кто-то окликнул меня.
   - Мяса, господин? - спросил солдат с ножом.
   - Подожди минутку.
   Я поднялся и пошел на крик. В тумане трудно  было  разобрать,  откуда  он
донесся, но тут я увидел вынырнувшие из серой дымки силуэты всадников:  трое
хомэйны из моего войска, четвертый - чужак.
   Они были одеты в привычную кожу и меха.  Туман  расступился  перед  ними,
позволив разглядеть их, потом сомкнулся снова за их спиной.
   - Мой господин!
   Один из всадников спешился  и  опустился  на  одно  колено,  потом  снова
поднялся:
   - Посланник, мой господин.
   Рука указывала на незнакомца, до сих пор сидящего в седле. Его  конь  был
хорош, как обычно бывают кони вестников, но герба, показывавшего, откуда он,
я не увидел. Темная  кожа,  меха  -  еще  темнее,  шапка  закрывает  голову,
оставляя открытым только лицо.
   Горячее вино грело мне руки даже сквозь перчатки.
   - Атвиец? - я постарался не вкладывать в это слово никакого определенного
выражения. Незнакомец стянул шерстяную ткань, окутывающую его голову  поверх
шапки:
   - Нет, мой господин, элласиец, - голос был ясный и  чистый,  -  посланник
Наследного Принца Куинна.
   Лахлэн. Я не сумел удержаться от улыбки:
   - Слезай с коня, друг мой посланник. Добро пожаловать.
   Он спешился, подошел ближе и упал на одно колено в  быстром  почтительном
поклоне.  Хорошо  исполнено.  У  него  было  дружелюбное  открытое  лицо   в
веснушках, он был молод, но явно знал свое дело. Судя по цвету  бровей,  под
шапкой скрывались рыжие волосы, а глаза у него были зелеными.
   - Мой господин, я рад служить Наследному Принцу. Он приказал мне передать
это, - из кожаного мешочка на поясе он извлек  свиток,  скрепленный  печатью
голубого цвета со знакомым гербом - арфа  и  корона  Эллас.  Мне  вспомнился
Лахлэн с его Леди в руках, рассказывающий мне, кто он.
   Я  сломал  печать  и  развернул  свиток,  во  влажном  воздухе  мгновенно
утративший свою упругость, однако слова были вполне разборчивы.
   Возвратившись домой в Регхед я был встречен моим королем и  отцом  весьма
тепло и сердечно - он просто осыпал меня дарами. Одним из  них  была  личная
гвардия - на случай надобности. Не знаю, думал ли Родри,  что  я  решу  быть
щедрым и передам этот дар тебе. Не думаю, что намерения короля  относительно
этого подарка были таковы, но я уже распорядился им по-своему.  Мои  люди  в
твоем распоряжении, пока у тебя есть в них нужда. И если ты по доброте своей
решишь ответить даром на дар, я прошу только, чтобы ты был милостив к  Эллас
в тот день, когда мы попросим тебя о союзе.
   Собственноручно подписано:
   Куинн Лахлэн  Ллеуэллин,  Наследный  Принц  Эллас  Я  ухмыльнулся,  потом
рассмеялся и сунул кружку горячего вина в руки посланника:
   - Вот истинно добрая весть! Где они и сколько их?
   Выпив вина, он широко улыбнулся в ответ:
   - Пол-лиги к востоку отсюда, мой господин. Что до их числа - пять тысяч.
   Королевская Гвардия Эллас.
   Я снова рассмеялся:
   - Ах, Лодхи, благодарю тебя за этого посланника! Но еще  более  благодарю
за дружбу Лахлэна! - я похлопал посланника по плечу, - Как твое имя?
   - Гриффт, мой господин.
   - А вашего капитана?
   - Мередит. Это человек, близкий к самому принцу, - Гриффт ухмыльнулся еще
шире. - Господин, простите меня, но мы все знаем о том,  что  задумал  принц
Куинн. И все с радостью присоединимся к тебе. Послать за остальными?
   - Пять тысяч... - я с улыбкой покачал головой. - С Торном будет покончено
в один день. Гриффт просиял:
   - Значит, вы близки к победе?
   - Мы побеждаем, - ответил я, - но с вашей помощью победа будет быстрее  -
и слаще. О боги, благодарю вас за этого арфиста!
   Я забрал у Гриффта кружку - он вскочил в седло  и  поскакал  прочь,  а  я
смотрел ему вслед, пока туман не поглотил его и троих его сопровождающих.
   - Что ж, мой господин, - сказал Роуэн, - дело почти сделано.
   - И это хорошо, - я усмехнулся. - Хорошо  и  то,  что  тебе  не  придется
сражаться - с такой рукой ты еще не годишься для боя.
   - Мой господин... - попытался возразить он,  но  я  уже  не  слушал  его,
перечитывая письмо Лахлэна.
   Карта была выполнена на хорошо выделанной мягкой коже кремового цвета,  и
рисунок был чуть выпуклым. В освещенном свечами шатре линии, казалось,  тихо
мерцали.
   - Здесь, - я коснулся карты указательным пальцем, - Мухаара. Мы -  здесь,
около сорока лиг к северо-западу.
   Я передвинул палец на запад:
   - Чэйсули здесь, ближе к Лестре, хотя еще и в пределах Хомейны, -  поднял
руку и указал более эмоциональным жестом на солиндский порт Андемир.
   - Торн высадился здесь, Атвия - в  восьми  лигах  за  Идрийским  Океаном,
строго к западу от Солинды. Он выбрал кратчайший путь через море в Солинду и
кратчайший по суше - в Хомейну, - я  прочертил  по  карте  линию  ногтем.  -
Видите?
   Он прошел вот так, разделив Солинду пополам. Здесь наши земли врезаются в
земли Солинды, и сюда шел Торн.
   - Но вы остановили его, - кивнул элласийский капитан со знанием  дела.  -
Вы отрезали ему путь, и он не может продвинуться дальше.
   Странно было вновь слышать этот выговор, хотя мы и говорили на хомэйнском
в присутствии хомейнских командиров. В моем шатре собралось  довольно  много
элласийцев: я хотел, чтобы "подарок" Лахлэна знал, что он делает.
   - Торн не слишком старался скрыть, что разделил свою армию, - объяснял я.
   - Он пройдет через Солинду, собирая подмогу, а вторая часть его войска на
кораблях - так говорили донесения - высадится в Хондарте.  Вот  здесь,  -  я
указал на точку, обозначающую Хондарт и  находившуюся  почти  в  самом  низу
карты прямо на юг от Мухаары. - Но флота не было - настоящего флота. Это был
обманный ход.
   Мередит кивнул:
   - Он хотел, чтобы вы разделили войско надвое, часть ушла бы в Хондарт,  а
он ударил бы сюда всеми силами  и  встретил  бы  вдвое  уменьшившуюся  армию
Хомейны, - он улыбнулся. - Он умен. Но ты, господин мой Мухаар - более.
   Я покачал головой:
   - Просто удачлив. И  моя  разведка  хороша.  Я  узнал  о  плане  Торна  и
предпринял шаги, чтобы вернуть тех, кто отправился в  Хондарт,  благодарение
богам, они недалеко ушли. Теперь Тори в наших руках, но  так  просто  он  не
сдастся. Он будет посылать против меня все новые и новые отряды до тех  пор,
пока у него есть хоть один человек.
   - А как Солиндская поддержка, на которую он так рассчитывал?
   - Она оказалась много меньше, чем он предполагал...
   Мередит был по меньшей мере  на  двадцать  лет  старше  меня,  но  слушал
внимательно. Поначалу я побаивался говорить открыто, зная,  что  он  гораздо
более опытен, чем я - но  Лахлэн  сделал  хороший  выбор.  Передо  мной  был
человек, готовый выслушать мои слова, взвесить их и вынести свое решение.
   - Он пришел в Солинду, ожидая, что за ним  последуют  тысячи  -  а  пошли
только сотни. С тех пор, как я послал  туда  Чэйсули,  солиндцы  десять  раз
подумают, прежде чем разрывать заключенный со мной союз.
   Мередит был сама вежливость:
   - Каково самочувствие королевы? Я знал, о  чем  он  спрашивает.  Это  был
далеко не  праздный  вопрос.  Будущее  Солинды  зависело  оттого,  что  было
результатом - или причиной - нашего союза,  Электра  ждала  второго  ребенка
через три месяца и, если это будет мальчик, Солинда окажется на шаг ближе  к
свободе и независимости. Вот почему  Тори  не  встретил  той  поддержки,  на
которую рассчитывал. Из-за этого - и из-за Чэйсули.
   - Королева чувствует себя  хорошо,  -  ответил  я.  Мередит  еле  заметно
улыбнулся:
   - А что Айлини? Они поддержали Торна? Я ничего не  слышал  о  присутствии
Айлини в атвийской армии, благодарение богам - но не стал говорить об этом:
   - Нам противостоят атвийцы и несколько сот  солиндских  мятежников,  -  я
сделал быстрый жест. - Торн умен, верно, и знает, как ко мне подступиться. Я
не разбил его так, как того  хотел  -  он  использует  против  меня  мою  же
тактику.
   Никаких крупных сражений - вылазки, стычки, словом, те же действия, что и
в моей войне с Беллэмом. И, как видишь, все это длится уже полгода - не  так
легко выиграть. По крайней мере,  было  -  пока  Лахлэн  не  прислал  своего
подарка.
   Мередит с удовольствием кивнул:
   - Думаю, мой господин, ты вернешься домой вовремя, чтобы увидеть рождение
твоего наследника.
   - Если боги того пожелают, - я снова постучал пальцем по  карте.  -  Торн
послал часть своей армии сюда, где я поставил  дозоры  Чэйсули.  Но  большая
часть остается здесь, где находимся и мы. Последняя стычка произошла два дня
назад. Я сомневаюсь, что  он  выступит  против  меня  еще  сегодня.  А  пока
предлагаю обсудить наши планы...
   Торн Атвийский выступил против нас двумя днями позднее, собрав  все  свои
силы для этого удара. Он больше не играл в "Тронь - беги"  -  игру,  которой
научился от меня, на этот раз он сражался как человек,  знающий,  что  может
проиграть в игре, где ставка - его жизнь. Мы отбросили его, перекрыв  дорогу
в Хомейну, я в который раз возблагодарил богов и Лахлэна за эти  пять  тысяч
воинов. Мы уничтожали его слабеющую армию - атвийские лучники уже  не  могли
нам противостоять.
   В горячке последнего боя я искал только одного - Торна. Я хотел, чтобы он
встретил смерть на острие моего меча, зная, кто и за что убил  его.  Это  он
отобрал у меня меч на поле боя подле Мухаары почти семь лет  назад.  Это  он
заковал меня в кандалы и отдал приказ высечь Роуэна. Это он убил  бы  Аликс,
не подоспей вовремя Чэйсули. Это он нанес мне оскорбление, решив, что  может
свергнуть наш Дом и воцариться на Троне Львов...
   Когда  стрела  вонзилась  мне  в  плечо,  пробив   кольчугу   и   кожаный
подкольчужник, я подумал, что не ранен - на мгновение  покачнулся  в  седле,
почувствовав острый удар в плечо, но решил, что до  тела  стрела  не  дошла.
Только когда я бросил своего коня навстречу дюжему  атвийскому  всаднику,  я
понял, что моя левая рука онемела и не слушается меня.
   Я выругался. Атвиец летел ко мне на полном скаку, занеся меч над головой.
   Он слепо доверился коню, желая только одного -  зарубить  меня.  Я  хотел
того же, но теперь не мог. Мне приходилось действовать только одной рукой.
   Его конь буквально врезался  в  моего.  От  столкновения  по  моему  телу
прокатилась волна боли, я тут же пригнулся, уходя от атвийского меча и в  то
же время пытаясь сохранить равновесие. Клинки скрестились: звон  стали  -  и
удар прошел мимо меня. Меч застрял позади меня в коже седла, я направил коня
в сторону, и атвиец лишился своего меча - он  так  и  остался  позади  меня.
Довольно опасное положение - я рисковал серьезно повредить ягодицы, случайно
сдвинувшись назад в седле, - но, по крайней мере, атвиец остался безоружным.
Я привстал в стременах,  стараясь  быть  осторожным  -  и  увидел,  как  мой
противник снова подъезжает ко мне.
   Он был невредим. Он крикнул и прыгнул из седла  на  меня,  обеими  руками
вцепившись в мою кольчугу.
   Я почувствовал, как меч вылетел из моей руки в тот же миг, когда на  меня
навалилась огромная тяжесть. Он был огромен - слишком тяжел и силен даже для
меня. Он не был ранен. И тяжестью своего тела стащил меня с седла.
   В полете я еще дернулся было, пытаясь освободиться,  но  сильный  удар  о
землю чуть не вышиб из меня дух. К тому же я по-прежнему не чувствовал своей
левой руки - словно и не было ее вовсе.
   Своим весом атвийский латник буквально вминал меня  в  землю.  Он  уперся
коленом  мне  в  живот,  приподнявшись,  чтобы  вытащить  нож,  и,  как  мне
показалось, выдавил из меня остатки воздуха, но  все  же,  стиснув  зубы,  я
сумел выволочь из ножен свой кинжал и нанес удар снизу вверх - в пах  своему
противнику.
   Он дико  вскрикнул  и,  выронив  нож,  согнулся  пополам,  зажимая  рану,
хлынувшая кровь залила мое лицо, но я все еще не  мог  ни  шевельнуться,  ни
вывернуться из-под придавившей меня туши. Плечо у  меня  горело,  чудовищная
тяжесть навалилась на живот.
   Я ударил снова, вложив в  удар  всю  свою  силу  -  мой  противник  снова
закричал, но крик его вскоре перерос в протяжный нечеловеческий вой,  полный
боли и бессильной ярости. Взгляд  его  стал  невидящим  и  бессмысленным,  я
понял, что ему суждено истечь кровью.
   Он поддался вперед - покачнулся, с силой надавив коленом мне на грудь - я
начал задыхаться, потом ощутил, что все же могу вдохнуть  -  но  неподвижное
тяжелое тело по-прежнему давило меня. Правая рука его  упала  мне  на  лицо,
кольчужные кольца раскровянили губы. Кровь - кровь с привкусом железа, боги,
так много крови - чужой крови, к которой примешивалась и моя...
   Я дернулся и здоровой рукой попытался столкнуть его с себя. Но  огромное,
скованное безволием смерти тело было тяжелее и неподатливее камня -  у  меня
недоставало сил, я  падал  и  падал  в  пропасть  -  снова,  и  некому  было
подхватить меня...
   Тени. Тьма. Немного света. Я рванулся к свету, выкрикнув - имя.
   - Лежи, господин, - сказал Роуэн, - лежи спокойно.
   Уэйтэ держал в руках кусок окровавленного полотна, и я  осознал,  что  он
сейчас занимается моим плечом. Еще кровь. Боги, хоть бы он вспомнил об  этом
своем порошке!.. Ясно, почему так спокоен Роуэн -  ему  ведь  тоже  достался
поцелуй горячей стали, и он полагал, что я буду вести себя так же, как и  он
тогда.
   Я прикрыл глаза. По лицу стекали струйки  пота.  Я  совсем  позабыл,  что
такое боль - настоящая боль, давненько не получал таких ран. Раз или  два  в
Кэйлдон я был серьезно ранен, но уже успел  позабыть  и  боль,  и  слабость,
способные сломить душу.
   - Стрела была пущена с близкого расстояния, - размышлял  вслух  Уэйтэ.  -
Ваш доспех достаточно ослабил удар, хотя и не остановил полностью.  Но  рана
не серьезна,  я  уже  извлек  наконечник  и,  если  вы  побудете  в  постели
достаточно долго, думаю, все будет в порядке.
   Я приоткрыл один глаз:
   - А как насчет твоего зелья?
   - Хотите, чтобы я дал вам его?
   - Нет... - я зашипел, ощутив дергающую боль в плече. - Боги... неужели ты
не можешь мне дать то же, что и Роуэну?
   - Я так и думал, что вы что-то мне подсыпали в вино, - заметил  Роуэн.  -
Уж слишком хорошо я спал в ту ночь.
   Уэйтэ прижал к моему плечу чистую ткань. На этот раз крови  было  меньше,
но боль все не уходила.
   - Я дам вам все, чего  вы  пожелаете,  мой  господин.  Это  часть  работы
целителя, - он улыбнулся, увидев мое омрачившееся лицо. - Подождите, пока  я
закончу с раной, потом вы получите ваше... э-э... зелье.
   Он махнул Роуэну рукой:
   - Подними его, только бережно - представь себе, что держишь яйцо...
   Были бы силы - я бы  рассмеялся,  а  так  смог  только  улыбнуться  -  и,
скривившись, невольно застонал,  когда  Роуэн  приподнял  меня,  чтобы  дать
возможность Уэйтэ перевязать рану:
   - О бот... у меня что, все кости, переломаны?
   - Нет, - Уэйтэ уже принялся за дело, закрыв рану тканью и привязывая руку
так, чтобы я не мог лишний раз потревожить плечо.  -  Вас  нашли  под  тремя
сотнями фунтов атвийской падали, упакованной  в  кольчугу.  Похоже,  вы  так
пролежали несколько часов - до  конца  сражения.  Неудивительно,  что  после
этого вы чувствуете себя  несколько...  э-э...  подавленным  -  вот  и  все,
капитан, я закончил. Уложите его снова - осторожно, осторожно, не  повредите
скорлупу.
   Я прикрыл глаза и лежал неподвижно, ожидая, пока утихнет боль. Мгновением
позже Уэйтэ поднес к моим губам чашу:
   - Выпейте, мой господин. Сейчас вам лучше уснуть.
   Я осушил чашу подслащенного вина  и  снова  откинулся  на  ложе,  пытаясь
забыть  о  боли.  Роуэн,  стоявший  подле  на  коленях,   следил   за   мной
настороженным взглядом.
   Меня била дрожь. Уэйтэ  укутал  меня  покрывалами  и  одеялами  так,  что
открытой оставалась только голова, вокруг моего ложа стояли жаровни. Зимой и
малейшая рана может оказаться смертельной.
   Губы у меня болели - там, где  в  них  впечаталась  кольчуга  атвийца.  Я
потрогал их языком и, ощутив распухшую рану, поморщился. Надо  же  было  так
глупо выйти из боя!
   - Надо полагать, мы выиграли, - сказал я. - Иначе я  наверняка  находился
бы в атвийской палатке, и ни целителя, ни капитана со мной не было бы, -  и,
после паузы. - Разве что вас тоже взяли бы в плен.
   - Нет, - покачал головой Роуэн, - Мы  выиграли,  господин  мой,  выиграли
окончательно - и эту битву, и войну. Атвийцы разбиты, и  мало  кому  удалось
сбежать в Солинду. Не думаю, чтобы они стали тревожить нас снова.
   - Торн..?
   - Мертв, мой господин. Я вздохнул:
   - Я хотел добраться до него сам.
   - Я тоже, - лицо Роуэна помрачнело. - Я не послушал тебя, господин, и сам
пошел в бой, но его найти не смог.
   Зелье начало действовать. Слабость от раны и потери крови только помогали
ему. Я чувствовал, как меня начинает засасывать темный  водоворот.  Говорить
стало тяжелее.
   - Проследи, чтобы он был похоронен так, как приличествует его  положению,
тщательно подбирая слова, сказал я, - но  не  возвращайте  тело  его  людям.
Когда мой отец умирал от ран на поле битвы у Мухаары, и  Торн  взял  меня  в
плен, я просил о погребении по обычаям Хомейны. Торн отказал ему в  этом.  А
потому я отказываю ему в атвийском погребальном обряде.
   - Да будет так, мой господин, - очень тихо ответил Роуэн.
   Я отчаянно боролся с забытьем:.
   - У него есть наследник. Два сына, как я слышал.  Пошли...  пошли  слово,
что Мухаар Хомейны требует вассальной присяги. Я буду ожидать сыновей  Торна
в Хомейне-Мухаар... чтобы принять их клятву, - мои веки  опускались,  словно
наливаясь свинцом, я нахмурился, - Роуэн... проследи за этим...  -  Да,  мой
господин. Я снова попытался собраться с силами:
   - Мы едем утром. Я хочу вернуться в Мухаару.
   - Вы еще слишком  слабы  для  того,  чтобы  отправиться  в  путь  завтра,
спокойно заметил Уэйтэ. - Вы сами поймете это, мой господин. -  Я  не  стану
возражать против повозки, - пробормотал я, - моя гордость это стерпит. Роуэн
улыбнулся:
   - Да, мой господин. Итак, повозка вместо коня. Я задумался об этом.
   Несомненно, слухи дойдут до Электры. Я не хотел, чтобы она  беспокоилась.
- Я поеду в повозке, пока до Мухаары не останется пол-лиги, - пояснил  я.  -
Тогда я пересяду в седло.
   - Конечно, господин. Я сам прослежу за этим.
   И я провалился в темноту.
   К сожалению, Уэйтэ оказался прав. В повозке или нет, но я не был способен
отправиться в  путь  поутру.  Однако  уже  на  третий  я  почувствовал  себя
значительно лучше. Я оделся в самую теплую  одежду,  какая  только  нашлась,
пытаясь не обращать внимания на боль в  плече,  и  отправился  поговорить  с
Мередитом и его соратниками.
   Они проводили в моей армии последние дни. Их помощь помогла мне довершить
разгром Торна, и теперь я должен был отослать их домой. Я проследил за  тем,
чтобы каждый капитан получил золото, каждый солдат - по монете. Не то  чтобы
война с Торном разорила меня, но лишних денег у меня не водилось. Все, что я
мог обещать - надежный союз королю Эллас, но этого,  похоже,  Мередиту  было
вполне достаточно. Затем он попросил меня об одолжении, которое я  сделал  с
удовольствием:  Гриффт  хотел  остаться  со  мной,  чтобы  служить  Эллас  в
Хомейне-Мухаар - скоре послом, чем просто гонцом. Итак, Королевская  Гвардия
Эллас отправилась домой без рыжеволосого посланника.
   Я тоже отправился домой. В повозке - сил на то, чтобы скакать  верхом,  у
меня еще не было, - и большую часть дороги проспал или провел в размышлениях
о будущем. Атвия была моей - если я захочу удержать власть  над  ней,  хотя,
должно быть, сыновья Торна не пожелают с этим смириться.  Я  знал,  что  они
очень молоды - но не знал в точности, сколько им лет. Однако пытаться самому
управлять Атвией было делом  почти  безнадежным.  Остров  находился  слишком
далеко. Регент в Солинде - тоже не лучший вариант, но там  у  меня  не  было
выбора. Даже Солинда была мне не нужна, Беллэм некоторым образом завещал мне
ее - самой своей смертью, бра