ь,
миссис Салливан произнесла, виновато глядя на собеседника:
     - Я понимаю, сэр, я совершила ошибку, родив Флой. Наша с Вэлом  жизнь
- это наука, наука и еще раз наука...  На  этом  поприще  можно  чего-либо
добиться,  лишь  отдавая  всего  себя  работе.  Нам  не  стоило   заводить
ребенка... Но ведь я женщина, так хотелось испытать радость материнства. И
потом, мы никогда дочке ни в чем не отказывали. А мои  отец  с  матерью  и
родители Вэла во внучке и вовсе души не чают... Так что ей не  в  чем  нас
упрекнуть, она получила прекрасное воспитание. Образование тоже получит по
полной программе... А  не  захочет  заниматься  наукой,  пусть  занимается
чем-нибудь другим, образование в любом случае не помешает.
     Не помешает, подумал  Калинов.  Вот  только  если  бы  образованность
гарантировала счастье и если бы образование заменяло материнскую любовь.
     - А в чем, собственно, дело? - спохватилась вдруг миссис Салливан.  -
Моя дочь что-нибудь натворила? Флой - очень воспитанная девочка...
     - Нет, все в порядке. - Калинов  окрасил  реплику  маленькой  толикой
равнодушия - так, чтобы не было нарочитости. - Просто я  интересуюсь  этим
индексом... В джамп-связи были кое-какие неполадки - ничего  опасного,  но
на всякий случай мы проверяем.
     Его тон сыграл свою роль: Фейбия тут же успокоилась.
     - Я пыталась  тогда  воспользоваться  этим  индексом,  но  никуда  не
попала. Загоралось предупреждение о неправильном наборе индекса и  все.  Я
обратилась в местное бюро Транспортной Комиссии. Они заявили,  что  такого
индекса не существует. На этом все и закончилось.
     Калинов решил  не  продолжать  дальнейших  расспросов,  рассыпался  в
благодарностях и попрощался. Все равно эта горе-мамаша  больше  ничего  не
знает. Во всяком случае, такое складывается впечатление.  Можно,  конечно,
попытаться побеседовать с самой Флоренс Салливан...  Но  если  Флоренс  не
дура, беседа вряд ли принесет ему дополнительные сведения. Ясно  пока  вот
что: двое подростков из тех  семей,  которые  называют  "дисгармоничными",
имеют отношение к одному и тому же индексу джамп-связи. Под этот индекс  и
нужно копать.
     А вот портрет Флоренс надо будет в ГИБе запросить. Чем черт не шутит,
вдруг пригодится?
     Честно говоря,  нынешнее  поколение  молодых  Калинову  нравилось  не
очень. Какие-то они были ненормальные, равнодушные, словно  и  не  жили  в
этом мире, а наблюдали за ним со стороны.
     Он попытался вспомнить, каков сам  был  в  их  годы.  Внешность  того
Калинова он, слава Богу, помнил, да и на видеокристаллах она  увековечена.
А вот внутреннее, так сказать, содержание... Нельзя  утверждать,  что  это
для него темный лес, нет, события, происходившие  с  ним  в  те  годы,  он
помнил хорошо, но  вот  настроение,  с  которым  он  тогда  переживал  эти
события, состояние души Калинова-подростка, этакий "аромат жизни", как его
называл  Калинов-сегодняшний,  был  давно  уже  заслонен  более   поздними
страницами биографии. Хотя  нет,  "аромат"  одного  события  -  встречи  с
Наташкой - он помнил и сейчас, как будто и не  прошло  с  тех  пор  восемь
десятков лет.  Наташка-то  была  бой-девка,  и  ему  немало  сил  пришлось
затратить, чтобы привлечь к себе ее внимание, тем более что сам  он  в  те
годы был "мальчик нежный кудрявый", наедине с девчонками чувствовал  себя,
как в открытом космосе без скафандра, и  поведение  его  в  таких  случаях
соответствовало принципу "и хочется, и колется"... Но вот  в  отношения  с
Наташкой он нашел в себе силы нырнуть, как в ледяную воду - зажмурившись и
не раздумывая. И не  проиграл...  Впрочем,  ладно,  зачем  бередить  душу?
Прошлого не вернешь!
     Он побродил немного по  полуторатысячелетнему  городу  и  вернулся  в
Питер.


     Сделав шаг вперед, Калинов зажмурился. После  серого  тумана,  только
что  плотной  пеленой  висевшего  вокруг,  солнечный  свет  был  резок   и
неприятен. Когда глаза привыкли, Калинов огляделся.
     Он стоял посреди огромного луга,  усыпанного  яркими  цветами.  Цветы
были незнакомые. Мимо прошелестела  большущая  стрекоза.  Калинов  не  был
специалистом по энтомологии, но готов был биться об заклад, что  на  Земле
он таких стрекоз не встречал.
     На  лугу  группами  располагались  молодые  люди.   Одни   сидели   и
разговаривали друг с  другом,  другие  лежали,  третьи  танцевали.  Головы
танцующих украшали обручи с кристаллофонами.
     Вдали, у самого  горизонта,  виднелись  темно-зеленые  купы  каких-то
деревьев. Слева, метрах  в  двухстах  от  Калинова,  раскинулось  слепящее
зеркало небольшого озерца. Легкий ветерок доносил оттуда веселый  девчачий
смех и визг. Видимо, там купались. Над озером висело синее солнце.
     - Ты кто?.. Новенький?
     Калинов стремительно обернулся. Сзади стояла юная девушка.  Худенькая
- кожа да кости. Но хорошенькая...  На  лице  никаких  следов  макияжа.  И
правильно - макияж только отвлекал бы внимание от ее глаз.  А  глаза  были
замечательные - большие и редкого,  изумрудного  цвета.  Длинные  вьющиеся
рыжеватые волосы -  похоже,  натуральные.  Открытое  зеленое  платье,  без
прозрачных вставок, облегает чуть намеченную грудь.
     - Ты новенький? - повторила незнакомка. - Что-то я тебя здесь  раньше
не видела.
     - Верно, - согласился Калинов. - Я тут в первый раз.
     - А как тебя зовут? - спросила девушка. - Меня Вита.
     - А меня Саша. - Калинов церемонно поклонился.
     Зеленые глаза смотрели не мигая. И присутствовало в них нечто  такое,
от чего у Калинова возникло острое желание погладить девушку по голове.
     - Зачем ты к нам пришел?
     Калинов слегка опешил, настолько в лоб был  задан  вопрос.  И  что-то
было нужно отвечать.
     - А зачем к вам приходят? - спросил он.
     Вита вздохнула.
     - Кто зачем. - Она печально улыбнулась. - Одни приходят  потанцевать,
другие - покупаться. Или просто поговорить...
     - А разве потанцевать нельзя дома? - спросил Калинов.
     - Конечно, можно... Только здесь гораздо интереснее!
     - Почему?
     Девушка снова улыбнулась, на этот раз без печали.
     - Потому, - сказала она. - Скоро узнаешь... Пойдем погуляем в лесу?
     Прямо вот так, сразу подумал  Калинов  и  с  сомнением  посмотрел  на
далекие купы деревьев. Синее солнышко палило нещадно, и тащиться  под  его
лучами по открытому пространству совершенно не хотелось.
     - Жарко, - сказал он Вите. - Пока дойдем, расплавимся.
     Вита расхохоталась. Словно колокольчики зазвенели.
     - Чудак! - сказала она сквозь смех. - Ты же ничего не знаешь... Давай
вместе.
     Она взяла  его  за  руку  теплой  ладошкой,  и  Калинов  содрогнулся.
Оказалось, все, что он помнил, он помнил неправильно.  Нечто  давным-давно
забытое, потерянное в череде прожитых лет,  пронзило  его  сердце,  и  оно
вдруг споткнулось, заныло от тихой боли, переполнилось сладкой  тоской,  и
внезапно захотелось заплакать, заплакать так, чтобы мир захлебнулся в  его
слезах. И чтобы из этого соленого безбрежного моря родилось что-то  новое,
до жути юное, кристально-чистое...
     На Калинова обрушился ураганный  ветер,  промелькнули  неясные  серые
тени, и Калинов обнаружил себя стоящим в лесу среди огромных - ствол в три
обхвата - деревьев. Вита была рядом и по-прежнему  держала  его  за  руку.
Изумрудные глазищи ее сияли.
     - Испугался?
     - Что произошло? - спросил Калинов.
     - Ничего... Ведь мы с тобой хотели в лес. Смотри, какой страшный  лес
вокруг! Ты в такой хотел?
     - Разве он страшный? - удивился Калинов. -  Вполне  ухоженный,  я  бы
даже сказал, домашний лес. Как парк...
     Вита выпустила его руку из своей.
     - Как по-дурацки ты говоришь! - сказала она с отвращением. - Моя мама
таким  тоном  говорит,  когда  меня  воспитывает...  Ой!  Смотри,  что  за
чудо-дерево! Как сказочный дракон, правда?
     Калинов оглянулся.  Там,  где  мгновение  назад  стоял  великолепный,
рвущийся в небо кедр, извивалось зеленое,  непонятное,  покрытое  странной
стеклообразной  чешуей.  Среди  зелени  сверкнула  ярко-красная  пасть,  и
послышалось змеиное шипение.
     Вокруг все изменилось. Не было больше привычных глазу кедров, сосен и
елей. Повсюду кривыми стрелами лезли из земли незнакомые черные деревья  с
серой  листвой.  Словно  скелеты  доисторических  ящеров  на   раскопанном
кладбище под Минусинском... Они окружили Калинова со всех сторон, над ними
нависло чернильное небо, и было совершенно непонятно, откуда же берется  в
лесу этот сумрачный, тоскливо-серый, но все-таки дневной свет.
     Мир наполнился оглушительным рычанием и грохотом. В этом  невероятном
шуме сквозило  нечто  явно  знакомое,  и  Калинов  вдруг  понял,  что  это
пропущенный через гигантский усилитель стрекот видеорекордера,  вделанного
в пуговицу его рубашки, и испугался, что Вита сейчас тоже  поймет  это.  И
тут же грохот исчез. Наступила пронзительная, бьющая  по  ушам  тишина;  в
тишине этой весело зазвенели хрустальные  колокольчики,  и  девичий  голос
пропел:
     - Догоняй!
     Калинов обернулся. Виты не было,  только  где-то  вдалеке,  за  этими
черными фантасмагорическими деревьями-скелетами  медленно  таял  ее  смех.
Калинов бросился туда, где растворился звон колокольчиков, и тут  впереди,
в пяти шагах от него, со свистом вонзилась в  землю  полуметровая  стрела.
Калинов замер, и, ничего не понимая, смотрел, как вибрирует ее оперение.
     - Стоять, малыш! - произнес справа чей-то тихий голос.
     Калинов медленно повернул голову. За огромным дубом  стоял  парень  в
джинсах и безрукавке. Это был Игорь, сын Лидии  Крыловой.  Он  двинулся  к
Калинову, держа наготове заряженный  арбалет.  Левый  глаз  парня  украшал
солидный синяк.
     Вокруг снова был обычный земной лес. И голоса птиц, разносившиеся  по
лесу, были знакомы с  детства.  Только  солнце,  лучи  которого  с  трудом
пробивались сквозь плотные кроны деревьев, имело густо-оранжевый цвет. Как
апельсин.
     Крылов приблизился. Держа арбалет наготове, выдернул из земли  стрелу
и сунул ее в колчан, висящий за спиной.
     - Чего тебе надо? - спросил Калинов.
     - Какой шустрый мальчик! - произнес Крылов. В голосе его  послышалась
издевка. - Не успел появиться, а уже  к  девочке  прислоняется.  К  чужой,
между прочим, девочке!..
     Калинов, придя в себя, стоял и молчал. Любопытно, подумал он.  Ладно,
сделаем вид, что мы  принимаем  ситуацию  всерьез.  Сделаем  вид,  что  мы
испугались... А теперь сделаем вид, будто ждем, пока он подойдет поближе и
его можно будет достать одним прыжком.
     Но Крылов ближе не подходил. Да  и  арбалет  был  направлен  в  грудь
Калинова недвусмысленно.
     - Откуда тебе известно, что я появился здесь только  что?  -  спросил
Калинов.
     Крылов расхохотался:
     - А чего тут знать?.. Иначе бы девочка от  тебя  не  убежала.  Я  бы,
например, догнал ее в два счета... Да по тебе же сразу видно, что ты тут в
первый раз. Как ты озираешься по сторонам!.. Потеха же!
     Калинов переступил с ноги на ногу, и Крылов резко дернул арбалетом.
     - Стоять! - прошипел он. - А то могу и...
     - Почему же ты ее не догоняешь? - спросил Калинов.  -  Если  это  так
просто...
     - Была нужда... Я гордый! И потом... Хочу  понять,  что  она  в  тебе
нашла. Хлюпик хлюпиком...
     Последнюю фразу Крылов произнес спокойно, голос его был  бархатист  и
ровен, как ночное пасмурное небо. Но Калинов чувствовал, что  где-то  там,
за сплошным облачным покровом, где всегда  светят  звезды  и  как  правило
сияет луна, уже  растет  еле  сдерживаемое  рыдание.  Чем-то  этот  парень
напоминал несчастного голодного вислоухого кутенка. И Калинову  захотелось
ласково погладить кудлатую лобастую головенку. Или хотя бы  надрать  щенку
уши.
     Калинов мотнул головой: мысль явно принадлежала Калинову-вчерашнему -
члену Совета Планеты и всяческих там комиссий. Но,  откровенно  говоря,  и
Калинову-подростку так стоять должно быть очень унизительно.
     - По-твоему, это честно? - спросил он. - Ты с оружием, я - без...
     - То-то и оно, - прошептал Крылов. - Кабы ты был здесь не впервые,  и
у тебя было бы  оружие.  А  насчет  честности...  Разве  гулять  с  чужими
девчонками - это честно?
     Калинов пожал плечами. В последний раз он гулял с чужой девчонкой лет
восемьдесят назад.
     - Послушай, Игорь, - сказал он. - Я бы...
     Он замолк: Крылов мгновенно весь подобрался и  стал  очень  похож  на
испуганного съежившегося зверька.
     - Откуда ты знаешь мое имя? - шепотом спросил он. - Шпионишь?..  Тебя
подослала моя мать?
     Он быстро  оглянулся  по  сторонам,  словно  ждал,  что  мать,  грозя
пальцем, выйдет сейчас из-за ближайшего  дерева.  Все  было  тихо.  Крылов
снова посмотрел на Калинова. В глазах его появился странный блеск.
     - Вообще-то у нас здесь не  убивают,  -  сказал  он.  -  Но  ведь  со
шпионами во все века поступали именно так!
     Он поднял арбалет на уровень груди,  и  Калинов  понял,  что  сейчас,
через мгновение, тяжелая стрела пронзит  его  сердце,  и  мысль  о  смерти
показалась ему такой нелепой,  что  он  удивился.  Неужели  это  серьезно,
подумал он, а в горле уже рождался крик, потому что он увидел, как  стрела
сходит с ложа арбалета и отправляется в смертоносный полет. Но тут  кругом
возник серый туман; он не поднялся от земли и не выплыл из-за деревьев,  а
именно возник, неожиданно и сразу, не клубясь и не сгущаясь,  и  не  успел
Калинов обрадоваться ему, потому что в тумане этом было его спасение,  как
тот исчез, исчез так же внезапно, как и появился. А Калинов обнаружил себя
стоящим в джамп-кабине.
     На пульте подмигивал красным сигнал "Вы ошиблись в  наборе  индекса".
Калинов вывалился из кабины на улицу. На небе светило солнце, и  было  оно
не синее и не оранжевое, а обычное, земное, и небо было земное,  и  вокруг
стояли знакомые питерские дома, и стремился перепрыгнуть через Неву Медный
всадник.
     - Мальчик! Что с тобой?
     Кто-то положил Калинову руку на плечо.  Он  оглянулся.  Рядом  стояла
Лидия Крылова.
     - Н-ничего, - пробормотал Калинов и попятился.  Сбросил  с  плеча  ее
руку.
     - Мальчик, подожди,  -  умоляюще  попросила  она.  -  Ты  не  знаком,
случайно, с Игорем Крыловым?
     - Н-нет! - Калинов бросился бежать.
     - Мальчик, подожди-и-и! - догнал его надрывный крик, но Калинов бежал
и бежал, пытаясь уйти от этого крика, и оглянулся только около угла.
     Крылова,  опустив  голову,   медленно   брела   обратно,   к   дверям
джамп-кабины.


    - Рад вас видеть, коллега, в добром здравии! - сказал Паркер, усаживаясь
в кресло.
     Калинов достал из бара соки и лед и принялся сооружать себе  и  гостю
коктейль.
     - Внешний вид у вас - не подкопаешься! - продолжал  Паркер,  наблюдая
за его манипуляциями. - Лишь очень опытный  специалист  смог  бы  заметить
некоторое  несоответствие  между  юным  телом  и  глазами,  принадлежащими
немолодому уже человеку.
     Калинов посмотрел в зеркало, вделанное в панель бара.
     -  Не  вижу  никакого  несоответствия,  -   сказал   он,   пристально
вглядываясь в свое отражение. - Вполне приличный молодой  человек.  Ничего
похожего на члена Совета.
     Он протянул Паркеру стакан со светло-зеленой жидкостью. Тот  заглянул
в стакан, зачем-то понюхал содержимое.
     - Судя по всему, коллега, вы ничего не добились, - сказал он.
     Калинов слегка пожал плечами и тоже заглянул в стакан:
     - Вы эту информацию выудили из коктейля?
     Паркер  фыркнул  и  отхлебнул,  зажмурив   от   удовольствия   глаза,
посмаковал напиток.
     - Нет, - сказал он. - Но ведь я прав, не так ли?
     Калинов тяжело вздохнул.
     - Действительно. - Он уселся напротив Паркера. - Вы правы, коллега!..
Первая вылазка действительно мало что дала...  Чертовщина  какая-то.  Мир,
как в театре!.. Мгновенно меняющиеся декорации...  Дракон  в  таинственном
лесу... Принцесса с хрустальным голосом... Вооруженный арбалетом рыцарь  в
джинсах... Солнце то синее, то оранжевое. В самом деле, сказки какие-то!
     - Сказки бабушки Арины! - проговорил Паркер. - Может  быть,  видения?
Дрим-генератор, например. Или нанюхались галлюциноидов...
     - В таком случае мой рекордер тоже нанюхался, - сказал Калинов.  -  Я
вам покажу запись. Натура полнейшая!
     Он достал видеорекордер, отдал его Паркеру и вышел на балкон. Сам  он
просмотрел запись до прихода Паркера раз пять и  заметить  что-либо  новое
был уже не способен.
     Над городом распростерлась черная августовская ночь. Окна домов  были
заэкранированы и не пропускали изнутри  ни  одного  лучика  света.  Только
глубоко  внизу  горели  уличные  фонари,  да  у  самого  горизонта   сияли
подсвеченные  сотнями  прожекторов  купол  Исаакиевского  собора  и  шпиль
Адмиралтейства.
     Калинов пытался проанализировать события сегодняшнего дня, но  ничего
из этого не получалось, потому что мысли все время  возвращались  к  Лидии
Крыловой и ее сыну. Каким образом эта  женщина  умудрилась  так  воспитать
своего сына? Ведь он явно был готов на убийство!.. Или показалось?.. И  уж
совершенно непонятно, как удалось спастись... Словно кто-то следил за ними
и в последний момент сыграл отбой... Но каков малец! Откуда у него столько
злобы?.. А Вита хороша! У него самого  могла  бы  быть  такая  внучка,  не
погибни Наташка тогда, в проклятом Кольце астероидов...
     Калинову стало вдруг нестерпимо грустно и захотелось, чтобы  поскорее
наступило завтрашнее утро. Грусть была особая, не та, с которой он  обычно
вспоминал о прожитой жизни. Были в этой грусти какая-то свежесть,  новизна
какая-то и ожидание неизвестного. И очень-очень хотелось снова отправиться
туда, в этот странный сказочный мир.
     Позади с шорохом открылась дверь, и он увидел рядом  с  собой  силуэт
Паркера.
     - Да, коллега, - сказал Паркер. - Действительно, спектакль для  детей
школьного возраста. Зацепиться не за что...
     - Похоже только, что взрослым на эту сцену вход запрещен.  Во  всяком
случае, без дисивера... Неясно, правда, кто наложил сей запрет и  с  какой
целью.
     - Может быть, некая сверхцивилизация  ставит  эксперименты  на  наших
детях? - предположил Паркер.
     Калинов усмехнулся:
     - Ну уж тогда бы меня туда и с дисивером не пустили.
     - Да что вы! - воскликнул Паркер. - Не могут же они следить за каждым
землянином!
     - Вы думаете, не могут?
     - Ну, я не знаю... Как-то это все...
     Калинов промолчал. Замолчал  и  Паркер,  боясь  прервать  размышления
товарища. Наконец он не выдержал:
     - Вы, что же, коллега, и в самом деле думаете?..
     И тут Калинов рассмеялся:
     - Да нет, разумеется. Чепуха все!..  История  эта  наша,  внутренняя,
безо всякого вмешательства извне. Уверен в этом!  Не  знаю  -  почему,  но
уверен.
     Паркер с шумом перевел дух.
     - Ох, и зигзаги у вас, дружище! - сказал он. И добавил: - Однако  то,
что ваша вылазка не дала результатов - это плохо! Гадать остается...
     - Не спешите, коллега. Будут вам через некоторое время и  результаты.
Не все сразу.
     И тогда Паркер решился.
     - Видите ли, Алекс, - сказал он. - Дело  в  том,  что  обстоятельства
изменились. Сегодня Лидия Крылова обратилась к нам в Транспортную комиссию
с просьбой помочь ей найти сына.
     Калинов опять промолчал, словно не слыша.
     - Послушайте, коллега, - сказал, не дождавшись ответа, Паркер.  -  Не
нужна ли вам помощь? Я бы мог...
     Калинов нашел в темноте руку Паркера и пожал ее.
     - Не стоит, Дин... У меня юношеское рукопожатие и  юношеское  на  вид
тело, но ум-то далеко не юношеский.  Так  что  помощь  мне  не  требуется.
Пока... Будет нужно - конечно, попрошу... Хотя знаете...  Кое-что  вы  для
меня сделать можете.
     - Что именно, коллега? - живо спросил Паркер.
     - Мало ли как дела повернутся... - Калинов замялся. -  Одним  словом,
если вдруг примут решение закрыть индекс... Без меня примут,  понимаете?..
Так вот