азад и  быстро  стихает.  Идем  к  матушке-земле,  на  высоте  в
четверть  мили  выравниваемся,  осматриваемся.  Две  другие  машины  четко
держатся в кильватере. Как на тренировке. Молодцы,  ребятки!  Достаю  план
поселка, привязываюсь к  местности.  Гринкоуст  как  на  ладони,  сверкает
россыпью праздничных огней. Вон чуть в сторонке и  ресторан.  Да,  хорошо,
что дело происходит ночью, отдыхающие бездельники посапывают себе в теплых
постельках. Проснутся, конечно, но, по крайней мере, хоть живы  останутся.
Нам гражданские жертвы не нужны, и так воплей будет целый океан. "Что себе
позволяют господа из ЮНДО?" и тому подобное... Что надо, то и позволяют, о
вас же, дураках, заботимся, дабы потомки ваши мутантами не родились!..
     Даю сигнал на инициацию маяка. Висящий где-то  над  нами  орбитальный
стационар накрывает Тайгерленд излучением. Включаю локатор. Вот  и  первая
неожиданность. Чириканье  есть,  но  совсем  в  другой  стороне,  ближе  к
западной границе поселка, где и огней поменьше. Включаем  приборы  ночного
видения, всматриваемся. Хреновые дела!.. Особнячок, откуда идет чириканье,
тоже весьма подозрителен:  компактный,  двухэтажный,  с  башенкой.  Вполне
можно спрятать антенну в этой башенке, так и просится она  туда,  ей  там,
как у Христа за пазухой.
     Десницкий  смотрит  вопросительно.  Подмигиваю  ему  уныло:   так-то,
парень, польза всех предварительных планов только в том, что  они  никогда
не соответствуют реально протекающим событиям и потому знаешь, к  чему  не
надо готовиться!.. Чешу затылок. Придется делить группу, иного выхода нет.
Вызываю третью машину, на которой установлен  блокайд-генератор.  Меландер
отзывается сразу:
     - Слушаю, шеф!
     - Матс! Обстоятельства изменились! Будем делиться. Твоя машина идет к
первоначально намеченной цели. Подойти  скрытно.  Поставить  радиоблокаду,
перекрыть выходы из ресторана и ждать.
     - Есть, шеф!
     - И еще одно. Постарайтесь до  того,  как  мы  начнем,  обойтись  без
огневых контактов. По возможности... Но наружу никого не выпускать!
     Шведу долго разжевывать не надо - парень с головой. Последняя  машина
тут же отваливает в сторону, к "Сиреневой веточке". С  блокайд-генератором
они  обойдутся  без  неожиданностей,  в  полосе  его  действия  не  только
прерывается радиосвязь, но и слепнут приборы ночного видения.
     - Поворачиваем к северу, - говорю Десницкому.
     - Зачем, шеф? Хочешь сначала освободить Жюля? Ведь засветимся же!
     - Поворачиваем! Ты что,  не  понимаешь?  Они  же  его  как  заложника
держат, убьют же сразу! Да и не ждут они нас там.
     Десницкий недоволен, что-то  бурчит  вполголоса.  Но  командир  я,  и
потому обе машины забирают  к  северу,  к  особняку  с  башенкой.  Скрытно
приземляемся в парке, чуть западнее.
     - Личному составу включить "консервы" и надеть  наушники!  Далее  все
разговоры только шепотом! Разобраться по тройкам!
     Выбираемся из "джамперов". Опускаю на глаза  "консервы".  Поглощенный
мраком мир становится видимым.
     - Построились! - Это уж шепот Десницкого.
     Пересчитываем людей. Все на месте. Даю  команду,  и  машины  медленно
всплывают вверх. Будут так висеть до окончания операции.  Предосторожность
не помешает. Десницкий с Браннером разъясняют личному составу новую боевую
задачу. Разъяснять особенно нечего: рассыпаться  да  окружить  объект.  Но
порядок  есть  порядок.  Пока  командиры   исполняют   свои   обязанности,
пробираюсь поближе и разглядываю особняк, возвышающийся на противоположной
стороне улицы, идущей  вдоль  парка.  Особняк  мне  активно  не  нравится.
Скрытно возвращаюсь к своим. Ребята  переминаются  с  ноги  на  ногу,  как
стреноженные рысаки. Холодок волнения чувствую и сам. Это и есть  ожидание
боя.
     - Десницкий!
     - Я, шеф!
     - Со мной идут Полстянов и одна тройка, любая.
     - Есть!
     С "крокодилом" на плече подходит  Полстянов,  за  ним  возникают  еще
трое.
     - Всем! Начало штурма через семь минут! Сверили часы.
     Пауза.
     - В случае обнаружения противником действовать по  обстоятельствам!..
Рассыпались!
     Крадемся к тому месту, где  я  только  что  прятался.  Из  кустов  не
выходим. Затаиваемся. Снова смотрю на башенку.
     - Полстянов!
     - Я!
     - Можешь срезать эту уродину?
     - Спрашиваете!
     - Давай!
     Полстянов настраивает "крокодила", определяет расстояние до цели.
     - Готово, шеф!
     - Ждем!
     Слышу в  наушниках,  как  перешептываются  десантники,  окружая  дом.
Смотрю на часы: до начала еще целых три минуты. Снимаю  с  плеча  автомат,
поправляю  бронежилет.  Тишину  вдруг  вспарывает  пулеметная  очередь.  С
противоположной стороны особняка, по  звуку  "кракер",  последней  модели.
Все, приехали!
     - Полстянов, огонь!!!
     Гранаты вылетают из "крокодила" с хлопками  и  шипением.  Грох,  бах,
та-ра-рам! Башенка скособочилась, но еще держится, сволочь.
     - Полстянов, дай ей еще раз!
     Хлопки, шипение, два взрыва.
     Интуиция меня не подвела. Вместо башенки торчат над  крышей  особняка
обломки  остронаправленной  антенны.  Здесь  они,  голубчики,   со   своим
таинственным передатчиком!
     - Начали, ребятки!
     Летим через улицу, перемахиваем низенький заборчик. Жду  выстрелов  в
упор, но защитники особняка почему-то молчат. Все-таки внезапность -  мать
победы! Проспали, голубчики, профессионалы хреновы!
     И тут стенка  особняка  с  треском  лопается,  наружу  выплескивается
пламя. Зарываемся носом  в  траву,  "консервы"  летят  к  черту.  Взорвали
что-то, сволочи! На секунду мне становится от этого взрыва нехорошо, но на
размышления времени нет.
     Пламя пожара  хорошо  освещает  поле  боя.  Летим  к  дверям,  кто-то
разносит их из легкого гранатомета  в  щепки.  Врываемся  внутрь.  Никого.
Следом валят остальные десантники.  Осматриваемся.  Холл  высокий,  в  два
этажа. Наверх идет лесенка. В противоположной стене холла еще двери. Топот
ног, двери распахиваются.
     - Спокойно, свои!
     Вваливаются Десницкий, Браннер и их ребята.
     - Шеф, никого!
     - Искать, пока пожар не разгорелся!
     - Шеф, пожара не будет. У них тут система тушения автоматическая.
     Действительно, замечаю, что откуда-то потянулись облака пара. Это уже
лучше, хотя будет мешать, сволочь.
     - Браннер! В подвал, искать Жюля!
     - Есть, шеф!
     Исчезают.
     Распахивается дверь на втором этаже. На лестничной площадке  человек.
Лицо искажено ненавистью, но узнаю. Числится в наших  информтеках.  Анхель
Санчес. Артур давно на него капал, только ничего  за  ним  не  находилось.
Санчес медленно спускается по ступенькам.
     - Ну что, псы юндовские?! Взять хотите? Нате!
     Правая рука Санчеса перед грудью, в руке граната.
     Выстрел. Волосы на голове у Санчеса встают  дыбом,  во  лбу  -  дыра.
Мертвое тело катится по ступенькам. Мы падаем на пол, но  взрыва  нет.  Не
успел, кригер, выдержки не хватило у щенка!
     Парни вокруг галдят, хлопают Полстянова по плечам.
     - Лихо ты его срезал, Женя!
     - Матка боска, я думал: конец...
     - Юджин! Ю а май бразэ нау!.. Ты мой брат!..
     Вырывают из мертвых пальцев гранату. Термическая, от такой бронежилет
не спасает. Так что, считай, заново на свет родились.
     На второй этаж поднимаемся осторожно, хотя интуиция говорит мне,  что
огневых контактов здесь не будет. Однако на интуицию  надейся,  а  сам  не
плошай! Пробираемся, выставив перед собой автоматы. Открываем двери. Перед
нами чернота. Зажигаем фонари. В  лучах  мелькают  многочисленные  обломки
разного калибра, клочья грязной  пены.  Здесь,  судя  по  всему,  эпицентр
взрыва. Загораются неяркие  лампы:  кто-то  нашел  выключатель  аварийного
освещения. Так  и  есть.  Тут  у  них  нечто  вроде  центрального  пульта,
по-видимому, информтека. От нее, правда,  уже  никакого  толку  не  будет.
Уничтожили ее капитально. Со вкусом. Все искорежено, только в одном  месте
чернеет  уцелевшее  стекло  монитора.   Да   в   углу   стоит   совершенно
неповрежденный диван. Как насмешка!  Мне  снова  становится  не  по  себе.
Почему же не было  охраны?  Одинокий  пулеметчик  на  крыше,  обнаруживший
кого-то из наших - это не охрана. Санчес с гранатой?.. Смешно!
     Вызываю Меландера. Швед  докладывает  коротко.  Ресторан  блокирован.
Никаких признаков кригеров. Задержано три корреспондента с  видеокамерами.
"Си-эн-эн",  "Антенн-2",  "Седьмой  канал  Москвы".  Говорят,  что   ждали
спектакля. Кто им дал информацию, пока не ясно... Что-то не так, где-то мы
дали маху! Отключаюсь.
     Десантники растаскивают обломки.  Находят  труп.  Лысый  череп  залит
кровью. В углу лежит еще кто-то.  Широкая  спина,  седые  волосы  стрижены
бобриком. Дышит. Над ним хлопочет наш врач.  Десантники  докладывают,  что
второй этаж, как и первый,  пуст.  Отправляю  часть  людей  на  подмогу  к
Меландеру, требую прочесать ресторан и найти хоть  одного  кригера,  любой
ценой. Руки дрожат.  Как  в  детстве,  когда  отец,  застав  за  очередной
проказой, призывал меня к ответу.
     Появляется Десницкий. Что-то говорит. Но я не слышу.
     - Почему же не было охраны? - спрашиваю, ни к кому не обращаясь.
     - Что? - говорит Десницкий.
     - Почему не было охраны?
     Десницкий пожимает плечами. Его этот вопрос не волнует. Меньше  живой
силы у противника, меньше потерь личного состава во время операции.  Снова
произносит какие-то слова, но я никак не могу сосредоточиться.
     - Что ты говоришь?
     - Шеф! Меландер так никого и не обнаружил!..
     Я хочу ответить, но молчу. Становится совсем  плохо:  во  мне  растет
ощущение необратимости содеянного.




                   ЧАСТЬ ШЕСТАЯ. УТРЕННЯЯ ПРОГУЛКА


                                    1

     Они пристально смотрели друг на друга,  словно  пытались  разглядеть,
что за камень у приятеля на сердце. В помещении  больше  никого  не  было:
десантники не хотели мешать встрече двух старых друзей.
     - Ну, вот и я! - сказал Гиборьян. - Как ты тут?
     Карне пожал плечами.
     - Что молчишь? - спросил Гиборьян. - Не рад мне?
     - Рад!.. Ты, как всегда, без опозданий.  Еще  чуть-чуть,  и  за  меня
взялись бы по-настоящему...
     - Мы спешили. Начальство тобой дорожит...
     - Да. - Карне вздохнул. - Такими агентами бросаться  нельзя.  Мы  еще
пригодимся!
     - Да уж... - Гиборьян окинул взглядом могучую фигуру приятеля.  -  Ты
прав. И неплохо выглядишь!..
     Карне с нарочитым кряхтеньем поднялся с тахты и сказал:
     - Старость не радость...
     - Так ли?.. Мы с тобой ребята еще хоть куда!
     Они обнялись.
     - Вот только не могу понять, -  сказал  Карне.  -  Как  это  ты  меня
разыскал? Ведь я тебе этого адреса не давал.
     Гиборьян улыбнулся, по-прежнему пристально рассматривая приятеля.
     - Все дороги ведут в Рим! - сказал он торжественно. - По тому адресу,
что ты дал, тоже работают.
     - Ресторан-то не весь развалили?
     - Цел ресторан, не волнуйся!
     - А зрителей на спектакле было много?
     - Присутствовал кое-кто. В основном, телевизионщики  с  камерами.  Но
ничего интересного снять им не удалось. Мы ведь не дети...
     Карне тяжело вздохнул.
     - Хоть кого-нибудь там нашли?
     - Нет, - сказал Гиборьян. - Ни единого  человека.  Ресторан  оказался
закрытым. По техническим причинам.
     - Да, обвели меня господа кригеры. Вокруг пальца  обвели.  Как  щенка
сопливого... Старею, видно, старею. Не пора ли и на покой? На пенсию, чай,
заработал!
     - Да что с тобой? - возмутился Гиборьян. - Чего расклеился? Не  узнаю
Жюля Карне!
     - Я и сам себя не узнаю!.. Ошибка на ошибке. Дезинформацию слопал, не
подавившись. Передатчика не нашел... - Карне замолк, но было видно, что он
мог бы продолжить перечисление своих проколов.
     - Передатчик ты нашел!
     Карне посмотрел на Гиборьяна с изумлением.
     - Неужели здесь находится?
     - Здесь, но уже не находится!
     - Накрыли?
     - Разумеется! И передатчик накрыли, и кригеров накрыли. Только что-то
мало их оказалось.
     -  Девушки  здесь  не  было?  -  спросил  Карне   с   плохо   скрытым
беспокойством. - Молоденькая такая, черненькая, невысокого роста...
     Гиборьян ухмыльнулся, хотел ляпнуть какую-нибудь пошлость,  но  Карне
смотрел на него в упор. И было в этом взгляде что-то  такое  -  необычное,
незнакомое, нежюлевское, от чего шутить сразу расхотелось. Гиборьян  молча
покачал головой.
     Карне снова тяжело вздохнул.
     - Найдем, - сказал Гиборьян. - Как рассветет, все равно весь  поселок
с ног на голову поставим...
     - Здесь-то взяли кого-нибудь? - спросил Карне.
     Гиборьян сокрушенно мотнул головой.
     - Только холодными...
     - Врежет тебе Рыманов!..
     - И тебе.
     - И мне тоже.
     - Над одним врач работает, - сказал Гиборьян.  -  Обещал  привести  в
чувство.
     - Кого? Не дружка ли моего, Санчеса?
     - Нет. Дружка твоего один из моих парней наповал уложил. Иначе бы  мы
с тобой сейчас не разговаривали. Прытким оказался твой дружок!
     - А я его, по правде говоря, считал дилетантом... Нет, как ни  крути,
а это самая бездарная из всех моих операций! Как будто и  не  я  вовсе  ее
проводил... - Карне произнес эту фразу монотонным чужим голосом,  глядя  в
пол.
     Что это он заладил, подумал Гиборьян. Неужели вспомнил?..
     Карне поднял голову, посмотрел Гиборьяну в глаза,  и  взор  этот  был
столь чист, что Гиборьян успокоился.  Чушь!..  Ничего  он  не  вспомнил!..
Этакий ангелочек...
     - Как Артур? - спросил ангелочек.
     - Не знаю. Я с  ним  не  связывался.  Эта  операция  велась  без  его
участия... Утром отыщем.
     - Без его участия, говоришь? - Карне пожевал губами. - Не ищи. Я  его
убрал.
     Гиборьян по-бабьи всплеснул руками.
     - Как убрал?! Ты в своем уме? Зачем?
     - В своем ли я уме? - сказал Карне, снова  глядя  Гиборьяну  прямо  в
глаза. - Ответь  мне,  Анри...  Ты  знал,  что  ЮНДО  должна  выдать  меня
кригерам? Когда отправлял меня сюда, знал?..
     Гиборьян не отвел взгляда.
     - Я все знал, - сказал он. - Но ведь ты должен понимать: такая у  нас
с тобой работа.
     - Разве это оправдание?
     - А я и не оправдываюсь!.. Мне даже странно,  что  ты  задаешь  такие
вопросы! Разве ты сам  не  проделывал  подобных  вещей?..  Разве  ты...  -
Гиборьян вдруг замолк, опустил голову и прошептал: -  Прости  меня,  Жюль!
Если сможешь...
     - Я-то тебя прощу... - начал Жюль.
     Дверь распахнулась, влетел возбужденный Десницкий.
     - Извините, ребята... Шеф! Этот, наверху, оживает. Поторопитесь! Врач
говорит, что ничего не может гарантировать!
     - Они никогда ничего не могут гарантировать, - проворчал Гиборьян.
     Карне вдруг улыбнулся.
     - Ты чего? - удивился Гиборьян.
     - Вспомнил Бакстера... Как он поживает?
     - Не знаю. Я его давно не видел... Пошли!
     Они поднялись на второй этаж, открыли  дверь,  около  которой  маячил
высоченный десантник. Вошли.
     Седой лежал на уцелевшем диване. Голову его украшала белая повязка, с
левой стороны  сквозь  бинт  явственно  проступало  кровавое  пятно.  Лицо
раненого было бледно, глаза закрыты. Около  него  хлопотал  врач,  молодой
парень в форме десантника. При появлении Гиборьяна  он  вдруг  засуетился,
заволновался, забормотал о  неподходящих  условиях  и  отсутствии  нужного
оборудования.
     - Как он? - спросил Гиборьян, внимательно разглядывая лицо раненого.
     - Приходит в себя, - доложил врач.
     Карне  с  любопытством  озирал  разгромленное  помещение,   удивляясь
количеству обломков. Из дыры в стене явственно тянуло сквозняком.
     - Может, его вынести отсюда? - сказал Гиборьян,  глядя  почему-то  на
Карне.
     - Ни в коем случае! - запротестовал врач. - Боюсь, он  тогда  нескоро
заговорит.
     - Я вижу, вы с ними не очень-то церемонились, - сказал  Карне,  кивая
на дыру в стене.
     - Это не мы, - ответил Десницкий. - Это они сами. Видно,  не  хотели,
чтобы мы увидели, что здесь имелось... И помощи, судя по всему,  им  ждать
было неоткуда.
     - Странно... - произнес Карне. - Может, они и не нуждались в помощи?
     Гиборьян посмотрел на него с удивлением, но Карне  больше  ничего  не
сказал.
     - Всему этому должно быть объяснение. - Десницкий  кивнул  в  сторону
раненого. - Может быть, он объяснит?
     Карне с осуждением покачал головой.
     - Что? - быстро спросил Гиборьян.
     - Слепо работали, - сказал Карне равнодушно, словно речь шла о давних
и далеких событиях, не имеющих с настоящим ничего общего.  Так,  страничка
из учебника истории, давно по-настоящему никого не трогающая.
     - Так ведь это ты был нашими глазами! - возмутился Десницкий.
     Гиборьян жестом остановил его.
     - Слабоваты оказались глаза, - сказал Карне.
     - Не ты один в этом виноват, - заметил Гиборьян.
     - А кто? Артур?
     - И не Артур. -  Гиборьян  махнул  рукой.  -  Теперь  это  совершенно
неважно. Главное, что сигнала отсюда господа кригеры уже никогда никому не
подадут!
     Булькающий  тихий  смех  был  ему  ответом.  Все  обернулись.  Седой,
приподнявшись  на  локтях,  смотрел  на  Гиборьяна  и  смеялся.  Смех  был
нехороший, прямо-таки издевательский был смех. Словно не  кригер  лежал  у
ног десантников,  а  они,  десантники,  валялись  перед  ним,  потерянные,
бессильные, побежденные.
     - Кретины! - прохрипел седой. - Что вы  понимаете?..  Он  уже  подан,
сигнал, о котором вы так печетесь!
     Гиборьян вздрогнул и издал странный звук. Будто ворона каркнула.
     - Что ты сказал? - проговорил он тихо.
     - Кретины! - повторил кригер. Голос его окреп. -  Бойцы-миротворцы!..
Вы даже не представляете, что своим штурмом  подписали  смертный  приговор
нескольким десяткам миллионов человек! Бежать надо, кричать надо  на  всех
углах: может, кто успеет спастись...
     Карне посмотрел на Гиборьяна. Тот снова был спокоен.
     - Глупый! - ласково сказал Гиборьян. - Это вы, кригеры - кретины.  Не
считайте себя умнее других! Ничего из вашего Ультиматума  не  вышло  и  не
выйдет. Все критические районы прикрыты. К реакторам  мышь  не  проскочит.
Так что ваша ставка на Д-излучатели бита!
     Седой опять рассмеялся, с трудом, хрипло.
     - Мышь, может быть, и не проскочит... Только Ультиматум не  на  мышах
держится. И не на каких-то там Д-излучателях!
     Гиборьян застыл. Потом странно  оглянулся,  будто  кого-то  искал,  и
подскочил к раненому.
     - Врешь! - прошипел он, расстегивая кобуру и вытаскивая  пистолет.  -
Врешь!.. А ну, выкладывай! - Он  ткнул  седого  стволом  в  бок.  -  Иначе
пристрелю, как бешеного пса!
     Седой поморщился от боли.
     - Стреляй! Мне все равно! - Глаза его начали закатываться. - Стреляй,
убийца! - Он обмяк.
     Гиборьян повернулся к врачу.
     - Укол!!!
     - Момент! - Врач схватил шприц.
     - Нет! - гаркнул Гиборьян. - Другой укол!
     Врач растерянно захлопал ресницами.
     - Д_р_у_г_о_й_ укол! - гаркнул Гиборьян.
     - Нельзя, шеф! Он же не выдержит!
     Пистолет в руке Гиборьяна повернулся в сторону врача. Тот  с  испугом
посмотрел на оружие. Гиборьян  медленно,  нехотя,  опустил  руку,  засунул
оружие в кобуру.
     - Милый! - ласково сказал он. - Ты пойми - надо!
     - Нет-нет! Я не могу! Это же убийство!
     - Милый! -  повторил  Гиборьян.  -  Теперь  не  время  для  сопливого
гуманизма. Ты же слышал - миллионы жизней  под  угрозой.  Господь  простит
нас...
     Карне вдруг фыркнул, но на него никто не обратил  внимания.  К  врачу
подошел Десницкий.
     - Иржи! - Он положил  врачу  руку  на  плечо,  потряс  его.  -  Иржи!
Командир прав: теперь не время!..
     Врач смотрел то на него, то на Гиборьяна.
     - В конце концов, давай, сам сделаю, - сказал  Гиборьян.  -  Если  ты
боишься, Иржи...
     - Нет, - прошептал Иржи. - Я врач, и это моя ответственность.
     Он открыл чемоданчик, достал  из  него  пластиковую  ампулу,  све