яватм.  Такие  приемы  никогда  не  производили  на   меня
впечатление - я  предпочитал  простую,  понятную  речь  -  но  я  даже  не
пошевелился, чтобы остановить ее. Пусть делает что хочет.
     Наконец она замолчала. Снова поклонилась, выпрямилась, посмотрела  на
меня и повторила все на Южном, чтобы я мог понять.
     Первые же слова потрясли меня до такой степени, что я тут же приказал
ей остановиться.
     Она помолчала, тяжело сглотнула и начала снова.
     Я выплюнул проклятие.
     - Я сказал...
     Она повысила голос, чтобы перекричать меня.
     - Аиды, Дел, ты думаешь это мне нужно? Увидеть, как ты унижаешься?  Я
не этого добиваюсь, глупая. Я просто хочу, чтобы ты поняла,  что  сделала.
Хочу, чтобы до тебя дошло... - но мне пришлось скривиться от отвращения  и
замолчать, потому что она не слушала.
     В конце концов Дел остановилась.  Все  ритуалы  были  соблюдены,  все
требования исполнены. Она была истинной дочерью Стаал-Уста, что бы кто  ни
говорил.  Хотя  ее  и  изгнали  из  Обители,  она  завершила  ритуал   как
полагалось.
     Дел снова склонилась над Бореал. Потом подняла меч, встала,  неуклюже
повернулась и пошла к чалому. Несколько  раз  она  споткнулась,  с  трудом
удерживаясь на ногах. Вся ее  легкость  исчезла,  но  достоинства  она  не
потеряла.
     Дел наплевала на свою гордость. Теперь мы были на равных.



                                    6

     "Она прорвалась, нанесла удар и вонзила в меня  клинок  как  раз  над
широким поясом. Я почувствовал холодок стали,  легко  прорезавшей  сначала
ткань одежды, потом мое тело. Потом клинок натолкнулся на ребро,  зацепил,
вошел глубже  и  добрался  до  внутренностей.  Боли  совсем  не  было,  ее
заглушили шок и холод,  но  лед  облепил  мои  кости  и  застыл  в  каждом
мускуле".
     Во сне я дернулся.
     "Я откинулся, вырывая из себя клинок. Саму рану я не  чувствовал,  но
внутри меня поднялась буря. Кровь, струящаяся по венам, замерзала".
     Я прижал колено к животу, стараясь прикрыть рану;  пытаясь  отвернуть
клинок, который уже пронзил мою плоть.
     "Сдавайся! - закричала Дел. - Сдавайся!
     От испуга и гнева ее голос прозвучал непривычно резко.
     Я хотел сдаться, но не мог. Что-то внутри меня, в моем мече,  вползло
в кровь, сухожилия и новую, сияющую сталь. Оно не позволило  мне  сдаться.
Оно требовало от меня выигрыша, крови..."
     Я проснулся весь в поту, дыша громче  кузнечных  мехов,  как  лошадь,
скакавшая несколько часов. От костра остались одни угли, но в небе  висело
полная луна и света было достаточно. Я поискал глазами Дел,  и  не  увидел
ничего кроме глубоких теней.
     Аиды, может я спал? Может мне все это приснилось?
     Я резко сел и тут же пожалел об этом. Глубоко внутри поднялась  боль.
Видимо во сне я неловко повернулся и снова потянул свежий шрам.
     "Меч стонал от желания напиться крови".
     Неужели мне все это приснилось? Или что-то действительно было?
     Треснула ветка. Что-то двигалось в темноте. Может и не приснилось.
     Аиды, только бы это был не сон.
     Я вглядывался в темноту так напряженно, что глаза  заболели,  пытаясь
найти ту черту, что отделяет сон от реальности.
     - Я заставлю тебя, - выдохнула Дел. - Как-нибудь... - и она пошла  на
меня, на меня, пробивая мою слабеющую защиту  и  показывая  мне  три  фута
смертоносной яватмы. - Сдавайся! - снова закричала она.
     Меч стонал от желания напиться крови."
     Дел не было. Она уехала и я ненавидел себя  за  это.  Ненавидел  свой
страх и ярость, терзающее меня чувство вины. Я сказал  ей  то,  что  нужно
было сказать. Я не жалел ни об одном слове. Но ни одно  из  этих  слов  не
было произнесено с целью прогнать ее.
     Я только хотел позволить ей выбрать.
     Дел всегда выбирает сама, независимо оттого, насколько  важным  будет
принятое решение или насколько болезненным. Я успел  хорошо  узнать  ее  и
привык к ее прямоте и уверенности, что главное  это  закончить  дело.  Для
моей яростной, одержимой Делилы важнее был  результат,  а  не  способ  его
достижения.
     А значит она вполне могла уехать, поскольку получила мой  однозначный
ответ.
     Получила ли? Помнится я отказался танцевать с ней только до тех  пор,
пока она не признает свои ошибки.
     А она показала мне ритуал искупления, ожидая, что я прощу ее, и легко
поведала о своем бесчестии и о том, чем все это кончилось для меня. Но она
так и не сказала, что была не права.
     Аиды, до чего же она упряма!
     Тихо ругаясь, я откинул с ног одеяла и шкуры, неловко поднялся, снова
выругался, и тут из темноты заржал чалый. Я  понял,  что  Дел  не  уехала.
Просто в этот момент ее не было рядом.
     Конечно у женщины может возникнуть желание побыть в одиночестве.
     А потом я увидел свет.
     Аиды, баска, ну чем же ты сейчас занимаешься?
     Конечно Бореал. Дел с ней не расстается. Дел редко использует яватму,
она  не  любит  устраивать  представления,   но   моменты   когда   Бореал
просыпается, производят незабываемое впечатление. Как сейчас,  потому  что
она засветилась.
     Чем же они с Дел занимаются?
     Я крупный и тяжелый, но двигаться могу бесшумно. Я научился  этому  в
детстве, в рабстве, как оставаться  незаметным  и  неподвижным,  как  быть
невидимым, спасаясь от лишних порок,  от  ударов  и  шлепков.  Это  умение
выработалось само, из чувства самосохранения, и оно служило  мне  даже  на
свободе. Оно служило мне даже сейчас.
     Я двигался тихо, закутавшись в  плащ.  Легко  скользил  сквозь  тени,
замирая то здесь, то там, пытаясь притвориться стволом дерева -  некоторые
говорят, что я достаточно высокий для этого. И  в  конце  концов  я  нашел
Делилу. Она стояла на коленях в темноте и пела мечу.
     Несмотря на все случившееся с моим мечом пока я убивал кошку,  музыка
для меня осталась чужой. Я не понимал ее и не понимал песню  Делилы,  хотя
хорошо слышал слова. Эта песня предназначалась только Бореал.
     Дел  часто  поет  своему  мечу.  Северяне  вообще  часто   поют,   не
спрашивайте меня зачем. На  Юге  мы  просто  танцуем,  позволяя  движениям
говорить  за  себя.  Но  в  Стаал-Уста  было  принято  -  нет,   считалось
необходимостью - петь мечу. Северяне в круге танцевали и пели.
     Люди,  обладающие  яватмами,  как  Дел,  создавали   песню,   которая
пробуждала меч и позволяла управлять его силой.
     Дел нежно напевала и Бореал ожила.
     Я видел это и раньше. Капля  за  каплей,  бусинка  за  бусинкой,  они
бежали по клинку от острия до рукояти, пока сталь не загорелась. Но  огонь
был непривычно тусклым, приглушенным, словно Дел сдерживала его. Она  пела
едва слышно, и таким же тихим был ответ.
     Во мне пробудилось чувство вины. Я уже не сомневался, что этот ритуал
не предназначался для чужих глаз, но я не ушел. Я не  мог.  Я  никогда  не
доверял магии. Теперь я не доверял Дел.
     Где-то в животе вдруг завязался  узел.  Меня  охватило  беспокойство.
Страх.
     Вернутся ли наши прежние отношения? Или мы зашли уже слишком далеко?
     Дел пела и меч ожил.
     - Помоги мне, - прошептала она. - Ну помоги...
     Дел говорила на Северном, но я знал его достаточно, чтобы  понять.  У
меня не было выбора. Я должен был подсмотреть и подслушать.
     Дел глубоко вздохнула.
     - Дай мне силу - мне нужно быть сильной.  Дай  мне  твердость  -  мне
нужно быть твердой. Не позволяй мне смягчиться, не позволяй мне ослабеть.
     Я не знал женщины сильнее Дел.
     - У меня есть нужда, - шептала она, - огромная, могучая нужда.  Дело,
которое должно быть закончено. Песня, у  которой  должен  быть  конец.  Но
сейчас я боюсь.
     Свет струился по мечу. Он пульсировал, словно яватма отвечала.
     - Дай мне силы, - просила Дел. - Сделай меня снова твердой. Мне нужно
закончить песню. Сделай меня такой, какой я должна быть.
     Просить о таком легко, но жить с этим тяжело.
     А потом, совсем тихо, Дел взмолилась:
     - Дай мне силы не обращать внимания на его слова.
     Аиды, баска, что же ты с собой делаешь...
     Но все уже кончилось. Бореал  перестала  светиться.  Делила  получила
ответ.
     А я возненавидел ее меч.



                                    7

     Я проснулся от непонятного беспокойства. Оно вырвало меня из сна  без
сновидений и бросило в реальность. Во внезапное и неприятное осознание.
     Какой-то странный запах. Он бил мне прямо в лицо...
     Не знаю, что я закричал, но закричал громко и яростно,  надеясь  хоть
этим подавить свой испуг. Признаться в этом не стыжусь, потому что еще  не
встречал человека, который бы не испугался проснувшись и обнаружив хищного
зверя, стоявшего над его головой.
     Пока я вылетал из-под  одеял,  гончая  метнулась  к  моему  горлу.  Я
вдохнул ее запах, почувствовал ее  дыхание,  увидел  белый  отблеск  глаз.
Вытянув обе руки, я попытался ее отбросить.
     Гончая снова прыгнула, опять целясь в горло. Смутно  я  слышал  крики
Дел по другую сторону костра. Голос ее звучал испуганно и  яростно.  Я  не
ответил, не рискнув тратить дыхание на пустые слова, но в душе понадеялся,
что ее помощь  не  ограничится  пустыми  криками.  Дел  не  обманула  моих
ожиданий - она выхватила Бореал.
     Мой собственный меч был похоронен под скомканными одеялами.  Я  лежал
на промерзшей  земле,  упираясь  головой  в  камни  костра.  Гончая  могла
выгрызть мне горло, угли могли выжечь мне волосы.
     Никто не хочет умирать. И тем более лысым.
     Тварь не издала ни звука. Звенел только голос Дел, приказавший мне не
дергаться.
     Я пытался. Ни один человек, знакомый  с  силой  Бореал,  не  будет  с
охотой ей подставляться. Я откинулся в  сторону  и  попробовал  слиться  с
землей, но гончая избежала удара. Дел не ошиблась,  просто  на  пути  меча
оказалась моя голова. Там же были мои руки, вцепившиеся намертво в меховое
горло. Больше всего мне хотелось попытаться дотянуться до кинжала, но я не
рискнул отпустить гончую. Вместе  с  возможностью  нормально  дышать,  она
получит преимущество.
     Я почувствовал, что зубы  уже  касаются  моего  горла.  Она  клацали,
хватали, сжимались. Я задыхался от горячей вони гниющего мяса.
     Что-то натянулось позади моей шеи. Что-то вроде ленты или веревки.  Я
не сразу сообразил, что это  мое  ожерелье  -  кожаный  шнурок  с  когтями
песчаного тигра.
     Аиды, зачем гончей мои когти?
     Но времени на удивление не было. Я  услышал  приказ  Дел  следить  за
головой, подумал, что этого уж никак не могу сделать, поскольку мои  глаза
были на этой самой голове, и прищурился, но Дел снова промахнулась, хотя и
ненамного. Бореал прошептала что-то мне в ухо, когда сталь пролетела рядом
с моей головой.
     - Да сделай же что-нибудь, - рявкнул я.
     Но зверь уже отпрянул, избежав клинка и, спрыгнув с меня,  скрылся  в
деревьях.
     Я лежал на спине. Одна рука торопливо прощупывала горло под шерстяной
тканью, выясняя, что же от  него  осталось.  Я  яростно  оттянул  ткань  и
вздохнул с облегчением, когда мои пальцы не обнаружили ничего, кроме кожи.
Ни капли крови, ни царапины, только нормальная целая кожа.
     А Дел, совсем позабыв о моем существовании, перешагнула через меня  и
пошла по следу гончей. Просто на случай, если та решит вернуться, да еще в
компании друзей. Идея неплохая, но Дел могла бы сначала подумать обо  мне.
В конце концов она-то не знала, в каком я  состоянии,  а  я  мог  истекать
кровью, теряя каплю за каплей... или кувшин за кувшином на ее глазах.
     Но даже если бы я лежал в луже  крови,  на  Дел  это  впечатления  не
произвело бы. Потому что она на меня не смотрела.
     Я нащупал шнурок на шее, услышал  позвякивание  клыков  и  облегченно
вздохнул. Значит  меня  низвели  до  несъедобного  существа,  хотя  ничего
необычного во мне не было.
     Я подождал, пока Дел сделала шага четыре.
     - Зря потратишь время, - крикнул я. - Она взяла то, за чем приходила.
     Дел повернулась ко мне, держа меч наготове.
     - Что значит "за чем приходила"?
     Я медленно сел, не  переставая  растирать  кожу  на  горле.  Судя  по
болезненным ощущениям, она кое-где посинела.
     - Свисток, - прохрипел я. - Охранный свисток  Кантеада,  вот  что  ей
нужно было, - а совсем не когти, хотя Дел я об этом не сказал. Думаю,  она
все равно бы не поняла, почему я так из-за них волновался.
     Дел внимательно осмотрелась. Я-то знал, что  зверь  ушел,  его  запах
пропал, но Дел ждала с мечом наготове пока не убедилась, что гончих  рядом
действительно нет. Тогда она подошла ко мне.
     - Давай я посмотрю, - сказала Дел.
     Ну наконец-то. Но я решил не отказываться, и она опустилась рядом  на
колени, все еще сжимая Бореал в правой руке.
     - Все в порядке. Она даже кожу не поцарапала.
     Но пальцы Дел были настойчивы. Она откинула ткань, развела мои руки и
внимательно осмотрела мое горло в слабом лунном свете.
     Необычно было чувствовать ее так близко после столь долгой разлуки. Я
вдыхал знакомый запах, чувствовал знакомые прикосновения,  видел  знакомое
лицо,  легкую  морщинку  меж  бровей.  Трудно  определить,  какое  чувство
возникало между нами в такие моменты.
     А были и другие времена, и я слишком хорошо их помнил.
     Аиды, баска... слишком много песка выдуло из пустыни.
     Не знаю, почувствовала ли Дел, с каким вниманием я  рассматривал  ее.
Она просто осмотрела мое горло, слегка кивнула и убрала руки.
     - Ну, - сказала она, - они кое-чему научились. А мы вернулись к тому,
с чего начали.
     - Не совсем, -  пробормотал  я.  -  Слишком  много  песка  выдуло  из
пустыни.
     Дел недоуменно нахмурилась.
     - Что?
     Я почему-то разозлился.
     - Мы не вернулись к тому, с чего начали  потому  что  слишком  многое
изменилось, - я пошевелился, почувствовал как натянулся шрам, и постарался
не скривиться от боли. Дел тоже  ничем  не  выдавала  своих  страданий.  -
Ложись спать, Дел. Я посторожу первым.
     - Тебе нужно выспаться.
     - И мне нужно выспаться, и тебе нужно выспаться, но  сторожить  будем
по очереди, так что можно начать и с меня.
     Она хотела запротестовать, но не стала. Дел понимала, что я был прав.
И она легла спать по другую сторону костра, завернувшись в шкуры так,  что
я видел только приглушенное сияние светлых волос.
     Я  разобрался  в  своих  скомканных  одеялах,  разложил  их,   удобно
устроился, закутавшись в плащ и шкуры, и приготовился просидеть всю  ночь.
Мне хотелось дать Дел отдохнуть до рассвета; она  бы  сделала  то  же  для
меня. Беда была в том, что выдержать такое я еще не мог.
     Время летело быстро, и в конце концов я решился взглянуть на  Дел.  Я
смотрел на ее светлые волосы, слушал ее ровное дыхание и вспоминал.
     Все мышцы были напряжены, а к горлу подкатывал комок. Суставы болели,
рана ныла, кожа чесалась. Даже сердце болело. Поэтому я и сжимал зубы так,
что они скрипели, угрожая рассыпаться.
     Просто скажи ей, дурак. Скажи ей правду.
     Сквозь пламя костра я заметил, что она пошевелилась. Ее, как и  меня,
терзала боль. И внутри, и снаружи.
     Я сидел напряженно, и виной тому  было  не  желание,  а  нечто  более
могущественное - чувство унижения. Больно и плохо было не только телу,  но
и духу.
     Аиды, дурак, просто скажи ей правду.
     Нужно только открыть рот и сказать. Почему же это так трудно?
     Ты заставил Дел просить прощения. По  меньшей  мере  она  заслуживает
объяснений.
     Но она ничего не спрашивала, и от этого мне было еще хуже.
     Что-то внутри меня  дрогнуло.  Чувство  вины.  Сожаление.  Раскаяние.
Этого достаточно, чтобы сломить мужчину.
     А женщина заслуживала слов.
     Я пристально вглядывался в темноту. Ночь была тихой, холодный  воздух
пробирался под шкуры. В постели одному всегда холоднее, но с  приближением
весны ночи должны были потеплеть. Земля почти сбросила ледяное покрывало.
     Ты бежишь от правды, старина.
     Женщина заслуживает слов. Они все время звучат у тебя в голове, но ты
должен произнести их вслух, чтобы она могла услышать.
     Легче подумать, чем сделать.
     Я снова взглянул на Дел. Я понимал,  что  хотя  она  была  неправа  -
упорно не желая это признавать - не только от нее, но и от меня  зависело,
сможем ли мы изменить все к  лучшему.  Мне  тоже  придется  признать  свои
ошибки, потому что когда дела начинают идти наперекос,  нужны  двое  чтобы
все исправить.
     Я глубоко  вздохнул.  Очень  глубоко,  чтобы  голова  закружилась,  и
медленно выдохнул. И наконец открыл  рот.  Я  должен  был  заставить  себя
сказать все.
     - Я боялся, - с усилием выговорил я. - Я был  испуган  до  смерти.  Я
вспоминал все твои слова. И поэтому я уехал из Стаал-Уста и оставил тебя.
     Я знал, что она не спала, но Дел ничего не ответила.
     - Я оставил Обитель по своему желанию, -  бесстрастно  говорил  я.  -
Меня не выгнали и не попросили убраться. Я  был  кайдином,  согласно  всем
вашим обычаям, и они не могли просить меня об этом. Я мог остаться. Они бы
позволили мне остаться, чтобы узнать, выживешь ты или умрешь...  но  я  не
мог. Я видел, как ты лежала там, в круге, и в тебе был мой меч. И я уехал.
     Дел не шевелилась.
     Я провел языком по пересохшим губам.
     - Они отнесли тебя в дом Телека - Телека! - потому что  его  дом  был
ближайшим. И еще потому что они были уверены, что ты умрешь, а  твоя  дочь
должна была быть рядом, чтобы слышать поминальные песни по тебе.
     Ее дыхание едва заметно участилось.
     - Они зашили мне рану - ты довольно чувствительно разрезала мне живот
- и преподнесли подарки, достойные  нового  ан-кайдина.  Я,  сказали  они,
танцевал достойно, а значит заслуживал не только ранга, но  и  даров.  Она
подлечили  меня  и  перевезли  через  озеро,  -  я  болезненно   сглотнул.
Вспоминать было тяжелее, чем я думал. - Я знал,  что  ты  была  еще  жива.
Когда я уезжал... я знал. Но я думал, что  ты  умрешь.  Я  думал,  что  ты
умираешь. Я думал... я был в этом уверен... я просто...  И  я  не  мог,  я
просто не мог... - я не закончил фразу. Во мне  уже  ничего  не  осталось,
только пустота. - Аиды, Дел...  Я  отнял  столько  жизней,  но  я  не  мог
смотреть как ты умираешь.
     Тишина. Я сказал все не так, как  хотел.  Получился  набор  несвязных
фраз, я а должен был все объяснить. Но я  не  мог  передать  словами,  что
пережил, когда почувствовал, что мой меч входит  в  ее  тело.  Как  я  мог
рассказать ей, каково было видеть ее лежащей на утрамбованной  земле,  как
марионетка, разрезанная моим мечом? Как я мог передать  свой  испуг,  свое
отчаяние? Рассказать, что в тот момент я бы отдал все, лишь  бы  оказаться
на ее месте?
     Как я мог объяснить ей, что был абсолютно уверен, что она умрет, и не
в силах был смотреть на это.
     И тогда я оставил ее. Хотя она была еще жива. Чтобы в моей памяти она
осталась только живой.
     Это было важно для  меня.  Просто  необходимо.  Как  необходимо  было
сделать кое-что еще, для самого себя.
     В полной тишине я сидел и ждал, что сейчас она  скажет  что-нибудь  о
моей трусости, бессердечности, о моем решении оставить ее в Стаал-Уста, не
зная, выживет она или умрет. Я заставил Дел просить прощения, а теперь сам
нуждался в ее прощении.
     В конце концов она ответила, но ее голос был непривычно отрешенным.
     - Лучше бы ты убил меня. Лучше бы ты покончил  с  этим.  Если  бы  ты
напоил меч моей кровью и призвал его, ты стал бы непобедимым, - Дел  слабо
вздохнула. - Магия Севера и сила Юга. Их союз не победить, Тигр.  С  таким
человеком никто бы не связался.
     Я постарался дышать ровно. Для меня худшее было  позади.  По  крайней
мере я на это надеялся.
     - Со мной и без магии никто не связывается, -  сухо  сказал  я.  -  Я
такой, каким хочу быть, сейчас, здесь. И магические силы мне не  нужны.  И
уж тем более, если эти силы пробудила смерть человека.
     Дел поплотнее завернулась в одеяло, защищаясь от холода. И  воздвигая
вокруг себя сте