ительно.
     - Нет, - мягко прошептала Дел и я понял, что она все видела.
     Меня трясло, я не мог с собой справиться. Мне было холодно и страшно,
к горлу подкатывал комок. Я потерялся на границе между сном и реальностью.
Акиви плескалось в желудке и  пыталось  выплеснуться  изо  рта.  Этого  не
случилось только потому что я опустил голову на согнутые колени.  Дрожа  с
ног до головы, я тихо ругался, повторяя одно и  тоже,  пока  руки  Дел  не
обвили мою шею и она не начала укачивать меня как ребенка.
     - Все хорошо, - шептала она из темноты. - Все хорошо.
     Я отбросил ее руки и вскочил на ноги. Свеча не горела, но лунный свет
проходил через щель между ставнями. Он падал на лицо Дел и,  как  во  сне,
оно распадалось на черные и белые пятна. Глаз ее я не видел.
     - Это была ты, - меня затрясло еще сильнее. - Ты.
     Она села на пол и взглянула на меня.
     - Я снилась тебе?
     Я пытался говорить ровно.
     - Одного за другим. Ты убивала их, своим мечом. Тебе  было  наплевать
на них. А потом ты подошла ко мне, - я снова увидел лицо под капюшоном.  -
Аиды, женщина! Ты проткнула меня этим мечом также спокойно, как  проткнула
Аладара.
     Стояла тишина. Эхо моих обвинений затихло.
     - Я так и знала, ее голос был чуть громче шепота, но я уловил  в  нем
отчаяние. - Я видела. В тот момент, когда  я  отвернулась  от  Аладара,  я
увидела ненависть в твоих глазах. Ты меня ненавидел.
     - Нет, - это вырвалось само, -  нет,  Дел.  Я  ненавидел  себя.  Себя
самого, потому что я убивал слишком часто и почти без причины по сравнению
с тобой, - я не мог стоять спокойно и начал  мерить  шагами  комнату,  как
кошка в клетке. - Я видел себя, когда  смотрел  как  ты  убивала  Аладара.
Тяжело увидеть себя со стороны и вдруг понять, кто ты на самом деле.
     - Танцор меча, - сказала она. - Мы оба танцоры. Ни  один  из  нас  не
лучше и не хуже другого. Мы то, что сделали из себя сами, потому что на то
были причины. Мы стали такими из-за одержимости, - она слабо улыбнулась. -
Чула: вырвавшийся на свободу благодаря своему мужеству  и  выбравший  меч.
Женщина: освободившаяся после изнасилования и убийств и выбравшая меч.
     - Дел...
     - Ты когда-то сказал, что я недостаточно холоднокровна.  Что  мне  не
хватает остроты, - она покачала головой. Коса скользнула по правому плечу.
- Ты ошибался. Холода во мне много, слишком много. И  отточена  я  слишком
остро, - она не улыбалась. - Я убила больше людей чем могу сосчитать  и  я
буду убивать и дальше, когда придется - за убитую родню... за  похищенного
брата... за надругательство надо мной, - в лунном свете ее  волосы  горели
серебряным  нимбом.  -  Твой  сон  был  верен,  Тигр.  Я  убила  бы  сотню
Аладаров... и не задержалась бы у трупов.
     Я смотрел на нее. Смотрел  на  гордого  танцора  меча,  стоявшего  на
коленях на деревянном полу сомнительной Южной гостиницы,  и  понимал,  что
вижу человека, который достоин всех  жертв  в  мире,  потому  что  сам  он
пожертвовал слишком многим.
     - Что ты сделала? - хрипло спросил я. - Что ты с собой сделала?
     Дел подняла на меня взгляд.
     - Если бы я была мужчиной, ты бы спросил меня об этом?
     Я уставился на нее.
     - Что?
     - Если бы я был мужчиной, ты задал бы этот вопрос?
     Она уже знала ответ.



                                   23

     Мы с Дел не сразу уехали из Джулы. У  нас  были  две  причины,  чтобы
задержаться:  во-первых,  охрана  дворца  разыскивала  убийцу  Аладара,  а
во-вторых я был просто не в силах никуда ехать. Три месяца в  шахте  взяли
свою дань. Мне нужно было есть,  отдыхать  и  тренироваться.  На  все  это
требовалось время.
     Но именно времени у  нас  не  было.  Мы  находились  совсем  рядом  с
Джамайлом (и Дел, и я не сомневались, что Аладар не соврал нам) и  Дел  не
терпелось отправиться к Вашни, но она ждала. Никогда  еще  я  не  встречал
человека, не говоря  уже  обо  мне  самом,  у  которого  было  бы  столько
выдержки.
     Мы больше не говорили ни о трех последних  месяцах,  ни  о  причинах,
сделавших нас танцорами. Вместо этого мы обсуждали как вырвать Джамайла  у
Вашни. Я никогда не встречался с этим племенем, но за прошедшие годы успел
набраться кое-какого опыта в общении с разными  племенами.  В  отличие  от
Ханджи, Вашни не были откровенно враждебны к незнакомцам, но нельзя было и
назвать их дружелюбными.
     - Больше не играем в рабов и торговцев, - сказал я Дел на третий день
нашей свободы. - Этот маскарад доставил нам слишком  много  неприятностей.
Если вождь Вашни решил коллекционировать  рабов  с  Севера,  мы  не  можем
рисковать потерять и тебя.
     - Я была почти уверена, что  в  конце  концов  ты  придешь  к  такому
выводу, - Дел склонила голову, вытирая клинок меча мягкой замшей.  -  Есть
другие идеи?
     Я сел на пол, прислонившись спиной к  стене.  Поза  стала  привычной,
хотя цепей уже не было.
     - Ничего гениального. Может лучше просто поехать к Вашни и решить  на
месте.
     - Нам придется найти какой-нибудь подарок вождю, - напомнила  Дел,  -
иначе его не заставишь вернуть Джамайла.
     Я погладил шрамы на лице.
     - У нас еще остались деньги из кошелька Аладара,  да  и  сам  кошелек
стоит немало, - я пожал правым плечом. -  Кстати,  в  разговоре  мы  можем
упомянуть, что это мы избавили Вашни от Аладара. Вдруг нас захотят за  это
вознаградить? По-моему смерть Аладара аннулирует их торговый союз.
     Сверкнула Северная сталь. Дел оглянулась на меня. Распущенные  волосы
покрывали спину шелковой завесой.
     - Я наняла тебя, чтобы ты провел меня через Пенджу в Джулу, но ты  не
обязан рисковать своей жизнью ради моего брата.
     - Другими словами, ты думаешь, что я не готов взять в руки меч,  если
дело дойдет до драки.
     - А ты готов? - мягко спросила она.
     Мы оба знали ответ. Три дня на свободе, три месяца в шахте.
     - Я сказал, что поеду.
     - Значит поедем вместе, - она приставила острие меча к ножнам  и  меч
скользнул внутрь. Чарующая музыка: сталь по коже.
     Утром мы выехали.


     В  Джуле  мы  купили  лошадей.  Дел  достался  серый   мерин,   щедро
разрисованный природой черными пятнами от носа до хвоста.  Он  смотрел  на
мир внимательными, почти человеческими глазами из-под измочаленной пестрой
челки. Себе я тоже купил мерина, но масть у него  была  поскучнее,  чем  у
крапчатого Дел. Это была совсем не выдающаяся коричневая лошадь.  Даже  не
гнедая, как мой старый жеребец. На  коричневой  шкуре  не  было  ни  одной
черной шерстинки. Весь коричневый, включая гриву и хвост.
     Мы проехали по соляному полю на границе между пустыней и  предгорьем.
Поверхность менялась через каждый шаг. Сначала был песок, потом  появились
холмики сухой и тонкой травы. Постепенно холмики разрастались, превращаясь
в зеленые луга.
     Я присмотрелся к мерину Дел - он необычно ставил  ноги,  семенил  как
женщина. Я хотел поделиться этим наблюдением с  Дел,  но  так  и  не  смог
вспомнить случая, чтобы Дел семенила.
     Крапчатого  что-то  переполняло.  Он  изгибал   шею,   пританцовывал,
раздувал ноздри и  бросал  на  моего  мерина  застенчивые  взгляды  своими
человеческими глазами.
     - Кажется я знаю, почему его кастрировали, - объявил я. - Как жеребец
он видимо был неудачником.
     Дел удивленно подняла брови.
     -  Почему?  Это  нормальная  здоровая  лошадь.   Может   он   немного
норовистый... но ничего необычного в нем нет.
     - Есть, - отрезал я. - В нем не осталось ничего мужского, но я  готов
поспорить, что и до этого ему не нравилась мужская жизнь.
     Дел не стала отвечать на мое  заявление.  Наверное  решила  соблюдать
лояльность по отношению к своей лошади.
     Мы оставили позади соляное поле, сухие  холмики  травы,  луга  чахлой
зелени. Лошадиные копыта застучали по синевато-серой глине и серо-зеленому
граниту. Мы поднимались все выше, хотя сами не замечали этого - Южные горы
невысокие. За покатые склоны цеплялись низкие деревья и колючий кустарник.
С гор в пустыню стекала глина.
     Дел покачала головой.
     - Не похоже на Север. Совсем непохоже.
     Я наклонился к лошадиной шее и привстал в стременах, пока  мой  мерин
преодолевал глиняный откос.
     - Снега нет.
     - Да, но дело не только в этом, - Дел шлепнула пегого по бокам, и  он
догнал моего мерина. - Деревья, скалы, почва... даже запах другой.
     - Конечно другой, - согласился я. - Ты чувствуешь запах Вашни,  а  не
гор.
     Я остановил лошадь. Воин сидел на гнедом жеребце в двадцати шагах  от
нас. На его коричневой шее висело ожерелье из фаланг человеческих пальцев.
     Дел тоже придержала мерина.
     - Значит приехали.
     Мы ждали. Воин тоже.
     Он был молод, лет семнадцать, но первое, с  чем  знакомится  Вашни  в
своей жизни, это меч. Женщины Вашни после родов перерезают пуповину  мечом
мужа. Младенца мужского пола обрезают тем же мечом.
     Никогда не стоит недооценивать воина Вашни. Даже молодого.
     На Вашни был одет только кожаный килт и пояс. Босые ноги сжимали бока
лошади. Бронзовая кожа блестела от масла. Черные волосы,  гораздо  длиннее
чем у Дел, воин заплел в косу, обернув ее мехом. Уши  украшали  серьги  из
обточенных костей. Я так и не смог определить,  из  какой  части  тела  их
взяли.
     Воин убедился, что  все  наше  внимание  было  приковано  к  нему,  и
повернул лошадь на Юг. За его спиной на тонкой перевязи висел традиционный
меч Вашни. Ножнами  Вашни  не  пользовались,  и  лезвие  зловеще  мерцало.
Рукояти таких мечей делали из человеческих бедренных костей.
     - Поехали, - сказал я. - Думаю нас уже ждут.
     Молодой воин довел нас до поселения Вашни. Полосатые хиорты стояли по
соседству со склонами гор. Нас  ждала  торжественная  встреча:  все  племя
выстроилось в два ряда, образовав  коридор  через  все  поселение.  Стояли
воины, женщины, дети. Все  молчали,  все  рассматривали  нас.  Все  носили
вместо украшений кости, оставшиеся от мужчин, женщин, детей.
     - Они хуже чем Ханджи, - прошептала Дел.
     - На этот раз ты ошибаешься. В отличие от Ханджи, Вашни не приносят в
жертву богам живых людей. Трофеи, которые ты видишь, почетные. Они  добыты
в битвах, - я помолчал. - И взяты с мертвецов.
     Наш проводник подвел нас к самому большому хиорту, спрыгнул с  лошади
и жестом предложил нам слезть. Кивком он разрешил  мне  приблизиться.  Дел
тоже сделала шаг вперед, но воин резко замотал головой.
     Я посмотрел на Дел - она едва сдерживалась. Ей хотелось  поспорить  с
воином,  объяснить,  что  она  приехала  сюда  по  своему  делу,  но   она
промолчала. Дел вернулась к крапчатой лошади и с  отчаянием  взглянула  на
меня.
     - Ты говоришь на Вашни? - спросила она.
     - Почти нет. Но они знают язык Пустыни, на нем говорят  почти  все  в
Пендже. Баска... - моя рука потянулась к Дел, но  замерла  на  полпути.  -
Дел, я буду осторожен. Я все понимаю.
     Она вздохнула.
     - Я знаю, я... знаю, но, - она покачала головой. -  Я  просто  боюсь,
что его здесь не окажется. Что его обменяли  или  продали  еще  кому-то  и
придется снова искать.
     Мне нечем было ее утешить. Я оставил Дел с лошадьми, как обычно воины
поступают с женщинами, вошел в хиорт вождя и столкнулся с ее братом.
     Я застыл. Покрывало упало за моей спиной - Дел не могла увидеть,  что
происходило в хиорте, она не могла увидеть брата таким, каким видел его я:
с прической Вашни, в килте Вашни, почти обнаженного как Вашни. Но  длинные
волосы были светлыми, глаза голубыми, а светлую кожу не  покрыл  загар.  У
него не было ожерелья из костей.
     Значит он был... не совсем Вашни.
     Он был немного ниже Дел и немного легче ее,  и  должен  был  остаться
таким на всю жизнь,  потому  что  взглянув  на  него,  я  понял,  что  его
физическое развитие было остановлено. Передо мной стоял евнух.
     Я видел такое и раньше, таких людей узнаешь по  глазам.  Не  все  они
толстеют  как  Сабо,  не  все  становятся  женоподобными,  не  все  сильно
отличаются от нормальных мужчин.
     Но взгляд меняется у всех. Остается едва заметная незрелость,  вечная
незрелость.
     Я ничем не выдал, что узнал его. Я молча  стоял  у  входа  и  пытался
справиться с ужасом, потрясением и отчаянием.
     Во имя Дел, потому что ради нее я должен был быть сильным.
     Джамайл сделал шаг в сторону и я увидел старика, сидевшего на  ковре,
разложенном на полу хиорта - вождя свирепых Вашни:  седого,  морщинистого,
дрожащего и полуслепого. Его правый глаз почти полностью покрывала пленка,
на левом уже появились следы той же болезни,  но  глаз  еще  видел.  Вождь
сидел, гордо выпрямив спину, и ждал Джамайла.
     Когда мальчик вернулся к нему, он сжал  его  мягкую  бледную  руку  и
больше не отпускал.
     Аиды, что, ради валхайла, мне было делать?
     Но я уже принял решение.  И  когда  старый  вождь  спросил,  зачем  я
приехал к Вашни, почти не сомневаясь, что разговор пойдет  о  торговле,  я
рассказал ему все. Я выложил ему всю правду.
     Когда я закончил, я перевел взгляд на Джамайла. С его  лица  на  меня
смотрели голубые глаза Дел. Он не сказал ни слова и  не  издал  ни  одного
возгласа недоверия, отчаяния или радости. Другой решил бы, что мальчик  не
показывал свои чувства из страха перед хозяином, но я  уже  все  понял.  Я
видел, как старик держался за своего евнуха, видел насколько он зависел от
мальчика, и не сомневался, что вождь Вашни не посмеет  причинить  Джамайлу
боль. Он даже не повысит на него голос.
     Вождь заговорил со мной. На языке Пустыни он  рассказал  мне  историю
Джамайла - все, что знал  о  нем.  Аладар  действительно  предложил  вождю
мальчика как плату за торговую сделку, и Джамайла приняли как вещь, но  он
недолго оставался в таком положении. Вашни не  считали  его  чулой.  И  не
Вашни сделали его евнухом. И не Вашни отрезали ему язык.
     Теперь стало понятно, почему Джамайл  молчал.  Он  не  мог  говорить,
потому что был нем, и не хотел, потому что был евнухом.
     - Аладар, - только и сказал я.
     Старик  кивнул.  Я  видел  как  дрожали  его  губы,  слезы  наполняли
невидящие глаза. Его руки еще сильнее затряслись,  когда  он  сжал  ладонь
Джамайла. Рот кривился, и вождь с трудом выговорил вопрос:
     - Нужен ли Северной женщине мужчина, который уже не мужчина?
     Я  смотрел  на  Джамайла.  Заключенный  навеки  в   свою   физическую
незрелость, он был очень похож на Дел. Я слишком хорошо знал  его  сестру,
чтобы подумать даже на минуту, что эта причина заставит  Дел  изменить  ее
намерения.
     Но я не мог говорить за нее.
     - Пусть женщина скажет сама.
     Старик снова кивнул и жестом позволил мне выйти. Я встал, собрал  все
мужество, которое нашел в себе, и вышел к сестре Джамайла.


     Дел выслушала меня молча. Когда я  закончил  говорить,  она  вошла  в
хиорт. Я не должен был идти за ней, но  Дел  не  знала  языка  Пустыни,  а
Джамайл не мог переводить ее слова вождю. И я вошел в хиорт следом за ней.
Джамайл плакал. Дел тоже. И старик. Но в  хиорте  стояла  тишина.  Дел  не
смотрела на меня.
     - Спроси вождя, разрешит ли он Джамайлу уехать со мной?
     Я спросил. Старик, плача, кивнул.
     Она сжала губы.
     - Спроси Джамайла, поедет ли он.
     Я спросил. Джамайл, помедлив, неуверенно кивнул. Я видел как  бледная
рука потянулась к каштановой ладони  старика  и  вцепилась  в  нее  как  в
последнюю надежду.
     Глаза Дел высохли.
     - Тигр... скажешь вождю спасибо? Скажи ему... сулхайя.
     Я сказал. Джамайл, после просьбы вождя, встал и  пошел  к  выходу  за
сестрой.
     Дел остановила его, мягко положив ладонь на  грудь.  Ее  глаза  снова
наполнились слезами и она  заговорила  на  Северном,  а  когда  закончила,
крепко обняла брата, которого искала пять долгих лет, и отпустила его.
     Я вышел вслед за ней из хиорта.



                                   24

     Весь путь от предгорий до оазиса у  границы  Пенджи  Дел  проехала  с
застывшим лицом и не произнесла ни слова.
     Теперь она сидела в полутьме, прислонившись спиной к камням, и  никак
не могла осознать, что же произошло.
     Достигнутая цель не  всегда  приносит  радость.  Ненадолго  наступает
удовлетворение, а потом тебя окружает пустота. Дел было еще тяжелее -  она
добилась того, чего хотела, но все ее старания оказались бессмысленными.
     Я бы так не сказал, но Дел в этом не сомневалась.
     - Они хорошо отнеслись к нему, - попытался я ее успокоить. - Два года
он жил в аидах с Аладаром. Вашни любят его, они вернули ему достоинство.
     - Я пуста, - измученно выдавила она.
     Я сел рядом с ней. Когда солнце опустилось к горизонту,  Дел  развела
небольшой костер под пальмой. Мы сидели на  чепраках,  жевали  мясо,  пили
воду, молча думали о своем и смотрели как красный  диск  тонул  в  песках.
Пенджу наполнила тишина, которую нарушало лишь бьющееся на ветру  пламя  и
фырканье стреноженных лошадей.
     Дел  повернулась  ко  мне.  Каждая  линия  ее  лица   была   искажена
страданием.
     - Почему я такая пустая?
     - Потому что обстоятельства сильнее тебя, и ты не получила  то,  чего
хотела. И изменить ты ничего не можешь, - я слабо улыбнулся.  -  Здесь  не
поможет круг, баска, ничего  не  решит  танец.  Кайдин  или  ан-кайдин  не
покажет прием, чтобы справиться с этим. Даже магический меч не поможет.
     - Больно, - прошептала она, - так больно...
     - И будет болеть еще долго.
     Мы сидели плечом к плечу около колодца. Я чувствовал  тепло  ее  кожи
через тонкий шелк наших бурнусов. Мы сняли перевязи как  только  слезли  с
лошадей, но оба меча лежали рядом, чтобы их легко было достать.  Глупостью
мы не страдали.
     Я думал, сколько раз за  время  нашего  путешествия  мечтал  овладеть
женщиной, которая сидела рядом со мной.  Как  тяжело  было  справляться  с
собой и ждать эту Северянку, зная, как много женщин вокруг мечтали,  чтобы
на их обратили внимание, прижали к груди и поцелуями заставили сдаться. Но
Дел была не такой. В первую очередь, она всегда была танцором  меча,  и  я
уважал ее за это.
     И продолжал желать ее. Дел видимо думала о том же.  Линия  рта  стала
мягче, она заулыбалась и отвернулась от меня. Вслед за  этим  должно  было
последовать приглашение.
     - Мы заключили сделку, танцор  меча,  -  объявила  она.  -  Я  должна
расплатиться, потому что в противном случае не достойна буду войти с тобой
в круг. Оплата к услугам танцора меча. Ты знаешь, чем  я  могу  заплатить,
потому что денег у меня нет.
     Я пожал левым плечом, свободным от веса Разящего.
     - Мы поделили то, что было в кошельке Аладара. Так достаточно, баска.
     - Ты отказываешься? - растерянно уточнила  она,  удивленно  глядя  на
меня. Отказ не оскорбил ее, но и не обрадовал. - Ты ждал так терпеливо...
     Я улыбнулся.
     - Человек должен уметь терпеть. Нет, баска, это не совсем отказ.  Это
уклончивое согласие, - я потянулся и убрал прядь светлых волос за ухо. - Я
не хочу, чтобы ты этим платила мне. Я не хочу тебя, если ты идешь  на  это
по принуждению или собираешься этим отблагодарить меня, - мозоли  на  моих
пальцах зацепили шелк ее бурнуса. - И я  не  хочу  тебя,  если  ты  просто
чувствуешь себя одинокой и опустошенной из-за того, что твой поиск подошел
к концу.
     - Нет? - бледные брови приподнялись. - Это уже не тот Песчаный  Тигр,
которого знала Эламайн, так?
     Я засмеялся.
     - Нет, хвала валхайлу. Нет.
     Пальцы Дел, такие же мозолистые как у меня, опустились на мои плечи и
сквозь шелк бурнуса я почувствовал их прохладу.
     - Не из-за этого, Тигр. Давай попробуем. Чтобы каждый взял  и  отдал,
чтобы мы разделили поровну и на равных... и не думай о причинах.
     - На равных? - на Юге мужчина в постели с женщиной ничего не знает  о
равенстве. С детства его учили, что он бесспорный глава.
     Конечно если он не рос как чула.
     Дел улыбнулась.
     - Пусть это будет как в круге.