дя Дик встал,  заглянул  на  кухню  и,  коротко
попрощавшись с мамой, ушел.
     А Мария вновь затаила дыхание.



                6. ГУТА ШУХАРТ, 26 ЛЕТ, ЗАМУЖЕМ, ДОМОХОЗЯЙКА

     Веточки корявые,  туман-то  этот  и  в  самом  деле  пропал!  Похоже,
Барбриджу все-таки можно верить... По крайней  мере,  до  сих  пор  дорога
полностью соответствует  его  рассказу.  Ага,  а  вот  и  они,  голубушки,
обещанные вагонетки, где сталкеры устраивают  передышку.  Наконец-то!..  А
вон и разбитый вертолет, валяется метрах в двухстах от насыпи. Все  верно,
значит, тут надо сворачивать с насыпи. Справа должно быть болото.  Веточки
корявые, а туман-то там висит, как и висел, - ничего не видно.
     Ладно, подруга, самое время  перекусить.  Съесть  шоколадку  да  кофе
попить. Сигарету выкурю, от самого  кладбища  не  курила.  Передохнуть  не
помешает.  По  трясине  дальше  шагать,  не  по  шпалам  да  кладбищенским
дорожкам. Хотя здесь и шпалы могут оказаться хуже трясины. Запросто... Как
говорит Рэд - Зона есть Зона...
     Ах, Рэд, мой Рэд!.. Что же ты натворил на этот раз? Неужели  ты  и  в
самом деле пошел за Золотым шаром? Зачем  взял  себе  в  напарники  Артура
Барбриджа, ничего  не  сказав  безногому?  И  почему  вы  до  сих  пор  не
вернулись? Ведь раньше ты никогда не пропадал больше чем на трое суток.  А
сегодня уже шестые!.. Да только не верю я в твою смерть.  Что  бы  там  ни
говорила эта старая безногая сволочь... Не верю я! И не поверю, пока  сама
не увижу тебя мертвым!.. Черт бы побрал его, этот проклятый туман! Не могу
же я и дальше идти на ощупь.
     Веточки корявые, куда он делся, этот чертов туман?  Ведь  только  что
покрывал все болото... А впрочем, к чему голову ломать? Пропал и пропал. И
слава Иисусу!
     Так, Барбридж сказал, чтобы  я  спускалась  с  железнодорожного  пути
очень осторожно. Иначе начнет осыпаться под ногами галька. А это вроде  бы
опасно. Хотя чем опасно, я так и не поняла. Ну и плевать!.. Черт, как вниз
тянет! Рюкзак тяжеловат получился. Все-таки продукты в нем, на трое  суток
взяла. Как Барбридж посоветовал... Неужели мне и  в  самом  деле  придется
провести здесь целых трое суток? Да я же с ума сойду!.. Впрочем,  об  этом
сейчас лучше не думать...
     Ого, ничего себе болото!  А  Барбридж  говорил,  что  оно  проходимо.
Может, я заблудилась?.. Впрочем, нет, все  верно.  Вон  он,  тот  холм.  С
обгорелым деревом на вершине. Этот холм старик велел  обойти  справа.  Еще
правее должен остаться другой холм. Вот он. У него  вершина  голая,  а  по
всему склону каменная осыпь. Нет, болото - то  самое,  вон  и  темно-серое
пятно виднеется, окруженное ржавой водой. Взглянем-ка на  карту...  Да,  в
этом  самом  месте  Барбридж   поставил   крестик,   сказал,   тут   лежит
сталкер-неудачник. Вернее, то, что  от  того  сталкера  осталось...  Может
быть, это и есть Стефан Норман, Очкарик, сын старой Эллин. Шел в карьер  с
надеждой, наверняка желал изменить свою жизнь. Может, отца  хотел  вернуть
из Европы... А теперь от него лишь темно-серое пятно осталось. Да  крестик
на карте. Кстати, Барбридж еще  два  крестика  поставил:  один  на  склоне
левого холма, а другой - на каменной осыпи правого.  Сказал,  между  этими
крестиками и  пролегает  наиболее  безопасная  дорога.  Ишь  ты,  наиболее
безопасная!.. Не просто  безопасная,  а  на-и-бо-ле-е.  Запугивал,  старый
хрыч!.. Вот только никаких темно-серых пятен на склонах холмов я что-то не
вижу. Достанем-ка бинокль... Нет, все равно ничего не видно. Должно  быть,
от этих двух сталкеров даже пятен не  осталось.  А  вдруг  и  меня  то  же
ждет?.. Пресвятая Дева, спаси и помилуй!
     Э-э, голубушка, с такими мыслями соваться в болото - последнее  дело.
Что бы ни случилось, от тебя останется  Мартышка.  Но  ради  ее,  Мартышки
твоей, ты просто обязана дойти. И вернуться!
     Так, выберем ориентир, вон тот камень под левым холмом, -  и  вперед,
подруга!..
     Хм, а идти-то и в самом деле не очень  трудно.  Надо  только  вовремя
переставлять ноги, чтобы не засасывало сапог... Веточки  корявые,  а  ведь
жарко становится! Солнце-то уже вовсю раскоптилось... Но вперед,  подруга.
Вперед! Раз - шагнуть правой ногой, два - выдернуть левую, три  -  окунуть
ее в трясину, четыре  -  выдернуть  правую.  И  снова  -  раз,  два,  три,
четыре... Раз, два, три четыре... Рэд тут прошел, и я пройду. В  туалет-то
за вагонетками ходили многие, но две кучки явно посвежее... Раз, два, три,
четыре... Хорошо, что я крепкая женщина, не худосочье какое-нибудь... Раз,
два, три, четыре... А Дина Барбридж хоть и крепка, а здесь бы  не  прошла.
Не та порода! И лжет она, сука, со своими  намеками!  Не  мог  Рэд  к  ней
бегать! Его одним телом да глазами не купишь... Интересно, а что он во мне
нашел? Столько лет прошло, а ведь до сих пор не  знаю...  Раз,  два,  три,
четыре... "Ласточка моя!.." А мама  так  и  не  простила,  даже  когда  на
смертном одре лежала - не простила. "Дура ты, Гута! Он же  проходимец,  не
будет у вас семьи. Сегодня он на воле  -  завтра  в  тюрьме.  Аборт  нужно
делать!.." Раз, два, три, четыре... А  сама-то  аборт  не  делала,  родила
меня. Как будто ей было легче... И если вспомнить, то, когда  мы  с  Рэдом
познакомились, во мне тоже были одно тело да глаза. Этим я его  и  купила.
Не права оказалась мама, есть у нас семья! И насчет Дины я не верю. Не мог
Рэд с нею, никак не мог... Раз, два, три, четыре...
     А вот и камень. Веточки корявые,  да  я  же  мокрая  как  мышь.  Надо
отдохнуть  немного.  Холм  закрыл  солнце,  очень  кстати!  Жаль   только,
ненадолго...
     Достанем-ка карту, сориентируемся.  Хорошо,  школа  у  нас  скаутская
была! Вот и пригодилось... Барбридж сказал, отсюда надо  идти  параллельно
железнодорожной насыпи, оставляя темно-серое пятно чуть в стороне...  Э-э,
а пятно-то уже и не пятно вовсе. Отсюда уже видно, что это  груда  тряпья.
Пресвятая Дева, помилуй и спаси! Не карай меня, Зона, я ничем перед  тобой
не провинилась. Ведь ребенок, которого я родила, отчасти и твой. И  папаню
Рэдова ты оживила. Так что отчасти я даже  родственница  твоя...  И  прошу
тебя: сделай так, чтобы Рэд мой был жив и чтобы я нашла его!..
     А хорошо, что у нас такая соседка!  Даже  не  спросила  ничего.  "Иди
себе, голубушка, спокойно, я с дочкой посижу. Только будь осторожна!"
     Я буду осторожна, Эллин. Ой как буду - мне иначе нельзя! Иначе  тебе,
Эллин, с чужой дочкой сидеть долго придется...
     А вот и солнце из-за холма выглянуло. Опять палит. Ну  да  ничего,  с
солнцем веселее. Было бы намного хуже, если бы пошел  дождь.  И  так  воды
кругом хватает...
     Веточки корявые, а где она, вода-то?! Лишь кочки да сухая трава между
ними... Неужели Барбридж забыл, как выглядит это  место?!  Нет,  вряд  ли.
Память  у  безногого  еще  та,  позавидовать  можно.  Да  и  груда  тряпья
по-прежнему на своем месте.
     Значит, двинемся дальше, подруга. Раз, два,  три,  четыре...  Веточки
корявые, зачем я считаю? Трясины-то нет...
     Интересно, что это тут за ржавая палка, рядом с  останками  Очкарика?
Посох, что ли? Ржавая -  значит  металлическая.  Хорош  посох!..  Главное,
удобный. Комаров отгонять можно, хи-хи-хи...
     О Пресвятая Дева, как же палит это солнце! Можно подумать, я антрекот
на плите, хи-хи-хи...
     Ой, мама! Да это же не солнце вовсе, не может солнце так палить!!!
     Ну вот, началось!.. Дохихикалась, подруга!.. А ну-ка, быстро носом  в
траву! Что там говорил Барбридж? "При любых неожиданностях ложись  животом
на землю и Не шевелись. Что бы ни происходило с тобой, не шевелись!.."
     Животом-то на землю просто,  а  вот  попробовал  бы  старый  хрыч  не
шевелиться, когда  так  припекает!..  Лежать,  подруга,  лежать!  Уж  если
мужчины здесь умудрились вытерпеть, то и ты потерпишь. Не  такое  терпела.
Тебе ли, подруга, бояться мучений! Вот когда  рожала  Мартышку,  это  было
настоящее мучение. Хоть и не чета той, другой боли... когда Мясник показал
тебе, кого ты родила. Это  было  не  просто  больно,  это  было...  А  как
завизжала тогда сестра! И всякий раз визжала, сука, если надо  было  везти
ребенка на кормление. Орала, что этого ублюдка она в руки не возьмет. Даже
под страхом смерти... Спасибо Мяснику, сам привозил, осторожно передавал в
твои руки крохотное, заросшее золотистой шерсткой существо. И  завороженно
смотрел, как оно касается кривящимся ротиком маминой груди. У Мясника был,
конечно, собственный интерес, наука его  поганая,  но  все  равно  спасибо
ему!.. Он делал свое дело и не считал Мартышку дьявольским отродьем. Не то
что вы, суки... Все вы  одним  миром  мазаны!  Вы,  акушерки,  ненавидящие
безгрешного ребенка... И вы, боящиеся заразиться роженицы... И вы,  врачи,
забывшие свою клятву... А уж вы, соседки по старому дому!.. Всем вам назло
я вытерплю. Не такое, бывало, от вас терпела!.. О Пресвятая Дева, до  чего
же мне больно!!!
     У-у-уф, мамочка! Как легко стало, как прохладно...  Неужели  все-таки
признала меня Зона, не стала  карать?  Покурить  бы  сейчас,  но  Барбридж
говорил, тут задерживаться нельзя.
     Вот  она,  лощинка  между  холмами,  по  которой  проходит  "наиболее
безопасная" дорога. Самое сложное место на всем пути к карьеру... "Запашок
там будет, девочка моя, так ты не того... не  дрейфь".  Сволочь  безногая!
Раз сказал "запашок", значит, вонь еще та окажется... Ладно, подруга, коли
связалась со Стервятником, на запахи не жалуйся! Шагай себе и шагай!
     Веточки корявые, да это же совсем не та лощина. То есть та,  конечно.
Но жижи, о которой говорил старик, что-то не видно. А вон и  камень,  мимо
которого нужно пробираться, лишь нырнув с головой. Только сухо  вокруг.  И
не пахнет. Ну совершенно ничем не пахнет!
     Ладно, Зона она и есть Зона... Врал старик или не врал, а  по  сухому
проползти всяко проще, чем тащиться по пояс в грязи. Однако на правый холм
поглядывать будем.
     Ага, все-таки не врал. Вот они, огоньки эти. Словно маленькие бледные
цветочки. Ишь трепещут! Надо думать, дождя у  неба  просят,  чтобы  расти.
Ого, растут! Да еще как растут!!! Что ж, пора и в землю носом...
     Ну вот, тоже мне молния! Барбридж говорил, что чуть  не  ослеп  и  не
оглох,  когда  в  первый  раз  здесь  очутился.  Потом  якобы  научился  -
зажмуривался и рот открывал. Не похоже,  чтобы  тут  зажмуриваться  и  рот
открывать  потребовалось.  Хотя  кожу  на  лице  покалывает.   Как   будто
освежающую маску наложили.
     Как я тогда в косметический салон на Седьмой улице сходила! Незадолго
перед возвращением Рэда из тюрьмы... И  попытка  переплатить  не  помогла.
"Простите, миссис, сегодня мы  масок  не  накладываем...  Нет,  и  стрижку
сделать нельзя...  Маникюр?  Маникюрша  болеет...  Да,  она  у  нас  всего
одна..." Зато  потом,  когда  там  побывал  Рэд,  обслуживали  по  первому
разряду. Хоть и воротили физиономии в сторону. Деньги-то, впрочем,  брали,
не брезговали...
     Так, вот и еще одна "молния". Пшик, а не молния! Веточки  корявые,  а
воздух-то посвежел. Словно после  грозы.  Такое  ощущение,  что  его  пить
можно. И усталость куда-то ушла...
     А где же третья молния? Цветочки-то на склоне холма  совсем  погасли.
Все-таки  напутал  что-то,  старый  хрыч.  Или  наврал...  Вот  и   камень
обещанный. Пресвятая Дева, не врал  старый  хрыч.  Вон  какая  верхушка  у
камня, вся обгорела! Видать, не одна молния в него саданула!
     Да, не врал старый хрыч. Но если он  не  врал,  то  что  же  все  это
означает? Неужели Зона людей по-разному встречает? Барбриджа - молниями, и
ныряй в грязь с головой. А меня - свежим воздухом, и дыши полной грудью...
А почему бы и нет?! Зона  есть  Зона!  И  думать  об  этом  мы  не  будем.
Наплевать мне и на Барбриджа, и на грязь, в которую он нырял! Мне  к  Рэду
пора...
     Вот он впереди,  автофургон.  Тот  самый,  облупленный.  В  тени  его
Барбридж  советовал  передохнуть,  да  только  теперь  мне   передых   без
надобности. Правда, слева, над  грудой  старых  досок,  должен  обретаться
какой-то "веселый призрак", но до него далеко. И слава Иисусу, потому  что
черт  его  знает,  что  он  из  себя  представляет...  Вот  что  из   себя
представляет "комариная плешь" справа,  я  поняла,  но  уж  туда-то  можно
забраться только сослепу...
     И вообще, все эти "плешивые призраки" теперь совершенно не главное. А
главное то, что на  самой  дороге  ловушек  больше  не  будет.  И  как  ни
сомневался во мне Барбридж, я все-таки дошла. Конечно, и старику  спасибо.
Кабы не его наставления, кабы не его карта, я, наверное,  тоже  лежала  бы
сейчас где-нибудь кучкой серого тряпья. А потом меня бы  тоже  нанесли  на
карту, новым ориентиром. И кто-нибудь из сталкеров,  проходя  мимо,  думал
бы: "Вот, наверное, здесь и валяется та дура, которая сунулась в Зону  без
провожатого". Это если бы Барбридж рассказал обо  мне  другим...  Иначе  и
вовсе безымянным крестиком бы стала.
     А вообще-то старик, кажется, все-таки запугать  меня  хотел.  Столько
страхов нагнал, столько  ловушек  на  карте  нарисовал.  А  на  деле  пшик
получился, не более... Разве что патруль возле кладбища ловушкой  назвать!
Так и  те  чего-то  перепугались,  удрали,  как  шальные.  Даже  кусты  не
обыскали, в которых машины спрятаны. Так, теперь ориентир - вон то красное
пятно, оттуда идет дорога вниз, в карьер.
     Нет, наверное, старик специально сочинял все эти свои ловушки,  чтобы
другие к Золотому шару ходить не  повадились.  Отпугивал  сталкеров  этими
своими  ловушками.   "Комариные   плеши"   всякие,   "веселые   призраки",
"зеленки"... Сказки для дураков... Впрочем, он прав. Если  бы  всякий  мог
прийти к Золотому  шару  за  своим  желанием,  мир  бы  быстро  к  дьяволу
отправился. Люди всякие бывают,  и  желания  у  них  всякие.  Кому-то  для
полного счастья жену брата в постель заполучить достаточно, а кому-то весь
земной шар к ногам подавай...
     Ладно, вперед, подруга!.. А с какой стати я так дрожу?  И  снова  это
ощущение. Как ночью на кладбище, когда патруль удрал. Будто смотрит кто-то
с неба. Наверное, это глаза Зоны... Ты видишь, Зона, я твоя!  Уж  если  ты
позволила мне добраться до этого места, так позволь  пройти  и  оставшиеся
несколько сот ярдов. Прошу тебя! Ведь это такая малость...
     А вдруг все-таки обманул, старый хрыч? С красным пятном все ясно, это
действительно кабина экскаватора. А за ним полоса  цвета  молочного  супа.
По-видимому, дальний край карьера... Но есть ли там Золотой шар? И там  ли
Рэд?
     Веточки корявые, опять жарит. Словно у плиты... А ведь мог  обмануть,
старый хрыч! Ведь как ни водит  Рэд  с  ним  знакомство,  относится  он  к
Барбриджу  мерзко.  Достаточно  вспомнить  тон,  каким  он   со   стариком
разговаривает. Как будто простить  ему  чего-то  не  может...  И  Барбридж
вполне был способен отправить меня в путешествие ни за  чем.  Представляет
себе сейчас, как жена Рыжего подходит к краю карьера, смотрит вниз, а  там
никакого Золотого шара. Представляет себе  и  хихикает.  Как  хихикал  все
последнее время, разговаривая с Рэдом... Сволочь безногая!
     Веточки корявые, чего это я так  разъярилась?!  Мне-то  яриться  пока
рано. Вот Рэд бы разъярился. Уж он-то бы так разъярился,  что  не  приведи
Иисус! И потому невозможно, чтобы там, в карьере, не оказалось шара. Тогда
Рэд, вернувшись с "рыбалки", переломал бы  старику  ноги.  Хотя  какие,  к
черту, у Барбриджа ноги!.. Значит, переломал бы руки. А  может,  и  голову
снес. И Барбридж это прекрасно знает.
     Пресвятая Дева, добралась, вот он, карьер. Экскаватор, дорога  уходит
вниз. Все, как говорил старик. А вон и шар. Только почему-то он красный, а
не золотой. И...
     - Рэд!
     Да обернись же ты, неужели не слышишь!
     - Рэд!!!
     Что ты смотришь на этот шар, сюда взгляни!
     - Рэд! Это я! Я нашла тебя!
     Нет, не слышит... Пресвятая Дева, да он и не шевелится вовсе.  Совсем
не шевелится. Словно статуя... Словно каменный... О Иисус, этот чертов шар
превратил его в камень... Не может человек так стоять по своей  воле.  Мой
Рэд никогда бы так не стоял... Будь ты проклята, Зона! Тогда  превращай  в
камень и меня!
     - Рэд, я иду к тебе!
     Только не вляпаться в эти черные кляксы... Я иду к тебе,  Рэд!  Я  не
отдам тебя Зоне!.. Ма-а-а-ма-а-а!!!



                       7. МАРТЫШКА - МАРИЯ, ДО 9 ЛЕТ

     Когда именно ей начали сниться странные сказки, Мария не помнила.  Во
всяком случае, эта сны появились еще до  того,  как  надолго  уехал  папа.
Мамулечка говорила, что папу забрали в армию. Злые соседи утверждали,  что
папу упрятали в тюрягу. А добрые молчали. Мария верила  мамулечке,  потому
что упрятывать папу в тюрягу было не за что. В  тюрягу  упрятывают  плохих
людей, а папа всегда был  хороший.  Дядя  Дик  про  папу  тоже  ничего  не
говорил. Он просто приходил к ним в гости. Мария любила дядю Дика.  Потому
что он приносил ей шоколадки. И игрушки.
     Когда соседские дети перестали с нею водиться, сны  стали  для  Марии
самой интересной игрой. Едва  она  засыпала,  вокруг  возникала  сказочная
страна. Она была совсем как настоящая. По утрам здесь были черные  горы  и
зеленое небо. Над  горами  вставало  большое  красное  солнце.  Порой  шел
холодный дождь. И даже - когда Марии очень этого  хотелось  -  снег  среди
лета. Были здесь настоящие дома (правда,  не  много)  и  настоящие  дороги
(правда, по ним никогда не ездили машины). Машины в сказке,  правда,  тоже
имелись, но они попросту стояли на одних и тех же местах.
     Вначале  Мария  не  понимала,  почему  так   происходит,   но   потом
догадалась. Машины не ездили потому, что были  мертвыми,  а  мертвыми  они
были потому, что в сказочной стране  не  жили  люди.  Это  было,  конечное
плохо, зато, когда Мария попадала  туда,  на  нее  никто  не  ругался,  не
кричал, чтобы она убиралась в свою Зону и не заражала тут других детей.  И
никто ее не жалел.
     А потом выяснилось, что люди  в  сказочной  стране  все-таки  бывают.
Правда, не настоящие. Но почти настоящие. Живые куклы,  очень  похожие  на
людей. Мария не понимали, что они делают, но все равно играть с ними  было
очень интересно.
     Они появлялись в сказке неожиданно для  Марии,  забирались  в  пустые
дома, лазили по холмам и ямам, рыскали в стороне от дорог. Они явно что-то
искали, но что именно, до Марии не доходило.  Впрочем,  она  о  цели  этих
поисков и не задумывалась - она играла. Она проливала им на головы дождь и
смеялась, когда  они  прятались  под  зелеными  солдатскими  плащами.  Она
бросала им под ноги болото и смотрела,  как  они,  проваливаясь  по  пояс,
увязают в булькающей коричневой жиже.
     А потом она обнаружила, что, кроме живых кукол, в ее стране имеются и
другие игрушки. Это были очень странные игрушки, совершенно не похожие  на
те, что покупал ей  папа  или  приносил  дядя  Дик.  Правда,  потом  Мария
сообразила, что они и не должны быть похожими. Ведь это же были не обычные
игрушки, а совершенно сказочные.
     Тем интереснее было с ними играть.
     Суть игр состояла в том, что сказочные игрушки днем и ночью охотились
на живых кукол. Стрелялки палили  в  них  огненными  молниями.  Пинг-понги
перебрасывали кукол с одного места на другое. Индейцы расставляли  на  них
хитрые невидимые капканы. Давилки превращали их в кучки мусора. Куклы  изо
всех  сил  пытались  спастись,  но  чаще  всего  эти  попытки  оказывались
неудачными.
     В результате куклы  ломались.  Марии  становилось  их  жалко,  и  она
уходила из сказки.
     Однако  жалость  жила  в  ней  недолго.  Соседские  дети  по-прежнему
изгоняли  Марию  из  своей  компании.  К  тому  же  игры   их   стали   ей
неинтересными, и она с нетерпением ждала ночи.
     Засыпая в новую сказку, она обнаруживала, что в  таинственной  стране
появились и новые сказочные персонажи. Опять  начиналась  игра,  и  Мария,
забыв о сломавшихся куколках, переставала обращать внимание на  валявшие