ом он и мечтал. Едва отворилась дверь, Гарри, миновав подставку для зонтов в виде ноги тролля, быстро поднялся по лестнице в спальню.
     И принялся расхаживать по комнате вдоль двух кроватей и пустого портрета Пиния Нигеллия. В голове проносились мысли, одна страшнее другой.
     Как я превратился в змею? Я что, анимаг?... Нет, невозможно, я знал бы об этом... Может быть, Вольдеморт был анимагом?... Да, думал Гарри, это многое бы объяснило... В кого ему и превращаться, как не в змею... А раз он завладел мной, то мы превратились вместе... Но всё равно непонятно, как за какие-то пять минут я сумел оказаться в Лондоне и тут же вернуться обратно? Впрочем, Вольдеморт - самый могущественный колдун во всём мире, не считая Думбльдора, конечно; перемещать людей с место на место ему, наверно, не составляет труда.
     И ведь... Какой ужас!... Гарри овладела сильнейшая паника: если Вольдеморт завладел им, то, значит, в эту самую минуту он видит штаб-квартиру Ордена Феникса, знает, кто входит в состав Ордена, знает, где прячется Сириус... И вообще, в голове у Гарри столько секретов - в первый же вечер, который он провёл здесь, Сириус много чего понарассказал ...
     Остаётся одно: немедленно покинуть этот дом. Он проведёт Рождество в "Хогварце", без своих друзей, и тем самым обезопасит их хотя бы на время каникул...Нет, не годится - в школе полно других ребят, их тоже нельзя подвергать опасности. Что, если его следующей жертвой станет Симус или Дин или Невилль? Гарри остановился и воззрился на пустой холст. На душе было очень и очень тягостно. Выбора нет: чтобы защитить от себя колдовское сообщество, придётся вернуться на Бирючиновую аллею.
     Что же, подумал Гарри, раз другого выхода нет, медлить незачем. И, стараясь не думать о той "радости", которую испытают Дурслеи при его преждевременном, на полгода раньше срока, возвращении, пошёл к своему сундуку. Захлопнув крышку, он запер замок и машинально стал искать глазами Хедвигу. Потом вспомнил, что сова в школе - вот и хорошо, одной проблемой меньше, - схватил сундук за ручку, потащил к двери, но, на полпути, услышал чей-то презрительный голос:
     - Стало быть, убегаем?
     Гарри оглянулся. С портрета, небрежно прислонясь к раме, на него с насмешливым любопытством глядел Пиний Нигеллий.
     - Нет, - коротко ответил Гарри и потащил сундук дальше.
     - Мне казалось, - Пиний Нигеллий любовно пробежал пальцами по острой бородке, - что в колледж "Гриффиндор" зачисляют храбрецов? Однако, как я вижу, тебе место в моём колледже. Мы, слизеринцы, бесспорно храбры - но не глупы. И, если имеем возможность выбирать, то прежде всего спасаем свои шеи.
     - Я спасаю вовсе не свою шею, - холодно отрезал Гарри и, с трудом одолев особенно бугристый участок траченного молью ковра, подтащил сундук к двери.
     - А, понимаю, - проговорил Пиний Нигеллий, не переставая поглаживать бородку, - это не трусливый побег, но игра в благородство.
     Гарри решил не реагировать на его слова. Он уже коснулся дверной ручки, когда Пиний Нигеллий лениво процедил:
     - У меня для тебя сообщение от Альбуса Думбльдора.
     Гарри круто обернулся:
     - Какое?
     - "Оставайся на месте".
     - А я и не двигаюсь, - не отнимая руки от двери, сказал Гарри. - Так что за сообщение?
     - Я только что передал его, тупица, - ровным голосом повторил Пиний Нигеллий. - Думбльдор велит тебе: "Оставайся на месте".
     - Почему? - выпустив из рук сундук, закричал Гарри. - Зачем ему нужно, чтобы я здесь оставался? Что ещё он сказал?
     - Больше ничего, - Пиний Нигеллий поднял тонкую чёрную бровь, словно удивляясь дерзости Гарри.
     Гарри захлестнул гнев. Он страшно устал, запутался; за какие-то полсуток ему довелось пережить отчаяние, облегчение, снова отчаяние - а Думбльдор по-прежнему не желает с ним разговаривать!
     - Значит, вот как? - выкрикнул он. - "Оставайся на месте"? Когда на меня напали дементоры, все тоже только это и говорили! Сиди тихо, Гарри, пока взрослые всё уладят! Тебе, конечно, мы ничего объяснять не будем, твои крошечные мозги не в состоянии этого переварить!
     - Знаешь, - чтобы перекричать Гарри, Пинию пришлось повысить голос, - именно поэтому мне и не нравилось быть учителем! Молодёжь всегда всецело уверена в своей правоте! А не приходило ли в твою глупую голову, нахальный петушок, что у директора школы "Хогварц" имеются очень веские основания не посвящать тебя во все свои планы? Почему, среди всех переживаний о бесчеловечности окружающих, ты ни на секунду не задумался о том, что до сих пор, слушаясь Думбльдора, ни разу не попадал в неприятное или опасное положение? Но нет, ты, как все молодые люди, убеждён, что лишь ты один наделён способностью думать и чувствовать, ты один умеешь распознать опасность или проникнуть в планы Чёрного лорда...
     - Значит, это правда? Его планы действительно имеют отношение ко мне? - перебил Гарри.
     - Разве я это говорил? - лениво процедил Пиний Нигеллий, рассматривая свои шёлковые перчатки. - А теперь, прошу меня извинить. Есть занятия и поинтереснее, чем выслушивать всякие глупости от неблагодарных подростков ... Приятного тебе дня.
     Он изящной походкой подошёл к краю картины и скрылся из виду.
     - Ну и катись! - заорал Гарри на пустой холст. - И передай Думбльдору спасибо неизвестно за что!
     Холст молчал. Гарри, кипя от злости, оттащил сундук к кровати, и бросился лицом вниз на изъеденное молью покрывало. Он лежал с закрытыми глазами, не в силах пошевелиться; тело ломило от усталости, словно он прошёл пешком много-много миль...
     Невозможно представить, что всего сутки назад они с Чу Чэнг стояли под омелой... Как он устал... Но спать страшно... хотя непонятно, сколько он сможет бороться со сном ... Думбльдор велел оставаться... наверно, это значит, что спать всё-таки можно... но страшно... что, если всё повторится снова?
     Он медленно проваливался куда-то в темноту...
     Очень скоро Гарри - у него в голове будто стояла кассета с фильмом, которая только и дожидалась, когда её включат, - опять шёл вдоль грубых каменных стен пустынного коридора к чёрной двери... Вот, слева, проход на лестницу, ведущую вниз...
     Гарри дошёл до чёрной двери, но никак не мог её открыть... Он просто стоял и смотрел на неё, отчаянно желая проникнуть внутрь... Там, за дверью, что-то очень, очень нужное и важное... Какая-то необыкновенная награда... Если бы только шрам перестал саднить... Тогда он сможет хорошенько всё обдумать...
     - Гарри, - откуда-то издалека позвал голос Рона, - мама говорит, ужин готов, но если ты не хочешь, можешь не вставать, она пришлёт еду сюда.
     Гарри открыл глаза, но Рон уже вышел из комнаты.
     Он боится остаться со мной наедине, пронеслось в голове у Гарри. Что ж, естественно, после того, что сказал Хмури.
     Теперь все знают, что у него внутри, и, наверно, никто не хочет, чтобы он здесь оставался...
     Он не пойдёт ужинать, не станет никому навязывать своё общество. Гарри перевернулся на другой бок и вскоре снова провалился в сон. Он спал долго и проснулся ранним утром. Живот сводило от голода. На соседней кровати похрапывал Рон. Гарри, щурясь, оглядел комнату. На портрете темнел силуэт Пиния Нигеллия. Видимо, его прислал Думбльдор - следить, чтобы Гарри ни на кого не напал.
     Гарри с новой силой ощутил собственную нечистоту. Он жалел, что послушался Думбльдора... Чем так мучиться на площади Мракэнтлен, лучше уж отправиться к Дурслеям.

***

     Следующий день до обеда все, кроме Гарри, украшали дом к Рождеству. Гарри уже и не помнил, когда Сириус последний раз был в таком хорошем настроении - крёстный, по-детски радуясь тому, что встречает праздник не один, распевал рождественские гимны. Его голос доносился снизу, из-под пола холодной гостиной, где прятался Гарри. Он глядел в окно, на стремительно белеющее, набухающее снегопадом небо, и с мрачным удовлетворением думал о том, что все, должно быть, сейчас судачат о нём - ну и пожалуйста, ему не жалко. Когда миссис Уэсли негромко позвала его к столу, он не откликнулся, а лишь перебрался этажом выше.
     Около шести часов вечера раздался звонок в дверь. Миссис Блэк, как всегда, подняла крик. Гарри, полагая, что это Мундугнус или ещё кто-то из Ордена, поёрзал, пристраиваясь поудобнее. Он сидел у стены в комнате Конькура и, стараясь не замечать собственного голода, кормил гиппогрифа дохлыми крысами. И ужасно испугался, когда всего через несколько минут после звонка кто-то сильно забарабанил в дверь.
     - Я знаю, что ты там, - послышался голос Гермионы. - Выйди, пожалуйста. Мне надо с тобой поговорить.
     - Ты-то что здесь делаешь? - изумлённо спросил Гарри, открывая дверь. Конькур усердно скрёб устланный соломой пол в надежде отыскать оброненные косточки или кусочки мяса. - Я думал, ты с родителями катаешься на лыжах.
     - Сказать по правде, лыжи - это не моё, - ответила Гермиона. - Так что я решила встречать Рождество здесь. - Она раскраснелась с мороза, и в волосах ещё оставалось немного снега. - Только Рону не говори. Я же ему без конца твердила, что лыжи - это очень здорово, а то он всё потешался. Мама с папой, конечно, немного расстроились, но я сказала, что все, кто хочет нормально сдать экзамены, остаются в школе заниматься. Они не обиделись - они ведь хотят мне добра. Ладно, - деловито продолжила она, - пошли в вашу комнату. Мама Рона разожгла там камин и прислала сэндвичи.
     Гарри вслед за Гермионой спустился на второй этаж. Они вошли в комнату, и Гарри с удивлением обнаружил там Рона и Джинни, сидящих рядышком на кровати Рона.
     - Я приехала на "ГрандУлёте", - не дав Гарри сказать ни слова, бодро сообщила Гермиона и сняла куртку. - Вчера утром Думбльдор мне сразу рассказал, что произошло, но я не могла уехать, не дождавшись официального окончания семестра. Кхембридж, кстати, в бешенстве, что вы улизнули прямо у неё из-под носа! Хотя Думбльдор ей и объяснил, что миссис Уэсли в св. Лоскуте и он вас к ней отпустил. В общем...
     Она села рядом с Джинни, и они обе вместе с Роном уставились на Гарри
     - Как ты себя чувствуешь? - спросила Гермиона.
     - Отлично, - буркнул Гарри.
     - Ой, Гарри, только не ври, - сказала Гермиона. - Рон и Джинни говорят, что с тех пор, как вы вернулись из больницы, ты от всех прячешься.
     - Ах вот как? - Гарри гневно посмотрел на Рона и Джинни. Рон опустил глаза себе под ноги, но Джинни осталась невозмутима.
     - Но это же правда! - воскликнула она. - И ты ни на кого не смотришь!
     - Это вы на меня не смотрите! - огрызнулся Гарри.
     - Видимо, вы смотрите друг на друга по очереди и никак не попадёте в такт, - предположила Гермиона. Уголки её губ дрогнули.
     - Очень смешно, - снова огрызнулся Гарри и повернулся к ним спиной.
     - Ладно, хватит изображать всеми непонятого, - резко сказала Гермиона. - Я знаю о разговоре, который вы подслушали вчера вечером...
     - Неужели? - зарычал Гарри. Он стоял, сунув руки глубоко в карманы и глядя на снегопад за окном. - Значит, разговариваем обо мне? Пожалуйста, мне не привыкать.
     - Мы хотели поговорить с тобой, Гарри, - сказала Джинни, - но ты прятался...
     - А я не хотел ни с кем разговаривать, - заявил Гарри, раздражаясь всё больше.
     - Ну и очень глупо, - сердито ответила Джинни. - Ты, кажется, забыл: Вольдеморт вселялся не в кого-нибудь, а в меня! Я лучше других знаю, что это такое.
     Её слова так подействовали на Гарри, что он на некоторое время замер в неподвижности. А затем развернулся на каблуках.
     - Я забыл, - сказал он.
     - Тебе легче, - холодно отозвалась Джинни.
     - Простите меня, - искренне попросил Гарри. - Но, значит... вы считаете, что он в меня вселился?
     - Ты помнишь всё, что ты делал? - деловито спросила Джинни. - У тебя бывают провалы, когда ты не знаешь, чем занимался?
     Гарри стал судорожно рыться в памяти.
     - Нет, - ответил он наконец.
     - Тогда никто в тебя не вселялся, - объявила Джинни. - Потому что у меня были провалы по несколько часов подряд. Я оказывалась в каком-то месте, но не помнила, как туда попала.
     Гарри едва осмеливался ей верить, но невольно почувствовал большое облегчение.
     - Но мой сон про змею и вашего папу...
     - Гарри, такие сны бывали у тебя и раньше, - вмешалась Гермиона. - В прошлом году ты тоже иногда видел, что делает Вольдеморт.
     - Тогда было по-другому, - Гарри покачал головой. - А сейчас я находился внутри змеи... Что, если Вольдеморт каким-то образом перенёс меня в Лондон?...
     - Когда-нибудь, - смертельно усталым голосом произнесла Гермиона, - ты прочтёшь "Историю "Хогварца"" и, возможно, запомнишь, что с территории нашей школы нельзя аппарировать. Так что, Гарри, даже Вольдеморту не под силу заставить тебя перелететь из спальни в Лондон.
     - Ты всё время был в кровати, дружище, - сказал Рон. - Прежде, чем нам удалось тебя разбудить, я не меньше минуты смотрел, как ты мечешься.
     Гарри снова стал расхаживать по комнате и всё думал, думал. Слова друзей не просто успокаивали, но и очень разумно всё объясняли... Он бездумно взял сэндвич с тарелки, стоявшей на кровати ... и жадно затолкал его в рот.
     Значит, я всё-таки не оружие, подумал Гарри. Его сердце наполнилось ликованием, и именно в этот миг снизу донеслись рулады Сириуса, который во всю глотку распевал: "Храни Господь весёлых гиппогрифов". Гарри страшно захотелось запеть вместе с ним.

***

     Как только ему могла прийти в голову мысль о возвращении на Бирючиновую аллею? Сириус очень заразительно радовался тому, что дом полон гостей и, главное, что Гарри снова с ним - от мрачного мизантропа, каким крёстный был летом, не осталось и следа. Напротив, казалось, он задался целью сделать Рождество в своём доме таким же весёлым, как в "Хогварце", а то и лучше. Он трудился без устали, убирал, украшал, и к вечеру в сочельник дом было просто не узнать. Все канделябры были начищены и увешаны уже не паутиной, а гирляндами остролиста, золотым и серебряным дождём; на вытертых ковриках искрился волшебный снег; огромная ёлка, добытая Мундугнусом и украшенная живыми фейками, загораживала генеалогическое древо Блэков, а на торчащие из стены головы домовых эльфов были надеты бороды и шапочки Деда Мороза.
     Рождественским утром Гарри, проснувшись, увидел в ногах кровати горку подарков. Горка Рона была несколько больше, и он её почти наполовину разобрал.
     - Неплохой улов в этом году, - донёсся его голос из облака упаковочной бумаги. - Кстати, спасибо за компас для метлы - красота! Получше, чем подарочек Гермионы - подумай, дневник домашних заданий...
     Гарри порылся в своих подарках и нашёл свёрток, подписанный Гермионой. Она и ему подарила книжечку, похожую на ежедневник, но только эта книжечка, если её раскрыть, изрекала всякие сентенции вроде: "Если в срок дела не делать, то потом придётся бегать".
     Сириус и Люпин подарили Гарри великолепное собрание книг под общим названием "Практическая защитная магия и её применение в борьбе с силами зла". Там рассказывалось обо всех видах контр-проклятий и порчи, и каждая статья сопровождалась прекрасной, двигающейся цветной иллюстрацией. Гарри с живым интересом пролистал первый том; сразу было ясно, что книги окажутся хорошим подспорьем для занятий Д.А. Огрид прислал лохматый коричневый кошелёк с зубами, видимо, от воров, но, к сожалению, Гарри не удалось положить в него ни одной монетки - он боялся остаться без пальцев. Бомс подарила маленькую действующую модель "Всполоха". Гарри долго смотрел, как крохотная метёлка летает по комнате, и жалел, что лишён настоящей. От Рона он получил огромную коробку всевкусных орешков, от мистера и миссис Уэсли, как обычно, свитер и пирожки с мясом, а от Добби - какую-то немыслимую картину. Судя по всему, эльф нарисовал её сам. Гарри перевернул картину вверх ногами, чтобы посмотреть, не лучше ли повесить её таким образом, и тут, с громким хлопком, у его кровати появились Фред и Джордж.
     - Весёлого Рождества, - пожелал Джордж. - Не спускайтесь вниз некоторое время.
     - Почему? - удивился Рон.
     - Мама опять плачет, - хмуро сказал Фред. - Перси вернул рождественский свитер.
     - Без записки, - прибавил Джордж. - Не спросил, как папа, не навестил его, ничего.
     - Мы попытались её утешить, - продолжал Фред, обходя вокруг кровати, чтобы взглянуть на картину. - Сказали, что Перси - всего лишь навсего разбухшая куча крысиного дерьма.
     - Но это не помогло, - закончил Джордж, угощаясь шоколадушкой. - Пришлось подключить Люпина. Так что пусть он сначала её немного развеселит, а уж потом мы пойдём завтракать.
     - А это вообще что такое? - Фред, прищурясь, поглядел на творение Добби. - Похоже на гиббона с двумя фингалами.
     - Да это Гарри! - объявил Джордж, тыча в обратную сторону картины, - вот же написано!
     - Точно, вылитый, - ухмыльнулся Фред. Гарри кинул в него дневником домашних заданий; книжечка ударилась о стену напротив, упала на пол и радостно заголосила: "Ставь точки над "ё" и крючочки над "и" - и только тогда за ворота иди!"
     Наконец Гарри и Рон оделись и пошли вниз. Отовсюду слышались голоса обитателей дома, желавших друг другу весёлого Рождества. По дороге ребята встретили Гермиону.
     - Спасибо за книгу, Гарри, - с очень довольным видом поблагодарила она. - Я давным-давно мечтала о "Новой теории нумерологии"! А духи, Рон, весьма необычные.
     - Ерунда, - отмахнулся Рон и, кивнув на аккуратно упакованный свёрток у неё в руках, полюбопытствовал: - А это для кого?
     - Для Шкверчка, - вдохновенно ответила Гермиона.
     - Надеюсь, не одежда? - разволновался Рон. - Помнишь, что сказал Сириус: "Шкверчок слишком много знает, мы не можем его отпустить!"
     - Не одежда, - сказала Гермиона, - хотя, будь моя воля, я непременно подарила бы ему что-нибудь вместо той жуткой тряпки, которую он носит. Но это - стёганое одеяло, по-моему, оно как раз подойдёт для его спальни.
     - Какой ещё спальни? - Гарри понизил голос до шёпота, так как они проходили мимо портрета матери Сириуса.
     - Сириус говорит, что у Шкверчка, в общем-то, не спальня, а... каморка на кухне, - ответила Гермиона. - Он, вроде бы, спит в чулане под бойлером.
     В кухне было пусто, если не считать миссис Уэсли, которая стояла у плиты. Гнусавым, как при сильной простуде, голосом она пожелала всем счастливого Рождества. Ребята отвели глаза в сторону.
     - Так, значит, спальня Шкверчка здесь? - Рон прошёл к обшарпанной двери в углу, напротив кладовки. Гарри ни разу не видел, чтобы эта дверь была открыта.
     - Да, - Гермиона явно нервничала. - Э-м... Наверно, лучше постучать?
     Рон постучал в дверь костяшками пальцев. Ответа не было.
     - Рыщет, небось, где-нибудь наверху, - сказал Рон и, не долго думая, потянул дверь на себя. - Фу-у!
     Гарри заглянул внутрь. Большую часть чулана занимал огромный старинный бойлер, но внизу, под трубами, Шкверчок устроил себе нечто вроде гнезда. На полу валялись вонючие тряпки и одеяла, усеянные засохшими хлебными крошками и кусочками заплесневевшего сыра Посередине, там, где Шкверчок спал, была небольшая вмятина. В дальнем углу поблескивали монетки, ютились разные вещички, спасённые Шкверчком от Сириуса, в том числе семейные фотографии в серебряных рамках, которые Сириус летом выкинул. Стекла побились, но маленькие чёрно-белые фигурки, тем не менее, смотрели на Гарри свысока, и он, чуть задохнувшись от испуга, узнал среди них темноволосую женщину с тяжёлыми веками, суд над которой видел в Думбльдоровом дубльдуме: Беллатрикс Лестранг. Судя по всему, её фотография была у Шкверчка любимой - он поставил её перед другими и, как умел, склеил стекло колдолентой.
     - Пожалуй, я оставлю подарок здесь, - сказала Гермиона, аккуратно положила свёрток в ложбинку и притворила дверь. - Он придёт и найдёт его.
     В этот момент из кладовки вышел Сириус с огромной индейкой в руках.
     - К слову сказать, кто-нибудь вообще в последнее время видел Шкверчка? - спросил он.
     - Я не видел его с тех пор, как мы сюда приехали, - ответил Гарри. - Ты ещё приказ