который явно пытался  быть милым  с
Гарри, заставил Дадли  пойти взять ее.  Слышно  было,  как  он  лупит  своей
тростью по  всему,  что ни попадя,  по дороге в прихожую. Потом он закричал:
"Тут еще одно! Мистер Г. Поттер, самая маленькая  спальня, Бузинный проезд 4
--
     С  полузадушенным криком  дядя  Вернон  сорвался  с  места и ринулся  в
прихожую, а Гарри сразу  за ним. Дяде Вернону пришлось бороться  с  Дадли на
полу, чтобы  отнять письмо, а Гарри еще усложнял ему  задачу, обхватив сзади
за шею. После нескольких минут  постыдной  борьбы, в которой  каждый отведал
смелтингской трости, дядя Вернон поднялся на ноги, тяжело  дыша, с зажатым в
руке письмом Гарри.
     -- Убирайся в  свой чулан -- то есть  в спальню, -- прохрипел он Гарри.
-- Дадли -- лучше уйди.
     Гарри  ходил кругами по  своей  новой  комнате.  Кто-то  знал,  что  он
переехал из чулана, и, похоже, знал, что он не получил первое письмо. Значит
ли  это, что они еще раз  попробуют?  И уж эта-то  попытка  не сорвется.  Он
придумал план.


     Починенный будильник прозвенел в шесть утра. Гарри быстро выключил  его
и  молча  оделся.  Нельзя  разбудить Дарсли.  Он прокрался вниз, не  зажигая
света.
     Он собирался дождаться почтальона на углу Бузинного проезда и забрать у
него  почту  для дома номер  четыре.  Его  сердце бешено колотилось, пока он
пробирался сквозь темный холл к парадной двери...
     -- АААХХХ!
     Гарри так и подскочил -- он споткнулся обо что-то большое и мясистое на
коврике перед дверью --- обо что-то живое!
     Щелкнул выключатель на лестнице, и, к своему ужасу Гарри понял, что это
большое и мясистое что-то было ничем иным,  как лицом его дяди. Дядя  Вернон
лежал в полуметре от двери  в спальном мешке, дабы быть абсолютно уверенным,
что Гарри не сделает того, что собирался. Он орал на Гарри примерно полчаса,
а затем отослал его на  кухню за  чашкой чая.  Несчастный Гарри  поплелся на
кухню,  а когда  он вернулся,  почту  уже  доставили,  прямо на  колени дяде
Вернону. Гарри разглядел три письма, надписанных зелеными чернилами.
     -- Я хочу... -- начал было он, но дядя Вернон у него на глазах разорвал
письма в клочки.
     Дядя Вернон не пошел в тот день на работу. Он остался дома и  заколотил
входную дверь гвоздями изнутри.
     -- Понимаешь,  -- объяснял  он  тете Петунии сквозь гвозди,  зажатые во
рту, -- Если они не смогут доставлять письма, они отстанут от нас.
     -- Я не уверена. что это поможет, Вернон.
     -- У  этих людей мозги устроены по-дурацки,  Петуния, они  не как  мы с
тобой, --  сказал дядя Вернон,  пытаясь  забивать гвоздь кусочком  фруктовой
коврижки, который принесла ему тетя Петуния.


     В  субботу  события  начали  выходить из-под контроля.  Двадцать четыре
письма  для Гарри пробрались  в дом, свернувшись и  спрятавшись в  каждом из
двух дюжин  яиц, которые сбитый с  толку молочник передал тете Петунии через
окно  гостиной. Пока дядя Вернон в ярости  звонил по телефону  на  почту и в
молочную, в попытке выяснить, кто же это подстроил, тетя Петуния  измельчала
письма в кухонном комбайне.
     -- Господи, и  что им  так  приспичило общаться с  тобой? -- потрясенно
спросил дядя Вернон у Гарри.


     Воскресным утром дядя Вернон сел завтракать, выглядя усталым и больным,
но счастливым.
     -- По  воскресеньям нет почты, --  напомнил он всем радостно, намазывая
джемом газету. -- Не будет сегодня чертовых писем...
     Во  время  его речи что-то  прошелестело  в  каминной  трубе  и  больно
стукнуло его по  затылку. В следующую секунду тридцать или сорок писем пулей
вылетели  из камина. Дарсли остолбенели, а Гарри подскочил, пытаясь  поймать
хоть одно...
     -- Вон! ВОН!!!
     Дядя  Вернон схватил Гарри  поперек туловища и вышвырнул  в холл. Когда
тетя Петуния и Дадли выбежали,  закрывая  лица руками, дядя Вернон захлопнул
дверь. Было слышно, как письма хлынули в комнату, отскакивая от стен и пола.
     -- Значит, так. --Дядя Вернон  пытался говорить спокойно, в то же время
нервно выдирая  клочья волос из  собственных усов. -- Вы  все  возвращаетесь
сюда  через  пять  минут,  готовые  к отъезду.  Мы уезжаем. Возьмите  только
немного одежды. Без разговоров!
     Он был  так страшен с наполовину выдранными усами, что никто не рискнул
возразить. Десять  минут спустя они, продравшись  через заколоченную  дверь,
сидели в  машине, набиравшей  скорость по шоссе. Дадли  всхлипывал на заднем
сиденье; отец дал ему подзатыльник  за  то, что он копался, пытаясь засунуть
свой телевизор, видео и компьютер в спортивную сумку.
     Они  ехали. И ехали.  Даже тетя Петуния не  осмеливалась спросить, куда
они  едут.  Дядя   Вернон  постоянно   разворачивался   и  начинал  ехать  в
противоположном направлении.
     -- Стряхнуть их... Стряхнуть их... -- Бормотал он, проделывая это.
     Они  целый день  не останавливались даже  поесть и попить. Ближе к ночи
Дадли  начал выть. У  него  в жизни не было  такого  ужасного  дня.  Он  был
голоден, он пропустил пять  любимых телепередач, которые хотел посмотреть, и
он никогда не  бывал так надолго разлучен с инопланетянями,  взрывающимися в
его компьютере.
     Дядя  Вернон наконец остановился  возле  невзрачного  отеля на  окраине
большого  города.  Дадли  и  Гарри  досталась  комната с  двумя  одинаковыми
кроватями и отсырелыми затхлыми простынями. Дадли храпел, а  Гарри  не спал,
сидел  на  подоконнике,  смотрел   на  огоньки  проезжающих  мимо  машин   и
размышлял...
     На  следующий  день   на  завтрак   им  достался  лежалый  корнфлекс  и
консервированные помидоры с хлебом. Они почти  закончили, когда к их столику
подошла хозяйка отеля:
     -- Прстите, кто из вас  мистер  Г. Поттер?  Потому что у меня на стойке
лежит примерно сотня вот этих штук.
     Она  протянула  письмо, так  что  все  могли прочесть адрес, написанный
зелеными чернилами:
     Мистер Г.Поттер
      Комната 17
      Железнодорожный отель
      Кокворт
     Гарри протянул руку, чтобы  взять письмо, но дядя Вернон отшвырнул  ее.
Женщина посмотрела удивленно.
     -- Я сам  заберу их, -- сказал  дядя Вернон, быстро вставая и следуя за
ней из столовой.


     --   Может,  будет  лучше   вернуться  домой,  дорогой?  --  застенчиво
предложила тетя Петуния несколько часов спустя, но дядя Вернон, казалось, не
услышал ее. Никто не знал, что, собственно, он ищет.  Он завез их в середину
какого-то леса,  вышел из  машины, огляделся,  потряс головой, сел обратно и
они  снова поехали. То же  самое произошло посреди свежевспаханного поля, на
середине висячего моста и на верхнем этаже многоэтажной автостоянки.
     -- Папочка  спятил, да? -- с  тоской  спросил Дадли у  тети  Петунии во
второй  половине  дня. Дядя Вернон поставил машину на берегу моря, запер  их
всех внутри и куда-то исчез.
     Пошел дождь. Крупные капли стучали по крыше машины. Дадли хныкал.
     -- Понедельник, -- говорил он матери. -- Вечером будет Великий Гумберт.
Я хочу куда-нибудь, где есть телевизор.
     Понедельник. Это напомнило Гарри о чем-то. Если  сегодня понедельник --
а по Дадли  с его  телевизором обычно можно было  сверять дни  недели  -- то
значит завтра, во вторник, будет его, Гарри, одиннадцатый день рождения. Его
дни рождения не были,  конечно, особо  веселыми -- в прошлом году, например,
Дарсли подарили ему вешалку для одежды и пару старых носков дяди Вернона. Но
все равно, не каждый же день тебе исполняется одиннадцать.
     Дядя Вернон вернулся  назад. Он  улыбался.  Он принес  длинный,  тонкий
сверток, и  ничего не ответил  тете Петунии, когда она спросила, что это  он
купил.
     -- Нашел отличное место! -- сказал он. -- Давайте! Все вылезайте!
     Снаружи  было  очень  холодно.   Дядя  Вернон  указал  на  что-то,  что
выглядело, как  большая  скала  далеко в  море.  Приткнувшись к  ее вершине,
стояла самая убогая  маленькая  хижина, какую только можно было представить.
Одно было ясно наверняка -- телевизора там не будет.
     -- Ночью обещали шторм! -- сказал дядя Вернон ликующе, хлопая в ладоши.
-- А этот джентльмен любезно согласился одолжить нам свою лодку.
     К ним иноходью подошел беззубый старикашка  и, ухмыльнувшись, указал на
старую утлую лодчонку, качавшуюся на серо-зеленой воде перед ними.
     --  Я уже закупил провиант, --  сказал  дядя Вернон. --  Так что все на
борт!
     В лодке было промозгло. Ледяные морские брызги и капли дождя стекали по
шее,  холодный ветер  бил  в лицо.  Казалось, прошли  часы,  прежде  чем они
достигли   скалы,  где  дядя  Вернон,  скользя  и   оступаясь,  повел  их  к
полуразрушенному дому.
     Внутри  было ужасно;  сильно воняло  водорослями, ветер  свистел сквозь
дыры в деревянных стенах, а камин был сыр и пуст. Комнат было всего две.
     Провиант  дяди  Вернона  оказался  при  ближайшем рассмотрении  пакетом
чипсов  на  каждого  и  четырьмя  бананами. Он попытался развести  огонь, но
пакеты только задымились и скукожились.
     --  Пусть теперь  попробуют  добраться до  нас  со своими письмами,  --
сказал дядюшка бодро.
     Он  был в прекрасном настроении.  Он явно  считал, что  ни  у кого  нет
шансов доставить почту сюда  сквозь шторм. Гарри в душе  согласился с ним, и
это не прибавило ему оптимизма.
     Ночью вокруг разыгрался обещанный шторм. Брызги от волн стекали, журча,
по стенам хижины, а яростный ветер стучал в грязные окна. Тетя Петуния нашла
в соседней комнате несколько заплесневелых одеял, и соорудила из них постель
для  Дадли на погрызанном мышами диванчике.  Они с дядей Верноном ушли спать
на  продавленной  кровати  в  соседней  комнате,  предоставив  Гарри  самому
выбирать  себе самый уютный  кусочек пола,  где он  и свернулся под наиболее
тонким и драным из одеял.
     В течение ночи шторм больше и больше ужесточался. Гарри не мог заснуть.
Он дрожал и вертелся с боку на бок, стараясь устроиться поудобнее, в желудке
бурчало от голода. Храп Дадли  теперь заглушали грозовые раскаты, начавшиеся
около  полуночи.  Светящийся  циферблат  часов  на  жирном  запястье  Дадли,
свисающем с  края дивана, показывал  Гарри, что ему будет одиннадцать  через
десять минут.  Он  лежал  и смотрел,  как его  день рождения  подступает все
ближе, думая, вспомнят ли Дарсли  вообще о его дне рождения,  размышляя, где
может сейчас быть отправитель писем.
     Осталось пять минут. Гарри услышал,  как  что-то скрипнуло снаружи.  Он
надеялся,  что  это  не  крыша падает  им на голову, хотя, может, упади она,
стало  бы  потеплее. Четыре минуты. Может, дом на  Бузинном проезде уже  так
переполнился  письмами,  что  ему  удастся  стянуть  хоть  одно,  когда  они
вернутся.
     Осталось три минуты. Это море так сильно плещет о скалу? И что это (две
минуты) за странное потрескивание? Скала рушится в море?
     Одна   минута,  и  ему  исполнится  одиннадцать.   Тридцать   секунд...
Двадцать... Десять -- девять -- может, разбудить Дадли, просто чтобы позлить
его -- три -- две -- одна --
     БУМ.
     Лачуга вся содрогнулась, Гарри  подскочил и сел, глядя на дверь. Кто-то
стучался снаружи, чтобы войти.



Глава четвертая. ХРАНИТЕЛЬ КЛЮЧЕЙ





     БУМ. Стук повторился. Дадли дернулся, просыпаясь.
     -- Где пушка? -- глупо спросил он.
     Сзади раздался треск, и  в комнату ворвался дядя Вернон. В руках у него
была винтовка -- вот, значит, что было в том длинном, тонком свертке.
     -- Кто здесь? -- заорал он. -- Предупреждаю -- я вооружен!
     Пауза. А затем --
     ХРЯСТЬ!
     В  дверь  ударили  с  такой  силой,  что  она  слетела  с  петель  и  с
оглушительным грохотом хлопнулась на пол.
     В дверном проеме стоял гигантский человек. Его лица совершенно  не было
видно из-за копны длинных спутанных волос и дикой косматой бороды,  но глаза
его поблескивали оттуда, словно два черных жука.
     Великан проскользнул  в  хижину, задев  головой потолок.  Он  нагнулся,
поднял  упавшую  дверь  и  с легкостью  вставил  ее  на место.  Шум  шторма,
доносившийся снаружи, слегка попритих. Он повернулся, и оглядел их всех.
     -- Может, заварим чайку? Не так-то просто было досюда добраться...
     Он шагнул к дивану, где сидел остолбеневший от страха Дадли.
     -- Двинься, жирный бурдюк, -- сказал незнакомец.
     Дадли  заверещал  и  побежал  прятаться за спину матери,  которая  сама
испуганно жалась к дяде Вернону.
     -- Так это ты, Гарри, -- произнес великан.
     Гарри взглянул в  свирепое, дикое, завешенное  волосами  лицо и увидел,
как глаза-жуки сощурились в улыбке.
     --  Когда  я  видел тебя последний  раз,  ты был  младенцем, -- пояснил
великан. -- Ты вылитый отец, хотя глаза матушкины.
     Дядя Вернон издал странный скрежещущий звук.
     --  Я требую,  чтобы  вы  немедленно  ушли, сэр!  -- сказал  он.  -- Вы
ворвались сюда силой!
     -- Ой, да заткнись ты, Дарсли, старый сморчок, -- отмахнулся гигант. Не
вставая с  дивана, он выдернул ружье из рук дядюшки  Вернона,  легко,  будто
резиновое, завязал узлом, и отшвырнул в угол комнаты.
     Дядя  Вернон  издал  новый  странный  звук,  словно  мышь,  на  которую
наступили.
     --  Ну  хорошо --  Гарри,  --  гигант  повернулся  к Дарсли  спиной. --
Поздравляю тебя с днем рождения! У меня есть кое-что для тебя -- я, кажется,
ненароком присел на него, но вкуса это не испортит.
     Из  внутреннего  кармана  своего  пальто  он  извлек  слегка сплющенную
коробку. Гарри  открыл  ее дрожащими пальцами.  Там  был большой и увесистый
шоколадный торт с зеленой сахарной надписью: "С Днем рождения, Гарри".
     Гарри поднял взгляд на  великана. Он хотел было поблагодарить, но слова
почему-то не шли изо рта, и вместо этого он спросил: "Вы кто?"
     Великан кивнул головой.
     -- Верно, я ж не представился. Рубеус Хагрид, Хранитель Ключей и Угодий
Хогвартса.
     Он протянул огромную ладонь и потряс Гарри за предплечье.
     -- А все-таки, что там с чаем? -- спросил  он, потирая  руки. -- Я бы и
от чего покрепче не отказался.
     Он  взглянул  на пустой  очаг  со скукоженными  пакетами  от  чипсов, и
фыркнул. Затем подошел к очагу; не было видно, что он там делал, но секундой
позже в очаге пылал огонь. Вся хижина озарилась мерцающим светом, и на Гарри
накатила волна тепла, будто бы он попал в горячую ванну.
     Великан  снова сел  на диван,  прогнувшийся  под  его  весом,  и  начал
извлекать из карманов  пальто всевозможные вещи: медный котелок,  сплющенную
пачку сарделек,  вертел,  заварочный  чайник,  несколько  оббитых  кружек  и
бутылку  некой  янтарной  жидкости,  из которой  отхлебнул, перед  тем,  как
готовить чай.  Вскоре  хижина  наполнилась скворчанием и  запахом  жарящихся
сарделек.  Пока  гигант возился,  никто не  проронил ни  слова,  но когда он
стряхнул  с вертела первые  полдюжины толстых, сочных, поджаристых сарделек,
Дадли слегка заерзал. Дядюшка Вернон строго сказал:
     -- Не бери ничего из его рук, Дадли.
     Великан мрачно хмыкнул.
     -- Не переживай, Дарсли, твоему жирдяю-сынку незачем жиреть еще больше.
     Он протянул сардельки  Гарри, который был так голоден, что, казалось, в
жизни не пробовал ничего вкуснее, но  при этом не сводил глаз с гиганта. Так
как никто явно не собирался ничего объяснять, он наконец спросил:
     -- Простите, но я не понял, кто вы?
     Великан отпил глоток чаю и вытер рот тыльной стороной ладони.
     -- Зови меня Хагрид, -- сказал он. --  Меня все  так  зовут. Как я тебе
говорил, я Хранитель Ключей  в Хогвартсе -- о Хогвартсе-то  ты, конечно, все
знаешь.
     -- Э-э -- нет, -- сказал Гарри.
     Хагрид выглядел потрясенным.
     -- Мне очень жаль, -- быстро сказал Гарри.
     -- Очень  жаль?  --  возопил Хагрид, оборачиваясь к  отпрянувшим в тень
Дарсли. -- Это они сейчас пожалеют! Я знал, что ты не получаешь своих писем,
но  я даже подумать не мог, что ты вообще  не знаешь о Хогвартсе, заявляю во
всеуслышание. Ты что же, не знаешь, где твои родители всему научились?
     -- Чему -- всему? -- спросил Гарри.
     ЧЕМУ ВСЕМУ? -- загремел Хагрид. -- Подожди-ка чуток!
     Он вскочил  на ноги. В ярости он, казалось,  заполнил собой всю лачугу.
Дарсли попытались укрыться под стеной.
     --  Вы  хотите сказать, --  рычал он на Дарсли. -- что этот мальчик  --
этот мальчик! -- не знает ничего -- НИ О ЧЕМ?
     Гарри решил, что дело зашло  слишком далеко. В конце концов, он ходил в
школу и даже неплохо учился.
     -- Я кое-что знаю, -- сказал он. -- Ну, математика, еще всякое-разное.
     Но Хагрид просто махнул рукой и сказал:
     -- Я имею в виду наш мир. Твой мир. Мой мир. Мир твоих родителей.
     -- Какой мир?
     Хагрид выглядел, как будто сейчас взорвется.
     -- ДАРСЛИ! -- гаркнул он.
     Дядюшка Вернон, который  стал очень  бледным, прошептал  что-то  вроде:
"Мня... Мне..." Хагрид яростно уставился на Гарри.
     -- Но ты просто обязан знать  про  своих маму с папой, -- сказал он. --
Они знамениты. Ты знаменит.
     -- Что? Моя -- мои мама с папой были знамениты, да?
     -- Так ты не знаешь... Не знаешь... -- бормотал Хагрид, запустив пальцы
в волосы и глядя на Гарри в замешательстве.
     -- Так ты не знаешь, кто ты? -- наконец произнес он.
     Дядюшка Вернон внезапно обрел дар речи.
     --  Стоп!  --  скомандовал  он.  -- Остановитесь,  сэр! Я запрещаю  вам
говорить мальчику что-либо!
     И  более  храбрый человек, чем  дядя  Вернон,  спасовал  бы  перед  тем
неистовым  взглядом,  которым наградил его  Хагрид; когда Хагрид  заговорил,
каждый слог вибрировал от ярости.
     -- Вы никогда не говорили ему?  Не говорили, что было в письме, которое
оставил Дамбльдор? Я был там! Я видел, Дарсли, как Дамбльдор клал  его! И вы
скрывали от него все эти годы!
     -- Что от меня скрывали? -- нетерпеливо спросил Гарри.
     -- СТОЙТЕ! Я ЗАПРЕЩАЮ! -- панически завизжал дядя Вернон.
     Тетя Петуния в ужасе ахнула.
     -- Да провалитесь, вы оба, -- сказал Хагрид. -- Гарри, ты -- волшебник.
     В хижине воцарилась тишина. Были слышны только шум моря и свист ветра.
     -- Я -- кто? -- выдохнул Гарри.
     --  Волшебник,  само  собой, --сказал  Хагрид,  снова садясь на  диван,
который заскрипел и прогнулся  еще сильнее.  -- И  чертовски  хороший, я  бы
сказал, тебе только  надо немного  подучиться.  А кем  бы  тебе еще  быть, с
такими-то родителями? Я думаю, тебе пора прочесть письмо.
     Гарри протянул руку и  наконец получил желтоватый  конверт, надписанный
изумрудно-зелеными  чернилами:  Мистер  Г. Поттер, На полу, Хижина-на-Скале,
Море. Он вытащил письмо и прочел:

     ХОГВАРТС -- ШКОЛА МАГИИ И КОЛДОВСТВА

     Директор: Альбус Дамбльдор
      (Ордена Мерлина, Первая степень, Высший уровень, Ведущий Колдун,
      Верховный Магистр, Международная Конфедерация Волшебников)

     Дорогой Мистер Поттер,
       Мы  рады вам сообщить,  что вы приняты в  Хогвартскую  Школу Магии  и
Колдовства. Посылаем вам перечень необходимых книг и принадлежностей.
       Семестр начинается 1  сентября.  Сову  с подтверждением  высылать  не
позднее 31 июля.

      Искренне ваша,

     Минерва МакГонагалл,
      Заместитель директора.

      Вопросы  в голове Гарри  вспыхивали, как огни фейерверка, и  он не мог
решить, какой задать первым. Через несколько минут он, заикаясь, спросил:
     -- Что это значит: сова с подтверждением?
     --  Тысяча горгон, ты напомнил  мне, -- спохватился Хагрид, хлопая себя
по лбу  с силой,  достаточной, чтобы  свалить вьючную лошадь.  Из очередного
кармана  своего  пальто  он  вытащил  сову  --  настоящую,  живую,  довольно
взъерошенную сову,  гусиное перо и свиток пергамента. Прикусив зубами кончик
языка, он нацарапал записку, которую Гарри прочел кверх ногами:

      Дорогой мистер Дамбльдор,
      Отдал  Гарри его  письмо. Завтра поедем  покупать вещи. Погода жуткая.
Надеюсь, вы в порядке.
      Хагрид

     Хагрид скрутил  записку, дал сове, которая зажала ее в клюве, подошел к
двери и выбросил сову прямо в бурю. Затем