.
     Потом ему стала сниться Нужная Комната; профессор Макгонаголл играла на волынке, а Невилль и профессор Спаржелла вальсировали под музыку. Гарри, очень счастливый, наблюдал за ними, но затем почему-то решил пойти поискать остальных членов Д.А...
     Выйдя из комнаты, он увидел перед собой не гобелен с изображением Барнабаса Безбашенного, а голую каменную стену и вставленный в скобу горящий факел. Гарри медленно повернул голову влево. Вдалеке, в конце коридора, виднелась простая чёрная дверь.
     Гарри направился туда. В груди ширилось волнение; отчего-то он был уверен, что сегодня наконец проникнет внутрь... он подошёл совсем близко и, задохнувшись от возбуждения, обнаружил, что из-за двери, справа, льётся неяркий голубой свет... Дверь чуть приоткрыта... Гарри протянул руку, намереваясь распахнуть её...
     Рон судорожно, оглушительно, по-настоящему всхрапнул, и Гарри проснулся. Он лежал, вытянув вверх правую руку - хотел открыть дверь, находящуюся на расстоянии сотен миль. Гарри, огорчённо и виновато, опустил руку. Да, он не должен видеть эту дверь во сне, но... так хочется узнать, что за ней скрывается! Он злился на Рона - трудно, что ли, было захрапеть попозже?

***

     Когда в понедельник утром Гарри, Рон и Гермиона вошли в Большой зал, совы как раз принесли почту. Теперь "Прорицательскую газету" с нетерпением ждали все, а не только Гермиона - всю школу живо интересовали новости о беглых преступниках. Вопреки постоянно появлявшимся сообщениям о том, что их видели в том или ином месте, Упивающиеся Смертью оставались на свободе. Гермиона, заплатив сове, поскорее развернула газету. Гарри тем временем спокойно наливал себе апельсиновый сок. За весь год он получил по почте одну-единственную записку, поэтому, когда перед ним на стол грузно плюхнулась первая сова, решил, что это ошибка.
     - Ты к кому? - спросил он, лениво отодвигая сок от птицы и наклоняясь, чтобы прочитать адрес: Гарри Поттер Большой зал Школа "Хогварц"
     Он удивлённо нахмурился и хотел взять письмо, но тут на стол стали садиться ещё совы - вторая, третья, четвёртая, пятая... Каждая хотела вручить своё письмо первой; совы пихались, толкались, наступали на масло, опрокинули соль...
     - Что это?! - изумился Рон. Гриффиндорцы, пытаясь понять, в чём дело, наклонились над столом и повернули головы к Гарри. Возле него приземлились ещё семь сов. Птицы кричали, ухали и хлопали крыльями.
     - Гарри! - почти беззвучно воскликнула Гермиона, сунула руку в пернатое месиво и извлекла оттуда сову с длинной цилиндрической посылкой. - Кажется, я знаю... Открой сначала вот это!
     Гарри сорвал коричневую упаковку, достал свёрнутый плотной трубочкой мартовский номер "Правдобора" и, развернув, увидел на обложке собственное глупо улыбающееся лицо. По фотографии шла надпись большими красными буквами:
     ГАРРИ ПОТТЕР ЗАГОВОРИЛ!
     ПРАВДА О ТОМ-КТО-НЕ-ДОЛЖЕН-БЫТЬ-ПОМЯНУТ
     И О НОЧИ ЕГО ВОЗВРАЩЕНИЯ
     УНИКАЛЬНОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО ОЧЕВИДЦА
     - Хорошо получилось, да? - сказала Луна, подплыв к гриффиндорскому столу и втискиваясь между Фредом и Роном. - Номер вышел вчера, я просила папу прислать тебе бесплатный экземпляр. А это, - она помахала рукой на сов, толкавшихся перед Гарри, - видимо, письма от читателей?
     - Я тоже так думаю, - поддержала Гермиона. - Гарри, не возражаешь, если мы?...
     - Пожалуйста, - кивнул Гарри, немного оторопевший.
     Рон и Гермиона принялись разрывать конверты.
     - Так... Этот считает, что ты слетел с катушек, - сообщил Рон, быстро пробегая глазами письмо. - Ах вот как?!...
     - А эта дама рекомендует тебе пройти курс шоковой порчетерапии у св. Лоскута, - разочарованно произнесла Гермиона, скомкав второе письмо.
     - Зато вот это нормальное, - медленно проговорил Гарри, бегло просматривая длинное письмо от ведьмы из Пейсли. - Смотрите-ка! Она пишет, что верит мне!
     - А этот колеблется, - Фред с энтузиазмом подключился к чтению писем. - Говорит, что ты, конечно, вовсе не такой псих, как он думал... но ему ужасно не хочется верить в возвращение Сами-Знаете-Кого, и он теперь не знает, что и думать. Надо же! Столько пергамента зря перевёл!
     - Гарри! Вот ещё человек, который тебе поверил, - радостно воскликнула Гермиона. - "Прочитав ваше интервью, пришла в выводу, что "Прорицательская газета" обошлась с вами крайне несправедливо... Да, мне очень не хочется верить в возвращение Того-Кто-Не-Должен-Быть-Помянут, но я вынуждена признать, что вы говорите правду"... Отлично!
     - Так, этот дядя убеждён, что ты ку-ку, - Рон выбросил скомканное письмо через плечо, - зато тётя... считает тебя настоящим героем... ты обратил её в свою веру... Вот, кстати, и фотография... Ух ты!
     - Что здесь происходит? - пропел фальшиво-сладкий девичий голосок.
     Гарри, держа в руках охапку писем, поднял глаза. За Фредом и Луной, пристально глядя на стаю сов и груду писем, стояла профессор Кхембридж. За её спиной собралась целая толпа школьников, жадными глазами следивших за происходящим.
     - Откуда у вас столько писем, мистер Поттер? - ровным голосом спросила Кхембридж.
     - Это что, преступление? - громко огрызнулся Фред. - Получать почту?
     - Ведите себя прилично, мистер Уэсли, иначе мне придётся вас наказать, - сказала Кхембридж. - Итак, мистер Поттер?
     Гарри замялся. Признаваться или нет? Пожалуй, скрывать бессмысленно; Кхембридж так или иначе скоро узнает об интервью в "Правдоборе".
     - Это письма от людей, которые прочли моё интервью, - объяснил Гарри. - О том, что случилось в прошлом июне.
     Почему-то, сказав это, он посмотрел на учительский стол, и ему показалось, что Думбльдор только-только отвёл от него взгляд. Впрочем, сейчас директор был полностью поглощён беседой с профессором Флитвиком.
     - Интервью? - Кхембридж даже привзвизгнула. - Что вы имеете в виду?
     - Я имею в виду, что репортёр задавал мне вопросы, а я давал на них ответы, - сказал Гарри. - Вот...
     Он бросил ей журнал. Кхембридж поймала его, поглядела на обложку, и её бледное, одутловатое лицо пошло безобразными фиолетовыми пятнами.
     - Когда это было? - спросила она чуть дрожащим голосом.
     - В прошлый поход в Хогсмёд, - ответил Гарри.
     Она смотрела на него, побелев от гнева; журнал мелко дрожал в коротких толстых пальцах.
     - Больше вы не пойдёте в Хогсмёд, мистер Поттер, - просипела она. - Как вы могли... как посмели... - Она набрала побольше воздуха. - Я ведь учила вас, что лгать нельзя. Видимо, мои уроки до вас не дошли. Минус пятьдесят баллов с "Гриффиндора" и неделя наказаний.
     Прижав "Правдобор" к груди, она удалилась. Школьники проводили её взглядами.
     К середине дня вся школа - не только доски объявлений в общих гостиных, но и кабинеты и коридоры - была увешана огромными плакатами. УКАЗОМ ГЛАВНОГО ИНСПЕКТОРА "ХОГВАРЦА" Любой учащийся, у которого будет найден журнал "Правдобор", подлежит немедленному исключению из школы. Данный указ выпущен на основании декрета об образовании за № 27. Подпись: Долорес Джейн Кхембридж, главный инспектор "Хогварца"
     Гермиона, видя эти плакаты, по какой-то загадочной причине сияла от счастья.
     - Чему ты так радуешься? - поинтересовался Гарри.
     - Гарри, неужели ты не понимаешь? - воскликнула Гермиона. - Это лучшее, что она могла придумать! Запретить журнал! Да теперь твоё интервью непременно прочитает вся школа!
     Как оказалось, Гермиона была совершенно права. За весь день Гарри ни увидел и краешка "Правдобора", но скоро его интервью уже цитировали повсюду: в коридорах перед кабинетами, на уроках, за обедом, и даже, по словам Гермионы, в туалете. Она заскочила туда перед рунами и услышала, как какие-то девочки переговариваются друг с другом из разных кабинок, обсуждая статью.
     - Потом они увидели меня и, поскольку я знакома с тобой, засыпали вопросами, - с сияющими глазами рассказывала Гермиона, - и знаешь, Гарри, мне кажется, они тебе верят, мне правда так кажется, по-моему, тебе наконец удалось всех убедить!
     Профессор Кхембридж между тем расхаживала по школе и искала "Правдобор", наугад останавливая кого-нибудь из учеников и требуя показать учебники и вывернуть карманы. Но школьники оказались хитры и проворны. Страницы из журнала были заколдованы и казались непосвящённому взгляду исписанными тетрадными листами или обыкновенной белой бумагой. Так, очень скоро, в школе не осталось ни одного человека, который не читал бы интервью.
     Декретом номер двадцать шесть учителям запрещалось обсуждать статью, но они всё-таки находили способы выразить своё отношение к ней. Например, профессор Спаржелла начислила "Гриффиндору" двадцать баллов только за то, что Гарри передал ей лейку; профессор Флитвик после урока сунул ему коробочку пищащих сахарных мышей, шепнул: "ш-ш-ш!" и убежал; а профессор Трелани разрыдалась во время урока и, к вящему недовольству Кхембридж, объявила удивлённому классу, что, как выясняется, Гарри не грозит безвременная кончина и он доживёт до преклонного возраста, станет министром магии и родит двенадцать детей.
     Но самый большой подарок Гарри получил на следующий день, когда бежал по коридору на превращения. Его внезапно остановила Чу, и, не успел он опомниться, как её рука оказалась в его руке, и она зашептала ему на ухо: "Не обижайся на меня, пожалуйста, не обижайся. Это интервью... Ты такой смелый... Я так плакала!"
     Жаль, конечно, что ей снова пришлось проливать слёзы, но зато они помирились! Какое счастье! Потом Чу быстро поцеловала его в щёку и убежала. Ликование Гарри было беспредельно; казалось, обрадоваться ещё больше невозможно, но тут, у кабинета превращений, к нему - невероятно! - подошёл Симус.
     - Я только хотел сказать, - промямлил он, щурясь на левое колено Гарри, - что я тебе верю. А ещё, я послал этот журнал маме.
     А после того, как во второй половине дня в библиотеке Гарри увидел Малфоя с дружками, его счастье стало абсолютным. Малфой, Краббе, Гойл и ещё какой-то дохляк - Гермиона шепнула Гарри на ухо, что это Теодор Нотт - сидели, близко наклонившись друг к другу. Гарри подошёл к полкам и стал искать книгу по частичным исчезновениям. Компания Малфоя дружно оглянулась. Гойл угрожающе хрустнул костяшками пальцев, а Драко со злобным видом шепнул что-то Краббе. Гарри прекрасно понимал, в чём причина такого поведения: теперь, благодаря ему, все знают, что их отцы принадлежат к Упивающимся Смертью.
     - Самое главное, - довольно шепнула Гермиона, когда они выходили из библиотеки, - эти болваны не смеют ничего отрицать - нельзя же признаться, что они читали интервью!
     И, словно для полноты счастья, за ужином ребята узнали от Луны, что ни один номер "Правдобора" не расходился быстрее.
     - Папа печатает дополнительный тираж! - сообщила она Гарри. Её глаза чуть ли не вылезали из орбит от возбуждения. - Он поражён: это оказалось даже интереснее, чем складкорогие стеклопы!
     Тем вечером Гарри был героем гриффиндорской гостиной. Фред с Джорджем взяли на себя смелость с помощью специального заклятия увеличить обложку "Правдобора" и повесили её на стену. Гигантская голова Гарри, наблюдая за общим весельем, периодически громко изрекала что-нибудь вроде: "МИНИСТЕРСТВО - КОЗЛЫ" или "ЖРИ НАВОЗ, КХЕМБРИДЖ". Гермиона ругалась, что это не смешно и мешает ей сосредоточиться. Кончилось тем, что она разозлилась и рано ушла спать. Через пару часов говорильное заклятие начало выветриваться, и плакат перестал казаться таким уж забавным: он, всё тоньше пища, реже и реже выкрикивал отдельные слова - "НАВОЗ!... КХЕМБРИДЖ!" От этого у Гарри разболелась голова; шрам стало покалывать, и скоро, под разочарованный стон гриффиндорцев, сидевших вокруг и в бог весть какой раз просивших рассказать об интервью, он объявил, что тоже хочет лечь пораньше.
     В спальне никого не было. Гарри постоял у окна возле своей кровати, прижимаясь лбом к холодному стеклу - это успокаивало боль. Потом он разделся и лёг, мечтая лишь об одном - чтобы прошла голова. Его подташнивало. Он повернулся набок, закрыл глаза и практически сразу уснул...
     И очутился в тёмной комнате с занавешанными окнами, освещённой единственным канделябром. Он стоял позади кресла, держась за спинку. На тёмном бархате обивки резко выделялись пальцы, длинные, белые - такие белые, будто он много-много лет провёл в под землёй. Кисть его руки напоминала большого бесцветного паука...
     Перед креслом, в круге света, стоял на коленях человек в чёрной робе.
     - Значит, меня неверно информировали, - заговорил Гарри высоким, холодным, пульсирующим от гнева голосом.
     - Господин, умоляю, пощадите, - прохрипел с пола человек. Он заметно дрожал. На чёрных волосах лежал отблеск свечей.
     - Я не виню тебя, Гадвуд, - объявил Гарри всё тем же холодным, жестоким голосом.
     Он отпустил спинку кресла, обошёл вокруг, чтобы подойти к коленопреклонённому человеку, и вскоре оказался совсем рядом, но в темноте. И посмотрел вниз - с гораздо большей, чем обычно, высоты.
     - Ты уверен в достоверности этих фактов? - спросил Гарри.
     - Да, милорд, да... Я ведь работал в департаменте после... Последнее время.
     - Эйвери утверждал, что Бедоу сможет его забрать.
     - Бедоу не брал его, господин... Он, должно быть, знал, что это невозможно... Видимо, именно поэтому он так сопротивлялся проклятию подвластия Малфоя...
     - Встань, Гадвуд, - прошептал Гарри.
     Человек вскочил с колен с такой поспешностью, что едва не упал. В свете свечей отметины на рябом лице обозначились особенно чётко. Гадвуд, не решаясь окончательно распрямить спину, застыл в нелепом полупоклоне, лишь изредка осмеливаясь взглянуть Гарри в лицо.
     - Ты правильно поступил, рассказав мне об этом, - промолвил Гарри. - Очень правильно... Получается, я потратил массу времени на абсолютно бесполезные разработки... но это неважно... начнём сначала. Лорд Вольдеморт благодарен тебе, Гадвуд...
     - Милорд... спасибо, милорд, - сипло прошептал Гадвуд. Чувствовалось, что он испытывает огромное облегчение.
     - Мне понадобится твоя помощь. Вся информация, какую ты можешь дать.
     - Разумеется, милорд, разумеется... всё что угодно...
     - Очень хорошо... можешь идти. Пришли ко мне Эйвери.
     Гадвуд проворно попятился к двери и, кланяясь, исчез.
     Гарри повернулся к стене. Там, в полумраке, висело старое, покрытое пятнами, треснувшее зеркало. Гарри пошёл к нему. Отражение становилось всё больше, всё отчётливее... лицо белее кости... красные глаза с прорезями зрачков...
     - НЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!
     - Что такое? - заорал чей-то голос совсем рядом.
     Гарри, как пропеллер, завертелся в кровати, запутался в балдахине и свалился на пол. Сначала он никак не мог понять, где находится; но был уверен, что сейчас опять увидит выступающее из темноты белое, похожее на череп лицо. Затем, совсем рядом, раздался голос Рона:
     - Ну хватит метаться! А то я тебя никак не распутаю.
     Рон разобрался со шторами, и Гарри увидел освещённое луной лицо друга. Гарри лежал на спине; шрам разрывался от боли. Рон, видимо, собирался ложиться - роба висела на одном плече.
     - Что, на кого-то опять напали? - Рон жёстким движением помог Гарри подняться. - На папу? Опять змея?
     - Нет... все живы... и здоровы... - хрипло выдохнул Гарри. Лоб горел огнём. - Вот только... Эйвери... ему не светит ничего хорошего... он дал неверные сведения... Вольдеморт в бешенстве...
     Гарри застонал, задрожал мелкой дрожью и бессильно упал на кровать, потирая шрам.
     - Гадвуд всё исправит... он встал на правильный путь...
     - О чём ты? - испуганно спросил Рон. - Ты что... видел Сам-Знаешь-Кого?
     - Не видел, а был им, - ответил Гарри и медленно поднёс руку к лицу - вдруг это мертвенно-белая паучья лапа? - Сам-Знаешь-Кто был с Гадвудом, это один из беглых Упивающихся Смертью, помнишь? Гадвуд сказал, что Бедоу не мог этого сделать.
     - Чего этого?
     - Что-то забрать... он сказал: "Бедоу, должно быть, знал, что это невозможно"... Бедоу был под воздействием проклятия подвластия... Кажется, Гадвуд сказал, что проклятие наслал отец Малфоя.
     - Бедоу околдовали, чтобы что-то забрать? - воскликнул Рон. - Но, Гарри, это же, наверно...
     - Оружие, - закончил Гарри. - Да.
     Дверь в спальню распахнулась, и вошли Дин с Симусом. Гарри быстрым движением забросил ноги на кровать. Нельзя показать, что с ним опять случилось нечто странное - Симус только-только перестал считать его психом...
     - Так ты говоришь, - Рон близко придвинулся к Гарри, притворившись, будто пьёт воду из его кувшина, - что был Сам-Знаешь-Кем?
     - Да, - шепнул Гарри.
     Рон захлебнулся; вода полилась с подбородка на грудь. Дин и Симус, раздеваясь, шумели, переговаривались и ничего не заметили.
     - Гарри, - сказал Рон, - ты должен рассказать...
     - Ничего я не должен, - оборвал Гарри. - Надо было как следует заниматься окклуменцией, ничего бы и не увидел. По идее, я же должен научиться блокировать эту чушь. Так, по крайней мере, они хотят.
     Под словом "они" Гарри подразумевал Думбльдора. Гарри лёг, повернулся к Рону спиной и через некоторое время услышал скрип матраса - Рон тоже улёгся в постель. Шрам опять стало жечь и, чтобы не застонать, Гарри вцепился зубами в подушку. Он знал: сейчас, в эту самую минуту, Эйвери подвергают наказанию.

***

     Чтобы поговорить с Гермионой, Гарри и Рону пришлось ждать первой перемены - они хотели быть уверены, что их не подслушают. Они вышли во двор - на улице было прохладно, ветрено - и там, в любимом уголке, Гарри подробно рассказал о своём сне. Выслушав его, Гермиона долго молчала и со странным интересом разглядывала безголовых Фреда и Джорджа, которые на другом конце двора из-под полы продавали Уборы Головные.
     - Так вот почему его убили, - пробормотала она, оторвав, наконец, взгляд от близнецов. - Бедоу попытался украсть оружие, и с ним случилось что-то непонятное. Видимо, само оружие или пространство вокруг защищено мощными заклятиями, чтобы до него нельзя было дотронуться. Вот он и повредился в уме и разучился говорить. Но... Помните, что сказала знахарка? Он начал выдоравливать. А это - большой риск, они не могли такого допустить. Насколько я понимаю, то, что с ним случилось, вызвало сильнейший шок, и проклятие подвластия пало. Потом речь бы восстановилась, и он бы обо всём рассказал... И все узнали бы, что его послали украсть оружие. И конечно, Люциус Малфой легко мог наслать проклятие - он же не вылезает из министерства!
     - Он там был даже в день слушания, - подтвердил Гарри. - И... постойте-ка, - добавил он. - Мы его встретили в коридоре, который ведёт в департамент тайн! Твой папа ещё сказал, что Малфой, наверно, хочет узнать о результатах слушания, но... что, если...
     - Стуржис! - в ужасе ахнула Гермиона.
     - Что Стуржис? - удивился Рон.
     - Его... - еле слышно вымолвила Гермиона, - его арестовали, когда он пытался взломать какую-то дверь! Значит, Малфой подчинил себе и его! И как раз в тот день, когда вы его видели, Гарри! У Стуржиса был плащ-невидимка Шизоглаза, так? Что, если он, оставаясь невидимым, стоял у двери и случайно пошевелился, а Малфой это услышал? А может, он применил проклятие подвластия наугад, на случай, если у двери окажется часовой? И потом, при первой же возможности - например, когда снова подошла его очередь стоять на часах - Стуржис попытался пробраться в департамент и украсть оружие для Вольдеморта - Рон, тихо! - но его поймали и посадили в Азкабан...
     Она посмотрела на Гарри.
     - Гадвуд рассказал Вольдеморту, как заполучить оружие?
     - Я не слышал всего разговора, но... похоже на то, - сказал Гарри. - Гадвуд раньше работал в департаменте... теперь, наверно, Вольдеморт пошлёт на задание его?
     Гермиона, погружённая в раздумья, кивнула. Затем, совершенно неожиданно, заявила:
     - Ты не должен был этого видеть, Гарри.
     - Что? - Слова Гермионы застигли его врасплох.
     - Ты же учишься блокировать сознание от таких вещей, - очень серьёзно сказала Гермиона.
     - Да, - согласился Гарри, - но...
     - Зн