- "Мухаар!.. " Я пролетел мимо, расталкивая  людей,
не отвечая никому, ощущая бешеное биение своего сердца.
   Вой. Боги, это был Сторр. Не Финн. Но визжала - Электра.
   Словно огромная тяжесть  навалилась  на  мои  плечи,  когда  я  бежал  по
ступеням красного камня. Я рванул брошь с левого плеча, слыша треск рвущейся
ткани, тяжелый плащ упал где-то позади с мягким шерстяным шорохом,  звякнуло
о камень золото.
   - Мой господин!
   Я бежал вперед.
   Растолкав  женщин,  я  ворвался  в  комнату.  Сперва  увидел  Электру   -
мертвенно-бледную, распялившую рот в диком  крике,  хотя  Лахлэн  и  пытался
успокоить ее. Не нужно, говорил он, не нужно  кричать.  Ты  в  безопасности,
говорил он, ничего не случилось. Волк не приблизится к тебе.
   С Электрой все было в порядке, я сразу увидел это.  Она  стояла  в  углу,
Лахлэн удерживал ее там, его пальцы крепко сжимали ее запястья. Он удерживал
ее...
   ...не давая ей броситься на Финна. На Финна, которого зажали в углу Роуэн
и еще один стражник, оба - с мечами в  руках.  Они  сдерживали  его  сталью,
сияющей  блеском  смерти,  и  волк  в  человечьем   обличье   вынужден   был
подчиниться.
   Он был в крови. От чего-то края его шрама разошлись, и все лицо его  было
залито кровью. Кровь пятнала его одежду, на ноге крови было еще больше -  на
бедре правой ноги, пробитом в том бою атвийским копьем. Кожа его штанов была
рассечена, а на мече Роуэна я увидел кровь.
   Он  вжался  в  стену,  голова  его  была  запрокинута,   открытое   горло
беззащитно.
   Кровь стекала по его лицу - алая на  бронзовом.  Я  ощутил  острый  запах
страха.
   Боги...
   Я снова взглянул на Электру, краем уха слыша испуганные голоса женщин.  Я
не понимал из него ничего кроме того,  что  говорили  они  по-солиндски.  Но
вопли Электры я понял.
   Я подошел к ней и положил руку на плечо Лахлэна. Он увидел меня, но ее не
отпустил. Я видел, почему: на ее ногтях алела кровь, и, судя по  всему,  дай
ей волю, она разодрала бы лицо Финна до кости.
   - Электра, - сказал я. Визг прекратился.
   - Кэриллон...
   - Я знаю.
   Я все еще слышал волчий вой. Сторр был заперт где-то  во  дворце.  Заперт
своим лиир.
   Я снова обернулся и посмотрел на  Финна.  Его  расширенные  глаза  горели
бешенством, дыхание клокотало в горле. Я  увидел,  что  он  дрожит  -  дрожь
пробирала его до костей.
   - Вон! - заорал я на женщин. - Мы здесь обойдемся  без  вашей  солиндской
болтовни!
   Они начали возражать, Электра - тоже. Но я не стал их слушать. Я ждал, и,
увидев, что  я  не  передумаю,  подхватив  юбки,  она  покинули  комнату.  Я
захлопнул за ними тяжелую дверь и подошел к Финну.
   Второй охранник - я узнал в нем Перрина - отступил, давая мне дорогу.
   Роуэн все еще колебался, приставив острие меча к  груди  Финна,  я  грубо
оттолкнул его, шагнул к Финну и, схватив его за отвороты куртки, оторвал  от
стены - у него подломились ноги.
   - Курештин! - прорычал я на языке Чэйсули,  осознав,  что  он  не  поймет
сейчас хомэйнского. - Тухэлла дэй-и!
   Сеньор вассалу, это был приказ, которому он  должен  был  подчиниться.  Я
почувствовал, как он дрожит всем телом.  Руки  его  беспомощно  сжимались  и
разжимались - человеческие руки, без  волчьих  когтей  -  но  они  без  слов
поведали мне правду о том, что произошло. Я видел синяки на горле Электры.
   Финн тяжело дышал. Залы и коридоры дворца все еще наполнял вой. Человек и
волк, оба доведенные до  последней  крайности.  Я  подумал,  что  Сторр,  по
крайней мере, понимает, что происходит. Я толкнул Финна в угол,  размахнулся
и ударил его кулаком в лицо  так,  что  он  ударился  головой  о  стену.  Из
разбитой губы потекла кровь. - Нет! - Роуэн попытался поймать  мою  руку.  -
Пошел вон! - я отшвырнул его в сторону. - Я не собираюсь убивать его. Я хочу
привести его в себя... На моем запястье сомкнулись слабые пальцы Финна:
   - Тинстар...
   Ну, по крайней мере, он снова мог говорить.
   - Финн - ты глупец! Глупец! Это была ловушка... ловушка... - я в отчаянье
замотал головой. - Почему ты снова сделал это? Почему дал ему еще один шанс?
   - Тинстар... - шепот-шипение с окровавленных туб, - Тинстар... здесь...
   - Он чуть не убил меня! - голос Электры сейчас был грубым и надтреснутым.
   - Твой оборотень пытался меня убить!
   - Тинстар был здесь...
   - Нет, - я почувствовал какую-то пустоту в  груди.  -  О  Финн,  нет,  не
Тинстар. Электра. Это была ловушка...
   - Тинстар, - он нахмурился с некоторой растерянностью, пытаясь устоять на
ногах самостоятельно.
   Он осознал, что я держу его и кажется понял, почему.
   - Пусти.
   - Нет, - я покачал головой. - Ты снова нападешь на нее.
   Это привело финна в себя. Я увидел в его глазах осмысленное выражение,  а
потом страх снова поднялся в нем, поглотив все его существо.
   Когда он снова попытался двинуться вперед, я еще раз ударом  швырнул  его
об стену Электра закричала, на этот раз  по-солиндски,  и  я  услышал  в  ее
голосе ярость. Не только страх - хотя был и страх. Ярость. И  дикую,  жгучую
ненависть.
   - Финн... - я прижал его горло локтем и почувствовал, как напряглось  его
тело. Так уже однажды было.
   - Мой господин, - в голосе Роуэна звучал ужас, - что ты будешь делать?
   - Мэйха Тинстара, - выдохнул Финн. - Тинстар был здесь...
   Я отпустил его  -  разжал  пальцы  на  его  запястье,  опустил  локоть  и
отступил.
   К этому моменту у меня в руках был меч - мой меч, и Финн замер, когда его
острие коснулось его горла.
   - Нет, - сказал я. - Стой. Я добьюсь от тебя правды, так или иначе.
   Финн потрясенно уставился на меня.
   - Финн, я понимаю. Дункан объяснил мне, что это  было,  и  я  помню,  что
видел такое во время снежной бури в Эллас, - я замолчал,  пытаясь  встретить
понимание в его глазах, потом продолжил. - Не ухудшай ситуацию.
   Он все еще был  смертельно  бледен.  Открывшийся  шрам  на  лице  сочился
кровью.
   Сейчас я отчетливо видел седину в его волосах.  Хотя  его  лицо  заливала
кровь, было заметно, что его черты стало жестче, резче обрисовывались скулы,
а глаза запали. За два месяца он постарел на десять лет.
   - Финн, - с растущей тревогой спросил я, - ты болен?
   - Тинстар, - повторил он, и еще раз, - Тинстар. Он коснулся меня.
   Когда я смог немного отвлечься от Финна, то перевел взгляд на Роуэна:
   - Как ты попал сюда?
   Он судорожно сглотнул несколько раз:
   - Королева кричала, мой господин. Мы все пришли, - он указал на Лахлэна и
Перрина. - Сначала нас было больше, но я отослал их. Я решил, что  это  твое
личное дело...
   Я почувствовал себя старым, усталым и  опустошенным.  Меч  я  по-прежнему
держал у горла своего ленника. Одного взгляда было довольно,  чтобы  понять,
что это было необходимо.
   - Что вы увидели, когда вошли?
   - Королева была... в несколько странном  виде.  Руки  Финна  были  на  ее
горле, - лицо Роуэна выражало  одновременно  гнев  и  растерянность.  -  Мой
господин... мы больше ничего не могли сделать. Он хотел убить Королеву.
   Я знал, что Роуэн имеет в виду рану на ноге Финна.  Я  задумался  о  том,
насколько она серьезна. Сейчас Финн твердо стоял на ногах, но по  тому,  как
напряжено было его лицо, я понимал, что он испытывает сильную боль.
   Наконец заговорил Лахлэн:
   - Кэриллон... я не хочу обвинять его. Но это правда. Он  хотел  взять  ее
жизнь.
   - Казнить его, - требовательно заявила Электра. - Он пытался убить  меня,
Кэриллон.
   - Это был Тинстар, - ясным голосом  проговорил  Финн.  -  Мне  нужен  был
Тинстар.
   - Но убил бы ты Электру, - меч дрогнул у меня в руке всего на мгновение.
   - Глупец, - прошептал я, - зачем ты  принуждаешь  меня  к  этому?  Ты  же
понимаешь, что я теперь должен сделать...
   - Нет! - вырвалось у Роуэна. - Мой господин... ты не можешь...
   - Казни его! - снова повторила Электра. -  Не  о  чем  здесь  думать.  Он
пытался убить Королеву!
   - Он не будет казнен. Лахлэн понял первым:
   - Кэриллон!.. Ты подставляешь врагу спину!
   - У меня нет выбора, - я прямо посмотрел на  Финна,  все  еще  не  отводя
меча.
   - Ты видишь, что наделал?
   - Нет... - его руки легли на клинок меча, прикрыв руны,  начертанные  его
отцом. - Нет! Меня тоже трясло:
   - Но ты бы снова сделал это, разве нет? Его лицо мгновенно исказилось, он
оскалился, из его горла вырвалось звериное рычание:
   - Тинстар...
   - Электра, - ответил я. - Ты бы снова сделал это, разве нет?
   - Да, - выдохнул он должно быть, горло перехватило. Его била дрожь.
   - Финн, - сказал я, - все кончено.  У  меня  нет  выбора.  Твое  служение
окончено, - я остановился и продолжил - не сразу,  с  трудом  справившись  с
собой.
   - Я... разрываю клятву крови.
   Финн посмотрел мне в глаза. Я думал  какое-то  мгновенье,  что  не  смогу
выдержать его взгляд, но - выдержал. Я должен был это сделать.
   Он отнял руки от клинка. Руны отпечатались на ладонях, но крови не  было,
хотя две раны все еще кровоточили - и сильнее стократ кровоточила душа.
   Он сказал шепотом только одно:
   - Жа-хай-на.
   Я принимаю.
   Я убрал меч и бросил его в ножны. Гербовый лев потускнел, рубин оставался
черным. Финн вынул из ножен на поясе кинжал и протянул его мне.
   Когда-то этот кинжал  был  моим,  королевский  клинок  с  золотым  гербом
Хомейны... Это едва не заставило меня изменить решение:
   - Финн... я не могу...
   - Клятва крови расторгнута, - его лицо  враз  осунулось  и  постарело.  -
Жахай, господин мой Мухаар. Я взял из его рук кинжал. На золоте алела кровь.
   - Жа-хай-на, - ответил я наконец. Финн вышел из комнаты.

Глава 3

   Когда я смог идти, то вышел в коридор - медленно, с трудом передвигаясь в
темноте. Факелы не горели. В коридоре никого не было, слуги, хорошо  знавшие
свои обязанности и мои привычки, оставили меня наедине с самим собой.
   Вой умолк. Тишина. Сторр ушел вместе с Финном. Мне казалось, что моя душа
погасла, как эти факелы.
   В одиночестве я прошел в тронный зал и долго стоял там  в  темноте.  Очаг
угасал, но угли еще полыхали мрачно-алым.  Здесь  также  не  горел  ни  один
факел.
   Тишина. Я сунул хомейнский клинок за пояс  -  рядом  с  ножом  Чэйсули  в
ножнах, и принялся разгребать носком сапога  тлеющие  угли.  Наконец  из-под
толстого слоя пепла показалось железное кольцо. Я взял факел, просунул его в
кольцо и с помощью этого орудия открыл люк.  Пепел  взвился  вокруг  тяжелой
крышки, со звоном откинувшейся на край очага.
   Я зажег факел и начал спускаться  по  лестнице.  На  этот  раз  я  считал
ступени - их было сто две. Я стоял перед стеной и видел, что и сюда проникла
дождевая влага: камни были скользкими  и  влажными,  поблескивали  в  чадном
свете факела.  На  темном  камне  слабо  светились  бледно-зеленые  руны.  Я
коснулся  их  пальцами,  повторяя  очертания  чужих  знаков,  потом  отыскал
камень-ключ, надавил на стену, и потайная дверь открылась.
   Я  стоял  на  пороге.  Со  всех  сторон  меня  окружали  фигуры  лиир   -
бледно-кремовые, с золотыми прожилками.  Медведь  и  кабан,  сова,  сокол  и
ястреб. Волк и лисица, ворон, кошка... В неверном свете  казалось,  что  они
движутся по стенам плавно, бесшумно, словно в колдовском танце.
   Я вошел в подземелье - и тишина обняла меня. Глупец Глупец Глупец...
   Я вытащил из ножен кинжал Чэйсули. Отблеск  факела  упал  на  серебро.  Я
вновь увидел рукоять, завершавшуюся головой скалящегося волка с  глазами  из
необработанного изумруда. Когда-то этот кинжал принадлежал Финну.
   Я подошел к краю пропасти, снова невольно отметив, что свет не  проникает
в непроглядную черноту внизу. Так  глубоко,  так  темно,  так  покойно...  Я
вспомнил, как провел там несколько дней и  вышел  отсюда  -  если  не  новым
человеком, то уже и не тем, каким спустился. Вспомнил, как четыре дня был  -
Чэйсули.
   Я прикрыл глаза. Под веками  горели  желтые  пятна  факельного  света.  Я
ничего не видел, но помнил все. Тихий  шорох  распахнувшихся  крыльев,  крик
сокола, падающего на добычу... Как я бежал по  лесам,  и  единственным  моим
ощущением был свобода - абсолютная свобода, не стесненная ничем  -  свобода,
дарованная богами.
   - Жа-хай, - я протянул руку, чтобы бросить кинжал в  черную  непроглядную
бездну.
   - Кэриллон.
   - Я вздрогнул и обернулся, покачнувшись на краю  пропасти  -  взметнулось
пламя факела.
   Я ожидал увидеть Финна.  Но  никак  не  Турмилайн.  Она  была  в  тяжелом
коричневом дорожном плаще, ниспадающем с головы до пят. капюшон был отброшен
на плечи, и отблеска факелов играли в темно-золотых волосах.
   - Ты отослал его прочь, - сказала она, - а значит, отослал прочь и меня.
   Я хотел возразить - мне только оставалось произнести эти  слова,  я  знал
уже,  как  скажу  это  -  со  смесью  нетерпения,  непонимания,  возмущения,
изумления  и  спокойствия...  и  -  не  произнес  ни  слова,   с   ужасающей
отчетливостью осознав: это правда. Я понял. Не Лахлэн  -  о  нет,  вовсе  не
Лахлэн был нужен Торри...
   Части  головоломки  судьбы  рассыпались  передо   иной,   складываясь   в
причудливый переплетающийся узор. Руны сложились передо  мной  в  надпись  и
обрели плотский облик моей сестры.
   - Торри... - больше я ничего не сказал. Она была слишком похожа  на  меня
самого, и никто не смог  бы  заставить  ее  свернуть  с  пути,  если  она  к
чему-либо стремилась.
   - Мы не смели сказать тебе, - тихо проговорила она. - Мы  знали,  что  ты
скажешь. Он говорит, - она уже говорила о Финне так, как женщина  говорит  о
своем мужчине, - что в кланах женщин никогда не продают воинам. Что  мужчина
и женщина сами вольны решать, и никто не может заставить их делать  что-либо
против воли.
   - Турмилайн... - внезапно я ощутил боль и усталость, - Торри, ты  знаешь,
почему мне пришлось поступить так. Наш Дом заключает браки только с равными,
я ждал для тебя принца, потому что ты  стоишь  этого  -  если  не  большего.
Торри.. я не хотел, чтобы ты была несчастна. Но  мне  нужна  помощь  другого
государства...
   - А меня ты не подумал спросить? - она покачала головой,  и  блики  света
снова заплясали в ее волосах. - Нет. Ты думал, что я буду возражать? -  нет.
Ты даже не подумал о том, что это не может понравиться  мне,  -  она  слегка
улыбнулась. - Подумай, что чувствовал бы ты, будь ты на моем месте.
   За моей спиной зияла пропасть - и пропасть разверзлась передо мной.
   - Торри, - наконец, сказал я, - подумай, ведь у меня тоже не было выбора,
когда я женился. Принцы и  короли  не  более  следуют  своим  желаниям,  чем
принцессы. Я ничего не мог поделать.
   - Ты должен был спросить меня. Но - нет,  ты  всегда  приказывал.  Мухаар
Хомейны приказывает своей сестре выйти замуж за того, кого он выберет, - она
подняла руку, видя, что я собираюсь  возразить,  ее  ладонь  показалась  мне
острием клинка. - Да, я знаю - так было всегда. И так будет. Но в этот раз -
в этот раз я говорю: нет. Я сама выберу свой путь.
   - Наша мать...
   - ...вернулась в Жуаенну. Я нахмурился в недоумении.
   - Я рассказала ей, Кэриллон. Как и ты, она считает, что я сошла с ума. Но
она решила не спорить, - Торри улыбнулась. - Она воспитала  твердых  сердцем
детей, Кэриллон - они сами решают, кто станет их супругом.
   Она мягко рассмеялась:
   - Думаешь, что с Электрой ты провел меня? Ох, Кэриллон, я ведь не слепая!
   Я не отрицаю, что она помогла тебе примирить Хомейну с Солиндой - но  для
тебя она значит больше, чем это.. Ты хотел жениться на ней потому, что - как
и все мужчины, видевшие ее - желал ее. Такова ее власть.
   - Турмилайн...
   - Я ухожу, - она сказала это тихо,  со  спокойной  уверенностью  женщины,
знающей, чего она хочет от мужчины. - Но вот что я скажу тебе от нас  обоих:
мы этого не хотели.
   Турмилайн  улыбнулась,  и  я  увидел  ее  словно  бы  глазами  Финна:  не
принцессу, не добычу, не сестру Кэриллона даже. Я увидел женщину - не более,
не менее.
   Неудивительно, что он пожелал ее.
   - Ты отослал его в Обитель, чтобы он залечил свои раны. Ты  отослал  туда
меня - ради безопасности. Я ухаживала за ним, когда этого  не  могла  делать
Аликс, я думала о том, что он за человек, если так служит моему брату...  он
дал мне ту безопасность, в которой я нуждалась. Вскоре это переросло в нечто
большее, - она покачала головой. - Мы  не  хотели  дурного.  Но  теперь  его
толмоора изменилась, моя же - следовать за ним.
   - Толмоора - это для Чэйсули, - бесцветным голосом сообщил ей я,  -  Нет,
Торри. Я не хочу терять еще и тебя.
   - Тогда верни его к себе на службу.
   - Я не могу! - крик эхом отдавался в подземелье, полном молчаливых  лиир,
Разве ты не видишь? Электра  -  Королева,  а  он  -  Чэйсули,  Изменяющийся.
Неважно, что буду говорить я - Финна всегда будут  подозревать  в  намерении
убить королеву. А если он останется, он действительно может ее убить. Он  не
рассказывал тебе, что собирался сделать?
   Ее губы побелели:
   - Рассказывал. Но у него не было выбора...
   - У меня теперь - тоже, - я покачал головой. - Или ты думаешь, что  я  не
хочу, чтобы он вернулся? Боги, Торри, ты не знаешь, чем были для  нас  двоих
годы, проведенные в изгнании! Он был со мной слишком долго для того, чтобы я
так легко мог перенести расставание с ним. Но так  нужно.  Что  я  еще  могу
сделать? Я никогда не смогу доверять ему в том, что касается Электры...
   - Может быть, ты не должен доверять ей?
   - Я женился на ней, - угрюмо ответил я. - Она нужна мне. Если  я  позволю
Финну остаться, и с  Электрой  что-нибудь  случится,  знаешь,  что  будет  с
Хомейной?
   Солинда восстанет. Ни одна армия не сумеет укротить  разъяренную  страну.
Это убийство, Торри, - я медленно покачал головой. -  Или  ты  думаешь,  что
кумаалин завершилась? Нет. Не будь  так  глупа.  Это  можно  остановить,  но
приказать забыть нельзя. Слишком долго Чэйсули были  ненавистны  Хомейне.  И
это еще не конец.
   Факел шипел и потрескивал, тени плясали на лице Торри.
   - На этот раз их народ может погибнуть. А с ним погибнет и Хомейна.
   По ее лицу катились сверкающие капли слез:
   - Кэриллон, - прошептала она, - у меня будет ребенок от него.
   Когда я смог говорить хотя бы шепотом - так сильно было  потрясение  -  я
произнес его имя. Потом, про себя:
   - Как я этого не заметил?
   - Ты не приглядывался. Не обращал внимания. А теперь  слишком  поздно,  -
она подобрала юбки и полы плаща.  -  Кэриллон...  он  ждет  меня.  Мне  пора
уходить.
   - Торри...
   - Я ухожу, - мягко сказала она, - Я хочу быть с ним.
   Мы стояли и молча смотрели друг на друга: в подземелье, полном  мраморных
лиир, было слышно  только  потрескивание  факела.  Я  слышал  далекие  крики
ястреба и сокола, и вой волка, преследующего добычу. Вспоминал,  что  значит
быть Чэйсули...
   Я бросил в пропасть факел:
   - В темноте я никого не увижу. Человек может уйти или остаться -  я  даже
не узнаю этого.
   С верхней площадки лестницы падал рассеянный свет. Кто-то стоял наверху с
факелом. Кто-то, кто ждал Торри.
   Я видел слезы на ее лице, когда она подошла поцеловать меня. А потом  она
ушла, и я остался наедине с тишиной и лиир.
   Я захлопнул крышку люка. Поток воздуха  взметнул  легкий  пепел,  тут  же
осевший на моей одежде - но  мне  это  было  безразлично.  Я  снова  завалил
железную плиту углями и поленьями и в одиночестве покинул тронный зал.
   Я собирался лечь, хотя и знал, что не  смогу  уснуть.  Собирался  утопить
горе в вине. хотя и знал, что не опьянею. Собирался попытаться забыть,  хотя
и знал, что это невозможно.
   Приди, о госпожа моя, и слушай душу мою Я струны сплету  из  нитей  души,
чтобы песнею стал ее стон.
   Но не тронут тебя мольбы, Если сердце сковано льдом.
   И уста твои вовек не шепнут - "люблю".
   Я остановился. Волшебство музыки обняло меня и  я  тут  же  понял  -  это
Лахлэн. Лахлэн и его Леди. Лахлэн,  все  песни  которого  были  сложены  для
Торри.
   Приди, о госпожа моя, и рядом со мною сядь:
   Я сложу т