у к плечу. - Я обещаю тебе -  все
будет хорошо.
   Больше она не говорила ничего. Дункан отпустил ее и положил руку на  рану
в боку волка. Из них двоих Сторр был в большей опасности,  и  с  жизнью  его
связывала только тонкая нить. Если он умрет прежде, чем будет исцелен  Финн,
все будет бесполезно.
   - Откажись от себя, - говорил Дункан. - Иди вглубь земли, к самым истокам
жизненной силы. Ты сама поймешь все, когда достигнешь их. Не  бойся.  Возьми
эту силу, Аликс, и пусть она перетечет из тебя в волка. Он лиир, он  поймет,
что мы делаем для него.
   Я видел, как меняется лицо Аликс.  Сперва  она  неуверенно  следовала  за
Дунканом - он вел ее, потом увидел первые проявления  ее  собственной  силы.
Она спустилась на пол рядом с волком, сцепив пальцы, и взгляд ее был обращен
вовнутрь, в глубины ее души. Несколько мгновений она покачивалась, потом  ее
тело  напряглось,  лицо  ее,  когда  она  ступила   в   другой   мир,   было
сосредоточенным и чуть удивленным.
   Я сделал  пару  шагов,  словно  хотел  прикоснуться  к  ней,  обнять  ее,
защитить, но остановился, понимая, что это невозможно,  осознавая,  что  она
делает сейчас.
   Вряд ли я мог понять это до конца - понять, кем она стала сейчас, - но  я
достаточно знал Дункана: он не стал бы рисковать  Аликс  даже  затем,  чтобы
спасти своего брата.
   С ее губ сорвался тихий звук, похожий то ли на вскрик удивления, то ли на
стон - и она исчезла.  Осталось  только  ее  напряженное  неподвижное  тело,
оболочка, но самой Аликс больше не было здесь. Она была где-то  глубоко  под
землей, стремясь обрести исцеляющую силу, которой владела ее раса, и  Дункан
был с ней. Я видел в его лице знакомую отстраненность. Странно трогало  душу
то, что мужчина и женщина могут настолько слиться - это  слияние  было  выше
телесного, полнее его. И все это - чтобы спасти волка.
   Магия  Чэйсули  -  это  сила  земли,  сила  древних  богов,  которую  они
переливают в тело того, кого хотят исцелить.
   Рана  от  меча  на  плече  Сторра  не  исчезла,  но  перестала  выглядеть
воспаленной, дыхание стало спокойнее, взгляд прояснился. Он дернулся - дрожь
пробежала по всему его телу - и вновь вернулся к жизни.
   Аликс зашаталась. Дункан подхватил  ее  и  прижал  к  груди,  как  Лахлэн
прижимал к груди свою Леди. Я видел страх и усталость в его лице  и  всерьез
задумался над тем, не солгал ли он Аликс, сказав, что опасности  нет,  когда
человек отдавал часть души такой магии. Может быть, ради  Финна  он  все  же
рискнул бы жизнью Аликс?..
   Я почувствовал, как при этой мысли во мне  закипает  гнев,  но  потом  он
улегся. Они оба были нужны мне. Мне были нужны все они.
   - Довольно, - сказал ей Дункан. - Со Сторром все в  порядке.  А  вылечить
Финна - это уже мое дело.
   - Но не в одиночку! - она села, отстранив его руки. - Думаешь, я  позволю
тебе - теперь, когда я почувствовала, что это  такое?  Нет,  Дункан.  Позови
остальных - сделайте это вместе! Ты ведь вовсе не должен делать это один...
   - Должен, - почти ласково ответил он, - Он мой рухо. И я  не  один:  ведь
есть Кай, - он улыбнулся. - Благодарю за заботу, но она не нужна мне сейчас.
   Побереги ее для Финна, когда он очнется.
   И он исчез - проскользнул между пальцев, словно  жидкое  масло.  Оболочка
того, кого мы знали, как Дункана, осталась:  не  было  его  самого.  Он  был
где-то далеко, и на этот раз ушел надолго  -  так  надолго,  что  мне  стало
страшно показалось, я могу потерять их обоих.
   - Аликс! - я понял, что она собирается последовать за ним  и  наклонился,
чтобы поднять ее с колен. Она обратила ко мне гневное лицо:
   - Не смей, Кэриллон! Думаешь, я могу потерять его так? Даже ради Финна...
   - Ты уже достаточно рисковала собой против моей воли, - резко  бросил  я.
Когда я валялся, скованный атвийским железом, а ты в облике сокола  явилась,
чтобы освободить меня. Ты полагаешь, я дал бы тебе позволение на  это?  -  я
тряхнул головой. - Это дело для Дункана, он прав. Если бы он хотел, чтобы ты
была там с ним, он сказал бы тебе об этом.
   Она обернулась к своему мужу. Он стоял на коленях рядом с Финном -  здесь
и не здесь. Финн не шевелился.
   - Я не могу выбирать, - дрожащим голосом сказала она,  -  всегда  думала,
что для меня нет никого дороже Дункана, но теперь... они оба нужны мне.
   - Я знаю. Но решать будут боги.
   - Что, Лахлэн сделал из тебя священника? - она горько улыбнулась.  -  Вот
уж никогда не думала, что ты исповедуешь смирение и покорность воле богов!..
   - Я и не исповедую. Называй это толмоорой, если хочешь, - я улыбнулся  ей
в ответ и поднял руку в привычном для Чэйсули жесте. - Что нам еще остается?
   Только - ждать, чем все это закончится.
   Дункан что-то проговорил. Голос звучал невнятно от чудовищной  усталости,
говорил он на Древнем Языке, я не мог разобрать слов.  Он  сделал  движение,
словно бы пытаясь подняться, но упал, ударившись головой о  табурет.  Лахлэн
немедленно отложил арфу и наклонился, чтобы помочь, Аликс рванулась из  моих
рук.
   - Глупец, - еле слышно проговорил Финн. - Этого нельзя делать в одиночку.
   Я уставился на него, недоумевая, не ослышался ли я. Но это  действительно
сказал Финн - бледный как смерть, со слезами на глазах.
   Дункан приподнялся, опираясь на плечо Лахлэна.  Сел,  глядя  перед  собой
мутным еще взглядом, не в силах прийти в себя.  Когда  Аликс  опустилась  на
землю рядом с ним, он, казалось, даже не узнал ее.
   Я увидел, как Финн приподнялся на  своем  ложе,  опираясь  на  локоть,  и
заставил его снова лечь:
   - Лежи. Лежи тихо.
   - Дункан... - слабо начал он, попытавшись оттолкнуть меня.
   - Вернись! - крикнула Аликс. - Во имя богов, глупец...
   И она с размаху ударила Дункана ладонью по лицу. Краска вернулась  в  его
лицо, щека покраснела - а взгляд обрел осмысленность. Он посмотрел на  Аликс
на меня - и вновь стал прежним Дунканом.
   - О боги, - слабо проговорил он. - Я не знал...
   - Точно, - согласился Финн, я по-прежнему держал руку  на  его  плече  на
случай, если он снова  попытается  встать.  -  Ты  этого  не  знал,  глупец.
Думаешь, я бы согласился купить свою жизнь ценой твоей? - он оскалился  -  и
тут же дернулся от боли. - Боги... этот атвиец...
   - ...мертв, - закончил я. -  Думаешь,  я  позволил  бы  ему  покончить  с
тобой?
   Пальцы Финна зарылись  в  густую  шерсть  Сторра,  лицо  было  сероватого
оттенка, глаза закрыты. Мне показалось, он снова потерял сознание.
   - Рухо, - позвал Дункан, - ты кое-что должен сделать.
   - Потом, - ответил Финн, почти не разжимая губ.
   - Теперь  же,  -  слабо  улыбнулся  Дункан.  -  Ты  должен  поблагодарить
Кэриллона.
   Я удивленно посмотрел на него. Глаза Финна чуть приоткрылись - две  узкие
щелочки, поблескивающие темным, еще лихорадочным огнем:
   - Но ведь это ты...
   - Да, - прервал его Дункан, - но Кэриллон вытащил тебя с поля  боя.  Если
бы не он, ты до сих пор лежал бы там - мертвым.
   Я начал понимать происходящее. Финн никогда  не  выказывал  благодарности
открыто, хотя - я знал это - глубоко чувствовал ее. Мне зачастую было трудно
выразить словами то, что я хотел, Финну же это было еще тяжелее. Думал  было
возразить, но потом позволил Дункану действовать по его усмотрению. В  конце
концов, не я воскресил Финна, а он. Он имел на это право.
   Финн вздохнул и снова закрыл глаза:
   - Он должен был оставить меня там. Он  не  должен  был  рисковать  собой,
ворчливо заметил мой ленник.
   - Не должен был, - согласился Дункан, - но сделал  это.  А  теперь  нужно
сказать слова.
   Я было подумал, что Финн уснул. Он не двигался, ничем  не  выдавал  того,
что услышал Дункана. Наконец, Финн взглянул на меня из-под тяжелых век:
   - Лейхаана ту-сай, - пробормотал он. Я моргнул, потом рассмеялся:
   - Это на  Древнем  Языке,  и  я  даже  не  знаю,  выругал  он  меня,  или
поблагодарил.
   - Поблагодарил, - серьезно ответил Дункан и прибавил. - Лейхаана  ту-сай,
Кэриллон.
   Я вдруг понял, что я единственный  стою,  даже  Лахлэн  преклонил  колена
подле Дункана - его Леди поблескивала на столе. Странно было видеть людей  в
таких позах - тем более, этих людей, - хотя я знал, что когда-нибудь к этому
придется привыкать.
   Я посмотрел на Лахлэна:
   - Нам нужно провести обмен.
   Он поднялся и взял свою арфу. Но перед тем, как выйти из шатра, я еще раз
взглянул на Финна. Он уже спал.
   - Лейхаана ту-сай, - тихо сказал я, - за то, что ты жив. За то, что -  не
умер.

Глава 14

   Когда я вышел из палатки, ноги  у  меня  подкашивались  от  напряжения  и
усталости. Я остановился прямо около входа, позволив дверному пологу  упасть
за моей спиной. Несколько мгновений я бессмысленно  глядел  на  разбросанные
неподалеку в беспорядке шатры. Наш лагерь  был  разбит  по  примеру  лагерей
Чэйсули, хотя тут и не было деревьев, чтобы скрыть лагерь  -  мы  стояли  на
луговой равнине. Леса остались позади по мере нашего продвижения к Мухааре -
к Беллэму и моему трону.  На  первый  взгляд,  просто  скопление  людей,  да
кое-где на кострах готовится пища - однако план свой  мы  осуществляли  пока
что успешно.
   Я набрал полную грудь воздуха, вдохнул так глубоко, как  только  мог,  не
чувствуя  ни  запаха  военного  лагеря,  ни  волнения   перед   предстоящими
действиями ничего,  кроме  запоздалого  страха:  я  мог  потерять  Финна.  Я
прекрасно знал, что если ему отняли бы  ногу,  он  просто  нашел  бы  другой
способ умереть. Он сказал мне однажды, что воин-калека бесполезен для клана.
Для Финна это было бы еще страшнее: он  чувствовал  бы  себя,  в  придачу  к
этому, еще и бесполезным для своего Мухаара - это сломало бы его толмоору  и
отняло бы смысл жизни.
   Лахлэн выскользнул следом за мной. Я услышал шорох  ткани  -  выходя,  он
задел ее рукой Немногие из нас имели шатры или палатки - хоть какую-то крышу
над головой, у меня, как Мухаара, был самый большой шатер -  в  сравнении  с
другими, конечно.  Этот  служил  временным  госпиталем:  целители  выставили
оттуда всех, когда я привез Финна. За ним нужен особый уход.
   В руках Лахлэна не было арфы - непривычное зрелище:
   - Финн будет жить. Можете не бояться за него.
   - Ты что, говорил с Лодхи? Даже если мое  замечание  каким-то  образом  и
задело его, он не подал вида:
   - В этом не было необходимости. Перед этим я просил Его помощи, но ничего
не мог сделать для Финна. Он ушел из мира слишком далеко, а тут еще боль  от
раны, одиночество, страх потерять Сторра... Но когда Дункан и Аликс  взялись
лечить их обоих своей магией... - он остановился и еле заметно улыбнулся.  -
Я многого не понимаю. И пока не узнаю Чэйсули лучше, не могу даже  надеяться
на то, чтобы слагать о них песни.
   - Большинство людей не понимает Чэйсули, - сказал я, - Что до песен... не
думаю, чтобы они этого хотели или что им это нужно.
   Я посмотрел на самый маленький шатер, стоявший в отдалении. Его  охраняли
шесть солдат.
   - Сколько человек приедет с моей сестрой?
   - Беллэм послал с ней пятьдесят  человек  охраны,  -  лицо  Лахлэна  было
серьезно. - Мой господин... вы ведь не собираетесь лично ехать...
   - Она - моя сестра, - я пошел к шатру охряного цвета, Лахлэн следовал  за
мной. - Турмилайн должны быть оказаны все возможные почести, а сейчас  их  и
без того не может быть слишком много. Я никого не стану посылать вместо себя
- Но, конечно же, вы возьмете с собой часть армии.
   Я улыбнулся, размышляя, только ли  любопытство  заставляет  его  задавать
такие вопросы:
   - Нет.
   - Кэриллон...
   - Если это ловушка, зубы капкана щелкнут в воздухе, - я махнул  солдатам,
охраняющим шатер Электры. Они тут же отошли в сторону, позволяя мне говорить
наедине и без свидетелей, но оставались  все  же  в  пределах  досягаемости.
Может, ты знаешь, какой сюрприз решил приготовить мне Беллэм?
   Я остановился у шатра. Лахлэн смотрел на меня с улыбкой:
   - К сожалению, он не поделился со мной своими планами.  Я  был  принят  у
него как арфист и менестрель, не как  доверенное  лицо.  Не  думаю,  что  он
посылает людей схватить вас, но такая возможность не исключена, - он оглядел
лагерь. Вам было бы лучше взять с собой достаточно большой отряд. В качестве
свиты, если угодно.
   - Несомненно, - равнодушно ответил  я.  Я  отвернулся  и  поднял  дверной
полог, но не вошел сразу. Не мог. Солнечный свет ворвался  в  шатер,  озарив
фигуру  сидящей  внутри  женщины.  На  ней  было  темно-коричневое   платье,
отделанное угольно-черным шелком на запястьях и по горловине,  тонкая  талия
была перехвачена поясом из хорошо выделанной светло-желтой кожи, застегнутым
медной пряжкой. Платье досталось ей от Аликс вместо  ее  серого  бархатного,
запачканного и рваного того, что было на ней в день, когда Финн  взял  ее  в
плен. Новое платье было ей точно  по  фигуре  -  они  были  одного  роста  и
сложения с Аликс, хотя и разнились в цвете волос и глаз и в оттенке кожи.
   Электра, тихо и терпеливо ждала,  сидя  на  трехногом  табурете,  складки
платья вокруг ее ног чуть заметно колыхались, как набегающие на берег волны.
   Она сидела очень  прямо,  расправив  плечи  -  чистые  линии  тонкой  шеи
напоминали о благородстве ее  происхождения.  Она  заплела  волосы  в  косу,
переброшенную через плечо и извивавшуюся по темной ткани платья  серебристой
змеей. Гладкий бледный лоб просто требовал узкого венца - золотого, а  лучше
- серебряного, чтобы сделать еще ярче колдовские светлые глаза.
   Я знал, что Роуэн уже приходил  сюда,  чтобы  сообщить  ей  новости.  Она
ждала,  сложив  узкие  руки,  пряча  их  в  кольцах  сверкающих  кос.  Тихо,
неподвижно сидела она, и солнечный  свет,  пробивавшийся  сквозь  шафрановую
ткань шатра, окрашивал ее лицо в пастельный оттенок охры. Обвивавшее ее  шею
золото сияло.
   Клянусь богами, она сияла тоже! И мне так хотелось  раствориться  в  этом
сиянии - в ней... Боги, что может сделать женщина с мужчиной...
   Даже с врагом.
   Эта женщина говорила, что ей сорок лет. И я, как всегда, не верил в это.
   Так и не мог поверить.
   Я протянул  ей  руку,  чтобы  поднять  ее  с  табурета.  Ее  пальцы  были
прохладно-неподвижны - они ничего не обещали, а ведь бывало и такое...
   - Ты был в бою, - голос ее был как всегда ровным и прохладным, все тот же
мягкий выговор Солинды.
   Я не снял окровавленных доспехов и кожаной одежды. Мои волосы, мокрые  от
пота, уже высохли и теперь лежали жесткими прядями на плечах. Не сомневаюсь,
что от меня разило потом, но мне было не до того  -  во  всяком  случае,  не
теперь: в конце концов, война есть война, тут не до придворного этикета.
   - Идем, госпожа - твой отец ждет.
   - Ты выиграл свой бой? - она позволила мне  вывести  ее  из  палатки,  не
сделав ничего, чтобы высвободить свою руку из моей. Я покачал головой. Роуэн
уже стоял у шатра с четырьмя лошадьми.
   Мне не было  смысла  играть  с  ней  и  отрицать  свое  поражение,  чтобы
насладиться победой - хотя бы над ней. Я действительно проиграл,  но  Беллэм
все еще не получил своего принца-самозванца.
   Электра остановилась, взглянув на четыре пустых  седла  -  только  четыре
коня, никакого пышного эскорта.
   - Где мои женщины?
   - Я давно отослал их назад, - я улыбнулся ей. - Сюда привели только тебя.
   Понимаю, ты скомпрометирована начиная с того момента, как Финн взял  тебя
в плен. Но, Электра, так ли уж это важно для любовницы Айлини?
   Краска залила ее лицо. Я не ожидал увидеть такого -  от  нее.  Она  вдруг
стала просто молодой женщиной - ни опыта, ни  мудрости,  но  огонек  некоего
знания все же мерцал в ее глазах. Любопытно, неужели и вправду это искусство
Тинстара дало ей молодость? Эта мысль доставляла мне немало беспокойства.
   - Это так раздражает тебя? - спросила она. - Тебе не дает  покоя  желание
наложить на меня свое клеймо вместо печати Тинстара? - она  улыбнулась:  еле
заметное движение красивых губ. - Глупец. И трижды глупец, если думаешь, что
успел занять его место.
   -  Ты  еще  все  узнаешь,  -  я  подсадил  ее  в  седло  без   дальнейших
комментариев, почувствовав, как непокорно напряглось ее тело. Я сумел задеть
ее - но и она ведь часто задевала меня своими насмешками. Я кивнул Роуэну:
   - Пошли за Заредом - теперь же.
   Пришедший Заред почтительно поклонился. Его рыжие с проседью волосы  были
по-солдатски коротко подстрижены. Я так и не перенял этот обычай - в Кэйлдон
было проще отрастить волосы  и  перехватывать  их  алой  повязкой  наемника.
Каковым наемником я тогда и был.
   - Проследи за тем, чтобы перенесли лагерь, - сказал я ему. - Я  вовсе  не
хочу принимать здесь Беллэмовых ребят - можешь  быть  уверен,  его  доченька
расскажет ему, где она жила.
   Я не смотрел на Электру - в этом не было необходимости, я  чувствовал  ее
напряженное внимание:
   - Когда с этим делом будет покончено, я сам найду армию.
   - Слушаюсь, господин мой Мухаар, - он снова поклонился - торжественно,  с
достоинством верного слуги - и отправился выполнять приказание.
   Лахлэн взобрался в седло следом за мной, его конь был рядом с моим, Роуэн
ехал рядом с Электрой. Таким образом, Электра оказалась под надежной охраной
с двух сторон. Глупо было бы допустить, чтобы она выскользнула из наших  рук
именно сейчас, когда так близко освобождение моей сестры.
   Электра оглядела нас:
   - Тебя не будет сопровождать армия?
   - А она мне нужна? - улыбнулся я, перевел взгляд на Лахлэна и увидел  его
жест - вперед, на запад, к Мухааре и Турмилайн, моей сестре.
   Солнце пекло голову, мы остановили наших коней на вершине холма и ждали.
   Наши силуэты четко вырисовывались на фоне  голубого  неба  -  впервые  за
несколько месяцев войны мы могли позволить себе такую роскошь,  и  для  меня
это было великим удовольствием. Я хотел, чтобы  еще  до  обмена  заложницами
Турмилайн увидела меня и удостоверилась, что  это  действительно  мы,  а  не
очередная недобрая шутка Беллэма.
   Перед  нами  от  подножья  холма  расстилалась   равнина.   Весна   давно
окончилась, стояла почти середина  лета.  Солнце  немилосердно  жгло  траву,
превращая ее из зеленой  в  янтарную,  охряную,  желтую,  а  пыль,  поднятая
копытами пятидесяти лошадей, висела в воздухе,  словно  клубы  дыма.  Сквозь
пыльное облако я видел солдат, носящих цвета  Солинды,  сверкание  оружия  и
кольчуг. Отряд воинов сжал кольцо  вокруг  одной-единственной  женщины:  так
рука сжимается на рукояти меча.
   Я не мог как следует разглядеть Турмилайн. Лишь время  от  времени  среди
клубящейся пыли можно было увидеть серого в яблоках  коня  и  тонкую  прямую
фигурку в седле. Торри была в темно-синем платье, даже без дорожного  плаща,
способного защитить ее от пыли, голова ее была  непокрыта,  и  темно-золотые
волосы развевались по ветру, ниспадали почти до крупа ее серого коня.
   Я услышал, как тихо вздохнул Лахлэн - услышал и собственный вздох,  почти
беззвучный, в котором  не  было  нотки,  слышавшейся  в  его  вздохе.  Я  на
мгновение обернулся к нему - он пожирал глазами приближающийся отряд, взгляд
его искал женщину - в это мгновение для него она перестала быть принцессой и
моей сестрой, она была просто - женщиной.
   И тогда я понял, что Лахлэн не замышляет ни предательства, ни подлости.
   Последние сомнения развеялись. Я был уверен в этом теперь:  предать  меня
означало подвергнуть опасности мою сестру, а на это он никогда бы не пошел.
   Достаточно было увидеть его лицо в то мгновение, когда он смотрел на нее.
Вот и ответ.
   Если уж ничего не будет связывать его со мной,) он будет верен  мне,  как
брату моей сестры. Он дал) мне в руки оружие против себя - оружие, которым я
мог воспользоваться при первой же необходимости.
   Отряд солиндцев остановился у  подножья  холма.  Солнце  сверкало  на  их
доспехах  и  на  бляшках,  украшавших  уздечки  коней,  солнце   словно   бы
высвечивало их  намерения.  Пятьдесят  человек,  намеренных  схватить  врага
Беллэма. А у их врага - только двое, составляющие всю охрану