на лежала. Большая часть лица была скрыта, но я  видел  рот  -
рот Дел... Нежная впадинка на подбородке... может от Аджани? Изгиб щеки. И
ресницы...
     Я отвернулся и пошел в наше отделение, чтобы присоединиться к Дел. Ее
глаза были открыты и смотрели на меня. В них блестели слезы. Она изо  всех
сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Я хотел сказать  ей,  что  это  не
имеет значения, что я понимаю,  каково  ей  было  вспоминать  о  брошенном
ребенке. Я даже припомнил нашу  короткую  дискуссию  о  матерях,  отцах  и
детях, рождавшихся у танцоров мечей, задумчивую меланхолию Дел, отчаяние в
ее голосе. Я хотел сказать, что теперь все понял и ни в чем ее не виню.
     Но едва я лег рядом, Дел отвернулась к деревянной стене.
     Остаток ночи я уже не мог заснуть. Дел, я знал, тоже.



                                   37

     Перед рассветом нас с Дел развели по разным отделениям.  Мне  это  не
очень понравилось, я серьезно за нее беспокоился, но  Телек  убедил  меня,
что это обычай. Его женщина, Хана - с Калле в качестве помощницы  -  увела
Дел в дальнее отделение в конце дома. Телек отвел меня в  то,  которое  он
занимал со своей семьей, и дал мне чистую одежду.
     - Это Северные вещи, - извинился он. - Но они тебе подойдут, а других
ты здесь не достанешь.
     Я пожал плечами.
     - Если  бы  я  пошел  на  Север  в  набедренной  повязке,  бурнусе  и
сандалиях, я бы давно отморозил себе гехетти... примерно  это  мне  Дел  и
говорила, - Телек охотно улыбнулся. - Я уже привык к теплой одежде.
     Северянин посмотрел на Хану, помогавшую Дел.
     - Я не буду спрашивать, что было  между  тобой  и  Стигандом  прошлой
ночью - это не мое дело - но я прошу тебя помнить о договоре,  который  мы
заключили.
     Я снял пояс, гетры и ботинки.
     - Я все помню. Я подчинюсь решению суда,  -  я  стянул  через  голову
тунику. - Ты, конечно, даже не намекнешь мне, чего ожидать.
     Телек покачал головой.
     - Мое мнение это мое  мнение.  Вока  принимает  решение  большинством
голосов. Даже если бы я сказал тебе, за какой приговор буду  бороться,  ты
не получил бы гарантию, что весь вока согласится на это.
     Я потер грудь. Аиды, чего бы  я  не  отдал  за  возможность  хотя  бы
несколько часов походить в шелках и  газе  Юга,  освободившись  от  грубой
шерсти, тяжелых мехов и жесткой кожи.
     - Тебе, Телек, нужно, чтобы Дел  уехала  из  Стаал-Уста,  -  Стиганду
тоже, хотя Телеку я об этом не сказал. Я решил, что все будет  ясно  после
вынесения приговора.
     Лицо  Северянина   было   мрачным,   глаза   смотрели   со   странной
враждебностью.
     - Я боюсь, - тихо сказал он. - Боюсь, что она  привяжется  к  девочке
если останется, и заявит о своих правах на Калле.
     Я понизил голос, чтобы ни Дел, ни Калле ничего не услышали.
     - Но она отдала  ее  тебе,  разве  не  так?  Просила  тебя  вырастить
девочку?
     Он быстро кивнул.
     - На другой день после рождения Калле отдали на  наше  попечение.  Мы
выбрали для нее имя. Дел было все равно. Я был кайдином, когда  Дел  стала
истойя и ее начал обучать Балдур. Она знала меня, уважала, почитала... Я с
радостью принял ее дочь. Хана... бесплодна, - он кинул взгляд  на  дальнее
отделение.  В  доме  не  было  никого,  кроме  нас,  Ханы,  Калле  и  Дел.
Разбежались даже кошки и собаки. - Это был  настоящий  подарок  богов.  Но
сейчас...
     - Ты боишься, что этот подарок отнимут, - я мрачно кивнул,  натягивая
новые шерстяные штаны. - Я боюсь не меньше, Телек. Думаю, у нас есть много
общего.
     Он нахмурился, подавая мне шерстяную тунику.
     - А чего тебе бояться, Южанин? Что Калле для тебя?
     - Она может все уничтожить, - прямо ответил я. -  Я  привык  к  своей
жизни. Мне нравится свобода, вызов, риск. И мне нравится делить их с  Дел,
а чтобы такая жизнь продолжалась, Дел не должно обременять ничто. Особенно
такое значительное как ребенок.
     - Значительное, - эхом отозвался он. - Да, ребенок это слишком важно.
И мужчина или женщина, которые не понимают этого, не имеют чести.
     Снова честь. Знакомый припев.
     - Дело не в том, что я не люблю детей или не  считаю  Калле  чудесной
малышкой...
     - ...но тебе не нужна ответственность, - кивнул Телек. -  Когда-то  я
думал так же. А однажды я даже поклялся,  что  никогда  не  свяжу  себя  с
женщиной брачными узами, что мне хватит и обычных развлечений, - он  криво
улыбнулся. - Все мы меняемся, Южанин.  Одни  раньше,  другие  позже;  одни
больше, другие меньше, - он следил  за  головой  Дел,  время  от  времени,
поднимавшейся над дальней перегородкой.
     А я вдруг задумался. Я не утруждал себя мыслями о том,  что  случится
когда я постарею - просто немного постарею, а не стану  стариком  -  и  не
смогу танцевать. Я мало видел старых или пожилых танцоров  мечей:  возраст
брал свою дань и люди нашей профессии уничтожали сами себя.
     Так что я об этом не думал. Я очень старался об этом не задумываться.
     Я не произнес ни слова, пока не закончил одеваться.  Позаимствованная
одежда была сшита  из  темно-синей  шерсти.  Тунику  с  длинными  рукавами
украшали серебряные бусины; сталкиваясь, они звенели. На  мягкие  штаны  я
надел меховые гамаши, украшенные серебряными узорами, а  на  руки  тяжелые
кожаные нарукавники, отягощенные круглыми серебряными шишками.
     Аиды, какое тщеславие!
     Но и этим наряд не ограничивался. К нему  прилагался  соответствующий
пояс  -  такой  широкий,  что  сжимал  даже  ребра  -  тоже   основательно
разукрашенный серебряными шишками, и  тяжелый  плащ  цвета  индиго,  чтобы
оттенить более темные тунику и штаны.
     Телек накинул плащ мне на плечи, расправил складки и заколол ткань на
одном плече массивной серебряной брошью. Плащ спускался до ботинок и тянул
назад так, что хотелось изогнуться.
     Я расправил плечи, привыкая к дополнительному весу.
     - Если я упаду в озеро во всей этой роскоши, я утону.
     - Ты и без нее утонешь. Дел сказала, что  ты  не  умеешь  плавать,  -
усмехнулся Телек. - Теперь, если бы не загорелая кожа и каштановые волосы,
тебя можно было бы принять за одного из нас.
     - Нет, спасибо, - вежливо сказал я. - Вы живете слишком  сложно...  Я
лучше останусь простым Южным танцором меча с единственной  обязанностью  -
выжить в круге.
     - Достойное стремление, - отметил Телек и кивнул на Дел. - Ан-истойя,
Южанин. Величайшая ученица Балдура... и его величайший провал.
     Я обернулся и на минуту лишился дара речи. Передо  мной  стояла  Дел.
Лицо у нее было белое, застывшее. Она носила тот же цвет,  что  и  Брон  в
круге - глубокий черный,  и  светлые  косы  так  же  спрятала  под  мех  и
перевязала ремешками. Как и я, она надела нарукавники,  но  не  темные,  а
серебристые. За ее  левым  плечом  поднималась  рукоять  яватмы  по  имени
Бореал.
     Дел была изумительно красивой... и холодной как смерть,  в  чей  цвет
она была одета.
     Взгляд Дел замораживал.
     - Они зовут нас.
     Телек кивнул и первым пошел к выходу.  Его  светло-каштановые  волосы
были  заново  заплетены  в  косы  Ханой.  Он  носил  одежду  приглушенного
коричневого цвета и охровый плащ, напомнивший мне о Юге.
     Хана, взяв Калле за плечо, увела  девочку  с  прохода.  Дел  застыла,
потом резко опустилась на колени перед  дочерью  и  поправила  ее  светлые
волосы.
     - Я сделаю все, чтобы ты могла гордиться мною.
     Хана посмотрела на Телека с испугом и отчаянием, хотя Калле  в  ответ
просто улыбнулась, не понимая смысла происходящего.
     Лицо Телека было суровым и спокойным, но в глазах я заметил опасение,
горе, гнев, готовые вырваться из железных тисков воли,  которыми  он  едва
сдерживал себя. Телек заметил, что я  смотрю  на  него,  и  быстро  открыл
дверь.
     - Круг ждет, Дел.
     Она поднялась. Кончики пальцев ненадолго задержались на волосах Калле
и Дел решительно отвернулась от девочки.
     Мы вышли и я мысленно поблагодарил  Телека  за  огромный  плащ  -  он
сковывал движения и драться в  нем  было  бы  невозможно,  зато  в  мирной
обстановке он спасал от холода.  Чистый  морозный  воздух  сразу  взбодрил
меня. Под ботинками захрустели снег и мерзлая трава.
     Робкие солнечные  лучи  пробивались  сквозь  паутину  голых  веток  и
рисовали полосатые узоры на земле. Солнечные  зайчики  плясали  на  снегу,
отражаясь от рукоятей десятков мечей. Собрались все, даже маленькие дети.
     Люди обступили вока. Телек жестом предложил  мне  отойти  в  сторону,
подальше от центра, но не сливаться с толпой. Дел  он  провел  в  середину
круга и приказал ей встать перед теми, кто должен был судить ее.
     Она заняла свое место. Я видел ее профиль, острый как  стекло.  Какой
бы приговор они не вынесли, Дел была готова достойно принять его.
     Телек вышел вперед. Он вынул меч, подошел поближе  к  Дел,  приставил
острие к земле и надавил на  рукоять,  чтобы  лезвие  наполовину  вошло  в
землю.
     Девять мужчин последовали его  примеру.  Дел  оказалась  пойманной  в
кольцо мечей. Ее яватма оставалась за спиной.
     Стиганд стоял в цепочке вока плечом к плечу с теми, кто был моложе  и
сильнее его. Но я знал, что ни у кого не было такой власти,  как  у  этого
старика. Я надеялся, что он справится с остальными.
     Из-за поручителя ан-истойя Стиганд заговорил на языке Границы.
     - Объяви нам свое имя.
     - Делила, - спокойно ответила она, - дочь Стаал-Уста.
     - Почему ты стоишь перед нами?
     - Я пришла на суд, чтобы ответить за смерть ан-кайдина  Балдура,  чью
жизнь я забрала в прошлом году, - Дел глубоко вздохнула. -  Искупить  вину
крови и заплатить союзу мечей за потерю.
     Над поляной повисла тяжелая тишина. Я осмотрелся, пытаясь разобраться
в настроении людей,  и  увидел  суровые  Северные  лица,  услышал  мрачные
комментарии на Северном. Люди не хотели прощать ей смерть ан-кайдина.
     - Скажи нам, зачем ты это сделала, - потребовал Стиганд.
     - Мне нужно было напоить мою яватму.
     - Но почему кровью Балдура?  Он  не  был  достойным  врагом,  он  был
достойным другом!
     Аиды. Даже Стиганд вышел из себя.
     - Я не могла поступить иначе, - ответила Дел. - Он нужен  был  мне  в
мече.
     Голос Стиганда дрожал.
     - Тогда объясни нам, зачем? Скажи, почему это стоило ему жизни?
     Дел объяснила. Она говорила только со Стигандом,  остальные  для  нее
были только случайными слушателями. Сухо, невозмутимо,  она  поведала  что
случилось с ее семьей. Как Аджани и его налетчики  уничтожили  всех,  кого
она знала. Она выкладывала факты совершенно спокойно,  словно  случившееся
ее не касалось, и я забеспокоился за исход суда.
     Она закончила  рассказ  быстро.  Я  бы  не  назвал  его  защитой,  он
прозвучал как косвенно связанная с  делом  история,  и  я  испугался,  что
жесткий контроль, под которым она держала себя, настроит вока против нее.
     Пришла моя очередь.
     Глаза Стиганда высмотрели меня.
     - Выйдет ли вперед поручитель ан-истойя, чтобы назвать нам свое имя?
     Это был не совсем вопрос, хотя произнес его Стиганд в  вопросительном
тоне. Я шагнул вперед  -  люди  сразу  оживленно  заговорили  -  попытался
поймать взгляд Дел, но она не сводила глаз с вока.
     - Я - Песчаный Тигр, - объявил я, - рожденный на Юге, в  Пендже...  Я
танцор меча седьмого ранга.
     Едва я начал говорить, наступила тишина.
     Стиганд подумал и кивнул.
     - Я наслышан об этом человеке. Он действительно  Песчаный  Тигр,  что
доказывают шрамы, полученные от кошки, которую  он  убил,  чтобы  получить
имя. Он сражался с честью и достоинством.
     Ну, на самом-то деле ничего очень уж  достойного  там  не  было.  Кот
почти прикончил меня, и было сущим везением, что  он  лишь  царапнул  меня
лапой по лицу, пока я пытался проколоть его к скале грубой пикой. Я далеко
не сразу смог попасть в жизненно важные органы.
     Честь? Может быть. Мне не нужна была  жизнь  раба,  а  другого  шанса
получить свободу могло не представиться.
     Стиганд монотонно бормотал:
     - Ты пришел в Стаал-Уста как поручитель ан-истойя.
     Я согласился.
     - И ты сознаешь, какую ответственность берешь на себя.
     Ну, более-менее. Я готов был подтвердить рассказ Дел и сказать  вока,
что считал ее действия оправданными. Я все это им и сообщил.
     - И понимаешь последствия своего решения.
     Я мысленно вздохнул и сказал, что все понимаю. Мечтая, чтобы все  это
поскорее закончилось.
     - Хорошо ли ты знаешь ан-истойя?
     Я сказал, что последние десять месяцев провел вместе с Дел и возможно
знал ее лучше, чем кто-либо, поскольку мы делили  и  круг,  и  постель,  и
тренировки. Мы работали вместе,  что,  если  вока  захочет,  будет  совсем
нетрудно проверить. Достаточно отправить людей на Юг к нашим нанимателям.
     Я надеялся, что хоть это заткнет его: на проверку уйдет слишком много
времени.
     Лицо у Стиганда было злое.
     - Согласен ли ты со словами ан-истойя? Считаешь ли, что  у  нее  были
причины убить Балдура?
     Я  понял,  что  это  хитрая  проверка.   Мне   придется   с   большой
осторожностью подбирать слова для ответа.
     Проклиная пробелы в знании языка Границы, я тем не менее начал, как я
надеялся, мудрую и красивую речь в защиту действий  Дел,  но  не  успев  и
наполовину истощить свое красноречие, замолчал и сделал шаг вперед.
     - Все это ерунда, - сказал я им. - Сейчас  все  зависит  оттого,  как
вока растолкует ее действия, а не решение, основанное на правильности  или
ошибочности. Всем нам приходилось совершать поступки, которым мы внутренне
противились. Я сомневаюсь, что кому-то из нас нравится убивать  людей,  но
иногда мы вынуждены убивать. Я думаю, что необходимость определяется силой
обстоятельств, - я глубоко вздохнул. -  Дел  поклялась  душами  ее  убитых
родственников и ее яватмой, что отомстит убийцам. Сама по себе клятва была
достойной. Так диктует честь, этому учат и в Стаал-Уста, но Дел  понимала,
что шансов на успех у нее  было  немного:  одна  женщина,  даже  если  она
виртуозно владеет мечом, не справится с двадцатью или тридцатью мужчинами,
- я сделал короткий жест в сторону Дел, указывая на меч. -  Она  не  могла
рассчитывать ни на кого, кроме себя - получить кровный долг должен  кто-то
из родни, а все кроме нее погибли.  И  ей  пришлось  обратиться  к  помощи
единственного человека, который, она знала, мог дать ей силу, поддержку  и
мощь, которые ей требовались - она попросила помощи у ее ан-кайдина.
     - Она убила ее ан-кайдина!
     Страстный крик Стиганда повис в утреннем воздухе. И глядя на него,  я
подумал, что был  дураком,  надеясь  услышать  от  старика  оправдательный
приговор.
     Я облизнул губы.
     - Но Балдур не мертв. Он живет в ее яватме.
     - Это невозможно, - вставил Телек.
     Я не согласился.
     - А разве Северяне не верят,  что  напоив  яватму  кровью  достойного
человека, враг он или нет, меч вбирает в себя  отличительные  черты  этого
человека?
     Телек махнул рукой.
     - И не только это.
     - Гибель, - четко произнес я, - вот что это означает. А может в  этом
и суть: я видел, как изменялись яватмы после смерти их  танцоров.  Сначала
яватма Терона, потом Брона. Они умерли вместе с хозяевами,  став  обычными
мечами.
     Все в вока обменялись  взглядами.  Конечно  ничего  нового  я  им  не
сообщил, но может они растерялись от моей осведомленности.
     - Поэтому, - спокойно продолжил я, - Дел пришлось  попросить  Балдура
помочь и он согласился. Он  вошел  в  круг  и  танцевал  со  своей  лучшей
ан-истойя. И умер, чтобы яватма Дел могла жить. Чтобы  Дел  могла  собрать
кровный долг, как и принято на Севере для человека с честью.
     Старик смотрел на меня. Я читал на его лице все,  что  он  переживал:
горе, гнев, понимание. Но он ничего не  сказал.  Он  просто  повернулся  и
отошел, а остальные члены вока пошли за ним.
     Аиды, ненавижу ждать. Но именно этим нам и пришлось заниматься, Дел и
мне. Остальные стояли и смотрели. И ждали, как и мы.
     Наконец Стиганд вернулся вместе с  вока  и  занял  свое  место  перед
заключенной в кольцо мечей Дел. Он ничего не  сказал,  пока  остальные  не
встали в круг. И Телек, и Стиганд избегали моего взгляда.
     Плохой знак.
     Старик посмотрел на Дел.
     - Ты убила одного из нас. Такое не  прощается,  как  не  прощается  и
любая ненужная смерть.
     Дел даже не моргнула.
     - Ты согласилась заплатить долг меча родне Балдура, но он был одинок.
Поэтому ты заплатишь Стаал-Уста.
     Дел кивнула.
     - Мы были снисходительны, вынося приговор. Мы предлагаем тебе  выбор:
жизнь или смерть. Ты согласишься на изгнание и  уйдешь  или  останешься  и
будешь убита.
     Все  собравшиеся  разом  заговорили.   Некоторые   считали   приговор
справедливым, другие возражали.
     Я посмотрел на Стиганда. Вот значит  как.  Старик  все  же  помог.  Я
поискал глазами Телека - его лицо ничего не выражало, но в серых глазах  я
заметил удовлетворение. Честь Стаал-Уста не пострадала, Дел наказана,  оба
они  получили  что  хотели:  они   освободили   Обитель   от   болезненных
воспоминаний о смерти и рождении.
     Я выдохнул с облегчением. Теперь мы могли ехать на  Юг,  возвращаться
домой.
     - Насколько, - спросила Дел, - я изгнана?
     - Навсегда, - ответил Стиганд.
     Дел не удивилась и кивнула.
     - Я бы хотела выкупить год.
     Все снова замолчали. Люди удивились так, что  у  некоторых  открылись
рты.
     Стиганд растерялся.
     - Выкупить год?
     Голос Дел звенел в холодном воздухе.
     - Я прошу отложить первый день  изгнания  на  двенадцать  месяцев.  Я
заплачу.
     - Зачем тебе это? - потребовал Стиганд.
     - У меня есть ребенок, - Дел смотрела ему в глаза. - Хотя  бы  год  я
хочу побыть матерью.
     Телек закрыл глаза.
     Стиганд покачал головой.
     - Это неприемлемо... Ты бросила девочку...
     - ...потому что вынуждена была сделать это, -  тихий  голос  Дел  был
наполнен такой страстью, что звучал как крик.  -  Какой  матерью  была  бы
женщина без чести?  Какую  жизнь  могла  бы  я  предложить  ребенку?  Одни
несчастья? И  поэтому  я  произнесла  клятвы  и  оставила  девочку,  чтобы
получить кровный долг и вернуть честь своей семье... чтобы и у Калле  было
хоть немого чести, - она посмотрела в  глаза  Телеку.  -  Я  не  собираюсь
забирать ее у вас. Я прошу позволить мне делить ее  с  вами  один  год,  а
потом она будет навеки ваша. Она останется здесь,  а  я  уеду,  -  Дел  не
скрывала горечи. -  Разве  я  так  много  прошу?  Один  год  против  целой
вечности.
     Аиды, баска, о таком мы не договаривались.
     Лицо Телека помрачнело, но Стиганд расстроенным мне не показался.  Он
даже улыбнулся.
     - Ты сказала, что готова  заплатить  за  год.  Чем?  Своей  жизнью  и
изгнанием ты платишь долг меча Стаал-Уста... Так что у тебя остается?
     - Кровный дар, - ровно ответила она, - за год.
     Стиганд говорил мягко. Он был уверен в исходе.
     - Я снова спрашиваю: что? Ты хочешь отдать яватму?
     - Нет, - тихо ответила Дел. - Я дам вам нового ан-истойя. Я отдаю вам
на год Песчаного Тигра.



                                   38

     Вокруг меня только шум. Все  говорили  со  мной,  говорили  обо  мне:
Стиганд, Телек, другие члены вока, все Северяне с острова. Но для меня  их
слова были просто шумом, вообще все превратилось в  ровный  шум.  Я  легко
ушел от него, пробившись сквозь  толпу,  и  наконец  добрался  до  Дел.  Я
потянулся, схватил ее за руку повыше локтя и подтащил поближе.
     - Нам нужно поговорить.
     Вока выпустил ее из клетки. Каждый вытащил свой меч  и  убрал  его  в
ножны, демонстрируя этим свое согласие. Только два меча остались в  земле:
ни Стиганду, ни Телеку идея Дел ничего  хорошего  не  сулила,  но  решение
принималось большинством голосов и в конце концов  им  пришлось  выдернуть
мечи. Дел выкупила год.
     Она попыталась вырвать руку, но я только