бльдор этого не захочет, нипочём не выследит! Мне ли не знать... лично принимала у него П.А.У.К. по превращениям и заклинаниям... Этот чародей такое творит палочкой - у-у-у, вам и не снилось!
     - Да... однако... - забормотала профессор Кхембридж. Гарри, Рон и Гермиона медленно поднимались по мраморной лестнице - настолько медленно, насколько хватало смелости. - Позвольте проводить вас в учительскую. Думаю, после столь утомительного путешествия вы не станете возражать против чашки чаю?
     Остаток вечера ребята провели в унынии. Все пытались что-то повторить напоследок - в общем, безуспешно. Гарри рано ушёл спать, но долго - как ему показалось, много часов - не мог заснуть. Он вспомнил консультацию у Макгонаголл, её яростные заверения, что она поможет ему стать аврором, даже если это будет последнее дело её жизни. Теперь, когда до экзамена оставались считанные часы, Гарри жалел, что не высказал более осуществимого желания. Он знал, что не один в этой спальне лежит без сна, но все молчали и, в конце концов, один за другим заснули.
     Утром, за завтраком, пятиклассники тоже не отличались разговорчивостью. Парватти вполголоса повторяла заклинания - солонка, стоявшая перед ней, судорожно подёргивалась; Гермиона с невероятной скоростью читала "Достижения чародейства", отчего её глаза как-то странно туманились; Невилль поминутно ронял приборы и опрокидывал мармелад.
     После еды вся школа разошлась по урокам, а пяти- и семиклассники собрались в вестибюле; затем, в половине десятого, их стали класс за классом приглашать обратно в Большой зал. Он преобразился и стал точно таким, каким Гарри видел его в дубльдуме, когда экзамены на С.О.В.У. сдавали Джеймс, Сириус и Люпин. Четыре обеденных стола были убраны; вместо них появились маленькие одноместные столики, рядами тянувшиеся к преподавательскому столу, возле которого лицом к ребятам стояла профессор Макгонаголл. Когда все расселись и затихли, она сказала: "Можете начинать" и перевернула огромные песочные часы на учительском столе, где также лежал запас перьев и пергамента и стояли чернильницы.
     Гарри открыл лежавший перед ним билет. Сердце билось как сумасшедшее. Гермиона, сидевшая справа от Гарри, через три ряда, и на четыре столика впереди, уже вовсю строчила. Гарри прочитал первый вопрос: "а) Напишите текст заклинания и б) опишите движение волшебной палочки, необходимое, чтобы заставить какой-либо предмет взлететь".
     Гарри на мгновение вспомнил дубинку, взмывающую высоко вверх и с грохотом опускающуюся на дурную башку тролля... и, тихонько улыбаясь, склонился над пергаментом и начал писать.

***

     - Ну что, вроде всё не так уж и страшно, правда? - нервно пробормотала Гермиона через два часа. Они стояли в вестибюле, и она прижимала к груди экзаменационный билет. - Я не уверена, что как следует описала хохочары ... просто времени не хватило. А вы вписали контрзаклятие от икоты? Я не знала, надо, не надо, вроде как-то чересчур... а на вопрос двадцать три...
     - Гермиона, - сурово оборвал Рон, - мы уже и раньше договаривались... ответы не обсуждаем - хватит с нас самого экзамена.
     Пятиклассники пообедали вместе со всеми остальными (четыре стола на время снова появились в зале), а потом перешли в маленькую комнату позади Большого зала и стали ждать, когда их пригласят на практическое испытание. Вызывали небольшими группами, в алфавитном порядке. Оставшиеся в комнате тихо бормотали какие-то заклинания и взмахивали волшебными палочками, изредка случайно тыкая друг друга в спину или в глаз.
     Вызвали Гермиону. Дрожа всем телом, она вышла вместе с Энтони Голдштейном, Грегори Гойлом и Дафной Гринграсс. Те, кого уже проэкзаменовали, не возвращались, поэтому Гарри и Рон ничего не знали о Гермионе.
     - Сдаст, куда денется, помнишь, как она получила сто двадцать процентов по заклинаниям? - успокаивал Рон.
     Через десять минут профессор Флитвик выкрикнул:
     - Паркинсон, Панси! Патил, Падма! Патил, Парватти! Поттер, Гарри!
     - Удачи, - негромко пожелал Рон. Гарри пошел в Большой зал, так крепко сжимая волшебную палочку, что рука дрожала.
     - Можете пройти к профессору Тофти, Поттер, - скрипнул профессор Флитвик, стоявший у самой двери, и показал в дальний угол, где за маленьким столиком сидел самый старый и лысый из экзаменаторов. Рядом с ним профессор Марчбэнкс экзаменовала Драко Малфоя.
     - Поттер, не так ли? - профессор Тофти сверился с записями и внимательно, сквозь пенсне, поглядел на Гарри. - Знаменитый Поттер?
     Краем глаза Гарри заметил злобный взгляд, который бросил в его сторону Малфой. Бокал, левитировавший под воздействием заклинания Драко, упал на пол и разбился. Гарри не сумел сдержать смешка, и профессор Тофти ободряюще улыбнулся.
     - Ну-ну, - произнёс он старческим, дребезжащим голосом, - не надо бояться. Ну-ка я вас попрошу... Вот! Возьмите эту подставку для яиц и заставьте её хорошенько покувыркаться!
     В целом, по мнению Гарри, всё прошло хорошо. Он значительно лучше справился с левитационным заклятием, чем Малфой, хотя, к сожалению, и перепутал заклинания изменения цвета и увеличения роста. В результате крыса, которой надлежало стать оранжевой, начала раздуваться и выросла до размеров барсука прежде, чем Гарри успел исправить ошибку. Он порадовался, что в зале нет Гермионы - и как-то позабыл рассказать ей об этом случае после экзамена. Зато Рону можно было открыться: он и сам превратил тарелку в большой гриб, но представления не имел, как это получилось.
     После ужина ребята вернулись в общую гостиную и, ни минутки не отдохнув, принялись повторять превращения, по которым завтра был экзамен. Спать Гарри лёг с распухшей от сложных заклинаний и формул головой.
     Утром, на письменном экзамене, он забыл определение оборотного заклятия, но исходом практического испытания остался вполне доволен. Во всяком случае, его игуана исчезла целиком, как положено... а вот у бедняжки Ханны Аббот, которая сидела за соседним столиком и ужасно разнервничалась, хорёк непостижимым образом превратился в стаю фламинго. Птиц потом переловили и вынесли из Большого зала - но экзамен прервался на целых десять минут.
     В среду был экзамен по гербологии, который, если не считать укуса герани зубастой, для Гарри завершился благополучно; а в четверг - по защите от сил зла, причём, впервые за всё время, Гарри не волновался за результат. С письменной работой трудностей не возникло, а при сдаче практики он лихо и с большим удовольствием демонстрировал владение всевозможными контрзаклятиями на глазах у Кхембридж, невозмутимо взиравшей на происходящее от двери.
     - Ай, браво! - крикнул профессор Тофти, экзаменовавший Гарри, когда тот безупречно отпугнул вризрака. - Молодец! Что ж, Поттер, пожалуй, достаточно... разве что...
     Он чуть подался вперёд.
     - Я слышал от моего дорогого друга Тиберия Огдена, что вы умеете создавать Заступника. Может быть... в виде, так сказать, подарка...
     Гарри поднял волшебную палочку. Посмотрел в глаза Кхембридж. Представил, как её увольняют.
     - Экспекто патронум!
     Из кончика волшебной палочки вырвался серебристый олень и красиво поскакал вокруг Большого зала. Экзаменаторы, как заворожённые, следили за ним, а когда Заступник рассеялся и превратился в лёгкую дымку, профессор Тофти востороженно захлопал в ладоши. Руки у него были узловатые, с выступающими венами.
     - Блестяще! - воскликнул он. - Очень хорошо, Поттер, можете идти!
     Когда Гарри проходил мимо Кхембридж, их взгляды встретились. Обвисший, жабий рот растянулся в мерзкой ухмылке, но Гарри было наплевать. Кажется, он сдал на "великолепно" (но никому пока не скажет, вдруг это только кажется).
     В пятницу у Гарри и Рона был свободный день, а у Гермионы - экзамен по древним рунам. Впереди были все выходные, и вечером мальчики решили расслабиться и на время забыть о подготовке. Зевая и потягиваясь, они сидели у открытого окна - с улицы веяло приятным теплом - и играли в шахматы. Вдалеке, на опушке Запретного леса, Огрид проводил урок. Гарри попытался понять, что за животных они изучают. Может, единорогов? Мальчики стоят чуть поодаль... В это время открылось отверстие за портретом, и в гостиную влезла Гермиона, в чрезвычайно дурном расположении духа.
     - Как руны? - в который раз зевнув и потянувшись, поинтересовался Рон.
     - Я неправильно перевела слово "эхваз", - с досадой бросила Гермиона. - Это значит "партнёрство", а не "защита", я перепутала с "эйхваз".
     - Подумаешь, - лениво протянул Рон, - всего одна ошибочка, ерунда, ты всё равно...
     - Помолчи лучше! - набросилась на него Гермиона. - Между "сдал" и "не сдал" разница как раз в одну ошибочку. Кстати, и это ещё хуже, в кабинет Кхембридж опять засунули нюхля. Уж не знаю, как они открыли её новую дверь... Я сейчас там проходила... Кхембридж так орёт, непонятно, как у неё голова не отвалится... Вроде бы нюхль чуть не отхватил ей кусок ноги...
     - Вот и хорошо, - хором сказали Гарри и Рон.
     - Ничего не хорошо! - распаляясь, возразила Гермиона. - Она ведь думает на Огрида, забыли? А мы не хотим, чтобы его уволили!
     - Да вон он! - показал в окно Гарри. - Он не при чём, у него урок.
     - Ой, Гарри, ты бываешь такой наивный! Ты действительно считаешь, что её волнует его алиби? - съязвила Гермиона и, не пожелав справиться с раздражением, удалилась в спальню, напоследок громко хлопнув дверью.
     - На редкость милая и приятная девочка, - спокойно констатировал Рон и подтолкнул в спину своего ферзя, понуждая его взять слона Гарри.
     Все выходные Гермиона пребывала в плохом настроении, но Гарри и Рона это мало волновало, поскольку и субботу и воскресенье они провели, готовясь к экзамену по зельеделию. Он пугал Гарри больше всего - так как мог привести к крушению надежд стать аврором. Действительно, письменная работа оказалась сложной; но за один вопрос, о Всеэссенции, можно было не тревожиться: Гарри тайно принимал это зелье во втором классе и потому очень точно описал его действие.
     Практический экзамен, против ожиданий, прошёл на удивление гладко. Злея не было, и Гарри был куда более собран, чем на обычном уроке. Совсем рядом сидел Невилль, и Гарри даже удивился: никогда на зельеделии Невилль не вёл себя так спокойно. Наконец профессор Марчбэнкс сказала: "Будьте любезны, отойдите от котлов, экзамен окончен". Гарри закрыл пробкой флакончик с образцом зелья и сдал экзаменатору с чувством, что, если и не заслужил высшую оценку, то по крайней мере избежал провала.
     - Осталось всего четыре экзамена, - устало сказала Парватти Патил по дороге к гриффиндорской башне.
     - Всего! - недовольно бросила Гермиона. - У меня ещё арифмантика, а это самый трудный предмет на свете!
     У окружающих хватило ума промолчать, и излить на них раздражение Гермионе не удалось. Она ограничилась тем, что отругала каких-то первоклашек - нечего так громко смеяться в общей гостиной.
     Во вторник состоялся экзамен по уходу за магическими существами. Гарри был исполнен решимости отвечать очень хорошо, чтобы не подвести Огрида. Практические испытания проводились во второй половине дня на опушке Запретного леса. Экзаменуемых попросили найти сварла среди дюжины ежей (хитрость заключалась в том, чтобы предложить им молока: сварлы, животные с волшебными иглами, отличаются крайней подозрительностью и от подношений приходят в бешенство, считая, что их пытаются отравить). Потом нужно было продемонстрировать умение обращаться с лечурками; накормить и почистить огнекраба, не получив серьёзных ожогов; и, из множества кормов, выбрать подходящие для больного единорога.
     Огрид беспокойно следил за всем этим из окошка хижины. Когда экзаменатор Гарри, маленькая полная ведьма, улыбнулась и сказала: "можете идти", Гарри, перед тем как направиться к замку, незаметно показал Огриду два поднятых больших пальца.
     Письменную работу по астрономии в среду утром Гарри написал неплохо. Он не был уверен, что правильно перечислил все спутники Юпитера, но зато твёрдо знал, что ни на одном из них нет мёда. Практическую часть они сдавали ночью, поэтому на вторую половину дня назначили экзамен по прорицаниям.
     Многого Гарри от себя и не ждал, но всё равно отвечал ужасно. Хрустальный шар упорно не желал ничего показывать - с тем же успехом можно было пялиться на деревянный стол. Гадая по листьям, Гарри растерялся и сказал, что, по всей видимости, профессор Марчбэнкс скоро повстречается с круглой, мокрой и тёмной личностью. В завершение он перепутал линию жизни с линией головы и уведомил экзаменаторшу, что она должна была умереть ещё в прошлый вторник.
     - А нам ничего хорошего и не светило, - угрюмо пробурчал Рон, уже на мраморной лестнице. Он только что порадовал Гарри, признавшись, что долго и подробно рассказывал об уродливом мужике с бородавкой на носу, которого видит в хрустальном шаре, а потом поднял голову и понял, что описывает отражение экзаменатора.
     - Нам вообще не надо было этим заниматься, - сказал Гарри.
     - Зато теперь точно можем бросить.
     - Да, - кивнул Гарри. - И не надо будет притворяться, что нас волнует излишняя близость Урана и Юпитера.
     - А мне, с сегодняшнего дня, плевать, если в моей чашке заваркой написано: "Умри, Рон, умри" - я просто выброшу её в помойку, где ей, собственно, и место.
     Гарри засмеялся, но увидел, что их догоняет Гермиона, и на всякий случай, чтобы её не раздражать, сделал серьёзное лицо.
     - По-моему, я нормально сдала арифмантику, - сообщила она. Гарри и Рон вздохнули с облегчением. - Сейчас после ужина быстренько просмотрим звёздные карты...
     В одиннадцать вечера они поднялись на астрономическую башню. Небо было ясное, безоблачное, идеальное для экзамена. Луна заливала серебром всё вокруг; было свежо. Экзаменуемые встали к телескопам и, по команде профессора Марчбэнкс, начали заполнять контурные звёздные карты.
     Марчбэнкс и Тофти прохаживались сзади, наблюдая, как ребята наносят на карты точные координаты видимых в данный момент звёзд и планет. Стояла тишина; лишь изредка шелестел пергамент, поскрипывали при вращении телескопы, да шуршали перья. Прошло полчаса, час; золотые прямоугольнички, мерцавшие на земле, стали исчезать - в замке одно за другим гасли окна.
     Гарри почти закончил наносить на карту созвездие Ориона, когда парадные двери замка, находившиеся как раз под тем местом, где он стоял, отворились. Свет из вестибюля по каменным ступеням крыльца пролился во двор. Гарри, чуть изменив положение телескопа, поглядел вниз. По ярко освещённой траве двигались пять или шесть длинных теней. Потом двери закрылись, и школьный двор опять поглотила тьма.
     Гарри приник глазом к окуляру, навёл фокус и нашёл Венеру. Потом оторвался, чтобы отметить её на карте, но снова отвлёкся и замер с занесённым над пергаментом пером. Прищурившись, он заметил идущих по газону людей. Если бы те не двигались и лунный свет не скользил бы по макушкам, то различить их в темноте было бы невозможно. Возглавляла процессию какая-то приземистая фигура, и Гарри, несмотря на расстояние, по походке догадался, кто это.
     Интересно, с чего это Кхембридж вздумалось прогуливаться по окрестностям после полуночи, да ещё в такой большой компании? Покашливание за спиной заставило Гарри вспомнить, что он на экзамене. Где там эта Венера? Он уже и забыл... Прижав глаз к объективу, Гарри отыскал её снова и занёс перо над картой, как вдруг - его чуткое ухо ловило любые подозрительные шорохи - услышал вдалеке стук, эхом разнёсшийся по пустынному двору, и, сразу после этого, глухой собачий лай.
     У Гарри сильно забилось сердце, и он оторвался от телескопа. В окнах хижины горел свет, и на их фоне чётко прорисовывались силуэты подошедших к дому людей. Открылась дверь. Шесть чёрных фигур переступили порог, вошли в хижину. Дверь закрылась. Воцарилась тишина.
     Гарри сделалось не по себе. Он оглянулся: что там Рон и Гермиона, видели? Но за его спиной в это время проходила профессор Марчбэнкс. Гарри не хотел, чтобы она подумала, будто он списывает, и поспешно склонился над своей картой, якобы что-то пишет, но на самом деле смотрел на хижину. Люди теперь двигались за окнами, почти закрывая свет.
     Гарри почувствовал на затылке взгляд профессора Марчбэнкс и прижался к окуляру, уставившись на луну, положение которой определил ещё час назад. Потом, когда профессор Марчбэнкс отошла, из хижины раздался рёв, громко слышный даже на астрономической башне. Несколько человек рядом с Гарри оторвали головы от телескопов и повернулись к хижине.
     Профессор Тофти сухо кашлянул.
     - Не отвлекаемся, не отвлекаемся, мальчики и девочки.
     Большинство тут же приникли к окулярам. Гарри повернул голову влево. Гермиона не отрываясь смотрела на жилище Огрида.
     - Э-хем... осталось двадцать минут, - сказал профессор Тофти.
     Гермиона вздрогнула и вернулась к заполнению карты. Гарри тоже вспомнил о своей работе, заметил, что вместо "Венера" написал "Марс", и наклонился, чтобы исправить ошибку.
     Со двора донеслось громкое БАМ-М! Одновременно несколько человек вскрикнули "Ой!" - слишком резко повернув головы на звук, они ударились о телескопы.
     Дверь хижины широко распахнулась. В образовавшемся круге света была ясно видна массивная фигура, орущая, потрясающая кулаками, окружённая шестью другими людьми. Они, судя по тонким красным лучикам, направленным на человека в центре, пытались усмирить его сногсшибальными заклятиями.
     - Нет! - закричала Гермиона.
     - Милая моя! - воскликнул донельзя шокированный профессор Тофти. - Вы на экзамене!
     Но никто больше не обращал внимания на звёздные карты. Метавшиеся внизу красные лучики почему-то не причиняли Огриду никакого вреда; он по-прежнему был на ногах и, насколько видел Гарри, упорно сопротивлялся. Над двором носились крики, вопли; кто-то заорал: "Будь же благоразумен, Огрид!"
     В ответ прогремел голос Огрида:
     - Иди ты к дьяволу, Давлиш, меня просто так не возьмёшь!
     Гарри видел крохотного Клыка, который, пытаясь защитить хозяина, наскакивал на нападавших; потом пса ударило сногсшибателем, и он упал без чувств. Огрид издал яростный вой, поднял виновного в воздух и отшвырнул прочь - человек пролетел десять футов, упал на землю и остался лежать неподвижно. Гермиона ахнула и прижала руки ко рту. Гарри оглянулся на Рона. Тот смотрел испуганно. Им ещё не доводилось видеть Огрида в таком бешенстве.
     - Смотрите! - пискнула Парватти, перевешиваясь через перила и показывая на подножие замка. Парадные двери опять распахнулись; по залитому светом газону одиноко побежала длинная чёрная тень.
     - Да что ж это такое, - озабоченно проговорил профессор Тофти. - Осталось всего шестнадцать минут!
     Его никто не услышал: все следили за человеком, который стремительно летел к хижине, в самое сердце сражения.
     - Как вы смеете! - закричал человек на бегу. - Как вы смеете!
     - Это Макгонаголл! - шёпотом воскликнула Гермиона.
     - Оставьте его! Оставьте, я сказала! - прозвучал из темноты голос профессора Макгонаголл. - На каком основании...? Он ничего не сделал...
     Гермиона, Парватти и Лаванда дружно вскрикнули. Те, кто напал на Огрида, ударили по Макгонаголл как минимум четырьмя сногсшибателями. Она была на полпути от замка к хижине, когда красные лучи попали ей в грудь; мгновение она стояла, испуская загадочное красное мерцание, а потом ровно, как доска, упала на спину и осталась неподвижна.
     - Гальпийская горгулья! - завопил профессор Тофти, тоже позабывший об экзамене. - Без предупреждения! Возмутительно!
     - МЕРЗАВЦЫ! - взревел Огрид. Крик долетел до самой вершины башни, и в замке зажглись несколько окон. - СВОЛОЧИ ПРОКЛЯТЫЕ! ВОТ ВАМ... И ВОТ ВАМ...
     - О бо... - выдохнула Гермиона.
     Огрид наотмашь ударил сразу двух нападавших; те свалились без чувств. Огрид согнулся пополам, - Гарри подумал, что сногсшибатель всё-таки настиг его - но великан тут же распрямился, взваливая на шею какой-то мешок. Через секунду Гарри сообразил, что это бесчувственное тело Клыка.
     - Держите его,