отправился в клинику.


     Марина выглядела молодцом: лицо розовое, глаза  живые.  Потянулась  к
нему.
     - Сашенька, я так рада, что ты пришел!
     Калинов поцеловал ее, поговорили о здоровье, о самочувствии  младшего
сына.
     - Доктор меня сегодня отпускает, - сказала Марина.
     - Да, я заходил к нему... За тобой явится Вита. -  Калинов  посмотрел
на часы. - Уже скоро... И я прошу тебя: сегодня из дома ни на шаг.
     - Почему? - удивилась Марина. - Я хочу на Ладогу.
     - На Ладогу пойдешь через  пару  дней...  Ну  я  прошу  тебя  -  будь
умницей!
     Она внимательно посмотрела ему в глаза:
     - Но почему? Неужели я не в порядке? Ты что-то от меня скрываешь?
     - Глупости! - Калинов не отвел взгляда. Как разведчик на  допросе.  -
Ты в полном порядке, иначе бы доктор оставил тебя в клинике.
     - Да, я знаю. - Она опустила глаза, заморгала. - Но ты от меня что-то
скрываешь... Или эти дурацкие сны во всем виноваты? Мне как-то не по себе.
И ты не очень хорошо выглядишь. У тебя усталый вид.
     - Неприятности на работе, -  сказал  Калинов,  чертыхаясь  про  себя,
потому что ни о каком протекторе теперь и речи идти не могло: он бы только
насторожил Марину. Или того хуже - напугал.
     - Бедный Саша! - Она погладила его по голове. -  Опять  тебя  монисты
достают?
     - Ничего! - Он подмигнул ей. - Не достанут! Историческая  перспектива
не на их стороне. - Он снова подмигнул и  снова  откровенно  посмотрел  на
часы.
     Она вздохнула:
     - Ладно, иди. Я вижу,  тебе  сейчас  не  до  меня...  И  не  спорь  с
беременной женщиной!
     Спорить с беременной женщиной Калинов не стал: она, как всегда,  была
права.


     Подумав немного, он связался с бюро охраны. Начальник бюро его другом
не был, но Калинов не  сомневался,  что  просьба  будет  удовлетворена.  И
действительно, когда он описал ситуацию, начальник бюро  немедленно  отдал
приказы. Пришлось, правда, со старшим наряда смотаться к дому,  объяснить,
где лучше выставить охранников, покумекать на пару, как их  замаскировать,
чтобы не очень лезли в глаза. Соседи - народ  всезнающий  и  всевидящий...
Потом понаблюдал издалека, как прима привела домой секунду. Для наблюдения
использовали флаер и оптические спецсредства.  Сердце  Калинова  дрогнуло:
Маринка выглядела такой несчастной, что он чуть не прослезился.
     Во  всяком  случае,  теперь  не  требовалось  надевать  ей  на   руку
протектор, требовалось только проследить, чтобы она не  покидала  дома.  К
Сельме и Сережке приставили "скрытую мобильную охрану в пределах  города".
Конечно, не Бог весть что, но иного выхода не было: иначе  детей  пришлось
бы сажать под замок. Впрочем, охранники были опытные, а дети  пользовались
джамп-связью лишь по дороге из дома и домой.
     Едва Калинов вернулся к себе в кабинет, последовал вызов под индексом
"Пресса". С прессой Калинов никогда не конфликтовал - себе дороже.
     С экрана взглянули знакомые глаза. Это была она,  Лорина-Лавиния.  За
прошедшие два или три года она практически  не  изменилась:  наверное,  ее
личная жизнь не ставила перед ней больших проблем. Во  всяком  случае,  ее
жен, думается не крали.
     -  Здравствуйте,  мистер  Калинов!   Корреспондент   журнала   "Уорлд
секс-мэгэзин" Лоренсия Нейпир.
     - Я вас помню. -  Калинов  заставил  себя  разулыбаться.  -  Рад  вас
видеть. Вы хорошо выглядите.
     - Спасибо, вы очень любезны! - Комплимент подействовал  на  Лоренсию:
она расцвела. Все-таки  женского  в  ее  душе  было  гораздо  больше,  чем
мужского. - Мне бы хотелось взять интервью, но на этот  раз  не  у  одного
вас, а у всей вашей семьи. Я имею в виду ваших жен и старшую дочь.
     - С каких  это  пор  Ассоциацию  Лесбийской  Любви  интересует  жизнь
полигамной семьи? - не сдержался Калинов.
     Мисс Нейпир не оскорбилась.
     - Я выполняю задание журнала, а не Ассоциации. Ассоциацию жизнь вашей
семьи и в самом деле  не  интересует...  Так  когда  я  могла  бы  с  вами
встретиться?
     Коря себя за несдержанность, Калинов срочно  сыграл  отступление.  На
корреспондентку смотрел привычный, улыбчиво-корректный чиновник.
     - Видите ли... э-э... мисс Нейпир... Боюсь,  что  в  ближайшее  время
организация  интервью  будет  крайне  затруднена.  Моя  вторая  жена  ждет
ребенка, и врачи запрещают ей какие бы  то  ни  было  беспокойства.  Может
быть, позднее, после рождения дочери?
     Мисс Лоренсию, похоже, такой исход переговоров не очень  устроил,  но
она не настаивала: по-видимому, заранее поинтересовалась семейными  делами
Калиновых. Раскланиваясь, она чуть  ли  не  шаркала  ножкой.  А  может,  и
шаркала - через тейлор было не видно.
     Когда она отключилась, Калинова вдруг осенило. А в самом ли деле  она
выполняла редакционное задание? Может, просто вынюхивала, как он выглядит?
     Он связался с Милбери:
     - Рэн! Мне бы хотелось знать,  получала  ли  некая  Лоренсия  Нейпир,
корреспондент "Всемирного сексуального журнала", задание взять интервью  у
меня и моей семьи.
     - Будет сделано, шеф! Полагаешь, проверяют, как сказывается давление?
     - Не удивлюсь, если ты окажешься прав.


     В семнадцать часов принтер отшелестел: "Напоминаем  -  прошел  второй
день. Торопись!" Послание было отправлено из Вены.


     Маму-два обхаживала вся семья. Ей помогали спускаться  и  подниматься
по  лестнице,  ей  рассказывали  стихи  и  сказки,  ее  даже  к  кухне  не
подпускали. В конце концов она возмутилась:
     - Вы со мной словно с грудным младенцем!
     - Ой! - воскликнула Сельма. - Да я бы согласилась, чтобы вокруг  меня
так всю жизнь бегали.
     Впрочем, возмущение  Марины  было  наигранным,  в  глубине  души  она
испытывала удовольствие. Даже согласилась не выходить  несколько  дней  за
пределы усадьбы. Тут, правда, помог Зуев.  Он  был  так  красноречив,  так
настойчив, что восхищенный Калинов мысленно аплодировал. Вы же  понимаете,
дорогая, все мы только добра хотим и вам, и вашему  ребенку.  Два-три  дня
без купания в естественном водоеме вам не повредят. И так далее... Если же
вы будете плохо себя вести,  я  снова  заберу  вас  в  клинику.  Последняя
угроза, по-видимому, оказалась наиболее действенной: Марина смирилась.
     За ужином все были милы и внимательны  друг  к  другу.  Даже  Сережка
ходил по струночке. И только Калинов замечал  тревогу,  скрытую  в  глазах
примы. В отличие от остальных, он  слишком  хорошо  знал  Виту,  чтобы  не
заметить этой тревоги.
     После ужина ему позвонил Петер Крайчик, поинтересовался, что  Калинов
решил,  будет  ли   баллотироваться.   Пришлось   отбрехаться,   что   еще
раздумывает, что шаг чрезвычайно серьезен и с бухты-барахты подобные  шаги
не делаются. Крайчик нарисовал на  физиономии  понимающую  мину,  согласно
кивал головой. Но времени на окончательное решение дал всего два дня. Семь
бед - один ответ, подумал Калинов.
     - Скажите, Петер, - начал он, - как ваша партия относится к  разводам
в среде полигамных семей?
     Вопрос, похоже, удивил Крайчика. А возможно, и насторожил. Во  всяком
случае, ответил он следующим образом:
     - К разводам наша партия относится нормально. Порой развод - такая же
жизненная необходимость, как и брак. Но к разводам  политических  деятелей
мы относимся отрицательно. Политик не имеет права совершать  ошибки  ни  в
юности, ни в старости!
     Калинов  в  душе  чертыхнулся.  Неужели   этот   партдеятель   что-то
заподозрил?.. Однако если "этот партдеятель" и заподозрил что-то, виду  он
не подал. Ничего не добавил, ничего не спросил. Обменялись десятком ничего
не значащих фраз и тепло распрощались.
     Отключившись, Калинов задумался. Подумать было о чем. Он уже  являлся
когда-то членом Совета Планеты, давно, еще  в  первой  жизни.  Возможности
члена Совета были велики... Но и внимание  к  нему  велико,  особенно,  со
стороны прессы. А интерес к кандидату в члены Совета даже выше, чем к  уже
избранному.  Время  ли  сейчас  подвергаться  такому  интересу?  Он  решил
подождать два дня и отказаться.  Не  подходящий  ныне  этап  в  жизни  для
подобного выдвижения. Вместо стремительного  взлета  может  получиться  не
менее стремительное падение. Без надежды  когда-либо  подняться.  Ведь  он
даже не уверен, что ему удастся сохранить семью.  Как  бы  не  пришлось  с
одной из жен расстаться...
     Глядя в потемневший экран тейлора, он вдруг поймал себя на  том,  что
впервые сформулировал эту мысль. Еще неделю назад ему и в голову такое  не
могло прийти. Он никогда не видел себя иначе, чем  мужем  Виты  и  Марины.
Боже, неужели он поддастся на шантаж банды каких-то  сволочей?!  Да  ни  в
жизнь! Им его не запугать - не в таких переделках бывал!
     Разделавшись таким образом со своей тревогой, он отправился к Марине.
     Секунда уже была уложена в постель. Обрадовалась, потянулась к  нему.
Его всегда удивляла эта ее способность - радоваться ему, как в первые  дни
знакомства, как невеста радуется  жениху.  Но  кто  был  бы  против  такой
радости!..
     Он посидел с ней. Говорили о всякой чепухе. За дверью Вита  разгоняла
детей по спальням.
     - Ты меня не бросишь? - спросила вдруг Марина.
     Калинов чуть с кровати не упал, захотелось заорать на дуру,  затопать
ногами, застучать кулаком...
     Спросил тихо:
     - Разве у тебя есть причины задавать мне такой вопрос?
     Марина тряхнула черной гривой, улыбнулась мягко:
     - Нет у меня причин, но скажи: ты меня не бросишь?
     - Никогда! - прошептал Калинов, и она снова расцвела, от удовольствия
зарделась маковым цветом, прижала его ладонь к своей щеке.
     Когда дыхание ее стало ровным, Калинов осторожно  высвободил  ладонь,
переключил кондиционер на ночной режим и вышел, осторожно прикрыв дверь.
     Дом был объят покоем. Дети если и не спали в своих комнатах, то  вели
себя тише воды ниже травы. Идти купаться сегодня не было никакого желания,
но Калинов решил не  поддаваться  слабости.  Виты  внизу  не  оказалось  -
наверное, уже легла.
     Вечер опять был хорош: метеослужба плевала на проблемы Калинова и  не
собиралась приводить погоду в соответствие с его настроением. Над поселком
со стороны Борисовой Гривы проплыл флаер, демонстрируя знающим, что охрана
не дремлет. Калинов прошел по саду. Наземные посты были уже сняты.
     Искупавшись, он зашел к приме.  Вита  еще  не  спала,  встретила  его
холодновато. Во всяком случае,  неуемной  Марининой  радости  у  примы  не
наблюдалось.
     Спросила озабоченно:
     - Тебя что-то беспокоит еще?
     Калинов с легкомысленным видом помотал головой.
     - Похитители так ничего и не потребовали?
     - Нет... Сам ничего не пойму, чего  ради  было  организовывать  такое
похищение, рисковать свободой.
     Вралось легко, как в каком-нибудь  профессиональном  деле,  но  Вита,
похоже, верила не очень. Впилась мужу в  глаза  долгим  взглядом.  Калинов
взгляд выдержал, даже не моргнул.
     - Странно ты на нас смотрел сегодня за ужином.
     - И в чем выражалась эта странность?
     - Как будто сравнивал.
     - Да я же всегда так смотрю. Не могу понять, кто мне больше нравится.
Иногда та, с кем сегодня спать, иногда та, с кем спал вчера.
     - Нет. - Вита опустила глаза. - Так, как сегодня, ты на нас  смотрел,
когда женился на Маринке. Тогда  я  все  время  чувствовала,  что  ты  нас
СРАВНИВАЕШЬ. Скажи, ты меня не бросишь?
     О Господи!!! Калинов чуть вслух не выругался.
     - Никогда! - сказал он тем же тоном, что и час назад.
     - Правда?
     Вместо ответа он сжал ее в объятиях, стараясь  вложить  в  ласку  как
можно больше страсти. Но, наверное, не сумел, потому что она очень  мягко,
но настойчиво отстранилась.
     - Устала я... Маринка сегодня  жутко  капризничала,  ничем  не  лучше
Женьки. Может, они все-таки задели ее психику?
     - Вряд ли... Просто у нее состояние сейчас такое. Ты же сама  знаешь.
Родит, и все кончится.
     - Да... Скорее бы все кончилось! - Она произнесла фразу таким  тоном,
что Калинов так и не понял, что именно она имела в виду.


     Утром, скоренько проинспектировав наружную охрану, он  отправился  на
работу. Перед уходом дал задание Анфисе ни под каким  видом  не  выпускать
секунду на Ладогу. И во все прочие места.  Анфиса  вопросов  не  задавала.
Дети вопросы обязательно бы задали, но  он  обеспечил  их  "жучками"  так,
чтобы они ничего не заметили.
     Милбери ждал его с новостями.
     - Шеф! Вчерашняя журналистка действительно  выполняла  задание  своей
редакции.
     Калинов почесал бровь:
     - А не проверил, от кого исходила инициатива относительно интервью?
     - Проверил. Инициатива исходила от  подписчиков  журнала.  Конкретные
имена, к сожалению, установить не удалось.
     Калинов потер подбородок. Информация не давала возможности  прийти  к
однозначным выводам. Такое предложение  редакции  могли  сделать  и  лица,
похитившие Марину. Всего-навсего для того, чтобы бросить тень на АЛЛ.
     - Есть информация и от нашей агентуры. К  сожалению,  она  ничего  не
дает. Никаких действий по организации похищения твоей  секунды  агенты  не
обнаружили.
     - Я хотел бы сам проверить эту информацию.
     - Пожалуйста. - Милбери не сдержался и пожал  плечами.  -  Я  передал
донесения на твой тейлор... Но это еще не все. Готов список тех, кто  брал
напрокат флаеры.
     У Калинова заколотилось сердце. Предчувствие было  настолько  острым,
что потемнело в глазах. Почему-то он был уверен: имя одного из похитителей
обязательно окажется в этом списке.
     Милбери сообщил код материала, и Калинов набрал номер на  клавиатуре.
На дисплее появились фамилии и адреса.
     Список  был  не  слишком  велик  -   двести   четырнадцать   человек.
Встретилось несколько знакомых, но когда он наткнулся на Зяблика,  у  него
потемнело в глазах во второй раз. Даже Милбери заметил:
     - Что с тобой, шеф?
     Калинов опустил голову,  зажмурился  и  сделал  три  глубоких  вдоха.
Отныне он знал  виновника  своих  волнений.  Но  и  похищение  из  события
общественной важности сразу превратилось в его личное дело.
     - Свободен!
     Милбери   удивился,   но   промолчал.   По-видимому,   объяснил   все
естественной нервозностью шефа.
     Когда он вышел из кабинета, Калинов шарахнул кулаком по крышке стола.
Черт бы тебя, Зяблик, подрал! Конечно, это твоих  рук  дело!  Ты  врач,  а
потому у тебя есть возможности раздобыть волюнтофаг. И  ясно  теперь,  для
каких целей тебе потребовался  "небольшой  коттеджик  около  Комарова".  И
поскольку ты врач, я наверняка  не  найду  никаких  следов  того,  что  ты
использовал  волюнтофаг  в  преступных  намерениях.  А  "коттеджик   около
Комарова" сам по себе уликой не является...  Теперь  мне  понятно,  почему
Марина так легко дала себя увести из Летнего сада.  А  когда  мы  с  тобой
беседовали у  меня  на  вечеринке,  в  душе  ты  смеялся  мне  в  лицо.  Я
представляю, сколько удовольствия ты тогда получил. И это после всего, что
я для тебя сделал в жизни!.. Господи, а я еще чуть ему все не рассказал!
     Бешенство переполняло Калинова. Он даже набрал рабочий номер Крылова,
но, вовремя спохватившись, выключил канал. Конечно, можно сказать  Зяблику
все, что он о нем думает, но в ответ Зяблик расцветет майской улыбкой и  с
легкой укоризной прогудит: "Саша! Да как ты мог подумать обо мне такое!" И
будет прав.
     Калинов посидел, успокаиваясь. Потом связался с  Милбери  и  попросил
его начать проработку новой версии  -  "Похититель-одиночка".  В  качестве
подозреваемого был  назван  Игорь  Сергеевич  Крылов,  смотри  также  дело
"Пятеро с "Нахтигаля".
     Как ни странно, на этот раз Милбери  не  удивился.  У  Калинова  даже
возникло ощущение, что заместитель ждал от него именно такого задания.


     В конце дня Калинову напомнили: "Прошло три дня.  Нам  жаль  одну  из
твоих жен".


     Вечером он без зазрения совести рассказал о своих  подозрениях  Вите.
Вита выслушала внимательно, долго молчала и наконец произнесла:
     - Ты знаешь, если бы это оказалось правдой, я бы не удивилась. Зяблик
вообще-то способен на поступки.
     - Ну, знаешь! - Калинов возмущенно фыркнул. -  Мне  всегда  казалось,
что все как раз наоборот. Кто позволил "мисс миллионерше"  женить  его  на
себе? Кто после той истории десятилетней давности навсегда засел на Земле?
Хотя, я уверен, ему давно уже ничто не грозит...
     - Извини, - перебила  Вита,  -  но  ты  не  знал  Зяблика  до  своего
появления в Дримленде. Ты сразу и навсегда стал для него моим парнем, моим
женихом, моим мужем, а он всю жизнь был в меня  влюблен.  Как  же  он  мог
раскрыть перед тобой свою сущность?
     - Откуда ты знаешь, что он всю жизнь был влюблен в тебя?
     Вита грустно улыбнулась:
     - Сашенька! Женщина всегда знает это. Даже если мужчина  и  молчит  о
своих чувствах... Я скажу тебе больше - Зяблик влюблен в меня и сейчас.
     - И ты думаешь, он способен?..
     - Способен, Саша. С отчаяния влюбленный способен  на  что  угодно.  Я
удивляюсь, что ты забыл об этом. Помню, и некий Калинов допускал кое-какие
выходки.
     - А почему с отчаяния? Разве раньше у него была надежда?
     Вита  посмотрела  на  него  долгим  взглядом.  Словно  раздумывала  -
говорить или не говорить. А может, удивлялась мужской самонадеянности.
     - Милый мой, конечно была. Он ведь был уверен, что наш с  тобой  брак
окажется недолговечным. Я знаю это... Он не считал нас гармоничной  парой.
Потому с Алькой и детей не хотел заводить. Но года уходят,  а  ты  все  не
собираешься меня бросать.  Вот,  полагаю,  он  с  отчаяния  и  решил  тебя
пошантажировать: вдруг да выгорит!
     А ведь я уже слыхал нечто  подобное,  вспомнил  Калинов.  Десять  лет
назад от самого Зяблика. Выходит, он  не  юродствовал  тогда?  Или  я  все
забыл?
     Но соглашаться с женой почему-то не хотелось, и он проговорил упрямо:
     - Не понимаю, откуда у него могла появиться такая надежда. Я вроде бы
не давал поводов к появлению такой надежды.
     - Тебе так кажется. На самом деле, женившись во второй раз, ты тут же
дал ему повод надеяться. Он ведь однолюб и даже не может понять,  как  это
возможно - любить сразу двух женщин. Тебе бы влезть в  его  шкуру,  но  ты
просто не способен на такой подвиг. По чисто психологическим причинам...
     - А ты способна? - ядовито осведомился Калинов.
     - Я женщина, а стало быть,  влезть  в  шкуру  мужчины  тем  более  не
способна, но не забывай, что я тоже однолюб.
     Калинов крякнул: ему показалось, что последние слова  прозвучали  как
укор.
     - Я ни в чем тебя не обвиняю, -  поспешно  проговорила  Вита.  -  Мня
вполне устраивает наша семейная жизнь.
     Я не раз это слышал, подумал Калинов, но так ли оно  на  самом  деле?
Если ты уверена, что Зяблик всю жизнь  любит  тебя...  Ведь  такая  любовь
способна растопить сердце любой женщины! А твое сердце, Виточка,  тоже  не
камень.
     - Что ты собираешься делать? - спросила Вита.
     Калинов сложил губы куриной гузкой и поднял взор к потолку:
     - Пока хочу собрать улики. А потом...
     Ему вдруг пришла в голову мысль: а не выложит ли она все, что  он  ей
расскажет, Зяблику? Эта мысль  потрясла  его  настолько,  что  он  потерял
способность говорить.
     Вита расценила молчание мужа по-своему:
     - Если это служебная тайна, то лучше не рассказывай.
     Однако лицо ее помрачнело.
     О Господи, сказал себе Калинов, неужели теперь и от собственной  жены
придется скрываться!
     Тут в гостиную вошла Марина, и разговор сам собой перешел  на  другие
темы. Впрочем, секунда некоторое время подозрительно смотрела  на  мужа  и
приму, но никаких вопросов себе не позволила. Разговор сразу стал легким и
беззаботным, и к  Калинову,  впервые  за  последние  дни,  даже  вернулось
хорошее настроение: он вдруг вновь  почувствовал  себя  героем-любовником.
Марина села рядом с Витой, положила головку на плечо примы, а та обняла ее
за плечи, и Калинову