ного убийства. Так  что
есть тут материал для раскопок, есть!
     Его мысли вернулись к Марине.
     Применение волюнтофага объясняет многое. После инъекции с  нею  можно
было делать что угодно. Даже увести из  супружеской  постели...  А  уж  из
Летнего сада - и вовсе не проблема. И  саму  инъекцию  сделать  -  никаких
сложностей. Царапнули чем-нибудь в толпе руку... А вот вытащить теперь  из
Марины информацию - проблема  еще  та!  Наверняка  перед  расставанием  ей
приказали все забыть: хемогипнотический блок. Не идиот же  Калинов,  чтобы
пытаться снять такой блок у беременной  жены!  Он  бы  и  в  другое  время
поостерегся его снимать:  на  стадии  опытов  три  четверти  тех,  на  ком
отрабатывалась   методика,    закончили    помешательством.    Они    были
добровольцами, но это не спасло разработчиков методики от решетки... А вот
ниточку здесь найти можно: не  так-то  просто  достать  такой  волюнтофаг.
Хотя, конечно, труды предстоят немалые...
     Он перевернулся на живот и поплыл назад. Сделал небольшую пробежку  -
километра два. Дома первым делом отправился под душ. А  потом  заглянул  к
Марине.
     Она проснулась, едва он вошел. Увидела его, улыбнулась,  протянула  к
нему руки. Калинов наклонился, поцеловал ее в губы,  погладил  по  голове.
Губы были мягкие, а волосы жесткие. Как и всегда...
     Марина снова улыбнулась:
     - Ты со мной как с маленьким ребенком!
     Она села, свесив ноги с кровати. Но тут же снова легла, прислушалась.
     - Она там бьется! - Марина взяла руку Калинова  и,  откинув,  одеяло,
положила на свой круглый живот. - Чувствуешь?
     Толчки были довольно ощутимыми.  Калинов,  не  удержавшись,  погладил
живот, потом осторожно убрал руку и набросил на жену одеяло.
     - Хорошо, - сказала она, потянувшись, и закрыла глаза.
     - Хорошо, - согласился Калинов. И осторожно спросил: - Где ты была?
     - Когда?
     - Вчера.
     Она открыла глаза:
     - Ты же знаешь... Гуляла по Летнему саду. Смотрела "Амура и  Психею".
Разве ты забыл? Я же тебе вчера вечером рассказывала!
     - Да нет, не забыл, - сказал Калинов. Все было ясно. - Это  я  так...
Кстати, твой врач хочет, чтобы ты сегодня легла в клинику на обследование.
     В глазах Марины проснулась тревога.
     - Почему? Я же себя хорошо чувствую... И  почему  он  мне  ничего  не
сказал? Я у него была на днях, ты знаешь.
     - И тем не менее врача надо слушать. - Калинов сконструировал на лице
выражение "строгий папочка".
     -  Хорошо-хорошо,  -  сказала  Марина  подчеркнуто-послушно  и  вновь
потянулась к нему.
     - Вот и умница! - Он еще раз коснулся  ее  губ,  а  потом  пристально
посмотрел в глаза.
     Зрачки у нее были слишком большие. Тогда он, все  так  же  пристально
глядя ей в глаза, сказал гранитным голосом:
     - Спать...  Немедленно  спать...  И  проснуться  после  десяти  часов
утра... А потом отправиться в клинику...
     Лицо ее исказилось, взгляд окаменел,  рука,  лежащая  у  Калинова  на
затылке, судорожно дернулась,  соскользнула  и  упала  на  одеяло.  Марина
спала.
     Калинов вышел из спальни и закрыл дверь на замок. Воровато оглянулся.
Свидетелей преступления в окрестностях не  наблюдалось.  Он  посмотрел  на
часы: была половина седьмого. Он спустился вниз.  В  ванной  шумела  вода.
Через  несколько  минут  оттуда  вышла  Вита,  одетая  в  халат.  Подошла,
прижалась к плечу мужа.
     - Ты от нее? Как она?
     - Спит.
     Вита вздохнула.
     - Она все еще под действием этого  зелья.  Я  приказал  ей  спать  до
десяти.
     - Она просыпалась?
     - Да... Она ничего не помнит. Считает, что вчера была в Летнем  саду,
а вечер провела дома.
     Вита, ничего не ответив, поднялась наверх. Калинов  пошел  на  кухню,
заказал стакан апельсинового сока. Сел и медленно выпил, бездумно глядя  в
стену. Минут через пять Вита вернулась, одетая в домашний комбинезон. Села
рядом.
     - Надо, чтобы никто не задавал ей никаких вопросов, - сказал Калинов.
- Постарайся к десяти сплавить детей  и  Анфису  из  дома.  Доктор  просил
положить ее в клинику на обследование. Проводишь ее?
     - Да, конечно... Ты запер дверь в ее спальню?
     -  Запер.  Вот  ключ.  -  Калинов  опустил  ключ  в  карман  Витиного
комбинезона. - Надо,  чтобы  никто  не  задавал  ей  никаких  вопросов,  -
повторил он. - Врача я предупрежу. Ты поняла?
     - Поняла... Долго она будет в таком состоянии?
     - Одна инъекция волюнтофага действует не более шести часов. Так  что,
в худшем случае, часов в девять действие его прекратится. Спать она  будет
до десяти и больше чужих приказов выполнять не  станет.  Проследи  тут  за
всем.
     - А ты?
     - А я буду искать того, кто так с нею обошелся.
     - Черт бы вас всех, мужиков, побрал! -  сказала  Вита  со  слезами  в
голосе, встала и подошла к рисиверу. - Завтракать будешь?
     - Буду. - Калинов встал, приблизился к жене и  вдруг  шлепнул  ее  по
круглому заду. - Ничего, мать! Прорвемся!


     - Я просмотрел результаты контроля джамп-связи за вчерашний  вечер  и
ночь, - сказал Милбери. - Пусто. Никаких следов.
     Калинов раздраженно побарабанил пальцами по столу.
     - Ее вернули на флаере, - сказал он.  -  Сегодня  ночью,  с  трех  до
четырех, прямо в мой сад... - Он покачал головой. - Такой  наглости  я  не
ожидал!
     Милбери после некоторых размышлений предложил:
     - Можно попробовать выйти на  этот  флаер  через  компьютеры  системы
безопасности полетов. Ночью не так много флаеров летает.
     - Если только они шли на  автопилоте.  Впрочем,  проверь...  Хуже  не
будет.
     - А могу я задействовать агентуру у монистов?
     - Теперь можешь, но... Действовать аккуратно, наши агенты ни  в  коем
случае не  должны  знать  сути  дела.  Пусть  все  выглядит,  скажем,  как
мероприятие по статистической обработке различных случаев  киднапа.  Нечто
вроде секретного социологического исследования.  Подробности  проработаешь
сам.
     Милбери, кивнув, встал, но, словно вспомнив о  чем-то,  тут  же  сел.
Калинов поднял на него равнодушные усталые глаза.
     - А ты не намерен, - проговорил Милбери, - взять  под  охрану  членов
семьи?
     - Намерен. Но этим я займусь сам!
     Милбери ушел.
     Калинов связался с О'Коннором. После  дежурных  приветствий  сообщил,
что Марину вернули.
     - Очень рад, - сказал О'Коннор. - Ты делаешь официальное заявление?
     - Нет. Хочу заняться похитителями сам. Твои предварительные  проверки
принесли какой-нибудь результат?
     Кажется, О'Коннор даже обрадовался:
     - Практически никакого. Кое-кто из специалистов по киднапу сейчас  на
Земле, но они  лежат  в  глубоком  дрейфе.  Личные  дела,  любовь,  отдых,
финансовые операции... Все исключительно в рамках закона.
     - Они не взяли денег, Джим!
     О'Коннор удивленно присвистнул:
     - Зачем же они ее похищали?
     - Не знаю, - соврал Калинов.
     - А тебе не кажется, что все это похоже на глупую шутку?
     - Возможно... Ладно, буду разбираться.


     В два  часа  Калинов  отправился  в  клинику.  Зуев  встретил  его  в
вестибюле.
     - Мы ничего ей не сообщили.
     - Как ее состояние? - спросил Калинов.
     - Обследование уже закончено. Никаких следов волюнтофага в  организме
ко  времени  обследования  не  сохранилось.  Все   анализы   соответствуют
самочувствию нормальной женщины, ждущей ребенка.  Девочка  тоже  в  полном
порядке. Я бы вашу жену хоть сейчас отпустил домой, но  пусть  полежит  до
завтра. На  всякий  случай...  Должен  сказать,  похитители  оказались  на
редкость гуманными людьми. Не ожидал!
     - Вы что, встречались раньше с похищениями?
     Доктор улыбнулся:
     - Нет, конечно... Литература, видео...  Там  они  выглядят  несколько
иначе.
     Теперь улыбнулся Калинов.
     - Пойдемте, - сказал Зуев. - Она сейчас на крыше. Нет причин отменять
солнечные ванны.
     - Послушайте, доктор. - Калинов взял Зуева под руку. - А вы  уверены,
что волюнтофаг не скажется на ребенке?
     Доктор поскреб пальцами подбородок:
     - Результаты обследования опасений не подтверждают. У вас будет очень
крепкая девчонка... Впрочем, если желаете, мы можем оставить вашу  жену  в
клинике до самых родов.
     - Нет-нет! - быстро сказал Калинов. - Вряд ли подобная перспектива ее
обрадует. Будем надеяться, вы правы.
     - Ее обследовал сам профессор, - сказал Зуев  подчеркнуто-равнодушно.
- Можете поговорить с ним.
     - Извините, доктор... Я полагаю, он скажет мне то же, что и вы.
     - Разумеется.  -  Зуев  сразу  оттаял.  -  Если  бы  он  мог  сказать
что-нибудь другое, он бы  с  вами  уже  поговорил...  Кстати,  вы  просили
посоветовать вам, как  объяснить  Марине  Васильевне  исчезновение  из  ее
памяти вчерашнего дня...
     - Да-да, я и сам ломаю над этим голову.
     - Не ломайте! Мы перед обследованием усыпили вашу жену, а  когда  она
проснулась,  я  сказал,  что  была  применена  новая  методика,  требующая
длительного времени, и что вашей жене пришлось посвятить сну целые  сутки.
Я оформил ее поступление вчерашним утром.
     - Спасибо, доктор! - Калинов крепко пожал Зуеву руку.
     - Не за что, Александр Петрович. Ради здоровья матери и  плода  можно
пойти и на большие нарушения. Только предупредите тех, кто может  заронить
в душу Марины Васильевны сомнение в моих словах.
     - Не беспокойтесь, доктор!
     Они еще раз обменялись рукопожатием,  и  Зуев  проводил  Калинова  до
лифта.
     Выйдя  на  крышу,  Калинов  чуть  не  ошалел  от  такого   количества
полуобнаженных  беременных  девиц,  собранных  в  одном   месте.   Как   и
большинство  мужчин,  ничем  не  прикрытые  неестественно  круглые  животы
дозревающих матерей приводили Калинова в некоторую оторопь.  Он  вспомнил,
какое раздражение вызывала у  него  под  конец  беременности  изменившаяся
фигура Виты, его худенькой стройной Виты. И когда родилась Сельма, радость
новоиспеченного отца смешивалась с восторгом мужа, получившего назад  свою
привычную и желанную  живую  игрушку.  Впрочем,  с  той  поры  прошло  уже
восемнадцать лет, и теперь он  относился  к  излишне  крупным  округлостям
по-другому. Что поделаешь - такова природа!..
     Он нашел Маринку очень быстро. Никогда не менявшая цвет своих  волос,
она оказалась здесь единственной брюнеткой. Пока он пробирался к ней между
часто стоящими ложами, будущие мамаши бросали на него любопытные взгляды.
     Марина лежала на правом боку и жарила спину, держа в руках книгу. Она
любила красное, и купальник на ней был, естественно,  алым.  Грива  черных
волос рассыпалась по изголовью ложа. Едва тень от Калинова упала  на  нее,
Марина повернула голову.
     - Ой, Сашенька! - Карие глаза засветились любовью.  -  Наконец-то  ты
пришел!
     Она села. Калинов осторожно обнял жену.
     - Здравствуй, малышка! Как дела?
     - Врач говорит, все в порядке, завтра отпустят. - Она прижалась щекой
к его плечу. - Как там Женька?
     - Скучает по  маме-два.  Ждет-не  дождется,  когда  вернешься...  Что
читаем?
     Она протянула ему книгу.
     - "Архитектура Петербурга середины XIX века", - прочел Калинов.
     - Надо понемножку восстанавливать знания, -  пояснила  Марина.  -  За
шесть лет все позабыла.
     - Ты хочешь вернуться в экскурсоводы?
     - Да. Ты же знаешь, я всегда любила водить людей по нашему городу.
     - Знаю. Десять лет назад  ты  хотела  устроить  экскурсию  по  Питеру
некоему Калинову из Твери.
     - А он вместо экскурсии пригласил меня в ресторан. - Она вздохнула.
     - И теперь ты жалеешь об этом, - сказал Калинов со смешком.
     - Никогда я об этом не жалела.
     - Отчего же такой тоскливый вздох?
     Она снова положила голову на его плечо.
     - Мне почему-то страшно, - прошептала она. - У меня  такое  ощущение,
будто скоро произойдет что-то непоправимое.
     - Глупости! - Калинов потрепал секунду по щеке. - Что может  с  тобой
произойти? У тебя не первые роды!
     - Нет, не со мной. Я почему-то боюсь за тебя.
     - И давно у моей женушки такие страхи? -  спокойно  спросил  Калинов,
старательно расслабляя мышцы лица.
     - Нет. Мне стало страшно сегодня, после того,  как  я  проснулась.  Я
даже не могу  объяснить,  откуда  он  взялся,  этот  страх.  Просто  стало
страшно, и все. Не хочется расставаться...
     - Но я никуда не улетаю!
     - Да? - Лицо ее стало растерянным. - А мне кто-то говорил,  что  тебе
надо во Внеземелье.
     Калинов  коснулся  теплых  мягких  губ,  провел  рукой   по   гладкой
обнаженной спине.
     - Тебе приснилось, малышка! Черт бы побрал этих врачей,  с  их  новой
методикой! Нормальному человеку нельзя столько спать!
     - Девочки, время! - На крыше появилась дежурная сестра.  -  Пожалуйте
вниз!
     Марина осторожно встала, отобрала у Калинова книгу.
     - Я никогда никуда от тебя не улечу! - прошептал Калинов ей  в  самое
ухо, и она счастливо зажмурилась.
     - Девочки, прошу вас! - снова подала голос сестра.
     Будущие  мамаши  зашевелились,  загомонили,  выражая   неудовольствие
краткостью процедуры.
     - Я провожу тебя, - сказал Калинов.
     Марина кивнула, одарив мужа таким взглядом, что  у  того  зашлось  от
нежности сердце.
     - Пошли по лестнице, - сказала она. - Не хочу в  лифт!  Как  будто  в
стену замуровывают...
     Когда спустились на ее этаж, Калинов спросил:
     - А что еще снилось моей жене?
     - Какой-то дурацкий сон  был...  Вроде  бы  я  где-то  долго  сидела,
чего-то ждала. Какой-то мужчина со мной был...
     - Что еще за мужчина?  -  Калинов  шутливо  погрозил  ей  пальцем.  -
Никаких мужчин!
     - Незнакомый, бородатый,  толстый...  Или  без  бороды...  Не  помню!
Дурацкий сон! Словно меня украли... -  Она  мотнула  головой.  -  Нет,  не
помню... Да и Бог с ним!
     Калинов  проводил  ее  до  палаты,  но  внутрь  заходить   не   стал.
Распрощались у дверей.
     - Поцелуй меня! - попросила она, не выпуская из руки  его  пальцы,  и
прильнула к нему.
     Около лифта он обернулся. Она стояла в дверях, не сводя с него  глаз.
Словно прощалась навсегда.
     Спустившись вниз, он зашел к Зуеву.
     - Ее что-то страшит, - сказал он. - И, по-моему, она  смутно  кое-что
помнит... Может, дадите ей успокоительного? Я боюсь, у нее будет шок, если
она вспомнит...
     -  Вряд  ли  она  что-нибудь  вспомнит...  Но  в  любом  случае,   не
беспокойтесь, мы примем все меры!
     Покинув клинику, Калинов не вернулся сразу в  здание  Социологической
комиссии. Около часа он прогуливался по парку, окружающему клинику, срывал
с деревьев листья, валялся на траве, принюхивался к цветам. Но так  ничего
и не решил.
     А когда вернулся в свой кабинет,  на  принтере  его  ждало  очередное
послание:
     "Напоминаем тебе - первый день прошел!"


     Ближе к ночи, когда поужинали и дети дружно улеглись спать, он позвал
Виту в кабинет. Достал из сейфа браслет-протектор.
     - Надень на левую руку.
     - Что это? Часы?
     - Протектор. Охранное устройство.
     - Ты думаешь, теперь похитят меня? - Вита  усмехнулась.  Сегодня  она
выглядела куда более веселой.
     - Надень, пожалуйста! - попросил Калинов проникновенно.
     Вита взяла протектор, нацепила на левую  руку.  Чуть  слышно  щелкнул
замок.
     - Он выполнен в форме часов, - сказал Калинов. - Чтобы не  привлекать
внимания. Время, кстати, он тоже показывает.
     Вита копалась с замком, пытаясь открыть.
     - Бесполезно, - заметил Калинов. -  Теперь  его  можно  снять  только
вместе с рукой.
     Вита оставила протектор в покое, с  удивлением  посмотрела  на  мужа.
Брови ее сошлись над переносицей.
     - Ну и зачем он мне?
     - Такие штуки используют агенты спецслужб. В случае необходимости  он
может  поставить  круговую  защиту,  непроницаемую  даже   для   лайтинга.
Достаточно  нажать  кнопочку  с  правой  стороны...  Одновременно  с  этим
подается сигнал тревоги, и немедленно будет организовано оказание помощи.
     Вита заморгала:
     - Неужели положение так серьезно?
     Калинов подошел к жене, обнял ее, взъерошил рыжие кудри.
     - Не думаю. Но на всякий случай... И постарайся в  ближайшие  дни  не
исчезать из нашего региона.
     Вита взяла в обе  руки  его  подбородок,  заглянула  прямо  в  глаза.
Смотрела внимательно и долго.
     - Мне кажется, ты что-то не договариваешь, - сказала она наконец. - А
как же дети? Им ты тоже наденешь такие штуки?
     - Нет! - Калинов постарался не отвести взгляд, и это ему  удалось.  -
Детям совершенно ничего не грозит.
     Вита, судя по всему, поверила, отпустила подбородок мужа.
     - Тебе что-то удалось узнать сегодня?
     - Ничего особенного,  -  соврал  Калинов.  -  Просто  береженого  Бог
бережет... Завтра я такой же браслет дам и Маринке.
     - Как же ты ей все объяснишь?
     - Еще не решил, но придумаю... Кстати, ты говорила с детьми?
     - В общем, нет. Сережка все равно ни о чем не догадывается. А Сельма,
едва я завела разговор, сказала, что ты сам обещал ей все объяснить, когда
придет время. Но я все-таки предупредила ее, просила не задавать  маме-два
лишних вопросов. Чтобы не повредить...
     - Умница, - сказал Калинов. - Пойдем спать.
     Вита потерлась носом о его щеку:
     - Пойдем. Сегодня и мне хочется.
     Она ушла в ванную, а он  спустился  вниз  и  вышел  в  сад.  Постоял,
послушал, как поет соловей. Воздух был вязок и недвижен, деревья  тянулись
в небо облитыми лунным светом кронами. Калинов вышел на берег  озера,  сел
на скамеечку. Ладога умиротворенно шепталась с песчаным берегом, на севере
подмигивал  любопытным  глазом  маяк.  Калинову  вдруг   показалось,   что
предстоящая ночь - последняя спокойная ночь, которую он проведет дома.
     Наверное, поэтому, когда он пришел к Вите, она, эта ночь,  получилась
такой радостной, какой давно уже не была.


     Утром Милбери ждал его с докладом.
     - Шеф, я проверил флаеры.
     Было бы слишком удачно, подумал Калинов.  И  слишком  глупо  было  бы
надеяться.
     - Увы, порадовать нечем. - Милбери виновато развел руками. - Ни  один
аппарат в режиме автопилота вблизи твоего дома не пролетал.
     - Конечно... Не дураки же они! Ей-богу, иногда начинаешь жалеть,  что
флаеры - бесшумные аппараты. В былые времена полпоселка бы проснулось.
     - В былые времена они бы ее на флаере не привезли, - заметил Милбери.
-  А  у  тебя  нет  ощущения,  что  похищение  твоей  жены  -   дело   рук
нечеловеческих?
     - У нечеловеков руки отсутствуют.
     Милбери фыркнул: похоже, попытка сострить показалась ему  не  слишком
своевременной.
     - Конечно, - сказал Калинов. -  Я  думал  об  этом.  Очень  заманчиво
ухватиться за такую версию: тогда легко объяснить любые странности.
     - Но ведь ты помнишь дело "Нахтигаля"...
     Калинов жестом остановил его:
     - Рэн, я помню все! Однако, полагаю, что в любых странностях  сначала
надо  искать  дела  рук  человеческих.  В  противном  случае   большинство
преступлений никогда не будут раскрыты. И потому я прошу тебя  подготовить
мне список всех, кто брал напрокат флаеры в течение последней недели.
     - В каком районе?
     - Ну, скажем... - Калинов  поднял  глаза  к  потолку.  -  В  пределах
полутора сотен километров от моего дома. Думаю, они держали ее  не  далее,
чем в часе полета... Кстати, ты уже  задействовал  агентуру  в  монистских
организациях?
     - Да. Задание выдано вчера.
     - Когда должна поступить информация?
     - Исходя из имеющейся информации... Я не давал конкретных сроков,  но
просил сделать побыстрее, если это не будет  грозить  агентам  провалом...
Полагаю, дня три им понадобится.
     - Дня три... - Калинов покусал губы. - И никакой гарантии успеха!
     Милбери только растерянно развел руками.
     - Ладно, - сказал Калинов. - Занимайся флаерами.
     Милбери ушел. Калинов связался с бюро охраны и поставил  на  контроль
протектор, который нацепил на руку Виты. Потом получил еще один браслет  и