о повернулся и бросился в Сердце Приюта.
Некоторое время оттуда доносилось  щелканье,  покашливанье  и  бормотанье.
Потом Зрячий Мэт вернулся обратно и упал в кресло.
     - Что? - спросил ехидно Иван. - Нет связи, да?.. И не будет!
     - Какой же я осел! - сказал старик, не глядя на  Ивана.  -  Проклятый
Эллиот!.. "Амнезия, амнезия"... Вот тебе и амнезия! Надо было просто убить
щенка. Тогда же!.. Одним больше, подумаешь!.. - Он закрыл лицо  руками.  -
Но ведь не мог же я знать, что проклятый Дайер нарушит соглашение! Столько
лет все шло нормально... Целый век!
     Вот оно как, подумал  Иван.  Вот  тебе  и  ключик  к  твоей  странной
забывчивости! Заставили забыть...
     Старик бормотал что-то уж совсем неразборчивое, словно молился.  Иван
смотрел на него с улыбкой. Как мог этот полубеспомощный старец больше века
внушать ужас стольким людям, думал он. Давно его надо  было  тряхнуть  как
следует. Чтобы все выложил... Только в голову это никому не приходило.  Да
и тебе бы не пришло. Еще полгода назад...
     - Что улыбаешься? - сказал Мэт, подняв голову.
     - Интересно, - сказал Иван.  -  Оказывается,  вид  ослепшего  Зрячего
может доставить удовольствие.
     - Радуйся! - сказал старик  с  ненавистью.  -  Я  вот  посмотрю,  как
обрадуются жители Приюта, когда узнают, что ты, - Мэт  выстрелил  в  Ивана
указательным пальцем, - ослепил меня.
     Он встал и снова пошел  в  Сердце  Приюта.  Иван  отправился  следом.
Войдя, он остановился возле дверей. Все верно. Конечно, он был здесь.  Вот
и пульт, вот и столик с креслами. И лишил его памяти Мэт именно за то, что
он вошел сюда, в святое святых, без разрешения. Да еще и документы изучать
начал!
     Мэт пощелкал на пульте тумблерами, взял в руки микрофон, откашлялся.
     - Жители Приюта! - сказал он властным голосом. - Я хочу сообщить  вам
плохую весть, друзья мои!
     Он сделал эффектную паузу. Иван знал, что все замерли сейчас в  своих
камерах.
     - Друзья мои! Зрячий Мэт больше не зряч!.. Один  из  Слепых  совершил
величайшую за всю Эру Одиночества подлость. Он лишил меня Зрения. Теперь я
слеп как дерево! С завтрашнего дня мы бессильны  перед  Черным  Крестом!..
Друзья мои! Я плачу! И вы  плачьте  вместе  со  мной,  ибо  Приюту  теперь
конец!.. Потому что все мы либо  сгорим,  либо  задохнемся  в  собственных
выделениях!..
     Что он мелет, подумал Иван. Что он такое мелет?
     Он бросился к Мэту и, оттолкнув его  от  пульта,  отобрал  у  старика
микрофон.
     - Не верьте Мэту! - заорал он. - Это я обращаюсь к вам, Иван  Долгих,
сын  Петра  из  бригады  вентиляторщиков...  Не  верьте  Мэту,  люди!   Он
действительно перестал быть Зрячим, но это потому, что Креста больше  нет.
Крест уничтожен!
     Ну вот и все, подумал он. Главное сказано, и теперь слово за ними.
     Серая пелена встала вдруг у него перед  глазами,  как  будто  осеннее
небо опустилось на землю, спрятав и пульт, и микрофон, и все остальное.  И
увидел Иван, как ползет к нему сзади полураздавленный черный паук,  готовя
острое ядовитое жало, злобный, ненавидящий, мстительный...
     Иван  стремительно  обернулся.  Серая  пелена   исчезла.   На   полу,
всхлипывая, копошился Зрячий Мэт, сжав в правой  руке  большой  нож.  Иван
подскочил к старику и резко ударил ногой по его руке. Нож, кувыркнувшись в
воздухе, отлетел в угол. Мэт с трудом поднялся.
     - Ты лжешь, щенок! - прошипел он. - Черный Крест  нельзя  уничтожить.
Он неуязвим! Во всех Штатах только три человека могли уничтожить его.  Это
были большие люди, но и им для  этого  надо  было  как  минимум  собраться
вместе. - И он хрипло рассмеялся.
     Пожалуй, не стоит его больше подпускать к пульту, подумал Иван.  Мало
ли что...
     - Сядьте, мистер Коллинз! - сказал он. - И не двигайтесь! А то  я  не
погляжу, что у вас преклонный возраст!
     Старик, кряхтя, уселся.
     - Когда, по-вашему, Крест должен быть над Приютом на ближайшем витке?
- спросил Иван.
     Мэт посмотрел на часы. И молча отвернулся.
     - Я убью вас, мистер Коллинз! - устало сказал Иван.
     - Через двадцать минут, - прошипел Мэт.
     Иван снова взял в руки микрофон.
     - Жители Приюта!  -  сказал  он.  -  Через  десять  минут  прошу  вас
собраться в выходном тамбуре. Вы убедитесь, что Зрячий Мэт вам  больше  не
нужен.
     Он выключил пульт.
     - Пойдемте,  мистер  Коллинз.  Я  докажу  вам,  что  ваша  "Цитадель"
уничтожена.
     Услышав слово "цитадель", старик вздрогнул, провел  трясущейся  рукой
по лицу. Но тут же высокомерно рассмеялся.
     - Ты с ума сошел, мальчишка! Я же тебе сказал, что нет в  мире  силы,
которая могла бы совершить это.
     - Значит, есть, - сказал Иван. - Пойдемте!
     - Гореть тебе в геенне огненной. А я с удовольствием посмотрю на  эту
картину.
     - Да-да, - согласился Иван. - Конечно... Пошли!
     Однако старик, с трудом закинув ногу  на  ногу,  поудобнее  уселся  в
кресле.
     - Иди, - сказал он. - Я приду  попозже...  Не  волнуйся,  я  успею  к
нужному моменту.
     Он просто хочет вывести меня из себя, подумал Иван.
     - Ну нет, - сказал он. - Мы пойдем вместе.
     Старик злобно плюнул в его сторону.
     - Ну и черт с тобой! - Он поднялся с кресла  и  медленно  двинулся  к
стене. - Не ожидал я от тебя такой прыти. - Он сокрушенно покачал головой.
     - Куда вы, мистер Коллинз? - крикнул Иван, сдергивая с плеча лайтинг.
- Выход в противоположной стороне.
     - Успокойся! - прошипел Мэт. - Я не собираюсь сбегать. А  то  ты  тут
развалишь все с испугу!.. Просто у меня здесь лифт.
     Он подошел к стене, что-то там сделал, и стена вдруг треснула. В  ней
открылась большая ниша, в которой тут  же  вспыхнул  свет.  Старик  шагнул
внутрь и обернулся.
     - Заходи же! Чего зря ноги топтать!
     Все у него работает, подумал Иван. А  ведь  ремонтников  он  сюда  не
пускает. Кто же все это ремонтирует?.. Сам, что ли?..
     Он вошел в лифт и встал в уголке, направив ствол в живот старику. Тот
вздохнул, глядя на лайтинг, и сказал:
     - Не вздумай стрелять! Сам сгоришь!.. Замкнутый объем.
     - Ничего! - сказал Иван. - Уж лучше сгорю в замкнутом объеме, чем вас
упущу!
     Старик зябко передернул плечами и нажал кнопку на стене. Чуть дрогнул
пол, послышалось легкое гудение. И стена снова разошлась.
     - Приехали, - сказал Мэт, по-прежнему не сводя завороженного  взгляда
с лайтинга. - Дальше поезд не идет!
     Боишься,  владыка,  подумал  Иван.  Трясешься!  Умирать-то   страшно!
Столько лет никого не боялся. Некого было бояться! Сам себе голова.  Хотел
- ел, что хочется. Хотел - спал, с  кем  хочется.  Хотел  -  отправлял  на
смерть...
     Он усмехнулся и сказал:
     - Выходите, мистер Коллинз! Поезд дальше не пойдет!
     В выходном тамбуре пока еще никого не  было,  только  сидел  у  ворот
Толстяк Жерар и, по обыкновению, дремал, зажав автомат между  колен.  Иван
подошел к нему и, аккуратно вытащив оружие, повесил на свое левое плечо.
     Целый арсенал, подумал он. Только воевать  не  с  кем.  Разве  что  с
Мозли...
     Послышались голоса. В тамбуре появились Слепые. Зашумели, загомонили.
Как всегда проснулось гулкое эхо.
     - Кто знает, что случилось?.. Куда это все прутся?
     - Смотри: и Мэт здесь!.. А Иван-то, гляди, весь оружием обвешан!
     - Да, совсем от рук отбился мальчишка! Стыд и срам!
     - Старый хрыч давно с ума сошел!.. А теперь и Ивана с панталыку сбил.
Вы слышали, Феликс, он заявил, что Креста нет?
     - Да что я слышал?! Я только что из фанового отсека вылез.
     - То-то я думаю: откуда это так воняет?.. Эй,  уберите  детей  из-под
ног! Задавим ведь...
     - Нет-нет, Мартина! Сечь их надо! Сечь, сечь и сечь!
     - И не говорите, соседка!.. Мой вчера заявляет: "Живем, как  кроты  в
норе..." Это я - крот, да? Каково?
     - Петька, смотри-ка - дядя Иван! А болтали ребята,  что  он  с  Мэтом
разругался и ушел...
     - Ну и что? Как ушел, так и вернулся!
     В толпе Иван увидел свою мать. Она стояла и настороженно смотрела  на
него. Как будто он и не исчезал никуда на двое суток... А отца не было.  И
ребят не было. Ни Анны, ни Глэдис, ни Криса - никого... Почему же  они  не
идут, подумал Иван. Разве это не было и их мечтой?
     Он поднял руку.
     - Тихо!!!
     Шум голосов медленно затих.
     - Граждане Приюта! - крикнул Иван. - Я попросил вас  собраться  здесь
для того, чтобы доказать вам: Черного Креста больше нет!.. И нет больше ни
Слепых, ни Зрячих! И поверхность теперь доступна для всех в  любое  время.
Каждый может выйти. Хоть сейчас!
     Толпа колыхнулась.
     - Держи карман шире! - раздался чей-то насмешливый  голос.  -  Мне  и
здесь хорошо! Тепло, светло и в окна не дует!
     Иван замер. Не верят, подумал он. И не поверят!.. Чего  ради  верить?
Какой-то пацан, третьего дня исчез, двое суток  неизвестно  где  пропадал,
откуда-то внезапно появился и заявляет теперь во всеуслышание, что  Креста
больше нет... Пропало, видите ли, куда-то вековое пугало! А с пугалом этим
уже не одно поколение жизнь прожило...
     - Кончай валять дурака, Иван! - сказал дядя Мартин. -  Говори,  зачем
собрал? Некогда лясы точить!.. На шестом этаже канализация полетела. И  на
девятом тоже!
     Ну и ладно, подумал Иван, ну и пусть.
     Он повернулся к толпе спиной и пошел к выходу, мимо приткнувшегося  к
стене  Зрячего  Мэта,  мимо  сидевшего  с  обалделым  видом  разоруженного
горе-охранника Жерара, мимо какого-то незнакомого малорослого типа с лысым
черепом,  возникшего  справа  и  от  которого  пахнуло  угрозой,   но   не
сиюминутной, а отдаленной, протяженной во времени. На  нее  Иван  пока  не
стал обращать внимания. В воротах он обернулся. Никто не двинулся с места,
все молча смотрели на  него.  От  толпы  безысходно  несло  черной  тоской
непонимания и враждебности, и  Иван  плюнул  бы  на  все  и  ушел,  но  во
вселенской этой черноте яркими огоньками поблескивали любопытные  глазенки
детей.
     И Иван сказал, глядя в эти огоньки:
     - Сейчас я выйду наружу. Зрячий Мэт подтвердит, что Крест должен быть
сейчас как раз над головой... И если он еще существует, я тут же умру.  На
ваших глазах.
     Мэт взглянул на часы, но ничего не сказал. И тогда  Иван  выбежал  на
луг.
     - Сынок! Вернись! - догнал его рыдающий стон матери.
     - Опомнись, безумец! - визгливо крикнул Зрячий  Мэт.  -  Еще  успеешь
вернуться... Я прощу тебе все выходки!
     Иван остановился посреди луга. Над ним раскинулся  голубой  купол,  с
которого светило ослепительное солнце. Над благоухающими  цветами  порхали
яркие бабочки. Издалека доносился размеренный голос кукушки. Все было, как
вчера, и все было совершенно иначе. Наверное, потому, что теперь  не  надо
было с опаской оглядывать небо.
     В спину остро кольнула угроза, непонятная, но явно смертельная.  Иван
тут же совершил прыжок в сторону. Мимо него,  блеснув  на  солнце,  рыбкой
скользнул нож и, упав на землю, затерялся в траве.
     Иван медленно обернулся. Толпа Слепых придвинулась к воротам.  В  ней
спешил затеряться лысый  карлик.  Слепые  не  обращали  на  него  никакого
внимания, они, раскрыв рты, жадно смотрели на Ивана. Иван улыбнулся  им  и
растянулся на траве, сунув лайтинг под голову. Закрыл глаза.
     Что же мне делать  с  Мэтом,  думал  он.  Выгнать  его  из  Приюта?..
Специально для него создать тюрьму-одиночку и в пожизненное?..  Хорошо  бы
поразить его на глазах у всех фиолетовой молнией, но нет  у  меня  к  нему
ненависти. Еще вчера было сколько угодно, а сегодня  ничего  не  осталось.
Одна жалость...
     Лежать под солнцем на траве было приятно -  тепло  и  мягко.  Как  на
кровати. Век бы так лежал!.. Если бы  еще  не  упиралась  в  шею  рукоятка
лайтинга.
     Негромкий шум донесся до него  от  ворот.  Он  открыл  глаза,  сел  и
посмотрел назад. Толпа Слепых рассасывалась. То один,  то  другой,  словно
вспомнив о чем-то, поворачивались и уходили. Заплакали дети.
     - Туда хочу! Туда-а-а!.. - закричал какой-то малыш.
     Детей хватали за руки, уводили силой, слышались шлепки.
     - Стойте! - закричал Иван и вскочил на ноги. - Куда же вы?  Разве  вы
не видите, что я жив, что  Креста  нет,  что  можно  совершенно  безопасно
валяться на травке?..
     Слепые молча пожимали плечами и продолжали расходиться.  Только  дядя
Мартин вдруг остановился, повернулся и направился к Ивану.
     - Ты извини, - сказал он.  -  Валяться  на  травке  -  это,  конечно,
прекрасно, но нам работать надо. Канализацию чинить. - И  он  со  странным
сожалением посмотрел на Ивана.
     - Зачем? -  спросил  Иван.  -  Для  чего?..  Я  не  совсем  правильно
сказал... Но ведь теперь запросто  можно  жить  не  в  Приюте!  Вся  Земля
открыта!
     Дядя Мартин погладил его по голове. Как маленького.
     - К чему нам вся Земля? -  сказал  он.  -  Нас  и  Приют  устраивает.
Особенно теперь, когда не стало Креста.
     - Но как же?..
     - А вот так! - веско сказал дядя  Мартин.  -  Работать  надо!  И  чем
больше, тем лучше... Тогда не будет времени заниматься всякой ерундой.
     И он ушел. И все ушли. Остались только мать да скрючившийся  у  ворот
Зрячий Мэт.
     - А где отец, мама? - спросил Иван.
     Мать молчала.
     - Он не пошел, да? - сказал Иван. - Заявил, что у него  есть  дела  и
поважнее, да? "Фильтры чистить пора..."
     - А может, так и надо, сынок? - осторожно сказала мать.  -  Ну  зачем
нам все? Разве нам плохо живется в Приюте? Сыты, одеты...  Что  еще  нужно
человеку?.. Дикие звери к нам не суются. Ведь хорошо же!
     - Человеку многое нужно, мама! Так много нужно человеку, что  я  пока
себе даже представить не могу.
     Мать пожала плечами. Во взгляде ее сквозило такое же сожаление, как у
дяди Мартина.
     - Расскажи лучше, где ты был, - сказала она. - Что видел?
     - Не сейчас, мадам! - прокаркал сзади Зрячий Мэт. -  Идите-ка  домой.
Мне надо поговорить с вашим сыном.
     Мать ушла.  Иван  снова  взялся  за  лайтинг.  Зрячий  Мэт  брезгливо
поморщился.
     - Ну что, философ? - сказал он, не глядя на Ивана. - Ты уже не можешь
без оружия. Хватаешься за него, когда надо и когда не  надо...  Видно,  не
слишком хороши свобода и самостоятельность?  Маловато  в  них  ласки?..  И
больно уж много страха!
     Он замолк на мгновение, потер правой рукой грудь и продолжил:
     - Впрочем, тем хуже для тебя! - Он усмехнулся. - А согласись: хороший
был  удар,  когда  оказалось,  что  Слепым  не   нужна   твоя   свобода...
Самонадеянность всегда губит нас, милый мой! И я когда-то...
     Мэт замолчал на полуслове и улыбнулся, и улыбка оказалась  широкой  и
открытой. Такой улыбки Иван никогда не видел на его лице.
     Как быстро он согласился с гибелью своего мира,  подумал  Иван.  Ведь
внутри него все вопить должно  от  страха:  как  же  теперь  жить?!  А  он
разглагольствует о свободе. Может быть, он просто сошел с ума?
     -  Да,  обманулся  я  в  тебе,  -   проговорил   старик.   -   Видно,
действительно, стар стал. Лишил памяти, а надо было  либо  своим  сделать,
либо в могилу... Теперь уже не вернешь!
     - Чего это вы плачетесь, мистер Коллинз? - сказал Иван. - Утешений от
меня все равно ведь не дождетесь!
     - Да, поздно! - сказал старик, не слыша его. - Да и не один...  -  Он
замолк, пожевал губами. -  Несерьезно  я  подошел  к  фантазиям  Дайера...
Пусть, думал, себе фантазируют, на фантазиях далеко не уедешь! А  оно  вон
как вышло!
     Лицо  его  вдруг  исказилось,  добрая  отцовская   улыбка   мгновенно
превратилась в гримасу ненависти.
     - Я не знаю, как ты справился с  "Цитаделью",  -  прошипел  он,  сжав
сухонькие кулачки. - Такой же, наверное, чудотворец... Но это неважно! Тщу
себя надеждой, что и никто этого не узнает!..  А  потом  и  тех  уничтожу!
Зародыши, видите ли...
     Он, наконец, повернулся к Ивану лицом, взглянул в  упор  ненавидящими
глазами.
     - Я одного вам не прощу! - прохрипел он. - Того, что вы не  дождались
моей смерти!
     Он поднял сморщенные костлявые руки и потянулся к  горлу  Ивана.  Тот
отшатнулся. Старик  споткнулся,  упал  и,  лежа  ничком  в  траве,  завыл,
забормотал что-то нечленораздельное.
     Да он сумасшедший, подумал Иван. И  все  они  сумасшедшие...  Слишком
долго они жили под землей. Кроту не нужен яркий свет, он  не  поможет  ему
стать зрячим, а слепцу проще и безопаснее жить в четырех  стенах.  Но  для
кого же я рисковал жизнью?..
     Дикий вопль ударил ему в уши и  тут  же  оборвался.  Иван  обернулся.
Неподалеку на пригорке лежал, дергаясь, давешний лысый карлик. Рядом с ним
валялся огромный черный пистолет.
     Вот кого я должен был заменить по окончании  учебы  у  Мэта,  подумал
Иван. И ходить с этим черным пистолетом по тайным ходам, когда нельзя было
дожидаться Черного Креста для приведения приговора. А потом кто-то молодой
заменил бы меня!.. Ну как все хотят сделать из меня оружие!
     - Эллиот, где ты? - прокаркал Зрячий  Мэт.  -  Что  же  ты  медлишь?!
Почему тебя нет, Эллиот?.. Где ты? - Карканье перешло в визг. - Я не  вижу
тебя, Эллиот! Не вижу!!!
     Он поднялся с травы и стоял, крутя головой, размахивая руками,  а  на
лице его глубокими ямами выделялись пустые глазницы. Тот же, кого он звал,
издыхал в десяти шагах, судорожно извиваясь и кроваво булькая перекошенным
ртом. Как раздавленный котенок.
     Так старик просто отвлекал меня, понял вдруг Иван, пока  этот  тип...
Но кто его так, подумал он с  удивлением...  Наташка,  сказал  он  себе  с
радостью.
     Что-то случилось вокруг. Ярче стали краски, плотнее  звуки.  Со  всех
сторон залило  жизнью,  запахло  неведомыми  желаниями,  и  это  было  так
неожиданно, что у Ивана закружилась голова. Остро захотелось жить,  и  тут
же к нему с любовью потянулись цветы. А вдали шумно  радовались  пониманию
деревья, тоскуя, что не могут сдвинуться с места и  коснуться  руками  его
лица. И бабочки громко  кричали  друг  другу,  что  его  больше  не  нужно
бояться.  А  жить  хотелось  все  сильнее  и  сильнее,  и  желание   стало
невыносимым, и он понял  каким-то  другим,  нечеловеческим  понятием,  что
готов к этому, но отвлекал маленький скрюченный паучок, приколотый к земле
английской булавкой, несчастный как всякое орудие зла, уходящий  в  черное
пустое бездонье.  И  еще  мешал  старый  хищник,  мятущийся  туда-сюда  на
негнущихся лапах, брызжущий ядом, слепой... И его стало жаль невыносимо, и
свет ударил из рук Ивана, и старого паука развалило  пополам,  и  зашипел,
испаряясь навсегда, черный яд, и жаром ударило в  лицо,  и  смерть  пришла
собрать свою дань...
     Иван снова стал самим собой.  Прямо  перед  ним  дымились  обугленные
останки того, кто еще недавно называл себя Зрячим  Мэтом.  Справа  валялся
труп лысого карлика с раздавленной грудной клеткой. Больше рядом никого не
было.
     Что  это  со  мной,  подумал  Иван.  Никогда  ничего   подобного   не
чувствовал... Как будто все свое кругом!
     - Наташа! - позвал он. - Где ты?.. Я же знаю: это ты!
     - Нет! - пропел ликующий девичий голос.  -  Это  не  Наташа.  Это  я,
Патриция...
     - Пэт? Откуда ты здесь?.. Ты все видела?
     - Я все видела. Но я не здесь.
     Иван снова оглянулся.
     - Мы рядом с тобой, - продолжала Патриция, - но мы заперты. В  камере
Доктора... Нас вчера арестовали.
     - Арестовали?! Зачем?.. И кого это - вас?
     - Меня, - сказала Патриция. - Глэдис, Анну. А  еще  Анджея,  Криса  и
Сержа.
     И тут Иван услышал Анну.
     - Иван, - сказала она. - Ты помнишь, Доктор  называл  тебя  зародышем
новой земной цивилизации. Он не шутил... Нас здесь шестеро. А  еще  ты.  И
Наташа.
     - Да, - устало сказал Иван. - Наташа... Мне надо срочно к ней.  Я  ее
бросил... Зря выкинул часы... Оставил бы ей, -  бормотал  он.  -  Зачем-то
бросил... Какой идиотизм...
     Сознание уплывало, но он изо  всех  сил  сопротивлялся,  цепляясь  за
него,  как  за  спасательный  круг,  брошенный  судьбой.  И  ему   удалось
заце