- А зачем? Я это узнаю и по своим каналам. Ты же  понимаешь...  И  не
только узнаю!
     - Только попробуй! - взвизгнула она. - Ты...  Мразь...  Ты...  Только
попробуй!!! Я тебе... - Она задохнулась.
     - Ладно! - сказал жестко Рыманов. - Ты доложила, я принял к сведению.
Твои женихи меня не интересуют! Будь здорова! Желаю счастья!
     Он отключился.
     Черт бы побрал этих баб, думал он. Не могут понять, что мы тут  не  в
игрушки играем. Не могут понять, что у таких людей нет времени на  телячьи
нежности!.. А впрочем, баба - она и есть баба, у нее всегда  одни  страсти
на уме!.. Конечно, если бы Катерина жила с ним,  многое  пошло  иначе.  Но
зато и он бы спокойно работать не смог. Опять же: охрану ей  давай!..  Нет
уж, пусть все катится, как катится.
     И тут ему в  голову  пришло,  что  новость  эта  несет  в  его  жизнь
определенные сложности. Ведь сам факт развода может стать слабым  кирпичом
в фундаменте. А дела предстоят  впереди  немалые,  фундамент  нужен  очень
прочный.
     Нет, подумал он, так оставлять все это нельзя. Пусть отложат свадьбу,
хоть на полгода.
     Он записал в память компьютера, в свой личный файл слово "жених".  И,
довольный собой, отправился на встречу с Оллем.



                                    3

     До явки было недалеко, но предосторожности против  возможных  хвостов
заняли около часа, так что Рыманов подошел к дому лишь за десять минут  до
назначенного времени.
     Дом выглядел сумрачно. Старинный,  пятиэтажный,  с  обязательным  для
подобных зданий черным ходом, и потому удобный для явки. Прежде чем  войти
в подъезд, Рыманов еще раз проверился. Все было в порядке.
     Он открыл кодовый замок и поднялся на второй этаж. Квартира маленькая
- комната да кухня. Оперативными средствами ее не  оборудовали  и  к  сети
"Сэплай" она была не подключена, поэтому кофе пришлось варить самому.
     Едва Рыманов снял кофеварку с электроплитки, раздался звонок. Рыманов
подошел к двери, заглянул в глазок. На площадке, привычно  надвинув  шляпу
на глаза и потряхивая седой гривой, стоял Олль. Рыманов  распахнул  дверь.
Поздоровались. Олль снял шляпу и плащ. Сели за маленький кухонный  столик.
Кофе Олль пил, как и Глинка, мелкими глотками. Потом спросил равнодушно:
     - Чем обязан?
     Он не являлся агентом в прямом смысле слова. Он был личным  контактом
Рыманова и использовался лишь в тех случаях, когда наступала  чрезвычайная
необходимость. Сейчас такая необходимость наступила.
     - В полку ваших газет, кажется, прибыло? - спросил Рыманов.
     Олль кивнул.
     - Поздравляю вас!
     Олль кивнул.
     - Так что от меня требуется? - спросил он.
     Рыманов взял в руки чашку, минуты  две  рассматривал  кофейную  гущу,
думал. Олль ждал.
     Он был ярым сторонником процесса разоружения и в  отличие  от  других
работал с  Рымановым  не  за  страх,  а  за  совесть.  В  свое  время  его
информационная служба принесла ЮНДО немалые политические дивиденды. Однако
в последнее время, когда  общественное  мнение  начало  отворачиваться  от
организации, Олль заколебался. В его газетах потихоньку стали проскакивать
антиюндовские статьи. Вот этот факт сейчас и устраивал Рыманова. В  глазах
читающей  публики   служба   Олля   выглядела   постепенно   прозревающей,
освобождающейся от проюндовских настроений, и больше всего  подходила  для
того, что задумал Рыманов. Ибо в устах ярых врагов ЮНДО это все  выглядело
бы как клевета и провокация.
     - Требуется завеса, - сказал Рыманов.
     - Направление?
     - Дискредитация должностного лица.
     - Дело знакомое! - Олль усмехнулся.  -  Кто  из  защитников  кригеров
насолил вам на этот раз?
     Теперь усмехнулся Рыманов.
     - Может быть, это и покажется вам невероятным, - сказал он, -  но  на
этот раз объектом будет Вацлав Глинка.
     Олль в изумлении присвистнул.
     - Как? Ваш заместитель?
     - Да.
     - Ну и ну! Воистину неисповедимы пути человеческие!  -  Олль  покачал
головой и с уважением посмотрел на собеседника. - Вы - серьезный  человек,
господин Рыманов! Не сочтите за комплимент.
     - Не сочту.
     Олль  ненадолго  задумался.  Удивление  владело  им  лишь   несколько
мгновений: мы, мол, и не такое видели.
     - Компромат фактический или липа? - спросил он.
     - Фактический.
     - Как я смогу его получить?
     - Допуск к компьютерной сети у вас будет.  Код  передадут  завтра  по
обычным каналам. Шифр тот же.
     - Это что, сеть ЮНДО? - испуганно спросил Олль.
     - Что вы, Герберт? - в тон ему ответил Рыманов. - Это было бы слишком
опасно для вас!.. Я не могу рисковать таким человеком. - Он приложил  руку
к сердцу. - Код будет к архиву бывшей Чешской Армии. Срок действия допуска
- двое суток. Успеете?
     - Спрашиваете!.. В каком виде требуется утечка информации?
     -  Тут  я,  Герберт,  целиком  полагаюсь  на  профессионализм   ваших
журналистов. Главное, чтобы господин Глинка не  смог  отмыться,  остальное
меня не интересует. Потребуется, можете и меня пощекотать. В  определенных
рамках, конечно...
     - Что ж, - сказал  Олль.  -  Задача  ясна,  господин  Рыманов.  -  Он
посмотрел Рыманову прямо в глаза. - Однако я вынужден отказаться от вашего
предложения.
     Рыманов опешил.
     - Не понял вас, господин Олль!
     - А что тут понимать? - сказал Олль. - Я с удовольствием  сотрудничал
с вами, потому что наши взгляды совпадали.  Теперь  же,  как  вы,  видимо,
заметили, мое отношение к ЮНДО стало меняться. Моя служба, как вы  знаете,
свободна от влияния каких-либо организаций и выражает политические взгляды
мои и моих редакторов. Мы независимы и этим всегда гордились. - Он  встал.
- То, о чем вы просите, мне не нравится. Не думаю, что  оно  понравится  и
моим сотрудникам!.. Это дурно пахнет, господин  Рыманов!  И  единственное,
что я могу вам обещать, так это то, что буду молчать о вашем  предложении.
В силу моих личных симпатий к вам.  -  Он  покачал  головой.  -  Хотя  для
общественности это  была  бы  бомба...  Я  представляю  себе  заголовки...
"Раскол в сердце ЮНДО!" -  продекламировал  он  с  пафосом.  -  "Начальник
обвиняет своего заместителя - что за этим кроется?" На этом можно было  бы
неплохо заработать! Как вы считаете?
     Рыманов смотрел на него снизу вверх, прищурив глаза.  Он  побарабанил
пальцами по крышке стола, встал. Олль  с  любопытством  смотрел  на  него.
Рыманов подошел к окну, глянул на улицу.
     - Сядьте, Олль! - глухо сказал он и обернулся.
     У него были такие глаза, что Олль сразу понял: переборщил. Он  сел  и
сказал:
     - Я же предупредил, что буду помалкивать!
     - Значит, я симпатичен вам,  господин  Олль?  -  сказал  Рыманов,  не
обратив никакого внимания на последние слова собеседника.  -  Может  быть,
может быть... Зато вы мне далеко не симпатичны!
     Олль оскорбленно развел руками. Рыманов продолжал:
     - А вам может быть симпатичен человек, который служил дону  Эспиносе?
Хоть и двадцать лет назад...
     - Не понимаю вас, господин Рыманов, - сказал Олль.
     - Понимаете, друг мой, понимаете!.. Разве вы забыли,  кто  такой  был
дон Эспиноса?.. Не думаю, что у вас такая короткая  память!..  Впрочем,  я
вам, пожалуй, напомню: возраст, давность событий - это  я  понимаю...  Так
вот. Дон Эспиноса был главарем наркосиндиката в Колумбии. В свое время  он
получил то, что ему по закону полагалось! А вот правая рука его, некий дон
Ромарио - он же Еугенио да Сильва - он же Юджин Сильвестер -  как  в  воду
канул... Забавная история, Олль, не так ли?.. А может быть, и не Олль?
     Олль вскочил, сунул правую руку в карман.
     - Бросьте, Олль! - сказал Рыманов. - Вы  ведь  давно  уже  не  носите
оружия!.. Зачем оно такому солидному человеку? Вас же охраняют люди  ЮНДО.
И потом, ваше оружие  -  информационная  служба!..  Но  Сильвестер  должен
помнить, что на членов наркомафии срок давности не распространяется. И тут
никакие люди ЮНДО не смогут помочь. - Он щелкнул пальцами правой  руки.  -
Более того, ЮНДО всегда с удовольствием  поможет  ФБР  и  Интерполу  в  их
священной борьбе с грязным бизнесом.
     Олль снова сел, лицо его было бледно.
     - Что вы хотите? - спросил он хриплым голосом.
     - Что я хочу? - сказал Рыманов и  повторил  утвердительно:  -  Что  я
хочу!.. В конце концов, я не  обязан  отвечать  за  промахи,  которые  ФБР
совершило двадцать лет назад. Не так ли, Олль?
     - Какие у меня гарантии?
     -  А  какие  могут  быть  гарантии  у  бывшего  мафиозо?  -   Рыманов
усмехнулся. - Только честное слово честного человека!
     Олль страдальчески скривился, сжал руки так, что хрустнули пальцы.
     - Вы же неплохо живете, Олль, - сказал Рыманов добродушно. - Стоит ли
менять такую жизнь на тюремную камеру? На старости-то лет!.. А может  быть
и хуже!
     - Ну вы и клещ, Рыманов! - сказал Олль. - Условия ведь неравные...
     - А вам ничего и не остается! - Голос Рыманова стал жестким. -  И  вы
это понимаете.
     - Хорошо, - сказал Олль. - Я это понимаю.  Когда,  вы  говорили,  мне
передадут код?



                                    4

     Продравшись сквозь плотную завесь осеннего дождя,  Рыманов  без  пяти
восемь оказался в назначенном месте. Браслет он брать  с  собой  не  стал,
надел только аварийную "мигалку" на левую руку.  Так,  на  всякий  случай.
Машину припарковал за квартал до ресторана, хотя  машина  была  новая,  не
меченная. Тоже на всякий случай.
     Ресторан этот  посещать  раньше  не  приходилось,  и,  поднимаясь  по
широкой лестнице в зал, Рыманов вдруг пожалел, что не  прихватил  с  собой
двух-трех оперативников. Мальчишество это - идти в неизвестное  место,  не
по своей инициативе, на встречу  с  так  называемым  "другом  детства".  И
потому Рыманов нервничал и внимательно приглядывался к окружающим.
     Войдя в слабо освещенный зал, он тут же  понял,  почему  для  встречи
Мишка выбрал именно этот ресторан. Каждый столик у "Толстого  Ришара"  был
оборудован универсальным экраном, так что это  оказалось  место,  идеально
приспособленное для  всякого  рода  рандеву.  В  особенности  для  встреч,
носящих конфиденциальный характер.
     Остановившись у дверей, Рыманов осмотрел зал. Над  многими  столиками
висели туманные шапки экранов, скрывая то, что  там  происходило.  Рыманов
прошелся по залу и, не обнаружив  Мишки,  уселся  за  ближайший  свободный
столик.
     Ресторан оказался классическим, без всякой новомодной  автоматики.  К
столику тут же подошел гарсон, положил перед Рымановым меню,  отпечатанное
на толстой золотистой бумаге. Рыманов решил, что неплохо бы и поужинать, и
стал просматривать меню. Обратив внимание  на  стоимость  блюд,  удивленно
присвистнул.
     - Почему цены у вас  так  отличаются  от  цен  других  ресторанов?  -
спросил он гарсона.
     - В нашем заведении не бывает корреспондентов, мосье, - ответил  тот.
- Кроме того,  к  услугам  клиентов  имеются  кабинеты,  в  которых  можно
загримироваться. Согласитесь, мосье, это большое удобство.
     Удобство, подумал Рыманов. И каждый второй из  персонала,  наверняка,
тайный агент уголовной полиции. Кажется, я все-таки свалял дурака  с  этой
встречей!..
     И тут в дверях появился Фигнер. Рыманов сразу узнал  его,  хотя  этот
уже  изрядно  полысевший  и  поседевший  человек  с  помятым  лицом  очень
отдаленно напоминал кудрявого красавчика Дулю. Рыманов решил сделать  вид,
что не заметил вошедшего, и посмотреть, как  тот  будет  искать  школьного
приятеля,  но  Дуля,  пробежав  взглядом  по  незаэкранированным   столам,
направился прямо к нему.
     - Привет, - сказал он, садясь. - Мне, пожалуйста, тоже самое,  что  и
этому господину, - обратился он к гарсону. - Плюс два коньяка.
     Гарсон удалился. Дуля достал сигареты и закурил, пристально глядя  на
Рыманова. Рыманов включил экран. Наступила тишина, нарушаемая  лишь  тихим
шипением кондиционера.
     - Легко ты меня узнал, - сказал Рыманов.
     - Кто же не знает начальника Секретного отдела ЮНДО?
     - Да вот как раз мало кто знает, что мой отдел именно Секретный!
     Дуля промолчал. Он сделал несколько  быстрых  глубоких  затяжек,  как
будто курил последний раз в жизни, и раздавил окурок в пепельнице.
     - Я без оружия, - сказал он, глядя в пространство.
     Рыманов усмехнулся. Он достал из  кармана  пукалку,  которую  взял  с
собой, вытащил из ручки магазин и протянул его Фигнеру.
     - Кесарю - кесарево, а слесарю... - проговорил он. - Считай, теперь и
я без оружия.
     - Смелый, - сказал Дуля. - А теракта не боишься?
     - Не боюсь, - сказал Рыманов. - Я тебе плохого не делал.
     Из серого тумана выдвинулся гарсон с тележкой,  быстро  расставил  на
столе заказанные блюда и опять растворился в тумане.
     - Обслуживание тут на уровне! - сказал Дуля, взял рюмку и  отхлебнул.
- Угощайся.
     - Зачем звал? - спросил Рыманов.
     Теперь усмехнулся Дуля. Он придвинул ближе к себе тарелку и  принялся
жадно, с шумом есть.
     - Хлеб шаш шашущный... - прошамкал он. - Двенадцать часов  ни  крошки
во рту не было.
     Кажется, он и сам не знает, для чего искал со мною  встречи,  подумал
Рыманов и последовал примеру Дули.
     Они промолчали до самого конца ужина. Рыманов  думал  о  тех  словах,
которые скоро придется сказать  Глинке,  и  Глинка  уйдет,  а  замены  ему
практически не подготовлено (Гиборьян пока не в счет!), и придется  делить
его работу между собой и Шарпом, и это тоже ох как  некстати,  потому  что
Кшижевский волнуется не зря, он никогда зря не волнуется, наш  Кшижевский,
а заволновался он сейчас из-за того, что близится буря,  по  всему  видно,
что близится, и разразится эта буря в Блюментале,  где  на  днях  решается
судьба местной атомной электростанции, и неизвестно еще, что будет  делать
Ассоциация,  если  решат  АЭС  демонтировать.  Вот  и   заволновался   наш
Кшижевский, потому что это  он  работал  с  мэром  и  Советом  Блюменталя,
разъяснял необходимость станции, уговаривал не останавливать ее, и похоже,
эта его работа успехом не увенчалась. И не могла она  увенчаться  успехом,
так как ни мэр, ни Совет Блюменталя об  Ультиматуме  ничего  не  знают,  а
сказать им об Ультиматуме Кшижевский не решился. Потому что как  объяснишь
- и не только Блюменталю, а всему  миру  -  почему  молчал  три  года?  Не
поможет и тот факт, что, когда был получен от кригеров Ультиматум,  не  ты
командовал парадом. Те,  кто  командовал,  уже  ушли  в  небытие,  а  тебе
отвечать, почему не сказал сразу, как только сменил их.  И  не  объяснишь,
что боялся за весь мир. Тем более не объяснишь сейчас, когда  даже  многие
из пацифистов отвернулись от ЮНДО. А может, не за мир ты боялся, а за свою
шкуру?..
     Отужинав, Дуля вновь закурил и стал жадно смотреть на Рыманова.
     - Помнишь, как на Сходню бегали? - спросил он.
     Рыманов поморщился. Встреча, похоже, намеревалась обратиться  вечером
детских воспоминаний.
     - Не помню! - сказал он. - Хватает и других забот!
     - Да, - сказал Дуля. - Было святое дело, была  мечта  человечества  -
загнали ее в задницу!  Теперь  появилось  новое  занятие  -  мечту  оттуда
вытащить...
     Рыманов презрительно фыркнул.
     - Для этого ты меня и позвал? - спросил он. - Все это мы уже слышали,
и не раз!.. Много вас кругом, радетелей  мечты,  только  работать  некому.
Из-за таких, как ты, все и пошло вкривь и вкось...
     - Ну-у? - Дуля картинно удивился. - Неужели из-за таких, как я?
     - Конечно, - сказал Рыманов. - Ты же знаешь, что ЮНДО в основе  своей
состоит из кригеров. Почему же ты вместо того,  чтобы  работать,  в  запой
ударился?
     Лицо Дули внезапно побелело.
     - Почему, спрашиваешь?! - Дуля перешел на хриплый шепот. -  А  почему
вы все наскоком берете?.. Кригеры, говоришь? Кригеры, да не  те!..  Почему
вы все за нашей спиной делаете? Разве не мы самые заинтересованные лица  в
этой истории?
     - Самые заинтересованные лица, - сказал Рыманов, - это  человечество!
Я думаю, это тебе понятно.
     - Да уж, дилемма. Человечество и  мы.  И  дураку  ясно,  кому  отдает
приоритет ваша организация!.. Только человечество-то что-то не больно  вам
аплодирует. Даже подголоски ваши и те мямлить начали о свободе  выбора,  о
безнравственности всякого принуждения... - Дуля замолк, закурил  еще  одну
сигарету и продолжил тихим голосом: - Ты помнишь, что нам говорили,  когда
мы в училище поступали?.. "Защита Отечества - святой долг гражданина"!.. А
потом  заключили  Договор,  и  пошла  демобилизация...  Ты   можешь   себе
представить, что чувствует человек, у которого отняли работу? Но и это еще
не главное... то есть главное, конечно, но не обидное, "разоружение"  там,
"мечты человечества" - это  мы  все  понимаем,  люди  ведь  тоже...  -  Он
поперхнулся дымом и с полминуты кашлял, отрывисто и звонко.  Откашлявшись,
вытер глаза носовым платком и спросил: - А  вот  скажи  мне,  как  понять,
когда те, кто еще вчера называл  тебя  защитником  и  преподносил  в  День
Победы букеты цветов, сегодня начинают обзывать  нахлебником  и  говорить,
что тебе всю оставшуюся жизнь надо рассчитываться за то, что  столько  лет
просидел на шее у народа?.. Как это понять, а?
     Рыманов поморщился. Тут Дуля прав: увы, все это  было,  и  никуда  от
этого не денешься.
     - Да, - сказал он, - ты прав! Но ведь должен же  ты  соображать,  что
все это перегибы дураков, которые сидят на местах и  изо  всех  сил  бегут
впереди паровоза!.. Высосанные из  пальца  уровни  демилитаризации,  дутые
проценты разоружения, извечные ударные темпы... Но ведь началось-то все не
так!
     - Кто вспомнит, как начиналось,  когда  увидит,  чем  кончилось...  -
сказал Дуля задумчиво.
     - И потом, - перебил его Рыманов. - Вы тоже хороши! Работать надо,  а
не заливать дискомфорт водкой!
     - Работать, говоришь... А что я  умею?  Чему  меня  научили?  Штурвал
самолета держать?.. Так столько штурвалов  не  наберется,  чтобы  на  всех
хватило!
     - Но должен же ты понимать...
     Стоп, сказал себе Рыманов. А  почему,  собственно  говоря,  я  должен
оправдываться перед этим  кретином?  Если  ему  не  понять,  что  все  это
объективный процесс развития общества, что прогресс в том и  состоит,  что
исчезают старые профессии и появляются новые, то  я-то  в  чем  виноват?..
Ведь каждый по-своему понимает! Вот учились мы с ним в одном классе,  жили
в одном городе, служили в одной армии, а какие разные люди  получились.  А
если взять весь мир? Сколько стран, сколько  армий?..  Не  может  же  ЮНДО
подходить индивидуально к каждому кригеру, это  же  просто  невозможно!  И
даже если бы было возможно, то процесс затянулся  бы  на  десятки  лет.  А
разоружение людям сейчас нужно, а не через полвека!  Это  же  сколько  еще
жертв появится за полвека, жертв  совершенно  ненужных,  стариков,  детей,
женщин!.. Полвека! Через полвека я буду лежать на кладбище,  и  мне  будет
глубоко наплевать, стреляют над моей могилой или  занимаются  любовью!  Но
сейчас, пока я жив, мне на это не наплевать. И я душу положу за то,  чтобы
было второе и не было первого!
     - Скажи, Михаил, ты давно в Ассоциации? - спросил он.
     Дуля смотрел на него удивленно.
     - А с чего ты взял, что я член Ассоциации?
     Рыманов рассмеялся.
     - У тебя печать на лбу:  "Former  Military  Association"...  Так  вот
скажи мне, Михаил: чего вы добиваетесь?
     Дуля быстро взглянул на  него,  и  было  в  этом  взгляде  что-то  от
затравленного насмерть зверя, безысходность какая-то и покорность судьбе.
     - Ничего мы не добиваемся, - сказал он устало.  -  Единственное,  что
нас интересует, это чтобы нас оставили  в  покое  и  дали  дожить  остаток
жизни. Неужели это так много? Это же единственное условие Ультиматума!
     - А Ультиматум-то ваш, Дуля, блеф! - произнес  вкрадчиво  Рыманов.  -
Блеф, Ультиматум-то ваш, не так ли?
     - Дурак ты, Рыма! - сказал Фигнер. - Тебе что, мало "Мэджик стар"?
     -