инна,
стоявшего в дверях.
   Хорошо хоть занавеску догадался  за  собой  задернуть...  наверно,  Аликс
посоветовала: иначе с чего бы ему вспомнить о том, что я вовсе не  настолько
лишен стыдливости?
   Я выпрямился и втянул ноги в бочку, хмуро  поглядев  на  своего  ленника.
Финн как всегда улыбался - несомненно, ему  просто  доставляло  удовольствие
застать меня в подобном положении. Он прислонился к стене, скрестив руки  на
груди: зимних кожаных одежд на нем уже не  было,  и  я  мог  видеть  золотые
браслеты лиир, обхватывавшие его руки выше локтя  -  великолепные  массивные
украшения,  вязь  рун  Чэйсули,  изображения  волка...  Финн  снова  был   в
облегающей кожаной одежде штаны и безрукавка. На  его  поясе  висел  нож  из
Степей: я снова вспомнил о том колдовстве, с которым столкнулся так недавно.
   - Когда ты вернулся? - спокойно спросил он. Я поднялся  -  вода  текла  с
меня в три ручья - и поймал одеяло, которое он стянул с  кровати  Торрина  и
бросил мне.
   - Не так давно, чтобы успеть набить желудок.
   - Но чтобы вымыться у тебя было достаточно времени.
   Его голос звучал ровно, и все же я без  труда  угадал  его  мысли  -  уже
несколько лет это не представляло для меня особой сложности.
   - Если бы ты меня видел - а вернее, обонял - ты сам  спихнул  бы  меня  в
воду, - я натянул темно-коричневые  штаны,  потом  высокие  сапоги,  зеленую
рубаху и коричневую  кожаную  куртку,  затянул  кожаный  пояс  с  бронзовыми
накладками. - Я думал отправиться в лагерь армии. Пойдешь со мной?
   - Ах да, армия... - Финн иронически усмехнулся.
   - Ты, значит, так это называешь.
   Я сдвинул брови, пятерней стараясь расчесать мокрые волосы,  падавшие  на
плечи.
   - Роуэн сделал что мог, собирая людей, готовых драться.  Или  ты  ожидал,
что за это время ко мне придут тысячи, и моя армия  будет  не  меньше  армии
Беллэма?
   - Какая разница? - Финн прошел за мной  в  соседнюю  комнату,  где  Аликс
пекла хлеб. - У тебя будут Чэйсули - и, я думаю, этого достаточно.
   Он протянул руку в сторону Сторра, сидевший у стола волк  лениво  сощурил
глаза.
   Я фыркнул:
   -  У  меня  есть  ты.  Дункан.  Возможно,  те,  кого  он  сумел   убедить
присоединиться ко мне во исполнение Пророчества, - я взял со стола торринову
баклажку с кислым терпким вином и налил две  кружки  -  сперва  себе,  потом
Финну.
   - У тебя гораздо больше наших воинов, - Финн принял кружку, не сказав  ни
слова благодарности, и отхлебнул сразу половину ее содержимого. - Если бы  у
тебя была такая возможность, скольких воинов ты бы попросил?
   Я поставил баклагу на полку рядом с очагом:
   - Чэйсули - лучшие воины во всей Хомейне, Финн не улыбнулся, услышав этот
комплимент, то, что я говорил сейчас, было ему прекрасно известно.
   - С каждым воином пришел бы лиир, а это значит, что  их  число  удвоилось
бы, - я дернул плечом.
   - Один воин Чэйсули стоит по меньшей мере пятерых, с лиир - десятерых...
   Тряхнул головой:
   - Глупо желать того, что не можешь  получить.  Тем  не  менее...  скажем,
сотня меня вполне устроила бы.
   - А как насчет трех сотен? - с улыбкой поинтересовался Финн. - А может, и
больше?
   Я уставился на него, мгновенно забыв про недопитое вино:
   - Ты что, превратился в колдуна и способен умножать число людей по  своей
воле?
   - Нет, - Финн бросил пустую кружку Аликс, она поймала ее и  поставила  на
полку рядом с баклажкой. - Я вызвал людей, которых давно считал погибшими.
   Видишь ли, Шейну удалось убить гораздо меньше Чэйсули, чем мы опасались.
   Я очень осторожно поставил свою чашку в центр стола:
   - Ты что, хочешь сказать...
   - Именно, - он широко ухмыльнулся. - В поисках  моего  клана  я  нашел  и
другие.  В  Северных  Пустошах  много  мест,  где  Чэйсули  могут   жить   в
безопасности некоторые из них я отыскал. Это заняло немало времени -  но  мы
собрали всех воинов, каких только могли найти.
   Он пожал плечами:
   - Все кланы здесь, мы строим Обитель - там, за холмом.
   Так просто. "Все кланы здесь, мы строим Обитель - там, за холмом."
   Я молча смотрел на Финна. Обитель.  Три  сотни  воинов  -  и  их  лиир  в
придачу.
   Я глубоко вздохнул - а мгновением позже уже прижимал Финна  к  груди  так
крепко, словно не находил в себе сил отпустить его. Несомненно, Финна должно
было шокировать столь бурное проявление чувств - но, с  другой  стороны,  он
знал и причину этому. Когда я отпустил его, он отступил  на  шаг  с  широкой
улыбкой:
   - Это мой тебе подарок, - легко, почти небрежно бросил  он.  -  А  теперь
идем, и я тебе покажу.
   Мы вышли, оставив Аликс заниматься хлебом, Финн подвел мне коня, которого
я унаследовал от Айлини. Он внимательно оглядел скакуна, по  всей  видимости
вспомнив  мышастого  степного  конька,  на  котором  я  сюда   приехал,   но
расспрашивать сразу  не  стал  -  подождал,  пока  мы  отъедем  от  фермы  и
направимся к холму. Однако и тогда он не задал прямого вопроса.
   - Торрин говорил, что ты ездил в Жуаенну.  -  Да.  Чтобы  освободить  мою
госпожу и мать.
   - Тебе это не удалось?
   - Нет - но только потому, что она отказалась ехать.
   Солнце светило нам в лицо, я  прикрыл  глаза  рукой,  заслоняясь  от  его
ослепительного сияния:
   - Беллэм держит в плену Турмилайн, мою сестру. Уже довольно давно.  Я  не
сомневаюсь в том, что она в безопасности - Беллэм хорошо знает, кто она - но
я хочу освободить ее из его лап, - я выругался, внезапно  вскипев.  -  Боги,
этот выродок грозит, что женится на ней!
   Наши кони шли голова к  голове,  Сторр  бежал  впереди,  словно  указывал
дорогу. Финн нахмурился и кивнул:
   - Так и поступают короли. Особенно короли-узурпаторы.
   - Но он не посмеет так завладеть моей сестрой!
   - Тогда что же, ты думаешь, пробраться в Хомейну-Мухаар тебе будет так же
легко, как в Жуаенну? Прыг-скок, и там?
   Та-ак... теперь я,  по  крайней  мере,  знал,  что  Финн  думает  о  моих
действиях. Я мрачно сдвинул брови:
   - Я вошел и вышел без особых неприятностей для  себя.  Я  был  осторожен.
Меня никто не узнал.
   - А эти синяки ты что, сам себе поставил? Я чуть было не забыл  об  этом,
но теперь поднял руку к лицу и потрогал челюсть, невольно поморщившись:
   - Это сделал Айлини. А вернее, тот зверь, которого он сотворил.
   - Ага, - Финн удовлетворенно кивнул. - Говоришь,  никаких  неприятностей,
никто тебя не узнал - вот только Айлини на тебя зверушку спустил, так? -  он
сокрушенно вздохнул и покачал головой. - Ну,  почему  мне  нужно  все  время
заботиться о твоем здоровье и благополучии, скажи на  милость?  К  чему  все
это, если, стоит мне только на несколько дней оставить тебя одного,  как  ты
тут же связываешься с прислужниками Тинстара?
   Как всегда, его ирония меня задела. Это Финн умел.
   - Хватит, не моя вина, что они меня нашли.  В  конце  концов,  они  могли
найти меня и здесь.
   - Они? Сперва ты  говорил  только  об  Айлини  и  его  зверушке.  Теперь,
оказывается, там были еще люди...
   Финн жестом указал мне на вершину холма - дорога вела туда. Я  метнул  на
него гневный взгляд:
   - Почему бы не принудить меня сказать тебе правду, как ты  это  сделал  с
Лахлэном?
   - Потому что мне всегда казалось, что ты меня знаешь лучше и  предпочтешь
все рассказать по доброй воле... но, возможно, я ошибался.
   Я вздохнул и пригнулся к холке коня, чтобы облегчить ему подъем.
   - Тебе вовсе незачем волноваться. Я их всех убил - даже Айлини.
   - Да и верно: ну, что мне волноваться, - согласился Финн. - Кто ты мне?
   Ну, подумаешь, ну, дал я клятву крови служить тебе до конца дней своих...
- в первый раз в его голосе зазвучали гневные нотки. - Или ты думаешь, что я
попусту трачу время? И ты все собираешься сделать один? Подумай, сколько раз
я спасал тебя от смерти. А теперь, когда я  покидаю  тебя,  чтобы  разыскать
свой клан - по твоему же приказу - ты сам лезешь  в  ловушку,  в  которую  и
ребенок бы не попался!
   - Финн... довольно.
   - Нет, не довольно, - теперь он  смотрел  прямо  на  меня.  -  Моя  жизнь
связана с твоей - о, самую малость. Теперь -  вся  моя  жизнь.  То,  что  мы
делаем, делается не только ради тебя, Кэриллон, не только ради Хомейны -  но
и ради Чэйсули.
   Он сжал губы, придерживая своего коня:
   - Если бы ты погиб сейчас по собственной глупости, восстание потерпело бы
поражение. Беллэм продолжал бы править Хомейной. Он, скорее  всего,  женился
бы на твоей сестре, у него родились бы сыновья - и они унаследовали бы  трон
после него. Ты этого хочешь?
   Я схватил его коня за повод и рывком заставил остановиться. С  гневом,  с
отчаяньем, со всей силой уязвленной гордости я крикнул:
   - Я - твой принц!
   - А я - твой ленник! Или ты думаешь, мне легко следить за тобой, как отец
следит за сыном-несмышленышем? Я не твой жехаан,  Кэриллон,  я  только  твой
ленник. И, в некотором роде, родственник - потому что мой жехаан решил,  что
ему нужна высокородная гордячка-принцесса, когда у него была дома чэйсула!
   Он никогда прежде не говорил  такого.  Может,  все  это  потому,  что  мы
вернулись домой? Я ведь и в себе замечал перемены.
   Я отпустил повод его лошади:
   - Если эта служба так обременяет тебя, поищи себе  другую,  -  с  горечью
проговорил я. Он коротко, лающе рассмеялся:
   - Как это, скажи на милость? Боги связали меня с гобой. Более того  -  по
воле богов мы с тобой идем в одной упряжке, как два быка в ярме.
   Я долго молчал, щурясь в свете золотого вечернего солнца, а  потом  задал
вопрос, которого не задавал никогда прежде:
   - Чего ты хочешь от этой жизни? . Финн был удивлен. Я  читал  это  в  его
глазах. Он прекрасно понял мой вопрос - возможно, понял и то, почему  я  его
задал, но предпочел уклониться от прямого ответа:
   - Я хочу видеть тебя на троне Хомейны.
   - Допустим, это уже случилось. Что еще?
   - Чтобы Чэйсули жили, где им угодно, по своей воле.
   - Допустим, случилось и это...
   Если мне придется до  вечера  расспрашивать  его,  то  я  так  и  сделаю,
решительно думал я.
   Финн прищурился, словно это могло помочь ему скрыть от меня свои  чувства
или справиться с болью, которую причиняли ему вопросы. Похоже, ему вовсе  не
хотелось отвечать - но на этот раз я твердо решил добиться ответа.
   - Финн, - я  говорил  терпеливо,  со  всей  серьезностью,  на  какую  был
способен - почти торжественно. - Финн, если бы боги пожелали дать тебе все -
все, чего бы ты ни пожелал... чего бы ты попросил?
   Наконец он снова посмотрел на меня. Солнечный свет, пробивавшийся  сквозь
частокол деревьев, сослужил мне хорошую службу. В этом свете вся душа  Финна
была мне открыта. Только в это мгновение - но мне было  достаточно  и  этого
мгновения.
   - Ты еще не видел Донала?
   Мне подумалось, что этим вопросом он хочет сбить меня с толку, так лисица
путает следы, чтобы обмануть охотничьих псов:
   - Сына Аликс? Нет. Я только что вернулся. Финн... Но  нет,  он  вовсе  не
уклонялся от ответа. Он был совершенно серьезен.
   - Если бы такое случилось, я просил бы богов о сыне.
   Он проговорил это коротко, словно  самими  этими  словами  мог  разрушить
надежду - а потом  пустил  коня  вперед,  должно  быть,  решив,  что  и  так
поделился со мной слишком многим.
   Никаких следов армии в лесу найти было нельзя  -  даже  струйки  дыма  не
поднималось над деревьями. Беллэму сложно было бы выследить меня.  Финн  вел
меня все глубже в лес, и чем дальше мы ехали, тем больше  я  убеждался,  что
армия в безопасности. Роуэн исполнил мой приказ - теперь даже я сам с трудом
мог бы разыскать свою собственную армию.
   Лес зарос какими-то плющами, вьюнами, кустарником и ежевикой. По  стволам
деревьев полз лишайник, под ноги нам стелились мхи и невысокие еще травы.
   Хомейна. Наконец-то. После долгих лет в изгнании  наконец-то  я  вернулся
домой.
   Лучи солнца пробивались сквозь листву, земля  казалась  коричнево-зеленым
ковром, вышитым золотыми нитями. Ехавший передо мной  Финн  вспугнул  фазана
треск ветвей, шелест  листьев  и  хлопанье  крыльев  нарушили  тишину  леса.
Внезапно я подумал о том, когда в  последний  раз  мне  доводилось  отведать
жаркого из фазана: помнится, было это в Хомейне-Мухаар, на обеде, устроенном
в честь  какого-то  посланника  -  мой  дядя  праздновал  заключение  нового
военного союза.
   Слишком давно. Слишком долго я был наемником, а не принцем.
   Услышав звон арфы, я остановил коня - узнал по звуку, чьи  руки  касались
струн.
   - Лахлэн...
   Финн, тоже приостановивший коня, кивнул:
   - Он приходил каждый день и делился с нами  своим  даром  песни.  Я  было
думал, что это просто песенки, но ошибся.  В  его  арфе  -  истинная  магия,
Кэриллон - может быть, большая, чем когда-либо видели даже мы сами. Он дарит
Чэйсули то, чего нам недоставало долгие годы - мир и душевный покой, -  Финн
улыбнулся, хотя и суховато. - Мы давно  уже  забыли  музыку  наших  предков,
предавшись делам войны.
   Элласиец напомнил нам - это, забытое, он снова возвращает нам музыку - и,
думаю, вскоре она зазвучит в Обители.
   Пробравшись сквозь очередной занавес  листьев  и  вьюнов,  мы  неожиданно
оказались в Обители.
   Конечно, это была не совсем Обитель - не было здесь  обычной  полукруглой
стены, защищавшей шатры. Не Обитель - скорее, просто лагерь, затерявшийся  в
лесу.
   Финн пригнулся, проезжая под  низкой  веткой,  и  отвел  ее,  чтобы  дать
проехать мне. Обернувшись, он заметил выражение моего лица и прочел по  нему
мои мысли:
   - Не теперь.  Все  будет  позже  -  когда  в  Хомейне  станет  достаточно
безопасно, чтобы мы могли строить постоянные Обители, - он отпустил ветку  и
остановился рядом со мной. - Этот лагерь легко защищать.  И  легко  сняться,
если нам здесь будет что-либо угрожать.
   Шатры были рассыпаны по земле,  как  грибы  под  деревьями.  Шатры  цвета
земли:  темно-зеленые  и  светло-зеленые,   цвета   мха,   голубовато-серые,
ржаво-красные, коричневые, черные и бледно-кремовые, почти белые.  Маленькие
простые шатры, почти палатки, даже без  изображений  лиир.  Но  несмотря  на
невзрачную видимость, это все-таки была Обитель Чэйсули.
   Я улыбнулся, хотя тут же лицо мне обожгла боль. Я не мог пересчитать  все
шатры. Я даже не мог разглядеть  их  все  в  лесу  -  так  хорошо  они  были
замаскированы, а я ведь знал, как и где смотреть. Значит, о солдатах Беллэма
и говорить нечего, даже если они и заберутся так далеко.
   Легко защищать? Верно, легко: враг не  увидит  Обитель,  пока  не  станет
слишком поздно. Легко сняться? Конечно же, долго ли - свернуть тонкую,  хоть
и прочную ткань, окрашенную в цвета земли? Переносная Обитель...
   Обитель, полная Чэйсули.
   Я рассмеялся и остановил коня. Вокруг раскинулась Обитель  -  молчаливая,
затаившаяся в лесах. Вокруг меня была моя сила - молчаливая, тайная,  но  от
этого не менее могучая. Если у меня будут Чэйсули и  к  тому  же  хомэйнская
армия, Беллэм не сможет остановить меня.
   - Толмоора лохэлла мэй уик-ан, чэйсу, - тихо проговорил я.
   Судьба человека всегда в руках богов.
   Финн позади меня сказал - и в голосе его слышалась улыбка:
   - Добро пожаловать в Хомейну, господин мой. Приветствую тебя в доме моего
народа.
   Я покачал головой, ощутив внезапную робость:
   - Я не стою этого...
   В этот миг я был совершенно искренне уверен в том,  что  не  подхожу  для
столь великого свершения.
   - Если ты не стоишь этого, - просто ответил мой ленник, - этого не  стоит
никто.
   Я не сразу собрался с силами, чтобы въехать в Обитель.
   Я благодарил богов за Чэйсули.

Глава 10

   Песня арфы наполняла лес. Мелодия была нежной, хрупкой, и в то  же  время
необыкновенно сильной. Она вела меня, звала, словно женщина - Леди  Лахлэна,
а я был мужчиной, уже испытавшим на себе ее чары, но не сумевший  привыкнуть
к ним.
   Я забыл о воинах, которых привел мне Финн, и последовал туда,  куда  вела
меня песня, чувствуя, как мелодия словно бы тонкими пальцами легко  касается
моей души...
   Когда я, наконец,  нашел  его,  он  сидел  на  стволе  рухнувшего  дерева
огромного дерева с шелковистой корой. Упало оно давно, но и  теперь  служило
прекрасной скамьей - или троном - для  арфиста.  Солнечный  свет  пронизывал
занавес  листьев  и  веток,  и  освещенные  им  пальцы   казались   копьями,
направленными на одну цель: на арфу.  На  Леди  -  темно-золотую,  старую  и
мудрую, с золотыми струнами и сверкающим глазом-камнем. И  -  дивный  голос,
манивший меня, и - чары, тончайшей незримой сетью опутавшие меня...
   Я остановил коня перед арфистом и подождал, пока он закончит, представить
себе не мог, что можно словом оборвать это колдовство.
   Лахлэн улыбнулся. Тонкие чуткие пальцы затихли на поблескивающих струнах,
окончилась музыка, пали чары - передо  миной  был  просто  человек,  арфист,
благословенный Лодхи.
   - Я знал, что вы придете, - сказал  он  своим  шелковым  мягким  голосом,
похожим на звук струящейся воды - Чародей, - ответил я. Он рассмеялся:
   - Некоторые называют меня так. Пусть их. Вы же  должны  были  уже  узнать
меня лучше, господин, - на мгновение отблеск какого-то  непонятного  чувства
промелькнул в его глазах. - Я - друг. Не более того.
   Я осознал, что мы наедине, Финна я оставил позади, и одно это  уже  могло
вызвать у меня страх по отношению у элласийскому арфисту.
   Он мгновенно понял это. По-прежнему он неподвижно сидел на стволе дерева,
а руки его по-прежнему лежали на струнах Леди.
   - Вы пришли, потому что я этого хотел, а также потому, что  этого  хотели
вы сами, - тихо сказал он.
   - Я не звал Финна: не теперь. Потом придет и он, и Дункан...
   Солнце озаряло его лицо так, что скрыть что-либо было невозможно, но я не
увидел  в  нем  ни  хитрости,  ни  коварства.  Только  честность  и   толика
преданности.
   - Я арфист, - раздельно произнес он. - А арфистам для того,  чтобы  петь,
нужны герои легенд. Вы, мой господин, уже легенда для многих. Вы нужны  мне,
он улыбнулся, - и разве я не доказал уже своей преданности?
   - Люди убивают по приказу, имея для этого еще меньше причин, чем ты, -  я
сидел в седле: не слишком-то я ему доверял, пока у него в руках была арфа.
   - Ты убил человека по моему приказу, но то же сделал бы и шпион -  просто
затем, чтобы  заслужить  мое  доверие  и  лишний  раз  доказать  собственную
невиновность.
   Он отнял, наконец, руки от арфы и развел ими:
   - Я не шпион. Разве что ваш собственный, мой принц.
   - Мой собственный... - на мгновение у меня язык отнялся, потом я заглянул
ему в глаза. - Станешь ли ты, элласиец, подчиняться мне, хомэйну,  во  всем,
что я прикажу тебе?
   - Да - коли это не будет противно моей совести, - немедленно ответил  он.
Я служитель Всеотца, я не преступлю законов Его учения.
   Я махнул рукой:
   - Я не заставляю никого поступаться убеждениями. Тем  более  в  том,  что
касается его богов. Нет. Я хочу всего лишь знать, Лахлэн, насколько ты верен
мне.
   - Тогда прикажите, - ответил он, - Я здесь потому, что сам пожелал этого,
не  потому,   что   меня   послал   какой-нибудь   солиндский   король   или
чародей-Айлини. А если бы меня послали они - разве я не отправился бы к  ним
немедленно, чтобы принести  те  вести,  которые  они  так  желают  услышать?
Остался бы я здесь, зная расположение вашей армии и Чэйсули?
   - Мудрый шпион не станет действовать поспешно, -  отстраненно  сказал  я.
Кролика, слишком рано выскочившего из укрытия, легко поймает лисица.
   Он рассмеялся своим теплым искренним смехом, идущим из глубины сердца:
   - Только, боюсь, не лисица, мой господин... а волк. Волк Чэйсули.
   Он смотрел на что-то за моей спиной. Я не обернулся, зная,  кого  он  там
видит.
   - И что же ты станешь делать? - поинтересовался я.
   Смех умолк. Лахлэн прямо посмотрел на меня:
   - Стану вашим шпионом, принц Кэриллон. Приду в Хомейну-Мухаар, во дворец,
и разведаю, что замышляет Беллэм.
   - Опасно, -  раздался  за  моей  спиной  голос  Финна.  -  Кр