и  вы  не  привлечете  к  себе  когда-либо  внимание
волшебников, работающих на стражу, то легко избежите наказания. А  я  буду
уверена, что моя смерть предотвратит  чью-нибудь  предстоящую  гибель.  Не
удивляйтесь - я давно знаю, что вы способны на это. Потому я и прилагала в
школе все усилия, чтобы вы не прошли испытания Додолой. Если бы  вы  стали
волшебником, ваша душа привела бы вас в объятия Ночи. Но насчет своей ауры
вы станете уверены токмо опосля того,  как  встретитесь  с  кем-нибудь  из
сильных волшебников - а вдруг вы убили меня слишком быстро, и я не  успела
наложить на  вас  полное  заклятье...  Это  моя  маленькая  месть  вам  за
совершенное убийство - побудьте немного  в  неведении  относительно  вашей
дальнейшей судьбы. Все-таки убийство должно быть наказано - пусть хотя  бы
и таким образом. Надеюсь, боги простят меня. Ясна".
     Перед подписью стояло слово "мать", но оно было зачеркнуто.
     О Сварожичи, подумал Репня. Как же мне все  это  сразу  не  пришло  в
голову?! Почему меня не озаботило то, что я убиваю волшебницу безо всякого
сопротивления с ее стороны?! Да она бы одним движением бровей перевела мою
агрессивность на меня самого. Воистину она меня знала.


     Она знала его. Все получилось шито-крыто. Ее  тело  действительно  не
привлекло к себе внимания.  Колдовская  Дружина  искала  свою  сестру  где
угодно, токмо не в моргах. А  когда  начала  искать  в  моргах,  было  уже
поздно: тело избитой неизвестной женщины давно лежало под слоем  земли  на
Савинском погосте, в его дальнем углу, где хоронили нищих и бродяг.
     Но она знала его гораздо лучше, чем он сам.  Он  избегал  волшебников
высокой квалификации в течение месяца опосля совершенного  убийства.  Весь
этот месяц он жил в страхе разоблачения. За эту пытку он убил  бы  ее  еще
раз. Увы, теперь она была уже вне его досягаемости.
     Через месяц он случайно встретился со Светозаром  Смородой.  Это  был
волшебник  достаточно  высокой  квалификации,  чтобы  обнаружить  в   ауре
беседующего с ним человека линии состоявшегося убийцы. Не обнаружил - Ясна
успела.
     И нет худа без добра.  Тело  Ясны  действительно  излечило  его.  Ему
больше не требовалось для удовлетворения избивать своих  любовниц.  Но  во
второй раз он жениться все равно не стал.



                    17. НЫНЕ: ВЕК 76, ЛЕТО 2, ЧЕРВЕНЬ

     Трапеза у Остромира получилась достаточно странной.
     Удивительным оказалось уже то, что на обеде не присутствовал  Всеслав
Волк. Свет усиленно пытался вспомнить хоть один случай, когда бы секретарь
не составлял компанию руководителю Колдовской Дружины, но ничего подобного
так и не вспомнил.  Кроме  того,  ему  показалось,  что  среди  охранников
резиденции  Кудесника  царит  явное  оживление.  Похоже,   Остромир   ждал
неприятностей. И Свет бы не удивился, если бы тот сообщил  ему  какую-либо
сногсшибательную новость. Например, поставил бы гостя в  известность,  что
уходит в отставку  по  состоянию  здоровья  и  предлагает  на  свое  место
кандидатуру чародея Смороды.
     Обед, однако, начался,  а  новостями  и  не  пахло.  Не  назовешь  же
новостью то, что на первое подали холодный малиновый суп  с  варениками  и
сливками: Кудесник любил потчевать своих гостей сладкими супами. На взгляд
же  Света,  суп  этот  был  слишком  приторным.  Зато  на  второе   подали
фаршированного  гуся.  Повар  Кудесника  умел  создать  из  гуся  и  яблок
настоящий   шедевр.   И   Свет   воспользовался   возможностью    получить
удовольствие. Дома такого блюда не отведаешь: Касьян, как  ни  подталкивал
его Свет, на подобный подвиг оказался не способен. Птица была  его  слабым
местом. Зато все остальное он умел сотворить лучше, чем  повар  Кудесника.
Впрочем, сам Кудесник уже не мог оценить кулинарные таланты своего кухаря.
Его желудка хватало лишь на нечто усиленно протертое и не очень аппетитное
на вид.
     Беседа за столом шла никчемная. Кудесник рассказывал,  какого  судака
выловил один из его слуг в Ильмене на  прошлой  седмице,  а  Света  так  и
подмывало поинтересоваться, попробовал ли уху из оного судака сам Кудесник
или только слюнки глотал. Потом старик принялся расспрашивать  Света,  как
тот борется с духом Перуна. Свет поведал о занятиях фехтованием и  умолчал
о литературных потугах: эта новость могла оказаться оцененной неправильно.
Всей Дружине было известно, что из книг Кудесник уважает лишь учебники  по
волшебным наукам. Более того, злые языки утверждали, что из оных учебников
старик уважает лишь те томики, к коим  приложил  десницу  автор  по  имени
Остромир.
     Словоблудие продолжалось почти  до  самого  конца  трапезы.  Кудесник
задавал глупейшие  вопросы  и  с  полным  вниманием  выслушивал  глупейшие
ответы, которые выдавал ему  собеседник.  Разумеется,  Свет  понимал,  что
разговор этот имеет под собой какую-то логическую  основу,  но  определить
ее, как ни старался, не сумел.
     И  лишь  когда  подали  фруктовые  соки  (спиртного  у  Кудесника  не
водилось), Остромир отослал слуг из трапезной  и  задал  первый  серьезный
вопрос:
     - Скажите-ка мне, брат, что вы думаете по поводу  убийства  академика
Барсука?
     Свет понял, что Кудесник,  даже  не  успев  получить  предварительные
выводы сыскников, пожелал узнать мнение чародея Смороды. Наверное, у  него
были для этого причины.
     - Я участвовал в проявлении спектрограммы на месте убийства, - сказал
Свет. - Полное отсутствие всяких следов. В спектре лишь  короткий  болевой
шок. Это означает одно из двух: либо  Барсука  убил  хорошо  ему  знакомый
человек, либо академик попросту не видел убийцу. А вот кучер убийцу  точно
не видел - это сыску уже известно. На мой  взгляд,  есть  два  варианта  -
преступление совершил либо волшебник, либо человек, прикрытый волшебником.
Но колдовство в деле замешано обязательно.
     Кудесник почесал белесую бровь:
     - А если кучер является сообщником убийцы и покрывает его?
     Свет пожал плечами:
     - Теоретически это, конечно, возможно, но на практике вряд ли.  Тогда
бы кучер после убийства скрылся. Ведь они должны были понимать, что с  ним
наверняка будут работать сыскники. Его же расколют  в  два  счета...  Нет,
полагаю, кучер полностью чист.
     Кудесник размышлял, шевеля губами. Свет смотрел на него и думал,  что
Остромиру уже не по силам его работа. Вон каким изможденным выглядит  лицо
старика. Словно он трое суток трудился. Или две седмицы не ел.
     - Наверное, вы правы, - проговорил наконец  Кудесник.  -  Должен  вам
сказать, что его величество весьма озабочен возможными последствиями этого
преступления.
     Свет кивнул: это было и ежу понятно. Он ждал, что Кудесник  даст  ему
задание подключиться к расследованию убийства. Но нет - Остромир спросил:
     - Что там у вас с этой девицей-паломницей?
     - Пока ничего определенного сказать не могу. - Свет развел руками.  -
На лазутчицу она не очень похожа.
     - А на мать Ясну?
     Свет  лишь  пожал  плечами  -  врать   Остромиру   все   равно   было
бессмысленно.
     - Активизируйте с нею работу, - сказал Кудесник. - Это очень важно. -
Он встал. - Не буду больше вас задерживать. Благодарю за то,  что  приняли
приглашение  отобедать  со  мной.  Старику  так  приятно,  когда  кто-либо
скрашивает его одиночество за столом.
     Свет знал, что Остромир неравнодушен к этикету, и тоже  рассыпался  в
благодарностях за приглашение. Попрощались сердечно, за руку.
     Когда Свет вышел из трапезной, непонятная суета среди охранников  уже
завершилась. Все было тихо-мирно - как всегда. Откуда-то появился  Всеслав
Волк, проводил гостя до кареты.
     - Домой, - сказал Свет Петру: сегодня была пятница, день обязательной
тренировки.
     Он забрался в карету, откинулся на спинку  сиденья,  недоумевая,  для
чего же вызывал его Кудесник. Ведь не для того же, чтобы накормить гусем с
яблоками. И когда карета въехала на Вечевой мост, он все понял.
     Остромир попросту прощупывал чародея  Светозара  Смороду:  не  он  ли
является волшебником, замешанным в убийстве академика Ярополка Барсука.


     Забава прибиралась, чувствуя  на  себе  взгляд  гостьи.  Кукла,  едва
горничная появилась в светлице, взяла с  полки  первую  попавшуюся  -  как
показалось Забаве -  книгу,  с  ногами  забралась  в  кресло  и  принялась
усиленно делать вид, будто читает. Забава решила покамест не  обращать  на
нее внимания. Она вытирала пыль, переставляла с места на  место  стулья  и
пыталась сообразить, как ей приступить к  выполнению  хозяйского  задания.
Ничего умного в голову не приходило, и Забава маялась,  физически  ощущая,
как растет в комнате напряжение. А поелику работать в полной тишине она не
привыкла, ничего не оставалось, как начать напевать себе под нос.
     А потом кукла перестала изображать из себя  увлеченную  читательницу,
отложила книгу в сторону и сказала:
     - У вас в доме принято убирать комнаты в присутствии гостей?
     Вопрос поставил Забаву в  тупик.  Неужели  куклища  и  в  самом  деле
считает себя гостьей?.. Или это сказано для того, чтобы начать разговор?
     "Куклища", похоже, сообразила, что ее вопрос оказался прислуге не под
силу. А может, она попросту измаялась в одиночестве, и ей  очень  хотелось
поговорить. Во всяком случае, она тут же продолжила:
     - Странный у вас хозяин!..
     - Почему? - спросила Забава.
     - Ну как же! - с воодушевлением отозвалась Вера. - Приглашает к  себе
в дом гостью, а сам никаких знаков внимания ей не оказывает.
     Еще вам  знаки  внимания  оказывать,  подумала  Забава.  Но  разговор
завязался, а такой ответ лишь прервал бы его на неопределенное время. Если
не на всегда. И потому Забава сказала:
     -  Мой  хозяин  очень  занятый  человек.  Его  разные   глупости   не
интересуют.
     - Глупости?! - Гостья фыркнула. - А кто он такой, ваш хозяин?
     Забаве вдруг показалось, что кукла завязала разговор не  просто  так.
Осторожнее, голубушка, сказала она себе.  Как  бы  тебя  не  превратили  в
дойную корову! Не лучше ли покамест прикинуться дурочкой?..
     - Мой хозяин чародей, - сказала она, пожав плечами.
     - Чародей? - Кукла удивилась. - А что это значит? Он  волшебник,  что
ли?
     - Волшебник. И очень высокопоставленный.
     Кукла потерла лоб. Похоже, ей  и  в  голову  не  приходило,  что  она
находится  во  власти  волшебника.  А  может,  она  попросту   разыгрывала
удивление.
     Осторожнее, Забавушка, напомнила себе Забава.  Не  дай  себя  обвести
вокруг перста.
     Но похоже,  вокруг  перста  кукла  ее  обводить  не  собиралась.  Она
посмотрела на Забаву с сомнением, словно не верила тому, что услышала.
     - Этот айсберг, и вдруг волшебник! Мало верится...
     Забава не знала, что такое айсберг. Она поняла только, что  это  вряд
ли что-то хорошее, и бросилась защищать своего возлюбленного.
     - Сама вы... асбер... Да если хотите знать, он очень хороший! Он меня
на работу взял, когда...
     Она осеклась, поняв,  что  едва  не  наговорила  лишнего.  Совсем  не
обязательно этой кукле знать такие вещи.
     Кукла смотрела на нее с легкой улыбкой, и были в этой улыбке странная
жалость и... понимание, что ли?.. Или покровительство?.. Забава и сама  не
могла понять, что еще было в этой улыбке. Но  вспомнила,  что  так  иногда
смотрела на нее мать Заряна. А она, Забава, никогда не знала, как отвечать
на такой взгляд - то ли виновато потупить глаза,  то  ли  дерзко  вскинуть
подбородок. Однако  в  данном  случае  не  оставалось  ничего,  кроме  как
вскинуть подбородок.
     Улыбка стерлась с лица куклы. Но и гневная гримаса,  как  того  ждала
Забава, не родилась.
     - Уж очень он холоден, - сказала  кукла  осуждающе.  -  С  ним  рядом
сидишь, и кажется, что тебя замораживают.
     - Так он же волшебник! - воскликнула Забава. - Они все такие. Они  же
не могут вести себя, как обычные люди. Разве вы этого не знаете?
     Кукла вздохнула:
     - Видите ли... Вам, наверное, не говорили. Дело в том,  что  я  очень
многого не помню. Не знаю, что со мной произошло, но...
     - Ах вот в чем дело?! -  Забава  постаралась,  чтобы  удивление  была
разыграно как можно правдоподобнее.
     И похоже, это удалось. Во всяком  случае,  во  взгляде  куклы  что-то
изменилось.
     - Теперь понимаете? - Голос ее зазвучал доверительно.  -  Я  даже  не
знаю, в этой ли стране я родилась или откуда-то приехала.
     - Говорите-то вы по-нашему...
     - Зато совершенно не помню своей жизни. Мне даже  кажется,  что  меня
величают вовсе не Вера. Что это имя кто-то в мою память  вложил.  -  Кукла
растерянно развела руками, помолчала. Потом сказала: -  Так  вы  говорите,
волшебники все холодные?
     - Вообще-то, ходят слухи, что они холодны потому,  что  им  не  нужны
женщины. Но я думаю, это ерунда...
     Глаза куклы удивленно распахнулись.
     - А их у вас много, волшебников этих?
     - Наверное, много.
     -  Тогда  вы  правы.  Конечно,  могут  быть  отдельные  мужчины,   не
нуждающиеся в женщинах. Но много таких мужчин быть не может.
     - Вы и вправду так думаете?
     - Конечно. Ведь если мы с вами нуждаемся  в  них,  то  и  они  должны
нуждаться в нас.
     И столько в кукле было веры в свои слова, что  Забава  чуть  было  не
ляпнула: "Если бы так..." Но вовремя вспомнила, что она тут не  для  того,
чтобы делиться с неизвестной  девицей  своей  сердечной  болью,  и  с  еще
большим усердием принялась вытирать давно уже  вытертую  пыль,  размышляя,
как бы повернуть разговор на куклу.
     Кукла сделала это сама:
     - Слушайте, а не может быть так,  что  меня  заколдовал  какой-нибудь
волшебник? Потому я и не помню ничего.
     - Зачем? - Забава удивленно пожала плечами. -  Волшебники  ничего  не
делают бесплатно. Так могло быть, если только  вы  сами  попросили  его  и
заплатили деньги.
     - В самом деле? - Гостья задумалась. - Слушайте, а может  ваш  хозяин
расколдовать меня?
     Забава снова пожала плечами:
     - Не знаю. Наверное, может. Он  очень  справный  волшебник.  Как  это
говорят... ква-ли-фи-цированный. А у вас есть чем заплатить?
     - Ну  деньги-то  всегда  можно  заработать.  -  Гостья  легкомысленно
махнула рукой. - Буду ему должна. Расплачусь, когда заработаю.
     - А что вы умеете делать?
     - Что я умею делать... - Гостья почесала затылок. - А вправду...  Что
я умею делать?.. Совершенно не помню. - Она помолчала.  -  Подождите-ка...
Ведь если ваш хозяин меня расколдует, то я вспомню, что я умею  делать.  А
если не сумеет расколдовать, то я ему и платить не должна. Логично?
     - Логично, - сказала Забава.
     - А вы не могли бы его попросить об этом?
     - Почему я? - удивилась Забава. - Вы ведь с ним трапезничаете вместе.
Сами и поговорите...
     Кукла скривилась:
     - Да я бы с удовольствием трапезничала здесь. Когда  он  со  мной  за
столом, у меня весь аппетит пропадает. Сидит, как будто ему  лом  в  спину
загнали... Впрочем, я все понимаю. Меня, наверное, в  чем-то  подозревают,
иначе бы не держали в четырех стенах. Это скорее похоже на арест,  чем  на
заинтересованность странной болезнью. Вам не кажется?
     - Вовсе нет, - сказала Забава. - Мой хозяин никого не арестовывает  -
он не стражник.
     И тут же поняла, что в  разговоре  этом  все  происходит  вопреки  ее
желаниям. Она почти ничего не узнала об этой женщине, зато  сама  хоть  по
чуть-чуть, но давала ей какие-то знания.
     - Мне надо идти, - сказала она. - Я вам еще нужна?
     Кукла внимательно посмотрела на нее и сказала:
     - Удивительно, как можно любить такой кусок льда!
     Забава замерла:
     - О чем это вы?
     - О вашем хозяине, естественно. - Кукла мягко улыбнулась. - А  точнее
говоря - о вас.
     - С чего вы взяли, что я в него влюблена?.. Он - мой хозяин, я просто
должна выполнять его указания.
     - И потому вы расскажете ему обо всем, что от меня узнали...
     - А я ничего от вас и не узнала! - запальчиво воскликнула  Забава.  И
прикусила язык, поняв, что фактически проговорилась.
     Кукла снова мягко улыбнулась:
     - Милая девочка! Да если он не обязал вас рассказывать ему, о чем  мы
с вами будем разговаривать, то он просто глупец. А он вовсе  не  глупец...
Вы ведь очень его любите?
     Забава вновь начала протирать тряпкой уже вытертую этажерку.
     - Вижу, что очень, - сказала кукла, не  дождавшись  ее  ответа.  -  А
между тем, вашему хозяину угрожает опасность. И очень серьезная.
     - Откуда вы знаете?
     - Знаю. - Кукла продолжала улыбаться, но улыбка ее стала грустной.  -
Скажите, Забава, вы верите, что я - необычная женщина?
     Забава пожала плечами.
     - Будь я обычной женщиной, - продолжала кукла, - меня бы не  заточили
в доме вашего разлюбезного хозяина. Хотите, я вам помогу?
     - Чем вы можете мне помочь! - Забава фыркнула.
     - Я сделаю так, что ваш хозяин изменит к вам свое отношение.
     Забава застыла, впилась глазами в лицо гостьи.
     - Правда, правда, я могу так сделать. Хотите?
     Кукла произносила обыкновенные словенские слова, и  Забава  прекрасно
знала, что за ними вполне способна спрятаться столь же обыкновенная  ложь.
Верить было нельзя, но Забава поверила: за этими словами  пряталось  нечто
такое, что не поверить оказалось просто невозможным.
     - Хочу, - прошептала Забава.  Лицо  ее  запылало,  тряпка  выпала  из
мгновенно вспотевших рук, но она  этого  даже  не  заметила.  В  приюте  у
додолок ходили рассказы о ведьмах, умевших присушить  мужчину  к  женщине.
Или женщину к мужчине. Почему бы Вере и не оказаться  подобной  ведьмой?..
Ведь она права, обычную женщину чародей не стал бы содержать в своем доме,
а на лазутчицу она и тем паче не похожа.
     - Впрочем, я могу поступить иначе, -  сказала  гостья.  -  Хотите,  я
излечу вас от любви к нему? Для вас, честно говоря, это было бы лучше.
     - Нет, - прошептала Забава. И вдруг завопила с отчаянием: - Нет! Нет!
Не-е-ет!!! Только попробуйте, и я  убью  вас.  Нет!  -  Она  бросилась  на
кушетку и затряслась в рыданиях...
     ...Когда Забаве удалось, наконец, с собой справиться, оказалось,  что
она залила слезами гостье всю кофточку.
     - Ишь! - Она  поднялась  с  кушетки.  -  Разревелась,  корова,  -  не
остановишь...
     На душе было легко и чисто. Как и всегда, когда  удается  выплакаться
на плече человека, понимающего ваше состояние.
     - Ну вот и хорошо, - сказала гостья. - Вы верите мне, Забава?
     Слова вырвались сами собой:
     - Я верю вам, Вера.
     - Тогда ничего не говорите своему чародею о  том,  что  у  нас  здесь
происходило.  Якобы  я  все  время  молчала.  А  потом  скажите,  что  вам
показалось, будто бы я пыталась заколдовать вас.
     Забава вытерла слезы, помотала головой:
     - Ничего не получится. Он сразу поймет, что я вру.
     - Не поймет! - Вера победно улыбнулась. - Он может  понять  только  в
том случае, когда ложь направлена ему во вред. А вы соврете  исключительно
для его же пользы.


     Паломная седмица стала ближе еще на один день.
     Репня сдал ключ от кабинета  сменщику,  доложился  старшему  врачу  и
покинул здание Временной медицинской комиссии.  Перед  ним  во  весь  рост
встала проблема свободного вечера. Ни с кем из  приятелей  он  встретиться
сегодня не договорился, а на любовном фронте в последнее время образовался
небольшой отпуск, что было весьма не  кстати.  Но  не  все  ведь  в  жизни
зависит от мужчины. Любовь - работа для двоих...
     Впрочем, если говорить честно, то нынешняя свобода была даже  хороша.
Во  всяком  случае,  опосля  недавнего  знакомства  с  потерявшей   память
паломницей он бы не пожелал сейчас встречаться ни с кем другим.
     Это было какое-то наваждение. Ну что могло быть в этой куколке такое,
чего он не знал? Да, была в ней стать, но с каких это пор его  можно  было
зацепить статью до такой  степени.  Стать  -  лишь  повод  для  одной-двух
встреч, покудова дело не дойдет до постели. Стать - чтобы