ут? - раздался хриплый голос.
     - Это я. - Репня шагнул вперед, на ощупь помог  ведьме  подняться.  -
Что случилось?
     Ведьма  не  ответила.  Она  легонько  оттолкнула  Репню  и  принялась
возиться в темноте. Наконец вспыхнула спичка,  осветила  стол,  треснувшее
зеркало, расплывшиеся на месте свечей  два  круглых  стеариновых  пятна  с
останками фитилей. Спичка обожгла ведьме персты, и  та  помянула  недобрым
словом Велеса. Потом опять повозилась в темноте, чиркнула спичкой,  зажгла
новую свечу.
     - Что все-таки случилось? - спросил Репня.
     Ведьма смотрела на него долго, с сомнением, словно  решала,  говорить
или не говорить. Наконец она опустила глаза и сказала:
     - Случилось то,  что  вы  должны  оставить  надежду  приворожить  эту
женщину. Я этим делом заниматься не буду. Можете мне не платить.
     - Что вас так напугало? Или она оказалась волшебницей более  сильной,
чем вы?
     Колдунья возмущенно фыркнула, но Репня почувствовал, что  недалек  от
истины. И спросил:
     - А может, вы возьметесь навести на нее порчу? Я бы мог  заплатить  и
за такое колдовство.
     Ведьма вновь вскинула на него  глаза.  В  них  плескался  откровенный
испуг. Но было и еще что-то. Касающееся Репни. И это что-то вошло в  него.
Одеревенели мышцы на конечностях, похолодела  кожа  на  голове,  судорогой
свело грудь - он еле-еле мог вздохнуть. Ведьма приблизилась, положила  ему
на лоб холодную ладонь и сказала:
     - Сейчас вы уйдете отсюда. И забудете об всем, что здесь происходило.
     Она вновь неразборчиво забормотала. Блестящие черные глаза  вторглись
в душу Репни, разрезали на ломти его память и  принялись  тасовать  ломти,
как карты. Репня не сопротивлялся - сил сопротивляться не  было.  Он  лишь
подумал о том, что бы он с нею сделал, если бы она попала ему  в  руки.  И
если бы у нее на секундочку отняли Талант.
     Ведьма  вдруг  вздрогнула.  Черные  глаза   скрылись   под   голубыми
покрывалами век. Ледяная ладонь упала с его лба.
     - Уходите! Забудьте!
     И Репня ушел.


     Он удивился, с какой легкостью ему удалось все это вспомнить. Если бы
так же легко удалось вчера найти в районе порта извозчика!.. А то вернулся
домой лишь около часа ночи.
     Да, по-видимому, Талант ведьмы оказался не настолько  сильным,  чтобы
заставить его  забыть  о  случившемся.  Или  это  лишенный  Таланта  Репня
оказался  не  настолько  слабым,  чтобы  беспрекословно   подчиниться   ее
воздействию?..
     Откуда же ощущение безысходности? Ошибка-то,  разумеется,  совершена.
Не стоило опосля случившегося в доме Смороды рассчитывать  на  способности
Ночной ведьмы. И ездить к ней не стоило.  Надо  было  лечь  спать  -  утро
вечера мудренее. Неужели ведьма прочла его воспоминания? Да  нет,  это  же
невозможно! Максимум, на что  она  была  способна,  -  почувствовать,  что
клиентом было когда-то совершено преступление. И все!.. Она даже не сумела
бы понять, было ли преступление раскрыто или убийца остался безнаказанным.
Но надо себе признаться: осторожность он  потерял.  И  из-за  кого?  Из-за
какой-то сучки, будь она хоть трижды волшебница и хоть сто раз вторая мать
Ясна!.. Отправить бы ее туда, куда он отправил мать  Ясну,  да,  жаль,  не
получится...
     Кто же она такая, коли ведьма ее так испугалась? И она  ведь,  сучка,
зеркало расколотила!.. О Свароже! Да ведь нет же  в  мире  колдуний  такой
квалификации, чтобы почувствовали,  когда  к  ним  взгляд  Огненного  Змея
притягивают. Чародей бы - и то не всякий прощупал столь  слабую  связь.  А
может, Сморода все время следит за  ментальной  обстановкой  вокруг  своей
гостьи? Может, это он связь прихватил?.. Да нет, я же ее в  зеркале  видел
перед тем, как оно треснуло, ее и никого другого! Уж женщину-то от мужчины
я отличу, находясь в любом состоянии...
     Продолжая  обдумывать  ситуацию,  он  приготовил  на  газовой  плитке
нехитрый холостяцкий завтрак и сел за стол. Но сколько он ее не обдумывал,
ситуация лучше от этого не становилась. Эта сучка, похоже, сама  присушила
его сердце. Ведь в нормальном состоянии он бы ни за что  не  пошел  бы  на
такую глупость, какую совершил вчера. Да еще дважды.  И  вторая  глупость,
похоже, оказалась  более  серьезной.  Ночная  ведьма  явно  в  нем  что-то
почувствовала.  И   потому   ради   собственной   безопасности   ее   надо
нейтрализовать. Во что бы то ни стало!
     Приняв это решение, он успокоился. Исчезло ощущение безысходности.  И
лишь далеко-далеко, в самой глубине души, затаилось предчувствие того, что
происходящее добром не кончится. Но предчувствиям Репня  не  верил  с  тех
пор, как мать  Ясна  лишила  его  Таланта.  Никогда  еще  предчувствия  не
сбывались. Лишь мешали жить да работать. И потому он  изгнал  предчувствие
прочь, вымыл посуду и отправился на площадь Первого Поклона -  прощупывать
очередную партию не имеющих медицинских справок кандидатов в паломники.  А
еще лучше - в паломницы!


     Утро шестерницы оказалось  для  Света  очень  тяжелым.  Едва  продрав
глаза, он сразу понял, что главной задачей на  настоящий  момент  является
борьба  с  духом  Перуна.   В   противном   случае   он   будет   попросту
нетрудоспособен. Похоже, после вчерашней тренировки и последовавшего затем
открытия нового заклинания - прости, Семаргл, что его пришлось  открыть  в
столь неподобающий момент! - не помогла и трехчасовая  работа  с  пером  и
бумагой. Во всяком случае раздражительность она до конца не убрала. И  как
хорошо, что сегодня предстоит возня со шпагой!..
     Разумеется, вчера можно было бы отказаться от очередной тренировки. С
его-то квалификацией вреда не будет никакого...
     Свет поморщился. С моей-то квалификацией вреда не будет!  Именно  так
думали многие чародеи. Отказаться от очередной тренировки.  Потом  перейти
вообще  на  одну  тренировку  в  седмицу.  При  моей  квалификации  вполне
достаточно. Меньше тренировок - меньше раздражительность  -  проще  жизнь.
Логическая цепочка элементарна! Вот только вскоре, как  правило,  начинаем
замечать, что заклинания, еще полгода назад не вызывавшие  у  нас  никаких
проблем, вдруг начинают  срабатывать  с  задержкой.  Или  вовсе  перестают
получаться. Тут чародей прозревает и увеличивает количество тренировок. Но
оказывается, что восстановить форму гораздо труднее, чем поддерживать ее.
     Мысли эти были для Света не новы.  Зато,  при  всей  их  банальности,
помогали настраиваться на предстоящий день. Особенно, в такие моменты, как
сейчас - когда дух Перуна попросту беснуется в  твоей  душе.  Своего  рода
способ аутогенной тренировки...
     Однако сегодняшний уровень агрессивности взволновал  Света.  Конечно,
вчера  был  очень  напряженный  день.  Магически  напряженный.   Требующий
определенной  траты  энергии  осмотр  кареты  убитого   академика,   затем
усиленная тренировка. А потом еще и заклятье корня Репни... Все  вроде  бы
понятно, но что-то Света беспокоило еще.
     Он знал цену  этому  своему  беспокойству.  И  потому  закрыл  глаза,
вытянул вдоль тела руки, расслабился.  Вспомнил  свое  душевное  состояние
перед самым  отходом  ко  сну,  настроился.  Тревога  помогла.  Разум  его
раздвоился легко и просто: часть вошла в приснившийся сон, а другая  часть
анализировала содержание извлекаемых  из  подсознания  фантазий.  И  сразу
нарвалась на объяснение сегодняшнего самочувствия.
     Все мгновенно стало ясно, но дисциплина -  одно  из  главных  качеств
волшебника, и потому Свет проанализировал сновидения  до  самого  утра.  А
потом вернулся к самому началу ночи.
     Ментальная атака на него была проведена изящно и стремительно, и  это
говорит о неплохой квалификации  нападавшего.  Вот  только  характер  этой
атаки был совершенно непонятен. Свет пробовал разные заклинания,  стремясь
сделать полный анализ воздействия, но получалась какая-то  чушь.  С  одной
стороны, атака явно велась на него, но с  другой,  часть  энергии  куда-то
рассеивалась. Словно он был не один... А когда начался анализ  реакции  на
атаку, Свет нарвался и вовсе на  полную  ерунду.  Во-первых,  отсасывалась
часть реактивной энергии, а  во-вторых,  он  вдруг  увидел  зеркало,  а  в
зеркале сосредоточенную физиономию Репни Бондаря. Картина  сия,  прожив  в
нем не более мгновения, тут же исчезла, и было абсолютно загадкой,  то  ли
это было магическое отражение действительности, то ли  кусочек  кошмарного
сна.
     Провозившись с собственным подсознанием еще  четверть  часа,  но  так
ничего и не добившись, Свет сдался. Единственным  результатом  проделанной
работы стало дальнейшее усиление агрессивности, и у него уже  не  вызывало
сомнения,   что   придется   просить   Гостомысла   Хакенберга   увеличить
продолжительность сегодняшнего занятия.
     Если, конечно, у германца  окажется  свободное  время.  А  взамен,  в
качестве платы, приглашу его позавтракать в компании с дамой.


     Свободное время у  Хакенберга  нашлось.  Германец  загонял  Света  до
полного изнеможения и нанес ему столько уколов, сколько от старого мастера
Свет не получал и  за  полмесяца.  Да,  гонорар  свой  он  отрабатывал  на
совесть...
     Зато вместе с  физическим  изнеможением  Свет  ощутил  в  душе  такую
пустоту, какой, казалось, не испытывал никогда. И это лучше всего говорило
о полном достижении разрядки.
     Берендей ввалился в фехтовальный зал, когда Свет с мастером, отбросив
в сторону маски и шпаги, лежали навзничь, с трудом переводя дух.
     - Время завтрака, чародей!
     Свет поморщился: за  своими  утренними  переживаниями  он  совершенно
забыл предупредить эконома, чтобы тот перенес время завтрака. Он  поднялся
на ноги:
     - Так вы не откажетесь со мной позавтракать, мастер?
     - Почту за честь! - Хакенберг тоже встал с пола  и  поклонился.  -  С
удовольствием!
     - Много ли времени вам потребуется  на  то,  чтобы  привести  себя  в
порядок?
     - Не более получаса, чародей.
     Свет повернулся к Берендею:
     - Тогда поступим  следующим  образом.  Пусть  Касьян  приготовит  нам
что-нибудь. Мы позавтракаем через полчаса. А сейчас накормите нашу гостью.
Если она, конечно, не пожелает нас подождать.
     Гостья подождать пожелала. Когда Свет с германцем пришли в трапезную,
Вера сидела на своем месте, но тарелка перед нею была еще пуста.
     - Доброе утро, Вера!
     - Здравы будьте, сударыня!
     - Доброе утро, чародей! Здравы будьте, сударь!
     Вошла с  подносом  Забава,  без  удивления  посмотрела  на  германца,
принялась раскладывать по тарелкам омлет с зеленым горошком.
     - А я тоже проспала, - сказала Вера. - Хорошо, Забава разбудила.
     Свет посмотрел на Забаву. Сегодня ее глаза молний не метали.
     -  Как  вам  нравится  мое  новое  платье?  -  сказала  Вера,  бросив
кокетливый взгляд на Света.
     - О? - сказал Свет. - На вас новое платье! А я и не заметил.
     Забава чуть не прыснула. А Вера возмущенно-недоверчиво воскликнула:
     - Не заметили?
     - Очень красное платье, - дипломатично  сказал  Хакенберг.  -  Только
такое платье и может быть на такой женщине.
     Вера мило улыбнулась ему:
     - Благодарю вас, сударь! Некоторым стоило бы поучиться, как  говорить
женщине комплименты.
     Теперь взгляд, который она бросила на Света, был откровенно лукавым.
     Забава хихикнула и тут же сбежала на кухню. Свет озадаченно посмотрел
ей вслед: сегодняшнее поведение служанки  показалось  ему  странным.  Куда
делась ее пылкая безудержная ревность? Куда исчезли косые взгляды, которые
она бросала на гостью? Неужели  он  опростоволосился,  и  гостья  попросту
перевербовала его прислужницу? Только чем она могла ее  перевербовать?  Не
деньгами же, в самом деле!.. Однако вот вам наглядный пример, что женщинам
никогда нельзя доверять, даже тем, кто тебя любит.
     Между тем гостья и фехтовальщик уже вели оживленную беседу.  Говорили
о всякой ерунде: о справной погоде, о Паломной седмице, о том, что красная
женщина всегда радует глаз мужчины. Вернее, говорил в основном германец, а
Вера поддакивала, пересыпала его  монолог  восторженными  восклицаниями  и
довольными смешками. Свет же, внимательно глядя в тарелку, мрачно поглощал
завтрак: не знал он, о  чем  беседовать  с  этой  кареглазой  фифочкой.  С
графиней  Фридриксон  было  проще:  той  не  требовалось  создавать  таких
условий, чтобы она  чувствовала  себя  как  дома.  И  пожалуй,  стоило  бы
связаться с Буней Лаптем и  заявить,  что  он,  Свет,  больше  не  намерен
заниматься этой лжематерью Ясной. Он  бы  так  и  поступил,  если  бы  был
уверен, что она и в самом  деле  "лже-"!  Впрочем,  с  Буней  было  о  чем
поговорить  и  помимо   паломницы   -   Свет   вечор   достаточно   хорошо
проанализировал свое приглашение на обед к Кудеснику.
     - Вы знаете, вчера убили какого-то академика, - сказал  Хакенберг.  -
Говорят, зарезали прямо в собственной карете.
     Свет даже обрадовался: появилась возможность  заняться  делом.  И  он
занялся - перевел внимательный взгляд с тарелки на Веру:  ну-ка,  как  она
отреагирует, эта беспамятная?
     Беспамятная не отреагировала никак.
     - В самом деле? - проговорила она. - Жуть какая!
     Точно так же отреагировал бы сам Свет. Да  и  любой  сотрудник  любой
службы безопасности. Но не могла она быть сотрудником службы  безопасности
- в этом он был теперь почему-то уверен.
     - Да, жуть, - согласился Хакенберг. - Однако глупо. Все равно найдут.
Волшебники у нас сильные. - И безо всякой связи с убийством добавил:  -  А
вы знаете, вы с чародеем чем-то похожи друг на друга. Как  супруги  опосля
долгой совместной жизни...
     Свету  показалось,  что  гостья  слегка   вздрогнула.   Он   тут   же
переключился  на  ее  ауру.  И  разочарованно  вздохнул:  аура  ничуть  не
изменилась.
     - Я вас перехвалила, сударь, - заметила между  тем  Вера.  -  На  мой
взгляд, это достаточно сомнительный комплимент. -  Она  снова  бросила  на
Света лукавый взгляд. - Наш хозяин - изрядный мужлан. Словно  вовсе  и  не
словен...
     Свет хрюкнул. И подивился своему спокойствию.  Если  бы  такие  слова
произнес кто-либо другой, сразу бы наступила расплата.  Но  связываться  с
этой дефективной... А может, она и в самом деле дефективная?
     Однако Хакенбергу  последняя  фраза  собеседницы  не  показалась.  Он
смутился, с опаской посмотрел на хозяина.
     - Не обращайте внимания, - сказал Свет. - Наша подружка порой слишком
остра на язык. Почти, как  моя  служанка  Забава.  Кстати,  наша  подружка
страдает потрясающим беспамятством.  Но  откуда-то  знает,  какими  бывают
словене...
     Вера вспыхнула:
     - Уж лучше быть потрясающе беспамятной, чем совершенно бездушным!
     Хакенберг  покряхтел  и  засобирался  домой:  похоже,  эта  перепалка
напрочь лишила его всякого аппетита.
     - А мне сегодня странный сон приснился, - сказала Вера, не обращая ни
малейшего внимания на его затруднение. -  Как  будто  в  мое  окно  молния
ударила. Без грома и без дождя. И не с неба.
     Свет вскинул на нее глаза. Она внимательно смотрела  на  него,  и  на
лице ее было прямо-таки написано: "Не ваша ли это  была  работа,  чародей?
Что скажете?"
     И тогда Свет решил не говорить ничего.


     После завтрака Свет связался с Лаптем.
     Буня ответил, хотя и не сразу. Даже в волшебном зеркале было заметно,
как озабочен он происшедшими за  последние  двое  суток  событиями.  Вечно
розовощекая физиономия опекуна министерства безопасности  явно  осунулась,
глаза запали, и даже монументальная  лысина  казалась  изрядно  поблекшей.
Поначалу он вроде бы даже не узнал чародея Смороду.
     - Слушаю вас... - Взгляд его медленно прояснился. - Слушаю вас,  брат
Свет.
     - Здравы будьте, чародей! Мне бы хотелось с вами поговорить. С  глазу
на глаз.
     Буня поднял взор к потолку:
     - Могу встретиться с вами через час. Где вам будет удобнее?
     Свет понимал, как занят сейчас опекун  министерства  безопасности.  И
потому сказал:
     - Дело  у  меня  личное.  Так  что  удобнее  всего  будет  у  вас,  в
министерстве.
     Буня молча кивнул. На том и распрощались.
     Пришлось поторапливаться.
     Охрана в министерстве безопасности, похоже, была приведена  в  полную
боевую готовность. Во всяком случае, на входе - где еще вчера  можно  было
пройти по обычному пропуску - сегодня был установлен волшебный кристалл. А
вместо обычных вахтеров стояли волшебники.
     Впрочем, Свету было все равно, кто его пропустит  -  обычный  человек
или колдун. Волшебный кристалл был настроен на Света, как и на всех прочих
лиц, по роду своих занятий систематически появляющихся в министерстве,  и,
едва чародей оказался в  сенях  здания,  действие  охранного  заклятья  на
мгновение прервалось. Вахтер-волшебник отдал честь.
     В приемной у Буни сидело несколько человек весьма озабоченного  вида,
но секретарь пригласил Света в кабинет, едва тот переступил порог: судя по
всему, Лапоть его уже ждал.
     Сотворив заклинание, Свет открыл дверь.
     Мрачный Буня сидел за столом и внимательно изучал какую-то бумагу.  В
открытые окна кабинета врывалось яркое солнце, и лысина опекуна гоняла  по
потолку легкомысленные зайчики. Зайчики метнулись к задней стене кабинета:
Буня  поднял  голову.  Выражение  лица  его  слегка  разъяснелось,   стало
заинтересованным. И за то мгновение, пока Буня  узнал  вошедшего  и  начал
контролировать свой ментальный образ,  Свет  успел  заметить  в  его  ауре
легкую угрозу.
     Ему все стало ясно:  вчера  с  ним  сыграли  небольшой,  но  грамотно
поставленный спектакль. Все было не так, как ему представлялось и как  ему
говорили. Никто  не  проверял  у  прислуги  его  алиби,  и  на  проявление
спектрограммы его пригласили только для того, чтобы определить, не вызовет
ли анализ линий спектрограммы у чародея Смороды необъяснимые трудности.  И
потребовать от него, чтобы он объяснил эти трудности. Говоря же  проще:  в
свершении  преступления  его  подозревал  далеко  не  один  Кудесник.  Его
подозревало и почти  родное  министерство  безопасности.  А  скорее  всего
Кудесник и прощупывал его с подачи почти родного министерства, точнее -  с
подачи хозяина этого кабинета.
     - Здравы будьте, брат! - Буня поднялся Свету навстречу.
     Поздоровались. Уселись в кресла. Буня потер лысину.
     - Чем могу быть  полезен,  брат?  Если  вы  по  поводу  происшествия,
случившегося во середу,  то  мы  так  и  не  сумели  определить,  кем  был
пытавшийся напасть на вас маг.
     Буня выглядел достаточно усталым, и Свет решил сыграть в открытую.
     - Вчера Кудесник пригласил меня к себе пообедать. И в  течение  всего
обеда прощупывал, не я ли убил академика Барсука.
     Ему показалось, что Лапоть слегка удивился.
     - Этой же  ночью,  -  продолжал  Свет,  -  была  предпринята  попытка
ментального проникновения в мой сон. Исходя из всего этого, я делаю вывод,
что меня подозревают в убийстве Барсука. А поелику я  его  не  убивал,  то
пользуюсь  своим  правом  потребовать  немедленного   созыва   Контрольной
комиссии. - Свет встал. - Для освидетельствования на предмет отсутствия  в
моем Таланте следов Ночного колдовства.
     Буня не последовал примеру  гостя.  Он  продолжал  сидеть  в  кресле,
нарушая служебный этикет. Лицо его сделалось отрешенным, взгляд  впился  в
пространство: Буня размышлял.
     Свет ждал.
     Наконец Буня тряхнул головой, и зайчик  с  его  лысины  ударил  Свету
прямо в левый глаз.
     - Сядьте, Сморода, - сказал Буня. - Собирать Контрольную комиссию для
вашей проверки нет никакой необходимости. Никто вас не подозревает.
     - Это сегодня, - сказал Свет. - А вчера?
     Буня махнул на него рукой:
     - Бросьте! Какой вам был резон убивать Барсука?
     Свет обратил внимание, что Лапоть не подтвердил, но и не опроверг тот
факт, что вчера Свет-таки находился в числе подозреваемых.
     - Одним словом, забудьте об этой чепухе! - Буня дождался,  пока  Свет
снова сядет в кресло, и прод