бником
не был, и, как всегда в таких случаях,  на  встрече  присутствовал  опекун
министерства от Дружины Буня Лапоть. И хотя Талант  Буни  уступал  Таланту
Света,   зато   Лапоть   прекрасно   разбирался   во   всех    заковыринах
взаимоотношений между министерством и Дружиной.
     Сели за стол в уголке кабинета. Утренник, судя  по  всему,  стремился
подчеркнуть  неофициальный   характер   разговора,   во   всяком   случае,
распорядился, чтобы сударям  волшебникам  подали  сбитень.  Сам,  впрочем,
остановился на коньяке.
     - Скажите, чародей, - министр сразу решил взять быка за  рога,  -  не
удалось ли вам понять, кого мог представлять неизвестный?
     Свет помотал головой:
     - Неизвестный был магом. К тому же  явно  работал  с  прикрытием.  Во
всяком случае, угрозу я почувствовал в самый последний момент,  когда  она
стала откровенно смертельной.
     Лапоть потеребил нижнюю губу:
     - Мне такое представляется в достаточной степени странным.
     - Мне тоже, - согласился Свет. -  Обычно  угрозу  чувствуешь  намного
раньше.
     - А не удалось ли вам ощутить прикрывающих? - спросил Утренник. - Где
они могли находиться?
     - Не удалось... Кстати, ведь характер яда может внести определенность
в национальную принадлежность неизвестного.
     - Да, - сказал Лапоть. - Но  характер  яда  мы  узнаем  токмо  опосля
вскрытия трупа. Врачи просто еще не успели провести аутопсию.
     - Насколько мне известно, -  заметил  министр,  -  направление  ваших
теоретических изысканий не связано с  изучением  электроновой  энергии.  -
Утренник называл перунову мощь новомодным термином,  недавно  введенным  в
обиход нетрадиционной наукой.
     Свет пожал плечами:
     - Ну, впрямую как будто бы нет...  Хотя  мы  знаем  об  этом  явлении
настолько мало, что я бы, например, не удивился, если  бы  оказалось,  что
кто-то, продвинувшийся в его изучении дальше нас, сумел  обнаружить  связь
наших теоретических разработок с применением пер... электроновой энергии.
     - Чародей Сморода занимается определением связи  характера  волшебных
манипуляций с характером ауры волшебника, - пояснил Лапоть.
     -  Да-да.  -  Утренник  кивнул.  -  Но  насколько  я  понимаю,   буде
подтвердится гипотеза об электромагнитной природе ауры...
     - Буде подтвердится. - Свет сделал ударение на слове "буде". - Мы  не
можем  основывать   какие-либо   конкретные   выводы   на   гипотетических
высказываниях академика Барсука.
     - Я понимаю, - Утренник сделал еще глоток коньяка, - но  наша  служба
должна  учитывать  любые  гипотетические  варианты,  буде  они  связаны  с
безопасностью страны. Академик Барсук недавно высказал мысль о возможности
создания электроновых приборов, способных оказывать действие на  волшебные
манипуляции, вплоть до кардинального искажения их характера.
     - В самом деле?.. Я не знаком с этими мыслями Барсука. -  Свет  пожал
плечами  равнодушно,  но   ему   сразу   стала   понятна   обеспокоенность
министерства безопасности.
     Если подобные  приборы  действительно  могут  быть  разработаны,  они
немедленно станут средством борьбы с  волшебниками  вражеской  стороны.  И
тогда хрупкое равновесие,  на  котором  держится  современный  мир,  будет
немедленно нарушено.
     - И вы полагаете, что...
     -  Возможно,  наши  супротивники  достигли  кое-каких  результатов...
впрочем, полагаю, не слишком серьезных, иначе  Карл  не  отказался  бы  от
искушения напасть на нас... Но  главное,  они  проверяют,  каковы  в  этой
области наши достижения. Ну а допрежь всего они  хотели  бы  ликвидировать
нашего лучшего щупача. - Утренник кивнул Свету. -  Тогда  шансы  вражеских
лазутчиков выйти на наши тайны несколько повысились бы.
     Свет задумчиво посмотрел на министра и проговорил:
     - Может быть, вы и правы... Вот только  ради  столь  эфемерных  целей
жертвовать жизнью квалифицированного мага... А квалификация  у  него  была
явно - уж в таких-то вещах я разбираюсь.
     - Кто знает... - сказал Утренник. - А  вдруг  эти  цели  и  не  столь
эфемерны, как вам кажется.
     - К тому же, - добавил Лапоть,  -  определенный  удар  по  вам,  брат
чародей, наносится в любом случае.
     - Да, - сказал  Свет.  -  Ведь  теперь  мне  предстоит  подвергнуться
контролю,  и  до  этого  по  закону  я  должен  быть  отстранен  от  любых
государственных дел. А Контрольная комиссия теперь  соберется  лишь  после
Паломной седмицы.
     - Я немедленно поговорю с Кудесником, - сказал Лапоть, - и сделаю все
возможное, чтобы комиссия собралась уже сегодня.  Конечно,  вашим  нервам,
брат чародей, все равно предстоит испытание...
     Еще бы,  подумал  Свет.  Кто  из  нас  может  знать,  сколь  чисты  в
подсознании  наши  помыслы?..  И  кому  известно,  что   причиной   смерти
нападавшего мага было мое желание защититься? А может, я  и  нанес  первый
удар, заставив его принять яд!
     Он растерянно посмотрел на Лаптя. Буня, сверкнув зеркальной  лысиной,
кивнул в ответ, и выражение лица его было успокаивающим.


     Буня Лапоть слов на ветер  не  бросал:  собрание  в  палате  чародеев
перенесли на три часа пополудни, а на час  Кудесник  назначил  Контрольную
комиссию. Зато пришлось отправить посыльного в Институт теории  волшебства
и отменить сегодняшние консультации.
     Как и полагалось обрядом, Света ввели в палату, когда члены  комиссии
уже собрались. Они сидели  за  столом,  все  пятеро  чародеев,  каждый  из
которых по силе Таланта уступал Свету, но все  вместе  они  были  способны
противодействовать  любым  его  заклинаниям  -   как   защитным,   так   и
агрессивным. Помимо пятерки главных действующих лиц,  присутствовали  Буня
Лапоть и личный представитель  самого  Верховного  Волхва  волхв-волшебник
Стрига Бык. Не будучи  членами  комиссии,  они  угнездились  за  отдельным
столиком, в сторонке.
     Стол, за которым сидели чародеи-контролеры,  представлял  собой  дугу
окружности с радиусом в десять аршин. В центре этой окружности разместился
стул, на котором должен  сидеть  контролируемый.  Сзади  и  с  боков  стул
охватывался полукруглым серебряным экраном. В стене за экраном, под  самым
потолком, темнела узкая щель, забранная серебряной решеткой.
     Войдя  в  палату,  Свет  увидел  удивленные  лица  некоторых   членов
комиссии: по-видимому,  еще  не  все  знали,  кто  стал  виновником  столь
спешного сбора.
     Согласно  обряду,  Свет  остановился  перед   столом   и   поклонился
присутствующим.
     Буня Лапоть встал:
     - Глубокоуважаемые чародеи!  Братия!  Вы  собрались  тут  по  велению
Кудесника, поелику предстоящее деяние не  может  быть  отложено  на  более
позднее время. Как видите, даже собрание палаты перенесено  Кудесником  на
час. - Лапоть по очереди  обвел  взглядом  всех  присутствующих,  стремясь
подчеркнуть значение своих слов. - Дело в том, что сегодня в десятом  часу
утра  на  чародея  Смороду  было   произведено   нападение.   Происшествие
закончилось смертью нападавшего.
     Присутствующие тут же дружно закивали - дальнейшие разъяснения им  не
требовались. Раз волшебник связан с гибелью человека, по закону он  должен
быть проверен на Ночное волшебство.  Личность  же  проверяемого  полностью
разъяснила им ту торопливость, с которой собрали комиссию.
     Лапоть сел. Встал Стрига Бык, исполняющий функции  хранителя  закона,
кивнул Свету:
     -  Сударь  Сморода.  -  Согласно  обряду   называть   контролируемого
волшебника словом "брат"  запрещалось.  -  Сдайте  хранителю  закона  ваше
Серебряное Кольцо!
     Свет снял с указательного перста десницы Кольцо  и  положил  на  стол
перед Стригой Быком.
     - Благодарю вас, сударь! Займите место согласно обряду!
     Свет сел на стул перед экраном.
     Члены комиссии смотрели  на  него  внимательно  и  настороженно.  Так
полагалось по всем правилам проведения контроля:  на  этот  стул  садились
разные  люди,  и  исходы  случались  всякие.  Бывали  и   среди   чародеев
волшебники, связавшиеся с делами Ночи. Им  в  этой  палате  не  оставалось
ничего, как напасть первыми. И однажды не очень внимательный член комиссии
в результате отправился на погост, к Велесу и Марене.
     С тех пор и оборудовали под потолком позади стула защищенную серебром
бойницу. Стоит  Стриге  Быку  поднять  десницу,  как  из  бойницы  вылетит
серебряная  арбалетная  стрела  и  вопьется  сидящему  на  стуле  в  самое
основание черепа. Впрочем, такого еще ни разу не было. К  тому  же,  члены
Контрольной комиссии - не палачи, столкновение с ними грозит  связавшемуся
с Ночью лишь  полной  потерей  Таланта  да  знаний,  приобретенных  с  его
помощью.
     Стрига Бык взял  со  стола  Серебряный  Кокошник,  медленными  шагами
приблизился  в  Свету,  зашел  сзади  и  возложил   Кокошник   на   голову
проверяемого.
     - Во имя Семаргла!
     - Именем его! - отозвались члены комиссии.
     Волхв вернулся на свое место.
     - Ночь да уйдет из этой палаты! - произнес он ритуальную фразу.
     Свет закрыл глаза, откинулся на спинку стула. Он уже  проходил  через
процедуру контроля и знал, что последует. Когда мозг окутали теплые волны,
излучаемые Серебряным Кокошником, он расслабился и позволил  мыслям  течь,
куда им вздумается. По экрану сейчас начнут метаться разноцветные пламена,
связанные с эмоциями и состоянием нравственности проверяемого. И  если  он
хотя бы раз применил свой Талант  целенаправленно  во  вред  словенам,  по
серебру побегут черные пятна. Конечно, обычный человек  вообще  ничего  не
увидит, но среди членов комиссии нет обычных людей. А освященные Верховным
Волхвом опытные чародеи обязательно выведут Ночного волшебника  на  чистую
воду. Как бы он ни сопротивлялся... И горе проверяемому, если его  действо
будет квалифицировано как Ночное волшебство!
     Разумеется,  не  всякое  убийство  является  преступлением.  Тут  все
определяется намерениями и ситуацией. Скажем,  убийство  убийцы  -  иногда
единственный выход предотвратить еще более гнусное убийство... В общем-то,
в ритуале контроля решающее значение имеют ум и мудрость членов  комиссии,
и теоретически комиссия способна  принять  любое  решение.  Но  глупцов  в
Контрольных комиссиях не бывает, это исключено системой отбора. И  потому,
когда  раздался  голос  Стриги  Быка:  "Во  имя  Семаргла!"   -   Свет   с
удовлетворением открыл глаза. Настороженность чародеев  как  рукой  сняло,
все казались совершенно спокойными, но была в выражениях их лиц некая доля
вины. Что ж, порядочный человек  всегда  стыдится  ситуаций,  когда  жизнь
заставляет его подозревать себе подобного в чем-то непорядочном...
     Волхв подошел к проверяемому, снял с его головы Серебряный Кокошник и
снова произнес ритуальную фразу:
     - Ночь да не вошла в эту палату!
     Свету вернули Кольцо,  пожали  ему  десницу,  похлопали  по  плечу  и
засыпали извинениями. Все было, как в первый раз. Но, как и в первый  раз,
он, даже сознавая необходимость процедуры, не мог  избавиться  от  легкого
чувства обиды. Надо думать, члены  комиссии  сами  не  единожды  проходили
через процедуру контроля и были хорошо знакомы с этим чувством.  Потому  и
извинялись.
     Стрига Бык  вытащил  откуда-то,  по-видимому,  заранее  заготовленный
протокол, члены комиссии расписались в нем. Поставил свой автограф и Свет.
После этого Бык скрепил подписи печатью канцелярии Верховного  Волхва,  на
чем заседание Контрольной комиссии и завершилось.
     До собрания в  палате  оставалось  еще  более  часа,  и  Свет,  решив
пообедать, отправился в трапезную Детинца. Едва он, с удовольствием вдыхая
запахи, переступил порог, как его окликнули. Свет огляделся.  Буня  Лапоть
был уже здесь, сверкал лысиной, махал из-за стола рукой.
     - Садитесь, брат чародей, откушаем вместе.
     Подлетел половой, принял заказ, быстро принес  солянку  в  горшочках,
свежий хлеб.
     Буня целеустремленно работал ложкой, отвешивал поклоны знакомым.  Еще
не отошедший от пережитой процедуры Свет ел больше по необходимости. Когда
подали телятину под грибным соусом, Лапоть сказал:
     - Я не мог поговорить с вами до комиссии, сами понимаете  -  не  имел
права. - Он вдохнул  аромат  соуса,  отрезал  ножом  кусок  телятины  и  с
удовольствием  отправил  в  рот.  -  Утром  среди  паломников   обнаружили
прелюбопытнейшую девицу.
     - Разве уже появились паломники? - спросил Свет.
     - Да, ныне Верховный решил открыть доступ в Перынь на два дня раньше.
Паломников ожидается больше, чем  в  прошлом  лете...  Так  вот,  один  из
щупачей, работающих с паломниками, обратил внимание на странную девицу. Мы
бы хотели, чтобы вы тоже на нее посмотрели.
     - Кто он, этот щупач?
     - Его величают Репня Бондарь.
     Свет хорошо  знал  Бондаря:  когда-то  они  вместе  учились  в  школе
волшебников. И хотя  после  испытания  Додолой  Репне  пришлось  сделаться
врачом, но чувствительности к аурам он не потерял (бывает такое  чудо),  и
министерство  безопасности  систематически  привлекало  его  к  работе  по
выявлению лазутчиков среди желающих поклониться  Пантеону.  Щупач  он  был
квалифицированный и, кажется, никогда не ошибался. Во всяком случае, Свету
такие ошибки известны не были.
     - Я съезжу туда, - сказал Свет.
     Лапоть кивнул, и трапеза продолжилась.


     Заседание палаты началось в три пополудни.
     Собрались в полном составе - все тридцать семь чародеев. Помимо  них,
присутствовали  приглашенные:  министр  безопасности,   товарищ   министра
внешних  сношений  и  личный  представитель  Великого  князя  Словенского.
Приглашенные правом голоса не обладали.
     Открыл заседание Кудесник.
     - Глубокоуважаемые чародеи! Братия! Я  думаю,  нет  нужды  напоминать
вам, по какой причине мы здесь собрались. Однако, прежде чем мы перейдем к
обсуждению проблем, связанных с Паломной седмицей, я бы  хотел  напомнить,
что одно решение не было принято нами еще на прошлом заседании. Речь  идет
об официальном допуске в имяслов христианских имен. Все  вы  помните,  что
обсуждение состоялось в  прошлый  раз.  Хочу  токмо  поведать  вам,  какие
решения приняты другими палатами. И палата великородных, и палата  земских
представителей допуск одобрили. Отношение волхвовата осталось неизменным.
     Свет мысленно кивнул. Волхвы всегда были самым  консервативным  слоем
общества, но, с другой стороны, там, где нет консерваторов, и общественная
стабильность, как правило,  отсутствует  -  кто-то  же  должен  сдерживать
розовых оптимистов,  готовых  подхватывать  любую  скороспелую  инициативу
велеречивых ослов от политики.
     Но что касаемо официального допуска в  обращение  христианских  имен,
тут, конечно, волхвоват палку перегнул. Все равно петры и павлы  -  как  и
марины с софиями - живут во всех уголках Словении, и  большинство  из  них
вспоминает данные местным земским волхвом имена только в  дни  святителей.
Как ни крути, а препятствовать этому процессу стоило бы лишь в том случае,
если бы страна стремилась к изоляции и в изоляции этой было бы спасение от
грядущих бед.
     По-видимому, подобным образом рассуждал  не  один  Свет,  потому  что
через три минуты палата чародеев Государственной думы  тридцатью  голосами
против одного при шести воздержавшихся проголосовала за официальный допуск
христианских имен к регистрации.
     Затем слово было предоставлено товарищу  министра  внешних  сношений.
Товарищ министра  одернул  камзол,  поправил  на  груди  пышные  франкские
кружева.
     - Судари чародеи! Я  уполномочен  Великим  князем  ознакомить  вас  с
нынешней международной обстановкой. - Он обвел глазами  присутствующих.  -
На сей день главной угрозой для Великого княжества Словенского по-прежнему
остается Скандинавская империя. Польское  королевство  в  настоящее  время
занято своими проблемами с Австро-Германией. Угроза  Уралу  уменьшилась  в
связи с тем, что у Золотой Орды  возникла  напряженность  с  басурманскими
государствами. Во всяком случае рубежных  конфликтов,  подобным  тем,  что
были тридцать лет назад, в ближайшее время  не  предвидится.  -  Он  снова
обвел глазами членов палаты.  -  Что  касаемо  Скандинавии,  то  за  лета,
прошедшие опосля поражения в последней войне, благодаря помощи  Аглиции  и
Франкии,  Стокгольм  в  немалой  степени  восстановил  свои  международные
позиции. В  настоящее  время  Скандинавское  внешнеполитическое  ведомство
возобновило  систематические  консультации  с  Ригой,  а  в  самой  Балтии
поднимает голову партия воссоединения,  ставящая  своей  целью  приведение
страны  под  крыло  Карла   XXII.   Официальная   Рига,   правда,   вкусив
независимости, не спешит возвращаться в объятия варягов, да и мы, со своей
стороны, приняли кое-какие меры, заключив, в частности, с Балтией  договор
о   гарантиях   безопасности.   Однако   позиции   сторонников   Карла   в
правительственных кругах Риги остаются достаточно серьезными.  Разумеется,
Стокгольм желал бы иметь возможность угрожать Ключгороду  с  обеих  сторон
Чухонского залива. Как вы понимаете,  значение  портового  Ключгорода  для
нашей страны остается  непреходящим,  поелику  транспортные  потоки  через
Мурман  все-таки  в  достаточной  степени  ограничиваются   климатическими
условиями. И потому  восстановление  блокады  Словении  в  Варяжском  море
Стокгольм ставит своей главной стратегической задачей. Кроме  того,  Карл,
вестимо,  желал  бы  вернуть  территории,   потерянные   Скандинавией   по
Готландскому договору 1955 лета.
     Свет в очередной раз отметил про себя, что  светские  государственные
лица в своих речах уже вовсю пользуются христианским летоисчислением.  Как
ни крути, а мир стремится к определенному единообразию. Хотя бы в  области
торговли и информации.
     -  Как  вы  помните,  -  продолжал  товарищ  министра,   -   согласно
Готландскому договору, Великому княжеству Словенскому отошли земли на  юге
Суоми, вплоть до Котки, и  в  провинции  Похьос-Карьяла.  Думаю,  не  надо
разъяснять,  насколько  в  результате  возросла  безопасность  Ключгорода.
Немалое значение для нас имеет и обретение Балтией независимости.  Как  вы
понимаете, маленькие государства в  первую  очередь  думают  о  сохранении
своей территории, а не о приобретении чужой. Кроме  того,  надо  отметить,
что государства Западной  Европы  весьма  заинтересованы  в  сохранении  и
расширении торговли с Новгородом, и это играет нам на руку. Тем  не  менее
мы не можем не учитывать возможность новой  войны  со  Скандинавией,  а  в
случае поражения  -  возможность  возобновления  блокады  нашего  флота  в
Чухонском заливе... Все это я вам объясняю с той целью,  чтобы  вы  поняли
серьезность тех просьб, с которыми мы собираемся обратиться к вам.
     Чародеи зашумели. Раздались крики, что присутствующие и так прекрасно
понимают  серьезность  внешнеполитических  задач  и  им-де  не   требуется
разжевывать очевидное. Кудесник встал, тряхнул седой гривой  и  энергичным
взмахом руки восстановил тишину.
     - Сударь! - обратился он к  товарищу  министра  внешних  сношений.  -
Поведайте палате, каковы наши взаимоотношения с Киевом.
     Товарищ министра одернул кружева на груди и сказал:
     - Как и всегда, братские.
     Свет поморщился. "Как и всегда..." Ни одного века  не  прошло,  чтобы
между Новгородом и Киевом  не  вспыхивали  разного  масштаба  войны.  Были
времена,  когда  великие  князья  Киевские  (те  же  Рюриковичи,   что   и
Новгородские) не единожды собирали рати, стремясь  мечом  приобщить  своих
северных родственников к кресту Христову. За что чуть  и  не  поплатились,
когда на них обрушился  со  своей  ордой  Батый.  Слава  киевскому  Иешуа,
северные родственники оказались не злопамятными, откликнулись и помогли во
второй половине XIII века освободить  Киев  и  загнать  татарские  полчища
назад, в Среднюю Азию, за  Хвалынское  море.  К  счастью,  у  освободителя
Киева, Великого  князя  Святослава  III  Новгородского,  хватило  мудрости
(впроче