ебе не кажется, что мы несколько засиделись за партой?
     - Кажется, - беззаботно согласился Джордж.
     - Может, пора проверить, на что мы способны в реальной жизни? - продолжал Фред.
     - Давно пора, - поддержал Джордж.
     И, раньше, чем Кхембридж успела произнести хоть слово, близнецы дружно подняли палочки и хором сказали:
     - Ассио мётлы!
     Где-то вдалеке раздался громкий треск. Гарри повернул голову влево, на звук, и едва успел пригнуться - по коридору со страшной скоростью неслись мётлы Фреда и Джорджа, причём за одной волочилась цепь и металлический штырь. Повернув налево, "Чистые победы" пролетели над лестницей и резко затормозили перед своими хозяевами. Цепь, упав на выложенный плиткой пол, громко звякнула.
     - Едва ли мы встретимся, - сказал Фред профессору Кхембридж, перебрасывая ногу через древко.
     - Можете не трудиться нам писать, - добавил Джордж, седлая свою метлу.
     Фред оглядел молчаливую, внимательную толпу.
     - Желающих приобрести портативное болото, выставленное в коридоре наверху, милости просим к нам - Диагон-аллея, дом девяносто три, "Удивительные ультрафокусы Уэсли", - громко объявил он. - Наш хохмазин!
     - Специальные скидки учащимся "Хогварца", которые поклянутся, что с помощью наших товаров попробуют выжить из школы старую дуру, - прибавил Джордж, указывая на профессора Кхембридж.
     - ДЕРЖИТЕ ИХ! - завопила Кхембридж, но было поздно. Заметив подступающих членов инспекционной бригады, Фред и Джордж оттолкнулись от пола и сразу взвились футов на пятнадцать вверх. Металлическая штанга болталась внизу, грозя задеть неосторожных зевак. Фред, зависнув рядом с полтергейстом, поглядел вниз.
     - Выдай им за нас по полной, Дрюзг.
     И Дрюзг, который на памяти Гарри ни разу не подчинился ни одному приказу, по крайней мере от школьников, сорвал с головы шляпу-колокольчик и отсалютовал близнецам, а те, под оглушительные рукоплескания, круто развернулись в воздухе и двумя стремительными молниями вылетели в открытую парадную дверь навстречу фантастически красочному закату.

ГЛАВА ТРИДЦАТАЯ

ГУРП

     Следующие несколько дней этот случай обсуждали так часто, что он обещал скоро стать хогварцевской легендой: прошла всего неделя, но даже те, кто видел всё собственными глазами, были почти уверены, что Фред и Джордж, прежде чем покинуть школу, подлетели к Кхембридж и, как два бомбардировщика, забросали её навозными бомбами. Поступок близнецов поселил в душах школьников бунтарские настроения, и Гарри не раз доводилось слышать фразы вроде: "Честное слово, хоть сейчас на метлу и прочь из этого проклятого заведения!" или "Ещё один подобный урок, и я поступлю как Уэсли".
     Фред и Джордж позаботились, чтобы школа не забыла их слишком быстро. Прежде всего, они не сказали, как удалить болото, разлившееся по коридору пятого этажа в восточном крыле. Нередко можно было видеть, как Кхембридж и Филч тщетно пытаются его убрать. В конечном итоге, болото огородили верёвками, а Филчу поручили при необходимости переводить через него школьников. Исполняя эту повинность, смотритель в бессильной ярости скалил зубы. Гарри был убеждён, что Макгонаголл или Флитвик могли бы убрать болото в одну секунду, но, как и в случае с "Улётной Убоймой", предпочли не вмешиваться и предоставить Кхембридж справляться самой.
     Кроме того, "Чистые победы", ринувшиеся на зов Фреда и Джорджа, проделали в двери кабинета Кхембридж две зияющие дыры. Филч заменил дверь и перенёс "Всполох" Гарри в подземелье. К метле, по слухам, приставили вооружённого тролля-охранника. Но беды Кхембридж на этом отнюдь не закончились.
     Школьники, вдохновляемые примером близнецов Уэсли, боролись за вакантное место главных хулиганов. Невзирая на новую дверь, кто-то умудрился подбросить в жилище директрисы мохноносого нюхля, и тот, в поисках блестящих предметов, перевернул всё вверх дном. Когда же в кабинет вошла Кхембридж, нюхль чуть не отгрыз ей руки, попытавшись скусить с пальцев кольца. Среди учеников стало доброй традицией разбрасывать в коридорах навозные бомбы и вонючие пульки, и скоро никто не выходил с уроков без запаса свежего воздуха, для чего все пользовались пузыреголовым заклятием - махнув рукой на то, что при этом выглядишь идиотом с аквариумом голове.
     Филч рыскал по коридорам с конским хлыстом наготове, выслеживая возмутителей спокойствия, но их было столько, что смотритель не знал, кого и хватать. Инспекционная бригада должна была прийти ему на помощь, но с её членами стали происходить странные вещи. Уоррингтон, игрок слизеринской квидишной команды, попал в больницу с загадочным кожным заболеванием - он весь был будто облеплен кукурузными хлопьями; а на следующий день Панси Паркинсон, к безмерному ликованию Гермионы, пропустила все уроки, так как у неё выросли оленьи рога.
     Между тем, стало ясно, что Фред с Джорджем, пока ещё были в школе, успели продать неимоверное количество злостных закусок. Стоило Кхембридж войти в класс, как ученики хлопались в обмороки, их рвало, у них поднималась высокая температура, хлестала из носа кровь. Но тщетно директриса, изнывая от бессильной ярости, искала истинную причину загадочных заболеваний - школьники упорно твердили, что страдают от "грудной кхембриджабы". Назначив наказания четырём классам в полном составе, но так и не раскрыв секрета, Кхембридж сдалась и безропотно, гуртами, отпускала с занятий изнемогающих, исходящих рвотой, истекающих кровью и потом учеников.
     Однако никто не мог превзойти Дрюзга, истинного короля хаоса, который, как оказалось, весьма серьёзно отнёсся к прощальному наказу Фреда и Джорджа. Крякающе хохоча, полтергейст как безумный носился по школе, переворачивал столы, прорывался сквозь классные доски, опрокидывал вазы и статуи. Кроме того, он дважды запихивал миссис Норрис в рыцарские доспехи, откуда её, оглушительно мяукающую, извлекал разъярённый Филч. Дрюзг бил лампы и задувал свечи; жонглировал горящими факелами над головами верещащих от страха школьников; сваливал целые стопки аккуратно сложенного пергамента в камины или выбрасывал их из окон; затопил второй этаж, открыв все краны в ванной; как-то во время завтрака подбросил в Большой зал мешок с тарантулами; а когда решал отдохнуть, то часами плавал за Кхембридж по воздуху и издавал губами отвратительные лопающиеся звуки всякий раз, как она начинала говорить.
     Никто из учителей не желал помогать директору. Через неделю после побега близнецов Гарри своими глазами видел, как профессор Макгонаголл прошла в двух шагах от Дрюзга, который упорно пытался ослабить крепление хрустальной люстры и - Гарри готов был поклясться, что не ослышался! - тихонько шепнула полтергейсту: "это отвинчивается в другую сторону".
     В довершение ко всему, Монтегью так и не оправился от пребывания в унитазе; он по-прежнему был не в себе, и как-то утром, во вторник, на подъездной дороге появились его родители, чрезвычайно хмурые и недовольные.
     - Может, надо рассказать о том, что мы знаем? - обеспокоенно спросила Гермиона, прижимая щёку к окну в кабинете заклинаний, чтобы увидеть, как мистер и миссис Монтегью входят в замок. - Может, это поможет мадам Помфри его вылечить?
     - Вот ещё, - равнодушно отозвался Рон. - Сам поправится.
     - Зато для Кхембридж это новая неприятность, - довольным голосом сказал Гарри.
     Гарри и Рон синхронно постучали волшебными палочками по чайным чашкам, которые надо было зачаровать. Чашка Гарри мгновенно выпустила четыре коротенькие ножки; они не доставали до стола и беспомощно болтались в воздухе. Чашка Рона отрастила тонкие паучьи лапки, которые с огромным трудом оторвали чашку от стола, мелко дрожа, продержались несколько секунд и подкосились. Чашка раскололась надвое.
     - Репаро, - Гермиона лёгким движением палочки склеила чашку. - Всё это прекрасно, но что, если Монтегью навсегда повредился в уме?
     - Нам-то какое дело? - с раздражением бросил Рон. Его чашка снова, как пьяная, шаталась на подгибающихся ножках. - Монтегью не имел права отнимать баллы у "Гриффиндора"! Знаешь, Гермиона, если тебе не о ком беспокоиться, беспокойся обо мне!
     - О тебе? - переспросила она, хватая и возвращая на место свою чашку, радостно поскакавшую к краю стола на небольших, крепких, с синим узором ножках. - С какой стати я должна о тебе беспокоиться?
     - Когда мамино письмо пройдёт наконец сквозь кордон Кхембридж, - горько изрёк Рон, поддерживая своё слабосильное творение, - меня ждут колоссальные неприятности. Не удивлюсь, если это вообще будет Вопиллер.
     - Но...
     - Вот увидите, в том, что Фред и Джордж ушли из школы, окажусь виноват я, - продолжал ворчать Рон. - Мама скажет, что я должен был их остановить, уж не знаю как... повиснуть на хвостах мётел, что ли... но вина будет моя.
     - Если она действительно так скажет, это будет очень несправедливо! Что ты мог сделать? Только она ничего подобного не скажет, потому что, если у них и правда на Диагон-аллее хохмазин, значит, они давным-давно всё спланировали.
     - Да-а... ещё вопрос, откуда он взялся, этот хохмазин? - пробормотал Рон, слишком сильно ударяя палочкой по чашке. Та упала и замерла, беспомощно подёргиваясь. - Странно, да? Помещение на Диагон-аллее - это же дорого! Мама захочет знать, во что они впутались, чтобы получить такую огромную сумму.
     - Я сама об этом думала, - сказала Гермиона. Её чашка бойко топотала вокруг чашки Гарри, толстые короткие ножки которой никак не могли достать до стола. - Вдруг Мундугнус уговорил их продать ворованный товар или что-нибудь в таком духе?
     - Нет, - коротко бросил Гарри.
     - Откуда ты знаешь? - хором спросили Рон и Гермиона.
     - Знаю... - Гарри замялся. Похоже, пришло время во всём сознаться. Молчать больше нельзя, иначе все будут подозревать Фреда и Джорджа в преступлении. - Потому что деньги дал я. Это мой приз за Тремудрый Турнир.
     Повисло потрясённое молчание. Чашка Гермионы подскакала к краю стола, упала и разбилась.
     - О, Гарри, не может быть! - воскликнула Гермиона.
     - Очень даже может, - с вызовом ответил Гарри. - И я ничуть не жалею. Мне деньги не нужны, а у них будет прекрасный хохмазин.
     - Но это же отлично! - возликовал Рон. - Во всём виноват ты, Гарри! Меня маме винить не в чём! Можно, я ей расскажу?
     - Расскажи, - безрадостно согласился Гарри, - особенно если она считает, что они перепродают краденое.
     Гермиона до самого конца урока не произнесла ни слова, но Гарри был уверен, что её выдержки хватит ненадолго. И действительно, на перемене, как только они вышли из замка на слабое майское солнышко, Гермиона остро посмотрела на Гарри и с решительным видом раскрыла рот.
     Но Гарри не дал ей ничего сказать.
     - Пилить меня бесполезно, что сделано, то сделано, - твёрдо заявил он. - Деньги у Фреда с Джорджем - судя по всему, они уже порядочно потратили, - забрать их я не могу, да и не хочу. Так что побереги силы, Гермиона.
     - Я хотела поговорить не о них! - обиженно воскликнула Гермиона.
     Рон недоверчиво фыркнул. Гермиона ожгла его нехорошим взглядом.
     - Не о них! - сердито повторила она. - Я хотела узнать, собирается ли Гарри идти к Злею просить о продолжении занятий окклуменцией!
     У Гарри упало сердце. В день побега близнецов, едва улеглись разговоры об их необыкновенном поступке, Рон и Гермиона захотели узнать, как прошла встреча с Сириусом. Об истинной причине, побудившей Гарри искать общения с крёстным, друзья не знали, и придумать, что им сказать, было чрезвычайно трудно. В конечном итоге Гарри, вполне правдиво, сообщил, что Сириус велел возобновить занятия со Злеем. О чём потом не раз пожалел: Гермиона без конца возвращалась к этой теме в самые неожиданные для Гарри моменты. Вот и сейчас она сказала:
     - Только не говори, что у тебя прекратились кошмары. Этой ночью - я знаю от Рона - ты опять бормотал во сне.
     Гарри свирепо посмотрел на Рона. У того хватило совести напустить на себя пристыженный вид.
     - Совсем немножко, - промямлил он оправдывающимся тоном. - Что-то про "ещё чуть-чуть".
     - Это я смотрел, как ты играешь в квидиш, - не моргнув глазом соврал Гарри. - Если бы ты ещё чуть-чуть протянул руку, то схватил бы Кваффл.
     Уши Рона покраснели, и Гарри испытал мстительное удовольствие; ему, разумеется, не снилось ничего подобного.
     Ночью он, как всегда, шёл по коридору к департаменту тайн, потом сквозь круглое помещение в комнату с танцующими световыми пятнами, и наконец попал в огромный зал с пыльными стеклянными шарами на полках.
     Он быстро прошагал к ряду девяносто семь, повернул налево, побежал... вот тогда-то, видно, он и заговорил вслух... ещё чуть-чуть... потому что чувствовал, что его сознание настойчиво стремится проснуться... и действительно, не успев добежать до конца ряда, открыл глаза и увидел купол балдахина над своей постелью.
     - Но ты учишься блокировать сознание? - строго допрашивала Гермиона. - Продолжаешь заниматься?
     - Конечно, продолжаю, - ответил Гарри таким тоном, чтобы она поняла, что подобный вопрос для него оскорбителен, но при этом избегал её взгляда. На самом деле, ему было мучительно любопытно, что там, в зале с пыльными шарами, и он хотел, чтобы сны продолжались.
     А потом, до экзаменов оставалось меньше месяца, каждая свободная минутка посвящалась подготовке, и к моменту отхода ко сну мозг Гарри так интенсивно работал, что ему бывало очень трудно заснуть. Когда же это всё-таки происходило, глупое подсознание, как правило, выдавало идиотские сны про экзамены. А ещё Гарри подозревал, что, как только он во сне оказывается у заветной двери, его мозг - вернее, та его часть, которая разговаривала голосом Гермионы - испытывает чувство вины и пытается разбудить Гарри, чтобы не дать ему войти в департамент тайн.
     - Знаешь, - сказал Рон. Его уши по-прежнему полыхали. - Если Монтегью не поправится до игры "Слизерина" с "Хуффльпуффом", у нас появится шанс выиграть кубок.
     - Пожалуй, - отозвался Гарри, радуясь перемене темы.
     - Один матч мы выиграли, один проиграли - если в следующую субботу "Слизерин" проиграет "Хуффльпуффу"...
     - Да, точно, - кивнул Гарри, уже не понимая, с чем соглашается. По двору, намеренно не глядя в его сторону, прошла Чу Чэнг.

***

     Финальный матч сезона, "Гриффиндор" против "Равенкло", должен был состояться в последние выходные мая. "Хуффльпуфф" всё-таки победил "Слизерин", но гриффиндорцы не осмеливались мечтать о победе - главным образом из-за ужасной игры Рона (хотя никто и не произносил этого вслух). Зато сам Рон нашёл для себя источник неисчерпаемого оптимизма.
     - Понимаешь, хуже-то я играть всё равно не смогу, правильно? - объяснял он Гарри и Гермионе за завтраком в день матча. - И терять мне нечего, так?
     - Знаешь, - сказала Гермиона чуть позже, когда они с Гарри шли на стадион в потоке возбуждённых болельщиков. - Мне кажется, что без Фреда с Джорджем Рон, возможно, будет играть лучше. Они не давали ему обрести уверенность.
     Луна Лавгуд, с живым орлом на голове, обогнала их и с самым невозмутимым видом поплыла дальше, мимо хихикающих, показывающих пальцами слизеринцев.
     - Боже, я и забыла! - воскликнула Гермиона, гляда на хлопающего крыльями орла. - Сегодня же играет Чу!
     Гарри, который, в отличие от Гермионы, хорошо об этом помнил, пробурчал что-то неразборчивое.
     Они нашли места наверху. День был тёплый, ясный, идеальный для игры, и Гарри поневоле начал надеяться, что сегодня Рон не даст слизеринцам повода распевать "Уэсли - наш король!"
     Матч, как всегда, комментировал Ли Джордан, очень грустный с тех пор, как остался без своих друзей, Фреда и Джорджа. Команды стали выходить на поле. Ли без всякого воодушевления называл фамилии игроков:
     - ...Брэдли... Дэвис... Чэнг, - говорил он. Увидев Чу, красивую, с блестящими развевающимися волосами, Гарри ощутил в душе лишь невнятное шевеление. Он не мог бы сказать, чего хочет, но точно знал, что устал от ссор. Чу перед посадкой на мётлы оживлённо болтала с Роджером Дэвисом - но и тут Гарри почувствовал только слабый укол ревности.
     - Взлёт! - объявил Ли. - Дэвис немедленно берёт Кваффл, капитан команды "Равенкло" Дэвис ведёт Кваффл, обходит Джонсон, обходит Бэлл, обходит Спиннет... летит прямо к кольцам! Бьёт... и... и... - Ли очень громко ругнулся. - И забивает мяч.
     Гарри и Гермиона застонали вместе со всеми гриффиндорцами. Слизеринцы с противоположной стороны трибун, радостно затянули:
     Голы Уэсли пропускает
     И колец не защищает...
     - Гарри, - сказал сиплый голос над ухом у Гарри. - Гермиона...
     Гарри оглянулся. Между сиденьями торчало огромное бородатое лицо Огрида. Он только что протиснулся по заднему ряду - сидевшие там первоклассники и второклассники были встрёпаны и как бы примяты. Огрид сгибался чуть не вдвое, словно от кого-то прятался, но всё равно был выше всех как минимум на четыре фута.
     - Слышьте, - зашептал он, - можете со мной пойти? Прям сейчас? Пока все на матче?
     - А подождать нельзя? - спросил Гарри. - До конца игры?
     - Нет, - замотал головой Огрид. - Нет, надо сейчас... пока никто не видит... Пожалуйста.
     Из ноздрей Огрида тихо капала кровь, вокруг глаз чернели жуткие синяки. Гарри давно не видел его вблизи, и, надо сказать, видок у него был аховый.
     - Конечно, - сразу согласился Гарри. - Пошли.
     Они с Гермионой бочком покинули свой ряд, вызвав море недовольства у тех, кому пришлось встать. Те, мимо кого ломился Огрид, не выражали протеста, но старались как можно сильнее вжаться в кресла.
     - Спасибо, ребята, огромное, - поблагодарил Огрид уже на лестнице. Он без конца озирался по сторонам. Они спустились вниз, и он сказал: - Лишь бы она не заметила.
     - Кто, Кхембридж? - спросил Гарри. - Не заметит, не видишь, что ли, вокруг неё вся инспекционная бригада, она, наверно, ждёт каких-то беспорядков на матче.
     - Хорошо бы, - Огрид остановился и выглянул из-за трибуны, желая убедиться, что на поле между стадионом и его хижиной никого нет. - Было бы больше времени.
     - Да в чём дело, Огрид? - обеспокоенно посмотрела на него Гермиона. Они быстрым шагом двигались к опушке Запретного леса.
     - Скоро узнаете, - сказал Огрид и, заслышав рёв болельщиков, оглянулся. - Эй! Кажись, гол забили?
     - Наверно, "Равенкло", - тяжело вздохнул Гарри.
     - Хорошо... хорошо... - рассеянно забормотал Огрид. - Это хорошо...
     Чтобы поспеть за ним, приходилось бежать трусцой. Огрид шёл, то и дело оглядываясь. Скоро они поравнялись с его хижиной, и Гермиона автоматически повернула налево, к двери. Но Огрид, минуя своё жилище, направился к лесу. Деревья, росшие на самой опушке, отбрасывали густую тень. Огрид взял арбалет, стоявший у дерева, понял, что ребята отстали, и обернулся.
     - Нам туда, - он мотнул косматой головой куда-то за спину.
     - В лес? - ужаснулась Гермиона.
     - Да, - ответил Огрид. - Пошли скорей, пока нас не засекли!
     Гарри и Гермиона переглянулись и нырнули в сумрак леса, за Огридом, который, повесив арбалет на руку, уже скрывался в зелёной чаще. Гарри и Гермиона бегом нагнали его.
     - А оружие зачем? - спросил Гарри.
     - Для порядку, - пожал мощными плечами Огрид.
     - Когда ты показывал тестралей, то не брал арбалет, - робко заметила Гермиона.
     - Не брал. Но тем разом мы недалеко заходили, - сказал Огрид. - И Фиренце тогда ещё не ушёл из леса.
     - А при чём тут Фиренце? - заинтересовалась Гермиона.
     - Другие кентавры на меня рассердились, вот при чём, - понизив голос, ответил Огрид и осторожно оглянулся. - Раньше мы... ну, друзьями их не назовёшь, но... мы ладили. Держались они особняком, но словцом перекинуться приходили, когда надо. Теперь не так.
     Он глубоко вздохнул.
     - Фиренце говорит, они рассердились из-за того, что он согласился работать у Думбльдора, - тут Гарри споткнулся на выступающем из земли корне, потому что смотрел не под ноги, а на Огрида.
     - Точно, - мрачно подтвердил Огрид. - Только "рассердились" не то слово. Взбесились, вот как. Ежели б не я,