но безрезультатно -- Гарри не нарушил никаких правил,
и Ли Джордан  продолжал  счастливо выкрикивать  результат игры -- Гриффиндор
выиграл со счетом сто семьдесят -- шестьдесят. Гарри этого не слышал. Он пил
крепкий чай в хижине Хагрида, с Роном и Гермионой.
     -- Это  все  Снэйп,  -- объяснял  Рон.  --  Мы  с  Гермионой видели. Он
заклинал твою метлу, бормотал, глаз от тебя не отрывал.
     -- Чушь, -- сказал Хагрид, который не обратил внимания на происходившее
рядом с ним на трибунах. -- С чего вдруг Снэйпу делать такие гадости?
     Гарри,  Рон,  и  Гермиона переглянулись, соображая, что  сказать. Гарри
решил -- правду.
     -- Я  узнал кое-что  про него,  -- сказал  он Хагриду.  --  Он  пытался
пробраться мимо трехголового пса на Хэлловин.  Тот  его покусал.  Мы думаем,
Снэйп пытался украсть то, что охраняет пес.
     Хагрид выронил чайник.
     -- Как вы узнали про Пушка? -- спросил он.
     -- Пушка?
     -- Ну да --  он мой -- купил  его у греки, в пивной  на прошлый год. --
Одолжил его Дамбльдору, чтоб охранять...
     -- Что? -- нетерпеливо спросил Гарри.
     -- Так. Больше не спрашивай. Это жуткий секрет, -- проворчал Хагрид.
     -- Но Снэйп пытался украсть это.
     --  Чушь,  --  порвторил  Хагрид. --  Снэйп учитель в Хогвартсе, ничего
такого он не сделает.
     -- Так  почему же  он  только  что  пытался  убить  Гарри?  -- возопила
Гермиона.
     События последнего дня явно изменили ее мнение о Снэйпе.
     --  Я-то  узнаю  проклятье, если  увижу  его, Хагрид,  я  все  про  них
прочитала! Необходимо сохранять визуальный контакт, а Снэйп даже не  моргал,
я сама видела!
     -- Говорю тебе, не так это! -- горячо сказал Хагрид. -- Не знаю, с чего
гаррина метла  сбесилась, но Снэйп не станет убивать ученика! Так, вы, трое,
слушайте сюда -- вы лезете не в свое дело. Это опасно. Вы мне забудьте и про
эту  собаку,  и  про  то,  что  она  охраняет,  это  все  между  профессором
Дамбльдором и Николасом Фламелем...
     -- Ага! --  сказал Гарри. -- Значит, тут  замешан еще  некто,  по имени
Николас Фламель?
     Хагрид явно страшно разозлился на самого себя.



Глава двенадцатая. ЗЕРКАЛО ЧАЯНИЙ





     Близилось Рождество. Как-то  утром  в середине  декабря  оказалось, что
Хогвартс  засыпан   несколькими  футами  снега.  Озеро   накрепко  замерзло.
Близнецов Уизли наказали за то, что они заколдовали  несколько снежков таким
образом,  что  те  повсюду летали за  профессором Квирреллом,  отскакивая от
тюрбана.  Нескольким  совам  еле удалось пробиться  с почтой сквозь  снежный
буран, и Хагрид долго выхаживал их, прежде чем те снова могли летать.
     Все  с нетерпением ждали начала каникул.  В  гостиной  Гриффиндора и  в
Большом зале пылал огонь, но в  ледяных коридорах  гуляли  сквозняки, а окна
классных комнат содрогались под  напором ледяного  ветра. Хуже всего было  в
классе профессора Снэйпа, который находился в подземелье. Изо рта вырывались
клубы пара и, чтоб согреться, приходилось жаться поближе к горячим тиглям.
     -- Мне ужасно жаль, -- сказал Драко Малфой  на уроке  Снадобий, -- всех
тех,  кто вынужден остаться в Хогвартсе на Рождество, потому что их не хотят
видеть дома.
     Говоря,  он  поглядывал  на  Гарри.  Крабб  и  Гойл  прыснули.   Гарри,
отмерявший толченый  хребет рыбы-льва, не обращал на них внимания. Со времен
матча  по  Квиддичу  Малфой  стал  еще  гаже,  чем  раньше.  Раздосадованный
проигрышем Слиферина,  он  пытался рассмешить окружающих,  изображая,  как в
следующий раз Ловцом вместо Гарри будет  большеротая древесная  лягушка.  Он
поздно понял, что  никому  не  смешно, так как попытки  Гарри удержаться  на
брыкающейся  метле  произвели на  всех большое впечатление. Ревнуя и  злясь,
Малфой вынужден был снова  обратиться к издевкам по поводу того, что у Гарри
нет настоящей семьи.
     Гарри  действительно не  собирался ехать на Рождество в дом на Бузинном
проезде.  Неделей  раньше профессор  МакГонагалл  обошла  классы,  составляя
список учащихся, которые останутся  на каникулы, и Гарри сразу же записался.
Он совсем не жалел  об этом:  возможно,  это  будет  лучшее Рождество  в его
жизни.  Рон  с  братьями тоже оставались,  потому что  мистер и миссис Уизли
уезжали в Румынию навестить Чарли.
     Выходя из подземелья после  урока  Снадобий, они наткнулись  на большую
елку,  перегородившую  коридор.  Две торчащие  из-под нее  огромных  ноги  и
громкое пыхтение говорили, что за ней находится Хагрид.
     -- Привет, Хагрид, помочь? -- спросил Рон, заглядывая между ветвей.
     -- Не, нормально, спасибо, Рон.
     -- Не могли бы вы  освободить дорогу? -- раздался сзади протяжный голос
Малфоя. --  Стараешься подработать, Уизли?  Полагаю,  ты тоже  хочешь  стать
егерем по окончании школы, ведь в сравнении с тем, где живет ваша семья, его
хижина -- просто дворец.
     Рон кинулся на Малфоя,  и как раз в этот момент по ступенькам  поднялся
Снэйп.
     -- УИЗЛИ!
     Рон выпустил мантию Малфоя из рук.
     -- Его спровоцировали,  профессор, -- вступился Хагрид, высовывая из-за
елки огромное волосатое лицо. -- Малфой нападал на его семью.
     -- Даже если так, драка  есть нарушение  школьных  правил,  Хагрид,  --
любезно пояснил Снэйп. -- Пять баллов с Гриффиндора, Уизли, и благодари, что
не больше. Ступайте.
     Малфой,  Крабб и Гойл  продрались мимо дерева, рассыпая во все  стороны
иглы и ухмыляясь.
     -- Я  его достану, --  проговорил Рон, скрежеща зубами вслед Малфою. --
Однажды я его достану.
     -- Ненавижу обоих, -- сказал Гарри. -- И Малфоя, и Снэйпа.
     --  Да  ладно,  плюньте, скоро Рождество, -- утешал их Хагрид. -- Знашь
что, пошли со мной, покажу Большой Зал, это что-то.
     Гарри, Рон и Гермиона пошли  за Хагридом и его елкой в Большой Зал, где
профессор  МакГонагалл  и   профессор  Флитвик   занимались  рождественскими
украшениями.
     --  Ага, Хагрид,  последнее  дерево --  поставь,  пожалуйста, в дальний
угол.
     Зал выглядел  впечатляюще. Гирлянды из  остролиста и канители висели по
стенам,  и  не  менее  дюжины  рождественских елок  украшало зал.  Некоторые
поблескивали крошечными сосульками, некоторые светились от сотен свечей.
     -- Сколько дней вам осталось до каникул? -- спросил Хагрид
     -- Всего один, -- сказала Гермиона, -- и это, кстати, напомнило мне, --
Гарри, Рон, у нас есть полчаса до ланча, нам надо в библиотеку.
     --  Ой  да,  точно,  --  подтвердил  Рон,  отворачиваясь  от профессора
Флитвика, который выдувал из своей палочки золотые шары  на ветки только что
принесенного дерева.
     --  Библиотека?  -- изумился Хагрид, выходя из Зала  вслед за  ними. --
Прям перед каникулами? Шутите, да?
     -- Мы не работать, -- лучезарно пояснил ему Гарри. -- С тех пор, как ты
упомянул Николаса Фламеля, мы пытаемся отыскать, кто это.
     --  Вы -- чего?  -- Хагрид  выглядел  потрясенным.  -- Слушай  сюда  --
говорил я вам -- бросьте это. Вас не касает, что сторожит собачка.
     --  Мы просто  хотим  знать, кто такой Николас  Фламель, вот и  все, --
сказала Гермиона.
     -- Может, ты нам скажешь и избавишь нас от возни? -- добавил Гарри.  --
Мы  перерыли, должно быть,  сотни  книг,  и нигде его не  нашли  -- ты  хоть
намекни -- я точно знаю, что где-то о нем читал.
     -- Ничо не скажу, -- решительно заявил Хагрид.
     --  Придется  тогда  самим найти, --  сказал  Рон, и  они  поспешили  в
библиотеку, оставив Хагрида довольно обескураженным.
     Они действительно искали имя Фламеля в книгах с тех самых пор,  как оно
сорвалось у Хагрида  с  языка, потому что как еще могли  они узнать, что  же
такое  пытается украсть  Снэйп? Проблема была в том, что трудно было понять,
откуда начинать поиски, не зная, что ж такого сделал Фламель, чтобы попать в
книги. Его не было ни в Великих Волшебниках Двадцатого Столетия, ни в Именах
Выдающихся  Магов  Нашего   Времени;  он  был  также  пропущен  в  Важнейших
Магических  Открытиях Современности и  в Исследованиях Современного Развития
Магии. К  тому же удручали размеры  библиотеки: десятки  тысяч книг;  тысячи
полок; сотни длинных рядов.
     Гермиона составила  список  предметов  и наименований,  которые считала
нужным  просмотреть, Рон  же просто  слонялся  вдоль  книжных рядов,  иногда
вытаскивая с полок произвольную книгу. Гарри крутился возле Закрытой Секции.
Он сильно подозревал, что  Фламель должен быть где-нибудь там.  К несчастью,
чтобы  заглянуть  в  книги  Закрытой  Секции,  нужно  было   иметь  записку,
подписанную кем-то из учителей, и Гарри знал, что ему такую не получить. Там
хранились  книги,  содержащие  могучую  Темную  Магию,  которую  никогда  не
преподавали  в  Хогвартсе, и только  старшеклассники,  специализирующиеся  в
Защите от Темных Сил, иногда читали их.
     -- Что ты ищешь, мальчик?
     -- Ничего, -- ответил Гарри.
     Библиотекарша мадам Пинс замахала на него перьевой метелкой для пыли.
     -- Тогда тебе лучше уйти. Уходи!
     Сожалея, что не успел придумать какого-нибудь вразумительного предлога,
Гарри вышел  из  библиотеки. Они с Роном и Гермионой  еще  раньше  решили не
спрашивать  у  мадам  Пинс, где  можно  найти Фламеля. Был  риск,  что Снэйп
узнает, что они ищут.
     Гарри ждал снаружи, найдут ли что-нибудь остальные двое, но не очень-то
на это рассчитывал. Тут  можно было искать  две недели, а  у них были только
редкие  промежутки  между уроками,  так  что  неудивительно, что  ничего  не
находилось. Что им  действительно было нужно  --  долгий обстоятельный поиск
без мадам Пинс, стоящей над душой.
     Через   пять  минут  Рон  и   Гермиона,  отрицательно  мотая  головами,
присоединились к нему. Они пошли есть.
     -- Вы  будете  продолжать  искать, когда  я  уеду,  правда? --  сказала
Гермиона. -- И пришлете мне сову, если найдете что-нибудь.
     -- А ты можешь спросить у  своих родителей, может, они знают, кто такой
Фламель, -- сказал Рон. -- У них, наверное, спрашивать безопасно.
     -- Абсолютно безопасно,  поскольку  они оба зубные врачи,  --  ответила
Гермиона.


     Когда  каникулы начались,  Гарри и  Рон слишком хорошо проводили время,
чтобы много размышлять о Фламеле. Вся спальня была в их распоряжении, да и в
гостиной  было свободней,  чем  обычно,  так что они  могли сидеть  в лучших
креслах у камина. Они  просиживали там часами,  грызя что-нибудь между делом
-- хлеб, плюшки,  мармелад -- и  строили планы, как насолить Малфою. О таком
приятно было поговорить, даже если этому не суждено реализоваться.
     Рон также начал учить Гарри играть в волшебные шахматы. Они были такими
же, как у магглов, за исключением того,  что фигуры были живыми,  и вся игра
выглядела,  как  управление полками на  войне. Шахматы  Рона были  старыми и
видавшими виды. Как и все его вещи, они раньше принадлежали кому-то из семьи
-- в данном случае дедушке. Но старость шахмат не была недостатком. Рон знал
их так хорошо, что ему не составляло никакого труда заставить их сделать то,
что он хочет.
     Гарри играл фигурками, которые оставил Симус Финнеган, и они ему совсем
не  доверяли. Он был  пока довольно  слабым игроком,  и  фигурки непрестанно
встревали с разнообразными советами, порой приводящими его в замешательство:
"Не  посылай  меня туда, там  слон, не  видишь,  что ли? Пошли вот  его,  мы
переживем, если его съедят".
     В канун  Рождества Гарри лег  спать, предвкушая  завтрашний  праздник и
вкусную еду, но совсем не ожидая никаких подарков. Тем не менее, первое, что
он  увидел  на следующее  утро,  была  небольшая горка  свертков  в  изножье
кровати.
     -- Счастливого Рождества, -- сонно сказал Рон,  когда Гарри выскочил из
кровати, натягивая халат.
     -- И тебе тоже, -- ответил Гарри. -- Смотри! Я получил подарки!
     --  А  ты  чего ожидал, пареную репу?  --  сказал  Рон, поворачиваясь к
собственной кучке, которая была чуточку больше гарриной.
     Гарри развернул верхний сверток. Он  был завернут  в толстую коричневую
бумагу с корявой надписью наискосок:  Гарри, от  Хагрида.  Внутри была грубо
вырезанная деревянная дудка. Хагрид явно сделал ее сам. Гарри подул в нее --
она звучала почти как сова.
     Во втором, очень маленьком, свертке была записка.
     Мы получили твое сообщение и прилагаем твой рождественский  подарок. От
дяди  Вернона и тети  Петунии. К  записке скотчем  была  приклеена монетка в
пятьдесят пенсов.
     -- Очень мило, -- заметил Гарри.
     Рон был потрясен пятидесятипенсовиком.
     -- Надо же! -- воскликнул он. -- Какая форма! И это деньги?
     -- Возьми себе, --  сказал Гарри, смеясь над тем, как  обрадовался Рон.
-- Хагрид и дядя с тетей, а кто же прислал остальные?
     -- Я думаю, что знаю, от кого этот вот, -- сказал Рон, слегка краснея и
указывая на измятый пакет. -- Моя мама. Я сказал ей, что ты не ждешь никаких
подарков, и -- о, нет, -- простонал он, -- она связала тебе фуфайку Уизли.
     Гарри  открыл  пакет и обнаружил там  толстый, вязаный  вручную  свитер
изумрудно-зеленого цвета и большую коробку домашних тянучек.
     -- Каждый год она вяжет  нам свитера, --  пробурчал  Рон,  разворачивая
свой, -- и мои всегда свекольного цвета.
     -- Как  это  мило  с ее  стороны,  -- сказал  Гарри, пробуя тянучку. Та
оказалась очень вкусной.
     В  следующем подарке тоже были сладости -- большая  коробка  Шоколадных
Лягушек от Гермионы.
     Остался  только  один  сверток. Гарри  взял его в  руки. Тот был  очень
легким. Он развернул его.
     Что-то  прозрачное,  серебристо-серое выскользнуло  на  пол и легло там
легкими мерцающими складками. Рон выдохнул.
     --  Я о  таком слыхал,  --  сказал он прерывающимся  голосом  и выронил
коробку с Драже Любого Вкуса, полученную  от Гермионы. -- если это то, что я
думаю, то это очень редкая штука, и очень ценная.
     -- Что это?
     Гарри поднял сияющий, серебристый покров с пола. Было  странно  к  нему
прикасаться, словно к сотканной в материю воде.
     -- Это Плащ-Невидимка, -- благоговейно сказал Рон. -- Я уверен. Примерь
его.
     Гарри накинул плащ на плечи, и Рон восторженно возопил:
     -- Это он! Глянь вниз!
     Гарри взглянул на свои ноги, но они исчезли.  Он повернулся  к зеркалу.
Это было, безусловно, его отражение, но в воздухе висела одна голова, а тело
было невидимо. Он натянул плащ на голову, и отражение исчезло окончательно.
     -- Тут записка! -- вдруг сказал Рон. -- Оттуда выпала записка!
     Гарри  снял   Плащ  и  схватил  записку.  Написанная  узким,  петлистым
почерком, которого он