е кто-то, но об этом  не  знали.
Или не говорили.
     Вечером Иван отправился на третий этаж. Доктор был один. Встретил  он
Ивана радушно, заварил молока, открыл банку питательной смеси, отрезал уже
начинающего черстветь хлеба. Сели к столу.
     - Что ты думаешь об уроках истории? - неожиданно спросил Доктор.
     Иван поперхнулся и закашлялся. Доктор постучал кулаком по его спине.
     - Вы рассказываете интересно, - проговорил Иван, откашлявшись.
     Доктор покачал головой.
     - Нет, - сказал он. - Я  хочу  знать  не  отношение  к  тому,  как  я
рассказываю.  Я  хочу  знать,  как  ты  относишься   к   содержанию   этих
рассказов... Только абсолютно честно!
     Иван задумался.
     Уроки Доктора действительно были очень интересны. Мир, о  котором  он
рассказывал,   выглядел   великолепным.    Чудесный    город    Хоуп-сити,
интернациональный город Мира, построенный  людьми,  съехавшимися  со  всей
планеты, и заселенный  ими...  Сотни,  тысячи  других  городов,  возникших
многими веками раньше Хоуп-сити, но  не  менее  чудесных...  Их  названия,
звучащие как стихи... А всесильные  машины,  помогающие  людям...  А  сами
люди,  живущие  чудесной  и  радостной  жизнью...  Все  было  прекрасно  и
великолепно. И как все прекрасное  и  великолепное,  походило  на  сказку.
Сказку удивительную, волшебную, абсолютно нереальную... В этом смысле Иван
и ответил Доктору.
     Доктор усмехнулся.
     - Значит, верится не очень?
     - Не очень, - сказал Иван и зачерпнул ложкой из банки.
     Тогда Доктор встал из-за стола и  полез  в  шкаф.  Он  достал  оттуда
какую-то книгу и, отодвинув в сторону еду, положил ее перед Иваном.
     - Вот, - сказал он. - Это альбом фотографий.
     Иван открыл  альбом,  и  сказка  ожила  в  ярких  цветных  картинках,
заполнивших альбом с первой до последней страницы. И на каждой  фотографии
среди  красивых  зданий  и  машин,  знакомых   по   библиотечным   книгам,
присутствовал какой-то тип, одетый в белый костюм. Тип был красив, молод и
весел.
     - Это я, - сказал Доктор.
     Иван посмотрел на него и с сомнением покачал головой.
     - Сто двадцать лет прошло, - сказал Доктор.
     Иван перевернул страницу и вздрогнул. На следующей фотографии рядом с
мужчиной в белом костюме стоял прапрапрадед. Его портрет Иван не раз видел
в маминой шкатулке. И мама всегда  говорила,  загибая  пальцы:  "Это  твой
пра... пра... прадед!", А когда Иван спрашивал  ее,  кто  он  такой,  этот
самый "пра-", мама, пожав плечами, отвечала: "От него произошли все  мы...
Если бы не было его, не было бы и нас!"
     - Узнаешь? - спросил Доктор.
     - Да, - прошептал Иван.
     - С твоим прадедом мы вместе работали в  муниципалитете  Хоуп-сити...
Он заведовал связями с ООН... Теперь ты веришь?
     - Да, - прошептал Иван.
     - Развалины этой сказки, - сказал Доктор, - находятся в сорока  милях
на север отсюда. И если бы не было Черного Креста, можно было бы сходить и
посмотреть...
     Ошарашенный, Иван долго молчал. Получалось, что все было правдой. Что
Земля существовала на самом деле. Что на небе было  Солнце,  а  не  теплая
лампа. И что в библиотечных книгах совсем не одни  сказки,  как  утверждал
отец. И что сам Приют был когда-то построен  руками  совсем  не  сказочных
героев.
     - Скажите, мистер Дайер, а у кого еще есть подобный альбом?
     - Ни у кого, - сказал Доктор. - Все альбомы были  уничтожены  еще  во
время Великой Зимы.  При  первом  поколении  поселенцев...  Так  мы  тогда
договорились.
     - При первом поколении поселенцев... - повторил Иван. - Но для чего?!
     - Во избежание ненужных иллюзий и сожалений, как говорил Коллинз. И я
с ним тогда был согласен... Нас больше всего заботило психическое здоровье
Слепых.
     - Не понимаю, - сказал Иван.
     - Неважно, - проговорил Доктор. - Когда-нибудь поймете. И может быть,
простите... - Он помолчал. - А теперь шагай домой и постарайся  никому  не
рассказывать о том, что здесь видел. Впрочем, я знаю, что ты не болтлив.
     - Почему? - спросил Иван.
     - Так надо!
     И Иван ушел. Дома он спросил отца:
     - Папа, а что было до начала Эры Одиночества?
     Отец с удивлением посмотрел на него и сказал:
     - Ты бы вместо того, чтобы задавать идиотские вопросы, лучше  бы  сел
за изучение системы очистки воды!
     Больше заговаривать с ним на эти темы Иван не пытался.
     И пошло. Вечерние разговоры с Доктором стали систематическими. Каждый
четверг Иван приходил к семи часам в его камеру,  и  начинался  рассказ  о
том, что когда-то было. И удивительное дело... Мир оказался  не  таким  уж
чудесным, как представлялось поначалу. В нем  было  место  злу  и  страху,
подлости и ненависти, равнодушию и лжи... Тем не менее  мир  становился  в
рассказах Доктора все привлекательнее и  привлекательнее.  Он  был  словно
скелет, обрастающий мясом, и чем больше он обрастал, тем больше становился
похожим на реальность. Мир стал сниться Ивану  по  ночам.  Он  видел  себя
живущим там, в этом мире, как в своем. И было там до странности интересно,
и приходилось совершать какие-то реальные, абсолютно непонятные  поступки,
затягивающие в себя, как омут на реке. Утром, проснувшись,  Иван,  как  ни
пытался, не мог припомнить, что это были за поступки, и вставал с чувством
такого сожаления, что порой хотелось выть от тоски. И становилось до  слез
жалко себя, потому что не родился на полтора  века  раньше  и  будешь  всю
жизнь прозябать под землей. Как крот...
     А потом Иван узнал об атомном оружии. Он был убит наповал. Как же мог
существовать весь этот великолепный мир, если  фундамент,  на  котором  он
держался, оказался столь непрочным, шатким и страшным?.. Ведь  держался-то
он на страхе, балансировал на нем, как на лезвии ножа, качаясь то в  одну,
то в другую сторону.
     Неделю Иван ходил словно во сне. Ему чудилось,  что  его  поманили  в
красивую светлую сказку, а когда он вошел в нее, надавали  по  физиономии,
надавали жестоко, больно и обидно. Внутри все зудело и скреблось, хотелось
поговорить с кем-нибудь, поговорить немедленно, сейчас, чтобы стало легче,
чтобы выгнать из груди тяжесть, которая поселилась там  и  ни  за  что  не
хотела уходить, и давила, и щемила, и резала...  Но  говорить  со  Слепыми
было бесполезно, а кроме Доктора оставался лишь Зрячий Мэт... К Мэту  Иван
не пошел. Это уж совсем надо было чокнуться, чтобы пойти к Зрячему Мэту. А
потом настал следующий четверг, и Иван вдруг понял, что не может пойти и к
Доктору. Что-то в нем как будто сломалось.
     В пятницу после уроков Доктор подошел к нему сам.
     - Ну что, Иван? - спросил он. - Плохо?
     - Плохо, - сказал Иван.
     -  Это  хорошо,  -  сказал  Доктор  и  потрепал  Ивана  по  плечу.  -
Разочаровался, да?
     Иван пожал плечами и промолчал. Говорить было не о чем.
     - Так почему же все-таки плохо? - сказал Доктор.
     Иван снова пожал плечами.
     - Как вы не понимаете, мистер Дайер?  -  сказал  он.  -  Разве  может
добрый мир держаться на страхе?.. Разве это честно?
     Доктор присвистнул.
     - Удивительно, - проговорил он. - Как ты мог  это  понять?  Ведь  это
надо было видеть... Да и то многие не считали нужным... Погоди, погоди,  -
спохватился он. - А разве я когда-нибудь утверждал, что мир был добрым?
     - Ну как же... - промямлил Иван, но Доктор оборвал его.
     - Нет, мой дорогой! - сказал он. - Мир был жесток и  порой  очень.  В
нем много убивали и чаще всего порядочных людей.  Бывало,  что  убивали  и
детей. Часто бывало... Но не это главное. Уж таким он был, этот мир. Да  и
другим быть просто не мог. Такова  уж  диалектика  развития  человеческого
общества, - произнес он непонятную фразу.
     - А что же тогда главное? - спросил Иван.
     - Главное-то? - Доктор усмехнулся. - Видишь ли... В том мире не  было
Черного Креста - и это главное! - Он снова потрепал Ивана по плечу.  -  Эх
ты! Гамлет, принц датский!.. Иди  думай!  А  в  четверг  приходи  вечером.
Поговорим...
     И Иван пошел думать.



                         10. ДЕНЬ ПОЗАВЧЕРАШНИЙ

     Очнувшись, Иван сразу понял, что его куда-то несут.
     Не слишком ли часто я сегодня теряю сознание, подумал он. Пора с этим
кончать.
     В руках пряталась тупая боль, и он  открыл  глаза.  Оказывается,  его
несут, привязав за руки и ноги к толстой жерди.  Как  пойманное  на  охоте
животное... Он повернул голову. Ловцы шли рядом. Было их человек десять, и
были они похожи на высоких обросших шерстью обезьян. Только когда  с  глаз
спала туманная пелена, Иван понял, что  это  обычные  люди,  нестриженные,
бородатые, одетые в звериные шкуры. Каждый из них  был  вооружен:  у  кого
лук, у кого арбалет. Один держал в руке самое настоящее копье.
     Так вот кто следил за мной в кустах, подумал Иван. Так вот кто шел за
мной по пятам... Какой же  я  идиот!  Ведь  Доктор,  помнится,  высказывал
предположение, что в лесах могли выжить люди... А я?  Ошалел  от  свободы,
возомнил  себя  Богом...  Как  же  -  Зрячий   Иван!   Освободитель   рода
человеческого!.. Кретин несчастный!.. Вот и сиди теперь в путах! Тащат как
зверя в зоопарк...
     До зоопарка оказалось далеко. Каждый шаг отдавался болью  в  руках  и
ногах, и Иван то впадал в забытье, то  снова  приходил  в  себя.  Наконец,
когда уже почти стемнело, охотники добрались до места. Откуда-то появилось
много народу. Видимо, зоопарк был порядочным по размерам. Дети смотрели на
Ивана со страхом, девушки и женщины с любопытством, мужчины с  удивлением.
Судя по всему, таких зверей в поселок приносили не каждый день. В сумерках
лица людей были неразличимы, но Иван все же рассмотрел, что дети  не  были
уродами, девушки были стройны и голенасты, а мужчины крепки  и  сильны.  И
Иван был вынужден отметить, что выглядели  они  лучше  обитателей  Приюта,
хоть и были одеты в звериные шкуры. Дети и женщины  держались  поодаль,  а
мужчины запросто  подходили  к  его  пленителям  и  вступали  в  разговор.
Говорили по-английски.
     - Привет, Мозли! Привет, Рыжий!
     - Привет! - отвечал один из охотников.
     - Где такого зверя поймал, Мозли? Далеко, наверное, ходить пришлось.
     - Слушайте, да это же человек!
     - А ты думал, медведь?.. Вон смотри - голова...
     - Точно, человек! Только какой-то странный. И волос почти нет...  Как
же он зимой-то не мерзнет?
     - Мальчишка совсем... Зачем вы его так скрутили, ребята?
     Охотники отвечали односложно, больше отругивались. Подбежала какая-то
полуголая малышка, без страха заглянула Ивану в лицо. Ей дали  по  шее,  и
она с ревом исчезла. Раздались недовольные голоса.
     - Зачем ребенка колотишь, Койот? По морде  давно  не  получал?  Можем
помочь!..
     - Совсем озверели на своей охоте!..
     - Да, пора бы и прижать охотников - совесть потеряли!.. Детей бить...
Ты вон пойди, медведя поймай да и колоти его на здоровье.  Если  сдачи  не
даст!
     - А ну, тихо! - заорал один из охотников. - Посторонись!
     Охотники ускорили шаг, и толпа осталась позади, голоса стихли.  Ивана
еще несколько минут куда-то несли, а  потом  остановились  и  опустили  на
траву. Выдернули жердь. Подошел охотник с ножом, перерезал путы на  ногах.
Рядом блеснул свет, открылась какая-то дверь. Ивана втащили внутрь.
     Он перевернулся на спину и огляделся. Это  было  помещение  -  не  то
сарай, не то большой шалаш. На стенах располагались горящие факелы, и в их
мерцающем свете Иван рассмотрел стоящих вокруг охотников. Их было  пятеро.
Четверо  были  молоды,  и  только  один,  с  рыжей  шевелюрой,  производил
впечатление немолодого уже  человека.  Наверное,  это  и  был  тот  Мозли,
которого окликали в лесном поселке.
     - Развяжите ему руки! - произнес властный голос.
     Рыжий наклонился над Иваном. Блеснул нож, и Иван почувствовал, что  у
него снова появились руки, онемевшие и полумертвые. Он встал, пошатываясь.
Перед ним стоял длинный, сплетенный из  прутьев  стол.  За  столом  сидела
группа людей. Они были одеты в такие же звериные шкуры,  как  и  охотники.
Бороды их были узкими и седыми. Во главе  стола  сидел  старец,  одетый  в
драный военный мундир. На голове его красовалась  белая  каска  с  буквами
"MP". Сквозь дырки в мундире виднелось смуглое тощее  тело.  Видимо,  этот
человек был здесь главным.
     - Отец Мюррей! - сказал рыжий Мозли.  -  Мы  поймали  этого  парня  у
Великих Лугов.
     Отец Мюррей внимательно посмотрел на Ивана.
     - Посадите его, - сказал он. - Вы же видите: он еле на ногах стоит.
     Ивана посадили. Он начал массировать полумертвые руки.
     - Кто ты, пришелец? - спросил Отец Мюррей.
     - Человек, - сказал Иван, с трудом разлепив спекшиеся губы.
     - Зачем ты явился в наш лес?
     Иван пожал плечами.
     - Я не знал, что этот лес ваш.
     Подошел один из охотников, положил на стол сумку и лайтинг.
     - Это было с ним, - сказал Мозли.
     Отец Мюррей кивнул и снова повернулся к Ивану.
     - Ты не ответил на мой вопрос, пришелец... Впрочем, ладно! Откуда ты?
Где живешь?
     - Я пришел с больших холмов, - сказал Иван. -  Это  на  северо-восток
отсюда, вдоль реки.
     Отец Мюррей переглянулся с сидящими за столом.
     - Вдоль реки?.. Ты молод, пришелец, и потому пытаешься нам солгать...
Разве тебе не известно, что рука Господа поражает всякого, кто выходит  из
спасительного леса?
     Иван снова пожал плечами.
     - Вы мне можете не верить, но  я  не  лжец.  Я  действительно  пришел
оттуда. Рука Господа меня не тронула.
     - Ты хочешь сказать, что ты сын Божий? - с издевкой  сказал  один  из
сидящих за столом, выглядевший моложе остальных.
     - Подождите, Грант! - прервал его  Отец  Мюррей.  -  Это  твои  вещи,
пришелец? - Он показал на сумку и лайтинг.
     Врать было бессмысленно.
     - Да, мои.
     - Что это такое?
     У Ивана появилась надежда.
     - Давайте, покажу. - Он привстал, но его тут  же  грубо  посадили  на
место.
     - Не надо, - сказал Отец Мюррей. - Мы сами разберемся... Может  быть,
это оружие, - пояснил он остальным. - До Божьего Пожара в мире было  много
всякого оружия... Мне рассказывал мой дед.
     - Я тоже слыхал  об  этом,  -  нетерпеливо  сказал  тот,  кого  звали
Грантом. - Вы мне лучше скажите, что мы будем делать с этим молодчиком?
     Отец Мюррей поднял руку.
     - Не сейчас, - сказал он. - Надо как следует подумать!.. Когда у  нас
в последний раз был чужой? Кажется, еще при моем прадеде...
     Грант фыркнул.
     - И что же с ним случилось? - выкрикнул он. -  Вы  что,  забыли,  кем
были наши предки до Божьего Пожара?.. Что целью  их  жизни  было  служение
Господу?.. Потому и живы остались!.. Чего ждать, я вас спрашиваю. Пока  он
сбежит?
     - Куда он сбежит? - произнес еще один, до сих пор молчавший  бородач.
- Он же не лесной житель - это сразу видно!.. Я вас понимаю,  Грант:  вам,
как всегда, требуется жертва для Огненного Столба.  -  Он  встал.  -  Нет,
Грант, нам не надо напоминать, кем были наши предки. А  вот  вы,  кажется,
забыли, что нам нужна свежая кровь.
     - Что вы имеете в виду, Филин? - спросил Отец Мюррей. - Что вы хотите
сказать? - Я хочу сказать, что с ним надо свести двух-трех наших девчонок.
Чтобы родились здоровые дети...
     Сидящие за столом зашумели.
     - Да-да! - повысил голос Филин. -  Вы  что,  не  ведаете,  сколько  в
последнее время стало рождаться уродов?
     И у них те же самые проблемы, подумал Иван.
     Все замолчали. Отец Мюррей сдвинул каску на глаза и почесал затылок.
     - И я не дам его трогать, - сказал Филин,  -  до  тех  пор,  пока  не
убедимся, что девчонки беременны. - Он  вдруг  хлопнул  кулаком  по  своей
левой ладони. - Даже более того: пока не родятся дети!..  И  не  щерьтесь,
Грант! Меня в  первую  очередь  волнует  здоровье  потомства,  а  не  ваши
религиозные отправления! Я знаю, как вы радуетесь, когда  рождается  урод.
Как же? Пища для Огненного Столба... Только скоро дойдет до того, что всех
к Столбу потащим!
     - Отпустите вы меня, - тихо сказал Иван.  -  Я  ведь  не  сделал  вам
ничего плохого.
     Старики рассмеялись. Отец Мюррей вышел из-за  стола  и  обошел  Ивана
кругом, словно разглядывая неведомого зверя.
     - Нет, милый, - сказал он. - Зачем же тогда тебя сюда тащили?.. -  Он
повернулся к сидящим за столом. - Симпатичный  мальчик...  Филин  прав!  Я
думаю, сегодня мы его оставим в покое: больно  он  слаб.  А  уж  завтра...
Завтра первой будет моя Линда... Мозли!
     - Я, Отец Мюррей!
     - Отведи его в карцер, Рыжий! Да поставь охрану из тех, кто  не  спит
на посту!.. Да прежде накормить не забудьте!
     Через десять минут Иван сидел у костра и  наворачивал  из  деревянной
миски горячую похлебку с грибами  и  мясом.  Где-то  пронзительно  кричала
ночная птица. Время от времени в кронах деревьев начинал шуметь ветер,  но
быстро стихал. Мозли сидел рядом  и  смотрел,  как  Иван  ест.  Лицо  его,
освещенное пламенем костра, ничего  не  выражало.  Когда  Иван  отложил  в
сторону миску, Мозли встал.
     - Пошли, - сказал он.
     Теперь Ивану было все равно. Единственное, чего ему хотелось - спать.
В темноте шли недолго. Донесся тихий скрип. Ивана взяли за локоть, провели
еще несколько шагов и усадили на что-то мягкое. Кажется, это  была  охапка
сухой травы. Иван хотел тут же улечься, но Мозли его локтя не отпустил.
     - Слушай, парень, - прошептал он. - Как тебя зовут?
     - Иван, - пролепетал Иван.
     - Слушай, Иван, - зашептал Мозли. - Я  понимаю,  что  ты  устал...  Я
понимаю, что ты без сил... Но пойми и меня... Везде он хозяин. Линда  его,
видите ли... - Он  словно  подавился,  судорожно  стиснул  руку  Ивана.  -
Слушай, парень! Я немолод. Мне тоже хочется, чтобы у  меня  были  здоровые
внуки... У меня дочка есть... Мэдж! Красивая девочка. Ей уже семнадцать. Я
приведу ее сейчас, хорошо?.. Я тебя прошу!
     - Нет-нет, - сказал Иван. - Я так не могу.
     - Чепуха! - прошептал Мозли. - Сможешь... Я сейчас.
     Снова раздался скрип, и Иван остался один. Было  темно  -  хоть  глаз
выколи. Казалось, можно встать и пойти и  идти  долго-долго,  если  бы  не
ощущение, что пространство вокруг замкнуто стенами. Желание спать  напрочь
исчезло, словно и не  было  мучительно  долгого,  нереального  этого  дня.
Остались только страх и ожидание. Иван представления не имел, что  же  ему
делать. Он, конечно, знал, что к  чему,  ведь  в  Приюте  ему  приходилось
тискать в углах девчонок. И Альку, и Роберту,  и  других...  Но  там  были
свои. Да и дальше баловства дело не шло: многие были просто недоступны для
Ивана, потому что являлись  его  родственницами  по  какой-то  там  линии.
Доктор следил за этим строго. Парней, нарушивших запрет, ждала смерть... А
впрочем, подумал Иван, будь что будет! Надо полагать, Рыжий настроит  свою
Мэдж, как надо.
     Снаружи послышались шаги, кто-то сдавленно вскрикнул. Видимо, охотник
тащил дочку силой. Шум был осторожный, тщательно скрываемый.
     Этого мне еще не хватало, подумал Иван. Что же, и  он  тут  будет,  с
нами вместе?
     Неподалеку опять вскрикнули, раздался топот, и  все  стихло.  Видимо,
Мэдж в последний момент вырвалась и убежала.
     Иван облегченно вздохнул и тут же затаил дыхание. В помещении  кто-то
был. Донесся чуть слышный  шорох.  Кажется,  этот  кто-то  снимал  с  себя
одежду.
     Ну что же, подумал Иван, удивляясь нахлынувшим на него  желаниям.  От
судьбы не уйдешь...
     Он встал, быстро скинул  комбинезон,  выставил  перед  собой  руки  и
осторожно двинулся туда, где по его представлениям располагался вход и где
ждет его дрожащая неведомая Мэдж.
     Хорошо,  что  так  темно,  сказал  он  себе.  По  крайней  мере,  нет
надобности смотреть друг другу в глаза.
     Через три шага он коснулся чего-то теплого и почему-то  сразу  понял,
что это обнаженные девичьи плечи. Провел ладонями  вверх:  между  пальцами
заскользили мягкие пушистые волосы. Послышался глубокий вздох, от которого
закруж