потом та рыжая девчонка в Кэйлдон, а теперь...
   - Я твой вассал, а вассал знает свое место.
   Эти слова сразили меня наповал. Финн, тем временем, продолжал:
   - Неужели ты действительно думаешь, что  я  буду  искать  благосклонности
женщины, которую мой господин хочет сделать своей королевой?
   - Финн, - я поднялся, увидев, что он собрался уходить, и  остановил  его.
Финн, я знаю тебя достаточно, чтобы так не думать.
   - Да? - он выглядел непривычно серьезным. - Мне так не кажется. Вовсе  не
кажется.
   Я поставил свою чашу с вином на стол:
   - Я женюсь на ней, потому что она этого стоит. По-другому я ее не возьму.
   - Почему же? Протяни руку и возьми, - сказал Финн,  -  она  побежит,  как
кошка к блюдечку с молоком.
   Между нами медленно, кирпич к кирпичу, росла стена. Прежде  имя  ей  было
Аликс, теперь - Электра. И хотя то чувство, которое мой ленник  испытывал  к
Электре, было скорее неприязнью, чем любовью, я не знал, как  разрушить  эту
стену. Для королевств политические соображения выше дружбы.
   - Есть вещи, которые король обязан выполнять - пойми это,  Финн,  -  тихо
проговорил я.
   - Да, господин мой Мухаар. На этот раз Финн все-таки вышел, и  я  уже  не
останавливал его. Волк последовал за ним.

Глава 13

   Я отдернул дверной полог и вышел, поправляя отягощенный  золотом  Чэйсули
пояс с мечом. Я больше не оборачивал рукоять кожей - не от кого было прятать
родовой герб и рубин. Все, включая Беллэма, знали, что я вернулся, и мне уже
незачем было скрывать свое происхождение.
   Финн стоял подле лошадей и поджидал меня. Как и я,  за  спиной  он  носил
боевой лук, но ни кожаных доспехов, ни кольчуги на нем не  было:  он  больше
доверял своим силам и ловкости. Ни один Чэйсули не носит доспехов. Если бы я
мог принимать облик зверя, должно быть, я бы тоже не носил их.
   Я взял у него поводья и собрался уже было  сесть  в  седло,  когда  Роуэн
окликнул меня:
   - Господин мой... подожди! - он  поспешил  ко  мне,  бряцая  кольчугой  и
оружием. Как и мы, он собирался напасть  на  один  из  патрулей  Беллэма.  -
Господин мой, госпожа сказала, чтобы ты пришел к ней... Он наконец  подошел,
по его лицу и голосу чувствовалось, что дело  действительно  срочное  -  или
кажется ему таковым.
   - Электра не может мне приказывать, - мягко заметил ему я. - Ты имеешь  в
виду, она послала тебя сказать, что просит меня прийти к ней?
   Роуэн покраснел.
   - Да, - ответил он со вздохом, - она послала меня. За тобой.
   Я кивнул. Электра часто посылала за мной, раза два в день или даже  чаще.
И всегда - чтобы пожаловаться на участь пленницы и потребовать  немедленного
освобождения. Это стало для нас чем-то вроде игры - Электра прекрасно знала,
что я чувствую, когда вижу ее. И удачно играла на этом.
   За шесть недель, прошедших с тех пор, как Финн взял ее в плен, мы  так  и
не выяснили отношений, но успели узнать, насколько нас влечет друг к  другу.
Она знала это не хуже меня. Несмотря на то,  что  мы  всегда  были  врагами,
иногда я спал с ней. Это было делом времени и обстоятельств. Я владел  ею  и
она не собиралась умирать из-за этого. Но мне нужно  было  большее  -  нужна
была королевская власть, наследник и мир с  Солиндой,  она  прекрасно  знала
это. Она пользовалась  этим.  И  ритуал  ухаживания  продолжался,  каким  бы
странным это не казалось.
   - Она ждет, - напомнил мне Роуэн.
   - И пусть ее ждет, - усмехнулся я, взлетел в седло  и  подобрал  поводья:
мои люди уже ждали меня. Прежде, чем,  Роуэн  успел  сказать  хоть  слово  в
ответ, я уже скакал прочь.
   Финн нагнал меня  неподалеку  от  лагеря.  Позади  нас  ехал  наш  отряд:
тридцать  хомэйнов,  вооруженных  до  зубов,  снова  готовых  к  бою.   Наши
разведчики донесли о появлении трех солиндских отрядов, я собирался заняться
одним из них, два других брали на себя Роуэн и Дункан. Такая тактика неплохо
работала в последние несколько месяцев, Беллэм  на  своем  ворованном  троне
давно уже выкрикивал бессильные угрозы в наш  адрес.  Правда,  хуже  нам  от
этого не становилось.
   - Сколько еще мы собираемся держать ее здесь? - спросил Финн.
   Незачем было объяснять, о ком идет речь.
   - Пока не освободят Торри, -  я  прищурился  на  солнце.  -  В  последнем
послании Беллэм сообщал, что вышлет ее из столицы с  эскортом  -  и  Лахлэна
вместе с ней. Электра скоро снова вернется к отцу.
   - И ты ее отпустишь?
   - Да, - спокойно ответил я, - не  так  тяжело  будет  отпустить,  если  в
скором времени я все равно получу ее назад.
   Он улыбнулся:
   - Как вижу, ты больше не ерепенишься. И с  целомудренностью  и  честью  у
тебя тоже похуже стало.
   - Верно, - хохотнув, согласился я. - Я вернулся, чтобы  получить  обратно
трон своего дяди, и я сделаю все, чтобы добиться этого. Что до  Беллэма,  мы
слишком долго дразнили его. Через месяц, два, три -  он  покинет  Мухаару  и
начнет войну в открытую. Тогда мы все и уладим.
   - А его дочь?
   Я взглянул в глаза Финну, по мере того, как ближе становился бой, во  рту
все сильнее ощущался привкус пыли и железа.
   - Она - любовница Тинстара в глазах всех - даже в своих собственных. Хотя
бы поэтому она должна стать моей.
   - Месть, - Финн не улыбнулся. - Я хорошо понимаю это,  Кэриллон,  я  тоже
знаю вкус мести - но, думаю, здесь кроется  нечто  большее.  -  Политические
соображения, - невинно заверил его я. - Она - надежное и ценное орудие.
   Он сморщился:
   - В наших кланах все по-иному. - Верно, - согласился я.  -  В  кланах  вы
берете тех женщин, каких хотите, не считаясь ни с чем, кроме своих желаний.
   Я оглянулся на своих солдат  -  они  двигались  позади  плотной  группой,
сверкая на солнце оружием и доспехами.
   - Людям нужны жены и дети, - тихо добавил я - Королям нужно больше.
   - Верно, - с отвращением согласился он, поглядывая на Сторра.
   Волк бежал, поравнявшись с конем Финна  -  глаза  в  глаза  с  человеком:
странные желтые глаза человека - и янтарные звериные. Но сейчас я не смог бы
ответить, кто из них был более зверем.
   Может быть, оба.
   Мы напали на патруль  Беллэма  неожиданно,  смяв  дозорных.  Я  придержал
своего коня, остановившись на некотором расстоянии от обшей свалки и посылая
точно  в  цель  стрелу  за  стрелой.  Большой  атвийский  лук,  хотя  и  был
дальнобойным, не обладал  силой  луков  Чэйсули.  Когда  у  меня  закончатся
стрелы, пожалуй, мне уже не с кем будет сражаться.
   Но я поспешил считать себя  победителем:  атвийская  стрела  вонзилась  в
морду моего коня, заставив его взвиться на дыбы Я  не  мог  управлять  им  и
спрыгнул с седла, предпочитая сделать  все  возможное  в  пешем  бою.  Я  не
собирался отдаваться на волю обезумевшего от боли животного - не больше, чем
подставить грудь под стрелы.
   Мои хомэйны хорошо сражались  -  они  были  достойными  воинами.  Никакой
растерянности - даже при встрече с лучниками, которые нанесли  им  поражение
шесть лет назад. Но нам пришлось сражаться  с  превосходящими  силами.  Люди
Беллэма в ярости набросились на  моих  солдат,  выставив  копья,  размахивая
ножами, с дикими безумными криками. Мы столько раз побеждали их - теперь они
брали реванш.
   Я отшвырнул бесполезный лук - стрелы закончились, - и схватился  за  меч,
врезавшись в ближайшую свалку, прорубая себе путь клинком. Как из-под земли,
передо мной появился дюжий атвиец, размахивавший тяжелым  широким  мечом.  Я
парировал удар, невольно вздрогнув - удар болезненно отдавался в напряженных
мышцах. С силой  отбросил  в  сторону  его  руку,  сжимавшую  меч,  и  нанес
контрудар, рассекший атвийцу плечо.
   Атвиец рухнул наземь. Я вырвал меч, споткнулся о тело своего противника и
едва успел парировать удар, нацеленный мне в голову, мгновенно  обернувшись,
я ударил мечом по руке нападавшего. Солиндец  повалился  с  воплем,  добавив
новой крови к той, что уже заливала вытоптанную траву.
   Одного взгляда по сторонам хватило, чтобы понять, что поле  боя  остается
за солиндцами.
   Теперь нужно было думать о спасении. Мой конь остался где-то  позади,  но
враги в большинстве своем также бились пешими - первый удар  был  нанесен  с
расчетом спешить их, а подобное состязание  в  беге  выиграет  тот,  у  кого
больше причин бежать.
   Я оглянулся в поисках Финна: он был неподалеку  от  меня,  кричал  что-то
сошелся в поединке с солиндским солдатом. Он был в человечьем обличье, хотя,
быть может, в битве облик зверя помог бы ему больше. Как-то раз мой  Чэйсули
объяснил мне, что так должно быть - ради равновесия, воин  Чэйсули  остается
самим собой даже в облике лиир, но, забывшись в горячке боя, навсегда  может
потерять себя Воин, преступивший грань равновесия, мог навсегда  остаться  в
облике зверя.
   Я вовсе не желал, чтобы Финн навсегда  оказался  заключенным  в  оболочке
волка. Он был мне нужен таким, как есть.
   И тут я заметил Сторра, бросившегося вперед между двумя сражающимися.  Он
несся по залитому кровью полю битвы, вытянув хвост и прижав уши,  обнажив  в
оскале клыки. Я знал - он спешит на помощь Финну, и видел - он опоздал.
   Клинок впился в левое плечо волка. Тот коротко взвыл от боли, и этот  вой
словно мечом рассек грохот битвы. Финн тут же услышал его - или, быть может,
благодаря их связи, услышал нечто  другое.  Я  беспомощно  смотрел,  как  он
обернулся к Сторру, словно забыв о своем противнике.
   - Нет! - взревел я, пытаясь добежать до него по скользкой траве.  -  Финн
берегись!
   Он не успел. Атвийское копье пронзило его ногу, пригвоздив к земле.
   Я бросился вперед по телам мертвых и раненых, врагов и хомэйнов.
   Финн навзничь распростерся на земле, пытаясь вырвать копье  из  раны.  Но
оно прошло насквозь сквозь плоть - он ничего не мог бы сделать, даже  сломав
древко копья.
   Атвийский копейщик, оценив свое преимущество,  выволок  из  ножен  нож  и
замахнулся, намереваясь добить раненого.
   Мой меч рухнул на него - удар сверху вниз рассек кожу, кольчугу и  плоть.
Я подхватил падающее вперед тело -  иначе  оно  рухнуло  бы  на  Финна  -  и
отбросил его в сторону с проклятьем, увидев, что успел сделать атвиец первым
ударом ножа.
   Лицо Финна было рассечено до кости. Кровоточащая рана пересекала его - от
левого глаза до челюсти.
   Я сломал древко копья и перекатил тело Финна на бок, радуясь тому, что он
без сознания, вырвал наконечник копья - тело  дернулось  под  моими  руками,
кровь ручьем хлынула из раны, растекаясь по примятой траве. Я  поднял  моего
ленника с земли и понес его прочь.
   ...Финн выкрикивал имя Сторра и бился в моих руках,  мне  пришлось  силой
прижать его к одеялу. Я пытался успокоить его - хотя бы словами, но  боль  и
лихорадка от ран уже взяли верх над его разумом. Я сомневался в том, что  он
слышит меня - что вообще знает о моем присутствии.
   Маленький шатер был полон жаркого воздуха и запаха крови. Лекари  сделали
все, что могли, зашив шелковой нитью края шрама  и  смазав  его  кашицей  из
каких-то трав, но, несмотря на  это,  лицо  Финна  покраснело  и  безобразно
распухло. Они вычистили и перевязали рану на  ноге,  но  один  из  целителей
сказал даже, что ногу придется отнять. Я немедленно ответил отказом, даже не
задумавшись всерьез над такой возможностью -  но  по  прошествии  некоторого
времени подумал, что это, возможно, было необходимо.
   Если наконечник копья был отравлен, Финн умрет. И моя душа  всеми  силами
противилась этому.
   Я склонился к нему, оцепенев, не в  силах  сдвинуться  с  места.  Дверной
полог был опущен, чтобы не впускать вовнутрь мух и оводов. Рядом со  мной  в
полумраке стоял Роуэн, я знал, что  сейчас  он  тоже  испытывает  чудовищное
потрясение. Финн казался неуязвимым даже тем, кого почти не знал. Те же, кто
хорошо знали его...
   - Он - Чэйсули, - похоже, Роуэн пытался успокоить меня.
   Я взглянул в бледное лицо, покрытое бисеринками пота и  рассеченное  этой
чудовищной раной - страшной даже теперь, когда края ее были зашиты,  змеиным
извивом пересекающей лицо от глаза до челюсти. Да, Финн был Чэйсули.
   - Они тоже умирают. - глухо и резко ответил я. - Даже Чэйсули.
   - Не так часто, как остальные.
   Роуэн подался вперед. Его одежды, как и мои, были заляпаны кровью.  Отряд
Роуэна не потерял в схватке ни одного человека, я - большую часть отряда.  А
теперь, может быть, потеряю и Финна.
   - Мой господин - волк исчез.
   - Я отправил людей искать его...
   Больше я ничего не сказал. На поле битвы тело Сторра не было найдено. А я
своими глазами видел, как клинок вонзился ему в плечо.
   - Может быть... если его найдут...
   - Для Чэйсули ты не слишком-то много знаешь о своем народе.
   Я мысленно выругал себя за жестокие слова Мое ли дело - винить  Роуэна  в
том, что он ничего не мог сделать? Я увидел  его  потрясенное  лицо  -  лицо
человека, которому внезапно нанесли жестокий удар, я осознал, что в  бою  он
рисковал не меньше меня, и попытался хоть как-то извиниться.
   Он покачал головой:
   - Нет. Я тебя понимаю. Ты имел право так сказать. Если волк  убит  -  или
умирает - ты потеряешь своего ленника.
   - Я могу потерять его и без этого. Слишком обманчивой была надежда на то,
что он выживет. А если я прикажу отнять ему ногу...
   - Кэриллон, - Аликс откинула полог и застыла, потрясенная увиденным. - За
мной послали...
   Она вошла - дверной полог опустился за ее спиной, только  тут  я  увидел,
что она смертельно бледна:
   - Дункана здесь нет?
   - Я послал за ним.
   Она подошла ближе, ее янтарные глаза  остановились  на  Финне.  Я  словно
вновь увидел его глазами Аликс и с трудом подавил желание  отвернуться.  Его
лицо было скорее похоже на череп, обтянутый пергаментной кожей.
   Аликс протянула руку и коснулась плеча Финна. Золото лиир с  изображением
волка было покрыто коркой засохшей крови и грязи, и  почему-то  в  этом  мне
увиделся знак смерти. Но Аликс сжала его безвольную  руку,  словно  пыталась
удержать уходящую жизнь. Я вглядывался в ее лицо. Она стояла  на  коленях  у
ложа Финна, держа его руку в своих - так бережно, бережно, ее черты выражали
ужас, смешанный с горем. Аликс осознала, что, быть может, она теряет  сейчас
человека, сражавшегося за будущее ее сына - и это разрушило  разделявшую  их
стену. Они всегда больно ранили друг друга жестокими и насмешливыми словами,
они были родней - и более, чем родней, и  я  подумал,  что  Аликс,  наконец,
поняла это. Она запрокинула голову. Я увидел знакомое отстраненное выражение
на ее лице - глаза ее сделались пустыми, темными  и  жуткими.  Внезапно  она
стала более Чэйсули,  чем  я  даже  мог  подозревать,  я  почувствовал,  как
непонятная огромная сила просыпается в ней - так легко она пробудила  ее,  а
потом со вздором позволила себе расслабиться. - Сторр жив.
   Я смотрел на нее, только что не разинув рот. - Он тяжело ранен.  Умирает,
ее черты исказило горе. - Иди. Привези его немедленно - может быть, тогда мы
сможем спасти их обоих. - Где?..
   - Недалеко,  -  взгляд  Аликс  был  снова  прикован  к  лицу  Финна,  она
по-прежнему сжимала его руку.
   -  Около  лиги  пути.  На  северо-запад.  Там  холм,  на  котором  растет
одно-единственное дерево. И пирамида из камней, - она на  мгновение  закрыла
глаза, словно вспоминая свою силу. - Кэриллон - спеши...  Я  позову  Дункана
сама - Кай услышит меня...
   Я тут же поднялся, не обращая внимания  на  то,  что  мое  тело  отчаянно
протестовало против малейшего движения. Не было надобности  говорить  Аликс,
чтобы она получше ухаживала за Финном. Я вышел - все еще в заляпанных кровью
доспехах - и приказал немедленно оседлать мне коня.
   Роуэн вышел из шатра, когда к нему подъехал я  со  Сторром  на  руках.  Я
осторожно вылез из седла, не желая никому поручать  нести  волка,  и  вошел,
Роуэн поднял передо мной дверной полог. И только  тут  я  понял,  что  слышу
тихую песню арфы под руками Лахлэна.
   Он сидел на табурете подле Финна, прижав свою Леди к груди, и играл.  Как
он играл... Золотые ноты, чистые и сладостные, лились с золотых струн. Глаза
Лахлэна были закрыты, голова опущена, лицо - сосредоточенно-напряженное.  Он
не пел, предоставив это арфе, но  я  знал,  какое  чародейство  он  пытается
пробудить сейчас.
   Он сам назвал себя целителем. И теперь пытался - исцелить.
   Я опустился на колени и уложил Сторра рядом  с  Финном,  бережно  положив
бессильную руку Чэйсули на слипшуюся  от  крови  серебристую  шерсть  волка.
Песня арфы все еще звучала, затихая, и вскоре вновь наступило молчание.
   Лахлэн слегка вздрогнул, словно проснулся:
   - Он... я не могу помочь ему. Боюсь, даже Лодхи не может.  Он  Чэйсули...
менестрель замолчал: больше ничего говорить было не нужно.
   Аликс стояла в тени. Она поднялась и отошла от ложа Финна, едва вошел  я,
и теперь застыла в центре шатра. Волосы ее были тщательно убраны и  сколоты,
но серебряные заколки не блестели: казалось, в шатре  нет  света.  Ни  капли
света.
   - Дункан идет сюда, - тихо сказала она.
   - Успеет?
   - Не могу сказать.
   Я обхватил себя накрест руками, словно  пытался  удержать  в  себе  боль,
ничем не выказать ее.
   - Боги - он же моя правая рука! Он нужен мне...
   - Он нужен нам всем.
   Ее тихий голос словно упрекал меня в том, что я думаю только о себе, хотя
вряд ли Аликс имела это в виду.
   Единственная нота сорвалась со струн арфы.  Лахлэн  пошевелился,  тут  же
прижав рукой струны, лицо его было очень серьезным, почти мрачным:
   - Как вы себя чувствуете, Кэриллон?
   - Нормально, - нетерпеливо ответил я и только тут  понял,  что  он  задал
этот вопрос, увидев кровь на моих доспехах. - Я не ранен. Ранили Финна.
   Волк неподвижно лежал подле Чэйсули, он еще дышал. Благодарение богам.
   Финн тоже.
   - Мой господин, - раздался  напряженный  голос  Роуэна,  -  Должен  ли  я
сказать принцессе, что Лахлэн вернулся?
   Несколько мгновений  я  смотрел  на  него  непонимающим  взглядом,  потом
сообразил. Лахлэн вернулся от Беллэма, чтобы произвести обмен. Электра -  за
Турмилайн. А мне сейчас было так тяжело думать...
   Взгляд Лахлэна остановился на мне.
   - С вашей сестрой все хорошо, мой  принц.  Она  устала  жить  в  плену  у
Беллэма, но никто не причинял ей зла. Никакого.
   Что-то странное почудилось мне в его голосе.
   - Она в безопасности... и все так же хороша. Я  пристально  посмотрел  на
него, но сейчас мне было не до того,  чтобы  разбираться  в  интонациях  или
чувствах. У меня были дела и поважнее.
   - Где она?
   - Недалеко отсюда. Беллэм отправил ее в путь под охраной солиндцев. Я был
там тоже. Они будут ждать, пока я не приведу принцессу  Электру  -  потом  я
заберу Торри... - он осекся. - Принцессу Турмилайн.
   Я не хотел  думать  ни  об  Электре,  ни  даже  о  Турмилайн.  Но  думать
приходилось. Я нетерпеливо кивнул Роуэну:
   - Скажи ей, что Лахлэн вернулся, пусть приготовится. Когда  будет  время,
мы совершим обмен.
   Роуэн поклонился и немедленно  вышел,  казалось,  он  был  благодарен  за
поручение. Нет человека более беспомощного, чем тот, кто видит, как  умирает
другой.
   Полог был откинут. В проеме появилась  фигура  Дункана,  черная  на  фоне
искристого сияния дня, вместе с ним в шатер ворвался свет.  Он  вошел,  и  я
увидел его застывшее лицо.
   - Аликс.
   Она немедленно подошла к нему. Дункан  не  смотрел  на  меня  -  все  его
внимание было приковано к Финну.
   - Менестрель. Благодарю тебя. Но это может сделать только Чэйсули.
   Лахлэн принял эти слова спокойно, поднялся с  табурета  и  уступил  место
брату Финна. Дункан отпихнул табурет и опустился на колени, Аликс была подле
него. Мне он так и не сказал ничего.
   - Я никогда этого не делала, - в лице Аликс читался страх.
   На руках Дункана вспыхнуло тяжелое  золото,  отражая  врывавшийся  сквозь
щели свет.
   - В тебе Древняя Кровь, чэйсула. Ты не должна этого  бояться.  Нам  нужна
магия земли. Ты должна призвать ее, а она через тебя сможет исцелить  Финна.
И Сторра, - он на мгновение прижал ее голов