меч. Забыл, что обнажен по пояс, что
волосы у меня мокрые, что от меня несет потом. Я совершенно забыл, кто я - я
был просто мужчиной, мужчиной, желавшим эту женщину.
   Я почувствовал, как все у меня внутри сжимается  от  бешеного,  безумного
желания, и неожиданно понял, что  хочу  заполучить  эту  женщину  в  постель
сегодня же, еще до заката.
   Она пришла не по своей воле, это было ясно. Финн грубо и крепко держал ее
за руку, и подвел он ее ко мне с выражением  величайшего  удовлетворения.  Я
никогда раньше не видел своего ленника таким довольным, но это было  не  тем
удовлетворением, которое мог заметить каждый - тем более, женщина. Его глаза
так и лучились довольством, как у сытой кошки, а выражение  лица  показалось
бы слишком спокойным и  умиротворенным  для  тех,  кто  знал  Финна.  Он  не
улыбался, но я видел, что в душе он смеется.
   Он подвел женщину ко мне. Я тут же вспомнил, каким она меня видит,  и  во
мне шевельнулось некоторое раздражение по отношению к своему вассалу.
   Несомненно, эта женщина была пленницей, но он  все  же  мог  оказать  мне
услугу, позволив хотя бы переодеться в чистое и вытереть пот с лица.  Сейчас
пот капал с моей бороды и волос, струйками стекал по груди.
   Женщина, казалось, окаменела от ярости и гнева. Светло-русые, почти белые
волосы ее выбивались из-под шелкового платка, разметавшись по узким  плечам,
голубовато-серое бархатное платье ее было  запачкано  и  порвано,  в  дырках
проглядывало обнаженное тело - однако гордость  ее,  похоже,  в  отличие  от
платья, не пострадала. Она, стоящая в таком виде на виду у всех, держалась с
таким королевским достоинством, что улыбка исчезла с моего лица.
   Ее глаза остановились на моем лице. Широко расставленные  большие  глаза,
серые,  холодные,  как  ключевая  вода,   окруженные   длинными   ресницами,
переполненные презрением. Подходящее чувство по отношению к потному усталому
человеку, стоявшем перед ней с обнаженным мечом в руке.
   В глазах Финна плясали диковатые огоньки:
   - Мы перехватили процессию из Хомейны-Мухаар, направлявшуюся в Солинду.
   Я вновь перевел взгляд на женщину. Она была смертельно бледна, но  краска
уже начинала проступать на ее нежных щеках. Краска гнева и вызова.
   Потом она заговорила:
   - Ты, оборотень, хочешь мне сказать, что это и есть принц-самозванец?
   -  Кэриллон  Хомейнский,  -  сообщил  я  ей  и  посмотрел  на   Финна   с
зарождающимся  в  душе  подозрением,  прося  подтверждения.  Я  увидел   его
довольную улыбку и улыбнулся в ответ.
   - Значит, я - принц-самозванец? Учитывая то, что я был рожден  для  трона
вряд ли, благородная госпожа. Думаю, что самозванцем, скорее, назвать  можно
вашего отца. Короля-узурпатора, чьей дочерью вы являетесь, -  я  рассмеялся,
глядя в ее гневное лицо, - Электра! О да, я рад видеть вас в моем лагере.  И
я благодарю богов за этот дар.
   Она оскалила жемчужные зубки, как  дикий  зверек,  напомнив  мне  в  этот
момент Финна. Только в ней не было ничего от Чэйсули. Она была бела -  бела,
как зимний снег. Белее белого, и эти ледяные глаза... Боги, что за женщина!
   - Электра, - снова с улыбкой повторил я и жестом указал Финну.  -  Отведи
ее в мою палатку. Хорошо охраняйте ее - мы не должны потерять эту женщину.
   - Нет, мой  господин,  -  я  увидел  в  глазах  Финна  одобрение.  Он  не
сомневался в том, чего я хочу. От нее и от него.
   Я смотрел, как они уходят прочь, загорелая рука Финна по-прежнему сжимала
тонкую руку женщины. Разорванное платье мало что могло скрыть.
   Мне стоило больших усилий дождаться, покуда Заред принесет вина и  чистую
одежду. Я тщательно вытерся, опрокинул в себя пару кружек крепкого  красного
вина, натянул рубаху и кожаную куртку. Не то чтобы это  сделало  меня  более
похожим на принца, но, продумал я, это не имеет такого уж большого значения.
   Меня не слишком занимало сейчас, соответствует ли мой внешний  вид  моему
действительному положению.
   Наконец, я зашел в палатку. Электра стояла как раз в центре ее, спиной  к
Финну - и ко мне. Палатка не блистала богатым и изящным  убранством:  грубое
ложе, стол и табурет, треножник и жаровня.  Больше  ни  для  чего  здесь  не
нашлось бы места.
   Кроме, разве что, Электры.
   Финн обернулся ко мне. Он больше не улыбался, но что-то странное чудилось
мне в выражении его лица и линии губ. Что же она могла сказать или  сделать,
чтобы он стал - таким ? Таким я редко видел его - тем более, с женщиной.
   Мгновение мы мерили друг друга взглядами. Молчание нарушила Электра, она,
наконец, повернулась к нам:
   - Ты скверно поступаешь, хомэйн. Увести меня от  моих  женщин  и  вверить
Изменяющимся...
   - Займись своими людьми, - коротко бросил я Финну. - Я присмотрю  за  ней
сам.
   Он понимал, что я отсылаю его прочь. Обычно мы  не  играли  в  вассала  и
сюзерена, оставаясь просто  друзьями,  что.  несвойственно  людям  со  столь
разным положением, но сейчас он понял, что это приказ. Я не хотел, чтобы все
обернулось так скверно, но теперь уже ничего сделать было нельзя Здесь Финну
не было места.
   Он угрюмо улыбнулся:
   - Следи за своим оружием, господин мой Мухаар.
   Ее лицо вспыхнуло - она поняла второй смысл сказанного,  и  я  задумался,
много ли она понимает  в  мужчинах.  Несомненно,  Беллэм  считал  свою  дочь
девственницей, но вряд ли это было правдой. Во взгляде, который она  бросила
на меня, не было ни страха, ни любопытства, свойственного девственницам. Был
гнев, вызов - но в то же время это был взгляд женщины, знающей, что  мужчина
желает ее. Сознающей свою власть и силу.
   Палатка была из тонкой светлой ткани. Хотя дверной полог  и  был  опущен,
внутрь проникало достаточно солнечного света,  чтобы  здесь  царили  светлые
сумерки. Верх палатки обвис, я едва не задевал его  головой,  а  стены  чуть
покачивались под ветром. Электра стояла очень прямо и  спокойно,  голова  ее
была гордо поднята, руки прижаты к телу: опасная, как клинок. Это  напомнило
мне о том, что я пришел с мечом, даже не вложив его в ножны -  должно  быть,
она увидела в этом угрозу.
   Я прошел мимо нее к столу и положил на него меч.  Обернулся  -  она  тоже
повернулась  ко  мне:  все  ее   движения   были   манящими,   влекущими   -
завораживающими.
   Она прекрасно понимала, что  делает,  она  наблюдала  за  мной  не  менее
пристально, чем я за ней.
   - Электра, - ее глаза сузились, когда она услышала мой голос. - Знаешь ли
ты, что о тебе говорят?
   Она подняла голову: шея у нее была тонкая и белая, золото обвивало ее,  и
золото блестело  в  ее  ушах.  Она  медленно  улыбнулась  мне,  намек,  явно
звучавший в моих словах, не задел ее:
   - Знаю.
   Я налил себе вина, намеренно не  предлагая  выпить  ей.  Она  и  вида  не
подала, что это ее касается, и  внезапно  я  почувствовал  себя  смешным.  Я
стиснул кружку в руке так, что вино плеснуло через край, залив  лежавшую  на
столе карту: струйка вина пробежала по ней,  как  алая  змейка,  спешащая  в
укрытие.
   - Любовница Тинстара, - сказал я. - Шлюха Айлини.
   Ее холодные светлые глаза не изменили выражения, лицо  не  дрогнуло.  Она
оценивающе оглядела меня  с  головы  до  пят,  так  же,  как  перед  этим  я
разглядывал ее, и я почувствовал, что сердце  готово  вырваться  у  меня  из
груди. Вся кровь бросилась мне в лицо, и я едва сдержался, чтобы не схватить
ее.
   - Ты принцесса Солинды, - напомнил я ей,  быть  может,  в  этом  не  было
необходимости. - Мне это хорошо известно - даже если ты предпочитаешь  этого
не помнить. Или Беллэма не заботит, что за слухи ходят о его дочери?
   Электра улыбнулась. Она медленно потянулась за отставленной кружкой вина,
про которую я уже успел забыть, и поднесла ее к губам. Не отводя взгляда  от
моего лица, она отпила три глотка, потом с тенью снисходительности поставила
кружку. Красное вино сделало ее губы ярче, еще сильнее напомнив мне  о  том,
чего мне не было необходимости напоминать.
   - Что же еще говорят, мой господин? - ее слова текли медленно  и  лениво.
Рам не говорили, что я скорее ведьма, чем женщина?
   - Ты женщина. Нужно  ли  еще  какое-нибудь  ведьмовство?  -  я  не  хотел
говорить этого. Теперь у нее в руках было оружие против меня -  если  только
она не знала этого с самого начала... в чем я сомневался.
   Электра рассмеялась глубоким горловым смехом. Ее выговор был неподражаем:
   - Да, принц-самозванец, может быть, и так. Но все  же  я  скажу  вам  еще
одно, - тонкая нежная рука поднялась, чтобы отвести от  лица  прядь  светлых
волос. Сколько мне лет, Кэриллон?
   Солиндский акцент превратил мое имя в  музыкальную  фразу.  Внезапно  мне
захотелось, чтобы она произнесла его еще раз  -  в  моих  объятиях,  в  моей
постели, утолив мое желание.
   - Сколько лет? - рассеянно переспросил я.
   - Вы, разумеется, можете ответить на этот вопрос. О, тщеславие женщины...
   - Может быть, двадцать. Электра рассмеялась:
   - Когда Линдир Хомейнская - ваша кузина,  если  я  не  ошибаюсь?  -  была
обещана моему брату, мне было десять лет, - она помолчала. - В  том  случае,
если вам тяжело подсчитать, мой господин... это было тридцать лет назад.
   Холодок пробежал у меня по спине:
   - Нет...
   - Хорошо, Кэриллон, - двумя пальцами она провела по  золотому  украшению,
обвивавшему ее шею: перекрученная золотая проволока -  просто  и  изящно.  -
Разве искусство Тинстара не производит впечатления?
   Мое желание утекало прочь, таяло, исчезало. Искусство Тинстара. Любовница
Тинстара. О, боги.
   - Электра, - я надолго замолчал. - Ты легко говоришь об этом. Но,  думаю,
ты недооцениваешь мой ум.
   - Правда? Вы не верите  мне?  -  она  пожала  плечами,  по  переливчатому
бархату скользнули легкие тени. - Ну что ж, как вам угодно. Мужчины верят  в
то, во что хотят, даже вопреки очевидности, поскольку  считают  себя  весьма
умными, - она улыбалась. - И вот все, что вы  имеете:  жалкая  палатка  -  и
желание заполучить трон моего отца. - Мой трон, госпожа.
   - Беллэм отвоевал его у Шейна. - спокойно сказала она. -  Он  принадлежит
Дому Солинды. Я улыбнулся с уверенностью, которой не чувствовал, глядя ей  в
лицо:
   - А я отвоюю его назад.
   - Да? Прямо сейчас? - ее холодные глаза сузились.
   Выражение не соответствовало их виду -  обрамленные  длинными  ресницами,
сонно-спокойные.
   - И что же вы сделаете со мной, мой господин?
   - Я еще не решил.
   - Потребуете за меня выкуп? Убьете меня?
   Я нахмурился:
   - Мне - убить тебя? почему я должен желать твоей смерти?
   - Почему бы и нет? Я - дочь вашего врага. Я рассмеялся:
   - И к тому же - женщина, подобной  которой  я  никогда  не  видел.  Убить
тебя?
   - ну, нет. Учитывая то, что мне хотелось бы сделать с тобой... Я  увидел,
как дрогнули губы Электры, странное выражение промелькнуло на ее  лице.  Она
знала: не она - моя пленница, я - ее пленник.  Улыбнулась  -  еле  заметной,
медленной, соблазнительной улыбкой,  обрамленные  длинными  ресницами  глаза
вновь оглядели меня, и я отстраненно подумал, не считает  ли  она,  что  мне
чего-то недостает...
   Электра двигалась стремительно,  миг  -  и  она  уже  тянулась  за  мечом
Чэйсули, лежавшем на столе подле меня. Я бросился вперед и перехватил ее  за
талию. Ее скрюченные пальцы впились в меч - она схватила  его  в  обе  руки,
рывком сдернув со стола. Блеснул в  бледном  свете  клинок  -  я  перехватил
тонкое запястье и ударил ее рукой о свое подставленное колено. Она  зашипела
от боли и выпустила меч. Клинок глухо звякнул от удара об утоптанную землю.
   Светлые волосы упали вуалью на  ее  лицо,  не  позволяя  мне  видеть  его
выражение, серебрящиеся пряди рассыпались по моей груди. Я выпустил одну  ее
руку, отбросил волосы с ее гневного лица, притянув ее ближе,  и,  когда  она
обхватила меня руками за шею, приник к ее губам.
   Электра была похожа на лучшее вино, в  ней  была  нежность  и  сила,  она
кружила голову. Она опьянила меня, смешав мысли и чувства  -  и  я  тонул  в
пьянящей страсти, я пил ее дыхание, ее губы - и не мог напиться, желая  лишь
одного - и ее увлечь за собой в этот омут страсти. Я и  подумать  не  мог  о
том, чтобы отпустить ее. Она и не  настаивала  -  только  запустила  длинные
пальцы в мои влажные волосы - но мгновением позже острые зубки впились в мою
нижнюю губу, и я отшатнулся с проклятьем.
   - Насилие? - спросила она. С интересом, как мне показалось.
   - Кто же насильник  -  я  или  ты?  -  поинтересовался  я.  -  Думаю,  ты
заинтересована в этом не меньше.
   Я все еще не отпускал Электру - прижимал к себе одной рукой,  запутавшись
пальцами в складках ее одежд, обхватив ее под спину, второй  рукой  коснулся
кровоточащей губы. Я чувствовал все ее тело - так  близко,  близко  -  тесно
прижавшееся ко мне. Боги, как просто было бы - повалить ее на  пол  и  взять
прямо теперь, здесь...
   - Электра, - хрипло выговорил я, - ты действительно любовница Тинстара?
   - Разве это имеет значение? - она приникла к  моей  груди.  -  Разве  это
имеет значение, принц-самозванец?
   Моя губа все еще кровоточила, но мне не  было  дела  до  боли.  Я  просто
хотел, чтобы она ощутила то же, что и я:
   - О да, это имеет значение. Потому что тогда он дорого за тебя заплатит.
   Она напряглась:
   - Значит, тебе нужен выкуп...
   - Мне нужно то, что я могу получить, - прямо заявил я. -  Во  имя  богов,
женщина, чего ты пытаешься добиться - зачаровать меня?
   Она улыбнулась:
   - Я делаю, что  могу,  -  осторожно  коснулась  пальчиком  моей  губы.  -
Сделать, чтобы боль утихла?
   - Ведьма, - заявил я тоном обвинителя.
   - Женщина.
   На этот раз она повела себя не менее агрессивно, чем я  и  исполнила  то,
что обещала. Она сделала так, что моя губа перестала болеть. Боль поселилась
глубже там, где я не мог подчинить ее своей воле.
   - И что же ты потребуешь за меня? - прошептала она, почти касаясь  губами
моих губ.
   - Мою сестру. Она подняла голову:
   - Турмилайн?
   - Да. Я плевать хотел на золото. Мне нужна моя сестра.
   - Мой отец не станет платить такую цену.
   - Заплатит. Я заплатил бы, - и, уже сказав это, я понял, что она вытянула
из меня правду против моей воли.
   Электра рассмеялась:
   - Кэриллон, о, Кэриллон - такие слова - от тебя - и так скоро? Неужели ты
решил так легко сдаться моему ведьмовству?
   Я с трудом разжал объятия, чувствуя слабость и легкое головокружение  как
после болезни. Меня бросало то в  жар,  то  в  холод,  тело  мое,  казалось,
звенело от напряжения и желания.
   С удивлением я обнаружил, что меч по-прежнему лежит между нами. Я  так  и
не поднял его. Он лежал на земле - без ножен,  обнаженный  клинок  -  словно
знак того, что может лечь между нами в будущем.
   Электра стояла у стола. Губы ее были красны от вина и моей  крови,  глаза
смотрели спокойно и оценивающе. Я не посмел спросить, что она думает обо мне
- мне не хватило мужества.
   Я наклонился и поднял меч. Медленно вложил его в ножны и снова положил на
стол. В пределах досягаемости. Ей оставалось только снова взять его.
   Электра поняла и рассмеялась:
   - Ты слишком скор для меня, мой господин И слишком силен. Ты, видишь  ли,
мужчина, я же всего лишь женщина.
   - Всего лишь, - с отвращением сказал я, уловив явную двусмысленность в ее
словах - и увидел ее довольное лицо - Я не стану брать тебя силой, -  сказал
я ей, - хотя, судя по всему, ты была бы не против. Но, - тут я улыбнулся,  -
я не стану брать силой то, что могу получить, женившись на тебе.
   - Женившись! - вскрикнула она, и я понял,  что  пробил-таки  брешь  в  ее
броне.
   - Да, - спокойно подтвердил я. - Когда я убью твоего отца - и Тинстара  -
и снова обрету мой трон... я сделаю тебя Королевой Хомейны.
   - Нет! Я не позволю этого!
   - Думаешь, меня интересует, что  ты  позволишь,  а  что  нет?  -  ласково
спросил я, - Ты будешь моей женой, Электра. И никто не сможет помешать мне в
этом.
   - Я помешаю тебе! - она была так сильно разгневана, и настолько  всерьез,
что у меня прямо дыхание перехватило. - Самоуверенный дурак, я помешаю тебе!
   Я только улыбнулся и предложил ей еще вина.
   Финн, сидевший на табурете в моей  палатке,  чуть  было  не  уронил  свою
кружку с вином:
   - Что ты собираешься сделать?!
   - Жениться на ней, - я сидел на койке - без сапог,  с  резной  деревянной
чашей в руке. - У тебя что, есть идея получше?
   - Переспать с ней, - резко ответил он. - Использовать -  но  не  брать  в
жены. Мухаар Хомейны хочет жениться на дочери Беллэма?
   - Да, - согласился я, - Именно так и заключаются союзы.
   - Союз! - воскликнул он. - Ты здесь для того, чтобы отобрать свой трон  у
того,  кто  незаконно  занял  его,  а  не  для  того,  чтобы  заслужить  его
расположение в качестве мужа его дочери.  Боги  могучие,  кто  вбил  тебе  в
голову эту идиотскую затею?
   Я нахмурился, глядя на него:
   - Это меня ты называешь идиотом? Ты что,  слепой?  Это  не  просто  связь
между мужчиной и женщиной - это  связующее  звено  между  двумя  народами  и
странами! Мы не можем вечно навязывать Хомейне войну. Когда я убью Беллэма и
сяду на Трон Льва, Солинда по-прежнему будет существовать.  Это  обширная  и
сильная держава, я предпочел бы не вести  с  ней  нескончаемой  войны.  Если
венцом моей победы станет женитьба на Электре, я вполне могу заключить мир с
Солиндой на долгие годы.
   Пришел черед Финна задуматься. Его вино было еще нетронуто.
   - Помнишь ли ты, господин мой, как началась кумаалин?
   - Я неплохо помню это, - нетерпеливо прервал его я. - И я не  сомневаюсь,
что Электра откажется выйти за меня, как Линдир отказалась выйти за Эл-лика,
но когда трон будет моим, у нее не останется выбора.
   Финн что-то пробормотал с глубоким отвращением - но это было  сказано  на
Древнем Языке, а потому я не понял слов. Он опустил руку и  потрепал  Сторра
за ухо, словно ища поддержки. Любопытно, что ответил ему волк...
   - Я знаю, что делаю, - тихо сказал я.
   - Ты уверен? Откуда ты знаешь, может, она - прислужница Тинстара?  Откуда
ты знаешь, не убьет ли она тебя прямо на брачном ложе!
   Настал мой черед выругаться, хотя я ругался по-хомэйнски:
   - Когда я покончу с войной, Тинстар будет мертв!
   - А что ты будешь делать с ней сейчас?
   - Держать ее здесь. Если Беллэм решит все-таки  освободить  Торри,  мы  и
вернем ему дочь, - я улыбнулся. - Если к тому  времени  он  еще  будет  жив,
разумеется.
   Финн покачал головой:
   - Я вижу смысл  в  том,  чтобы  держать  ее  пленницей  -  так  мы  можем
освободить твою рухоллу. Но - жениться на ней?...  Прими  мой  совет:  поищи
себе другую чэйсулу.
   - Может, ты хочешь, чтобы я женился на Чэйсули? - фыркнул  я.  -  Хомэйны
никогда этого не позволят.
   - Женщины Чэйсули выходят замуж за мужчин Чэйсули, - ответил Финн.  -  Ни
одна наша женщина не станет искать мужа вне своего клана.
   - А как же мужчины? - поинтересовался я. - Я что-то не заметил, чтобы они
держались своего клана. Даже ты, - я улыбнулся, увидев  появившееся  на  его
лице выражение настороженности. - Аликс - только наполовину Чэйсули.
   Я помолчал. В конце концов, мне этот разговор был не более  приятен,  чем
моему леннику.
   - А теперь, быть может, Электра? Он выпрямился так стремительно, что вино
выплеснулось из кружки и забрызгало голову Сторра. Волк сел так  же  быстро,
как Финн, и потряс головой так, что брызги полетели  в  стороны  веером.  Он
наградил Финна взглядом, в котором было столько  возмущения  и  негодования,
что я не мог не  рассмеяться.  Финн,  вероятно,  не  увидел  в  этом  ничего
смешного.
   Он поднялся и, по-прежнему хмурясь, поставил кружку на стол:
   - Электра мне не нужна.
   - Ты забыл, я знаком с тобой не первый день  Я  и  раньше  видел  тебя  с
женщинами. Она тронула твое сердце не меньше, чем мое, Финн.
   - Она  мне  не  нужна,  -  повторил  он.  Я  рассмеялся,  потом  умолк  и
нахмурился:
   - Почему нас всегда влечет к одним и  тем  же  женщинам?  Сначала  Аликс,