чером, в семь, собираемся на поле, хорошо? Надо наверстать упущенное. Вы в курсе, что до первой игры осталось всего три недели?
     Ангелина повернулась спиной и снова стала протискиваться сквозь толпу. Она ловко увернулась от чернильной бомбочки, и та попала в каких-то первоклассников. Очень скоро Ангелины уже не было видно.
     Рон поглядел в окно, мутное от бьющих по нему струй дождя, и улыбка на его лице немного погасла.
     - Надеюсь, ливень прекратится... Гермиона, ты что?
     Она тоже смотрела в окно, но её мысли явно витали где-то далеко. Взгляд был затуманен, лоб нахмурен.
     - Я думаю... - пробормотала она, не отводя глаз от залитого дождём стекла.
     - О Си... о Шлярике? - спросил Гарри.
     - Нет... не совсем... - медленно ответила Гермиона. - Скорее... интересно... думаю, мы поступаем правильно... по-моему... Да?
     Гарри переглянулся с Роном.
     - Спасибо, теперь понятно, - сказал Рон. - А то, знаешь, очень раздражает, когда тебе ничего не могут толком объяснить.
     Гермиона перевела на него взгляд с таким видом, будто видела его впервые.
     - Я думала о том, - она заговорила гораздо более внятно и отчётливо, - правильно ли мы поступаем. Я имею в виду общество защиты от сил зла.
     - Что?! - хором вскричали Рон и Гарри.
     - Гермиона, ты же сама это затеяла! - возмутился Рон.
     - Сама, - кивнула Гермиона, сплетая пальцы. - Но после разговора со Шляриком...
     - Но он же за, - удивился Гарри.
     - Вот именно, - Гермиона снова уставилась в окно. - Вот именно. Поэтому я и думаю: может, это всё-таки неправильно?
     Над ними проплыл Дрюзг, лежа на животе, с трубочкой для стрельбы горохом наизготовку. Ребята автоматически подняли над головами рюкзаки и держали их так, пока полтергейст не пролетел мимо.
     - Я ничего не понимаю, - недовольно сказал Гарри, когда они опустили рюкзаки на пол. - Сириус за нас, и поэтому ты сомневаешься, стоит ли это затевать?
     Гермиона посмотрела на него несчастным, даже затравленным, взглядом.
     - А ты, если честно, доверяешь его суждениям?
     - Да! Доверяю! - не задумываясь, ответил Гарри. - Он всегда давал нам хорошие советы.
     Мимо просвистела бомбочка и сильно ударила по уху Кэтти Белл. Кэтти вскочила и начала яростно кидаться в Дрюзга чем попало. Гермиона молча наблюдала за этим. Прошло довольно много времени, прежде чем Гермиона заговорила вновь.
     - Вам не кажется, что Шлярик стал... - она очень тщательно подбирала слова, - как бы это сказать... слишком безрассудным... с тех пор, как ему приходиться безвылазно сидеть дома? Вам не кажется, что он... живёт... как бы... через нас?
     - Что это значит, "через нас"? - с вызовом спросил Гарри.
     - Я имею в виду... По-моему, он сам был бы счастлив организовать тайное общество под носом у представителя министерства... Думаю, ему очень плохо оттого, что он сейчас практически бессилен... поэтому, мне кажется, он нас и ... как бы получше выразиться... подстрекает.
     Рона был просто ошеломлён словами Гермионы.
     - Сириус прав, - изрёк он. - Ты и правда совсем как моя мама.
     Гермиона прикусила губу и ничего не ответила. Дрюзг подлетел к Кэтти Белл и вылил ей на голову целую бутылку чернил. В этот момент прозвонил колокол.

***

     К вечеру погода не улучшилась, и, пока Гарри и Рон дошли до стадиона, они успели вымокнуть до нитки. Ноги скользили и разъезжались на мокрой траве, над головами висели отталкивающе мрачные, свинцовые тучи. Было приятно хоть на какое-то время укрыться в тёплой, ярко освещённой раздевалке. Там уже находились Фред и Джордж. Они всерьёз обсуждали, не прогулять ли тренировку, воспользовавшись какой-нибудь из злостных закусок.
     - ...но она сразу догадается, - вполголоса говорил Фред. - Я только вчера пытался продать ей рвотные ракушки.
     - Может, попробовать гриппозную галету? - пробормотал Джордж. - Их мы ещё никому не показывали...
     - А что, они и правда действуют? - сразу заинтересовался Рон. За окнами выл ветер. Дождь с новой силой забарабанил в стекло.
     - Ещё как, - сказал Фред, - температура подскакивает выше некуда.
     - Но появляются огромные гнойные фурункулы, - добавил Джордж, - и мы пока не знаем, как от них избавляться.
     - Не вижу никаких фурункулов, - Рон внимательно оглядел братьев.
     - Неудивительно, - хмуро проворчал Фред, - они на таком месте, которое не принято демонстрировать в общественных местах.
     - Но летать с ними на метле - истинный гемо...
     - Так, слушайте сюда, - раздался громкий голос Ангелины, которая только что вышла из капитанской комнаты. - Я понимаю, погода не идеальная. Но не исключено, что первый матч придётся играть в точно таких же условиях, поэтому всё очень даже удачно - мы сможем выработать правильную тактику. Гарри, помнится, во время матча с "Хуффльпуффом" ты сделал что-то такое со своими очками, чтобы они не запотевали от дождя?
     - Это Гермиона сделала, - ответил Гарри. Он достал палочку, постучал по стёклам очков и сказал: - Импервиус!
     - Думаю, всем стоит это попробовать, - решила Ангелина. - Если дождь не будет бить в лицо, видимость сильно улучшится... Давайте, все вместе: импервиус! Вот так. Пошли.
     Спрятав палочки во внутренние карманы роб, все взвалили на плечи мётлы и вслед за Ангелиной вышли из раздевалки.
     Увязая в глубокой грязи, скрипевшей под ногами, команда вышла на середину поля. Видимость, несмотря на заклятие, была ужасная. Дождь стоял стеной, и в довершение ко всему быстро темнело.
     - Готовы? По моему свистку! - прокричала Ангелина.
     Гарри оттолкнулся от земли - из-под ног во все стороны полетела грязь - и устремился вверх. Ветер немного сносил его в сторону. Он не представлял, как можно в такую погоду разглядеть Проныру - он и Нападалы-то, с которым они тренировались, не видел. Спустя минуту после начала тренировки коварный мяч чуть не сшиб Гарри с метлы. Пришлось применить Подвес Ленивца. Жаль, Ангелина не видела. Собственно, она, как и все остальные, не видела почти ничего. Никто не имел ни малейшего представления о том, чем занимаются другие члены команды. Ветер усиливался, и даже на расстоянии был слышен шипящий грохот, с которым струи дождя молотили по поверхности озера.
     Прошёл почти час, прежде чем Ангелина признала своё поражение и повела вымокшую, страшно недовольную команду назад в раздевалку, заверяя всех, что время было потрачено совсем не напрасно. Впрочем, в её голосе не слышалось истинной убеждённости. Фред с Джорджем злились больше всех, они плелись враскоряку, морщась при каждом шаге. Гарри, вытираясь полотенцем, слышал, как они тихо жаловались друг другу:
     - По-моему, у меня несколько штук лопнуло, - в изнеможении вздохнул Фред.
     - А у меня - нет, - отозвался Джордж, сжимая зубы, - нарывают со страшной силой... Такие огромные, прямо как я не знаю что...
     - ОЙ! - вскрикнул Гарри.
     Он зажмурился от боли и прижал полотенце к лицу. Так сильно шрам не болел уже очень давно.
     - Что случилось? - спросило сразу несколько голосов.
     Гарри убрал полотенце от лица. Без очков всё в раздевалке казалось размытым, но он, тем не менее, видел, что все головы повернуты к нему.
     - Ничего, ничего, - пробормотал он, - просто я... случайно ткнул себя в глаз, вот и всё.
     При этом он со значением посмотрел на Рона, и, когда остальные, укутавшись в плащи и низко надвинув шляпы, вышли на улицу, они задержались в раздевалке. Алисия скрылась за дверью последней, и Рон тут же спросил:
     - В чём дело? Опять шрам?
     Гарри кивнул.
     - Но... - Рон с испуганным видом подошёл к окну и уставился на дождь, - ведь... он не может быть рядом, нет?
     - Нет, - Гарри опустился на скамейку и потёр лоб. - Он за много миль отсюда. Шрам болит, потому что... он... страшно зол.
     Гарри совершенно не собирался этого говорить и услышал собственные слова будто бы со стороны, словно их произнёс кто-то посторонний. В то же время он твёрдо знал, что это - правда. Он не понимал, откуда это ему известно, но нисколько не сомневался: Вольдеморт, где бы он ни был и что бы ни делал, кипит от ярости, причём с каждой минутой его ярость только усиливается.
     - Ты что, его видел? - в ужасе спросил Рон. - У тебя... было видение? Или что?
     Гарри сидел не шевелясь и глядел себе под ноги. Он старался пустить мысли на самотёк, расслабиться после пережитой боли.
     Перед ним с шумом пронеслись какие-то тени, раздались голоса...
     - Ему нужно, чтобы что-то было сделано, а дело продвигается медленно, - сказал Гарри и опять, услышав эти слова из собственных уст, очень удивился, но твёрдо знал, что это правда.
     - Но... откуда ты знаешь? - пролепетал Рон.
     Гарри покачал головой, закрыл лицо руками и надавил на глаза ладонями. Под веками ярко сверкнули звёзды. Он почувствовал, что Рон сел рядом, ощутил его взгляд.
     - В кабинете Кхембридж было то же самое, да? - сдавленно заговорил Рон. - Когда у тебя заболел шрам? Сам-Знаешь-Кто тогда тоже злился?
     Гарри покачал головой.
     - А что же?
     Гарри стал вспоминать. Он посмотрел Кхембридж в лицо... шрам заболел... а в животе возникло странное ощущение... непонятное, замирающее чувство... чувство счастья ... конечно, тогда он не понял, что это именно счастье, ведь ему было так плохо...
     - Тогда он, наоборот, чему-то радовался, - сказал в конце концов Гарри. - Очень сильно. Он ждал... чего-то хорошего. А в ночь перед началом учебного года, - Гарри стал припоминать подробности той ночи, когда шрам заболел в спальне на площади Мракэнтлен, - он был разъярён...
     Он повернулся к Рону. Тот круглыми глазами смотрел на Гарри.
     - Да, друг, тебе пора заменять Трелани, - с благоговейным восхищением промолвил он.
     - Я же не пророчествую, - возразил Гарри.
     - Нет, но... знаешь, что ты делаешь? - в голосе Рона звучали одновременно и страх и восхищение. - Ты читаешь мысли Сам-Знаешь-Кого!
     - Нет, - снова возразил Гарри, покачав головой. - Это не мысли, а скорее... настроение, наверное. Передо мной что-то мелькает, и я понимаю, в каком он настроении. Думбльдор говорил, что и в прошлом году происходило нечто подобное. Он сказал, что я чувствую, когда Вольдеморт рядом, или когда он в особенно плохом настроении. А теперь, похоже, я чувствую и то, когда ему хорошо...
     Оба замолчали. Стены раздевалки сотрясались от дождя и ветра.
     - Ты должен кому-то об этом рассказать, - произнёс Рон.
     - В прошлый раз я говорил Сириусу.
     - Значит, расскажи и в этот раз!
     - А как? Я не могу! - мрачно ответил Гарри. - Забыл, что ли: и очаги и совы - всё под контролем Кхембридж.
     - Тогда расскажи Думбльдору.
     - Он и так знает, - буркнул Гарри. Он встал со скамейки, снял с крючка плащ и накинул его на плечи. - Какой смысл сто раз говорить об одном и том же.
     Рон, застёгивая свой плащ, задумчиво посмотрел на Гарри.
     - А по-моему, Думбльдор должен об этом знать, - проговорил он.
     Гарри пожал плечами.
     - Пойдём... Нам ещё замолчары отрабатывать.
     Они молча зашагали по тёмному двору, поскальзываясь и спотыкаясь на расползающейся под ногами траве. Гарри напряжённо думал. Что так нужно Вольдеморту? Что происходит медленнее, чем ему бы хотелось?
     "...у него есть и другие цели ... их он может достичь без всякого шума... кое-что, что можно только украсть... скажем так, оружие. Нечто, чего у него не было в прошлый раз".
     С головой погрузившись в школьную жизнь, в борьбу с Кхембридж и несправедливостью действий министерства, Гарри совершенно позабыл об услышанных когда-то словах. Но теперь он вспомнил о них и задумался... Если Вольдеморту не удаётся добраться до этого самого оружия - неважно, что это такое - его гнев вполне понятен. Видимо, Орден препятствует Вольдеморту, не даёт заполучить оружие? Где оно хранится? У кого оно сейчас?
     - Мимбулюс мимбльтония, - голос Рона вывел Гарри из забытья как раз вовремя, и он через дыру за портретом вскарабкался в общую гостиную.
     Гермиона, как оказалось, ушла спать рано. Косолапсус валялся в кресле. На столике у камина было разложено множество узловатых шапочек. Гарри был рад, что Гермионы нет; он не чувствовал в себе сил снова говорить о боли в шраме и выслушивать советы сообщить обо всём Думбльдору. Рон то и дело бросал на него обеспокоенные взгляды, но Гарри решительно достал учебник по зельям и принялся за сочинение. Впрочем, его мысли где-то витали и, к тому времени как Рон тоже собрался спать, Гарри почти ничего написал.
     Наступила и миновала полночь, а Гарри всё читал и перечитывал абзац про цинготную траву и баранник горный, не понимая ни слова из прочитанного.
     Растенья эти распаляют ум и воспламеняют душу, а оттого особо действенны в Замешательном и Задуряющем Зельях, рождающих горячечность и безрассудство...
     Гермиона сказала, что Сириус стал безрассудным, из-за того, что безвылазно сидит дома...
     ...воспламеняют ум и душу, а оттого особо действенны...
     Если бы в "Прорицательской" узнали, что Гарри способен улавливать чувства Вольдеморта, они сочли бы, что у него воспаление мозга...
     ...в Замешательном и Задуряющем Зельях...
     ... Замешательство... подходящее слово... Откуда он знает, что чувствует Вольдеморт? Из-за той самой связи между ними, происхождения которой Думбльдор никогда не мог толком объяснить?
     ...рождающих горячечность...
     ... как же хочется спать...
     ...горячечность...
     ...у камина тепло и уютно, дождь стучит в окна, Косолапсус мурлычет, огонь потрескивает...
     Книга выскользнула из рук и с глухим стуком упала на коврик у камина. Голова Гарри склонилась набок...
     Он опять шёл по коридору без окон, и его шаги гулко отдавались в тишине. Дверь в конце коридора становилась всё больше и больше; сердце быстро, возбуждённо билось... если только он сумееет её открыть... войти...
     Он протянул руку... почти коснулся двери кончиками пальцев...
     - Гарри Поттер, сэр!
     Сильно вздрогнув, Гарри проснулся. Свечи погасли, а совсем рядом что-то движется...
     - Хтозесь? - Гарри подскочил в кресле. Огонь в камине почти потух, в комнате было очень темно.
     - Добби принёс вашу сову, сэр! - проскрипел чей-то голос.
     - Добби? - невнятно переспросил Гарри, вглядываясь в темноту, туда, откуда послышался голос.
     Действительно, у стола, где Гермиона оставила около полудюжины своих творений, стоял домовый эльф Добби. На его голове высилась пирамида из всех когда-либо связанных Гермионой шапочек, надетые одна на другую; они удлинили голову эльфа на два или даже три фута. Снизу торчали большие, заострённые уши. Сверху, мирно ухая, покачивалась вполне здоровая Хедвига.
     - Добби вызвался вернуть Гарри Поттеру его сову, - пропищал эльф. Его лицо светилось обожанием. - Профессор Грубль-Планк говорит, что сова здорова, сэр. - Он склонился в глубоком поклоне, клюнув вытертый коврик острым как карандаш носом. Хедвига возмущённо ухнула и перепорхнула на ручку кресла, где сидел Гарри.
     - Спасибо тебе, Добби! - поблагодарил Гарри, поглаживая Хедвигу по голове. Он усиленно заморгал - перед глазами всё ещё стояла запертая дверь, которую он видел во сне... Видение было настолько яркое... Гарри внимательнее посмотрел на Добби и заметил, что на нём надето несколько шарфиков и множество носков - ноги эльфа выглядели слишком большими для его тела.
     - Ты что, собираешь всё, что связала Гермиона?
     - О нет, сэр, - радостно ответил эльф. - Добби берёт вещи и для Винки, сэр.
     - Кстати, как поживает Винки? - поинтересовался Гарри.
     Уши Добби немного поникли.
     - Винки по-прежнему много пьёт, Гарри Поттер, сэр, - уныло пробормотал он, глядя в пол круглыми, огромными как теннисные мячи, зелёными глазами. - И она никак не полюбит одежду. Другие эльфы тоже, сэр. Никто больше не хочет убираться в гриффиндорской башне, сэр, теперь, когда здесь повсюду носки и шапочки, это их обижает, сэр. Добби приходится убираться самому, сэр, но Добби не против, Добби всегда надеялся встретить Гарри Поттера, сэр, и сегодня его мечта сбылась! - Эльф опять склонился в глубоком поклоне. - Но Гарри Поттер отчего-то грустен, - продолжал Добби, выпрямляясь и робко поднимая глаза на Гарри. - Добби слышал, как он бормотал во сне. Гарри Поттеру снился плохой сон?
     - Ну, не то чтобы плохой, - Гарри зевнул и потёр глаза. - Видали и похуже.
     Эльф внимательно посмотрел на Гарри громадными шарообразными глазами. Потом, повесив уши, серьёзно сказал:
     - Добби очень хотел бы помочь Гарри Поттеру, ведь Гарри Поттер освободил Добби, и Добби стал намного, намного счастливее.
     Гарри улыбнулся.
     - Ты ничем не можешь мне помочь, Добби, но я очень благодарен тебе за предложение.
     Он наклонился и взял в руки книгу о зельях. Придётся дописать сочинение завтра. Он захлопнул книгу, и в этот миг тусклый свет камина упал на тонкий, витой шрам - фразу, вытатуированную на руке, напоминание о наказании Кхембридж...
     - Погоди-ка, Добби... Я знаю, что ты мог бы для меня сделать, - медленно проговорил Гарри.
     Эльф, просияв, обернулся.
     - Только скажите, что именно, Гарри Поттер, сэр!
     - Мне нужно найти место, где группа из двадцати восьми человек могла бы практиковаться в защите от сил зла и где их не мог бы найти никто из учителей. Особенно, - Гарри сильно сжал книгу в руке, и татуировка сверкнула перламутровым блеском, - профессор Кхембридж.
     Он ждал, что улыбка исчезнет с лица эльфа, а уши поникнут, он думал, Добби скажет, что это невозможно, или, в лучшем случае, что он постарается что-то сделать, но надежды на успех мало. Но никак не ожидал, что Добби, тряхнув ушами, подпрыгнет от радости и хлопнет в ладоши.
     - Добби знает подходящее место, сэр! - счастливым голосом воскликнул эльф. - Добби впервые услышал про него от других эльфов, когда только поступил на работу в "Хогварц", сэр. Это место называют Комната Есть-Нет, или Нужная Комната.
     - Почему? - с любопытством спросил Гарри.
     - Потому что войти в эту комнату человек может только тогда, - ответил Добби, - когда он очень в ней нуждается. Иногда она появляется, иногда исчезает, но если она есть, то человек всегда найдёт в ней то, что ему нужно. Добби однажды был там, сэр, - эльф с виноватым видом понизил голос, - когда Винки сильно напилась усладэля. Добби спрятал её в Нужной Комнате, сэр. Он нашёл там средство от опьянения, сэр, и хорошую, удобную кровать как раз такого размера, как нужно для эльфа, и Добби уложил Винки, чтобы она проспалась, сэр... И ещё Добби знает, сэр, что мистер Филч всегда находит там запас моющих средств, когда они у него вдруг заканчиваются, а...
     - А если человеку вдруг очень сильно понадобится в туалет, - перебил Гарри, внезапно вспомнив рассказ Думбльдора, - то в комнате будет полным-полно ночных горшков?
     - Добби думает, что да, сэр, - без тени улыбки кивнул эльф. - Это очень и очень удивительная комната, сэр.
     - А сколько народу про неё знает? - Гарри выпрямился в кресле.
     - Очень мало, сэр. Большинство попадает туда случайно, когда им что-то до зарезу нужно, но потом, очень часто, они больше не могут её найти, они не знают, что комната всегда на месте и только и ждёт, когда она кому-то понадобится.
     - Но это же здорово! - воскликнул Гарри. Его сердце сильно забилось. - Здорово, Добби! Когда ты сможешь показать, где находится эта комната?
     - В любое время, Гарри Поттер, сэр, - Добби был в восторге, что сумел угодить Гарри. - Если желаете, можем пойти туда прямо сейчас!
     Гарри чуть было не согласился на предложение эльфа. Он уже привстал с кресла, собираясь сбегать за плащом-невидимкой... но, не в первый раз, голос, чрезвычайно похожий на Гермионин, шепнул ему на ухо: это безрассудство. А потом, уже так поздно, и он ужасно устал, и нужно заканчивать сочинение...
     - Нет, Добби, не сегодня, - Гарри неохотно опустился обратно. - Это слишком важно... Я не имею права всё испортить, поэтому должен сначала как следует всё обдумать. Слушай, а ты можешь мне точно рассказ