есть по дороге, - объявила Дел. - Я  не
хочу здесь больше оставаться.
     Что-то в ее голосе меня насторожило. Дел и раньше убивала, ей к этому
не привыкать, и будет убивать и  дальше.  Она  привыкла  к  смерти  как  и
полагается танцору меча, не  находя  ни  радости,  ни  удовлетворения,  ни
ненормальной гордости в убийстве. Дел была лишена фантазии  и  действовала
как профессионал, не выставляя напоказ свои чувства. Но  произнесенные  ею
слова звучали странно. Что-то  взволновало  Дел  до  того,  что  ее  голос
дрожал.
     Я смотрел на своего талантливого собрата по мечу и  видел  испуганную
женщину.
     - Дел, - я поднялся на колени, - баска, в чем дело?
     Как только я начал двигаться, Дел шарахнулась от меня. Она согнулась,
сгорбилась,  словно  чувствуя  свою  уязвимость.  Дел  не  лишена  обычных
человеческих эмоций - я видел  ее  испуганной,  разъяренной,  довольной  и
счастливой - но  обычно  она  глубоко  скрывает  свои  чувства  из  страха
раскрыть себя. Дел носит щит и нередко скрывается за ним даже от меня.
     Теперь  она  снова  прикрылась  этим  щитом.  Дел  была   похожа   на
привидение.
     Она отошла еще дальше, когда я начал вставать. В  ее  руке  сверкнула
Бореал.
     - Нужно уходить отсюда, - повторила она.
     - Аиды, Дел, в чем дело?
     - В этом месте! - отчаянно закричала она и по долине пронеслось  эхо.
- Это случилось здесь... здесь...
     Она не могла продолжать, а когда я сделал шаг, чтобы  дотронуться  до
нее, повернулась ко мне спиной. Она  торопливо  прошла  по  траве,  обходя
замерзших борджуни, и застыла в другом конце крошечной долины. Сжимая меч,
Дел упала на колени.
     - Здесь, - повторила она. - Это было здесь.
     Я едва слышал ее. Не желая беспокоить Дел, я подошел к ней  медленно,
бесшумно, раздумывая, как же вывести ее из этого состояния.  Дел  себя  не
контролировала.
     Она  покачивалась  вперед-назад,  сжимая  обнаженный  меч.  Подносила
рукоять к губам, обхватив пальцами крестовину, прижимала  к  себе  Бореал,
словно меч мог успокоить ее.
     Что ж, раньше у него это получалось.
     - Я не знала, - шептала Дел, - я не знала... я не узнала это место. Я
отошла в сторону и только тогда все поняла, - она жадно захватила  воздух.
- Я даже представить не могла, что снова...
     Я посмотрел на расщелины между пригорками. Краски в  этом  мире  были
охряно-золотые и лиловые, солнечный свет золотил рожденную мечом  изморозь
и подтаявшие  льдинки.  Такая  симпатичная  маленькая  долинка  для  такой
неприятной истории.
     - Я думаю, забыть было нетрудно, учитывая обстоятельства.
     - Обстоятельства, - слабо отозвалась она. - А ты знаешь, какими  были
эти обстоятельства?
     Конкретно не знал. Дел никогда не рассказывала.
     - Их было очень много, - заговорила она, -  все  закутанные  в  Южные
шелка... они орали, смеялись, подзадоривая нас бросить им вызов...  -  она
вздрогнула и еще сильнее сжала клинок. Дыхание со свистом вырывалось через
рукоять. -  Мы  не  поняли  их  намерений  и,  как  положено,  оказали  им
гостеприимство. Они приняли его, приняли и отплатили нам за нашу  доброту,
не заботясь, кого убивают и как, - она крепко зажмурила глаза. - Детей они
убили сразу, не хотели с ними возиться...  мужчин  разрубили  на  части...
женщин оставили для себя и  издевались  над  ними,  пока  не  замучили  до
смерти. Те, кого они не убили - не слишком молодые и не слишком  старые  -
предназначались для продажи в рабство.
     - Дел...
     - Нас осталось двое, Джамайл и я. Все были мертвы.
     - Дел...
     - За ним, как за мужчиной, следили. Но я женщина,  и  я  принадлежала
Аджани. Он объявил меня своей и должен был сам беспокоиться,  чтобы  я  не
сбежала, - она снова открыла глаза и уставилась в никуда. -  Потом  Аджани
расслабился, перестал следить за мной... и мне удалось бежать. Оставив  им
брата.
     - Баска...
     - Я бросила его! - закричала она. - Ты видел, что  с  ним  случилось,
что с ним сделали!
     Это был крик не страха и боли, а ярости и осознания. Злой, задушенный
крик, который поднимался к причитанию от слепой  ненависти  к  себе.  Я  и
представить не мог Дел в таком состоянии. Она уже ничего не  видела  и  не
слышала.
     И я понимал почему.
     Я дотянулся до нее, схватил за плечи и поднял с земли. Я не  взглянул
на Бореал, даже когда та с глухим звуком упала на дерн. Я крепко сжал  Дел
и заставил ее посмотреть на меня.
     - Не вини себя.
     - Я бросила его...
     - ...потому что была вынуждена. Потому что у  тебя  не  было  другого
выхода. Потому что только так ты могла помочь ему освободиться.
     - Они увезли его на Юг...
     - ...и продали его, что собирались сделать и с тобой, - мне  хотелось
встряхнуть безвольное тело, но я только сжал ее руки. - Ради своей родни и
долга ты сделала больше, чем кто-либо, кого я встречал в своей жизни. Но у
всего есть конец, Дел... должен быть. Ты не можешь потрошить себя  за  это
вечно. Ты считаешь, что недостаточно страдала?
     Ее голос был безжизненным.
     - Джамайл страдал больше.
     - Он такой, каким стал! - зашипел я. - Немой, кастрированный. Он  уже
не тот мальчик, которого ты знала. Он уже не станет прежним...  ты  должна
понять это.
     - Ему было десять...
     - ...а тебе пятнадцать. Ты потеряла не меньше чем он, только  кое-что
другое, - я прерывисто втянул воздух. - Баска, ты думаешь я так мало знаю?
Ты забыла, сколько ночей мы провели вместе? Я знаю все твои сны и грезы.
     Она дрожала в моих руках.
     - Он нужен мне, - прошептала она. - Мне нужен Аджани.
     - Я знаю. Я знаю, Дел. Но ты уже приняла решение.
     - Разве? - с горечью спросила она.
     - Ну, мне показалось, что ты дала мне понять раньше... когда  просила
меня быть твоим поручителем и выступить за тебя, убедить их, что ты должна
жить, - я отпустил  ее.  -  Если  теперь  ты  собираешься  отправиться  за
Аджани...
     - Это нечестно, Тигр!
     - Скажи мне что-нибудь поновее, - я наклонился, поднял Бореал - я уже
мог это сделать - и протянул ее Дел. - Нужно решать сейчас, баска. Если ты
собираешься отправиться за  Аджани,  лучше  нам  вернуться  в  Харкихал  и
выяснить, где можно  разыскать  кого-то,  кто  расскажет  нам  о  нем.  Не
исключено, что Аджани сам услышит о нас, кажется  у  него  есть  преданные
люди.
     - Мертвые люди, - ровно сказала Дел.
     А сколько еще живых?
     Дел пожала плечами.
     -  Десять,  пятнадцать.  Было  около  двадцати.  Я  не   могла   всех
пересчитать... временами я  ничего  не  соображала,  -  она  снова  пожала
плечами, словно отгораживаясь от лишних воспоминаний. - Я  убила  пятерых,
но этого недостаточно. Я не успокоюсь, пока не убью Аджани.
     - Решать тебе, Дел.
     Она взглянула на меня, в тайне надеясь, что решение приму я.
     - А что бы ты сделал, Тигр?
     - Решать тебе, баска.
     - У тебя нет своего мнения? У тебя же всегда есть правильное решение.
     - Есть. Но я опасаюсь тебе о нем говорить, -  я  криво  улыбнулся.  -
Если ты последуешь моему совету, позже можешь прийти  к  выводу,  что  это
была не лучшая идея, и тогда в случившемся в первую очередь будешь  винить
меня.
     Она открыла рот, чтобы возразить, задумалась,  потом  закрыла  рот  и
угрюмо кивнула.
     - Ты можешь отправиться на поиски Аджани, - продолжил я. - Ты  можешь
выследить его, поймать и убить. Это ты и собираешься сделать. Но на  такую
охоту может уйти больше двух месяцев... к тому времени ты станешь такой же
дичью, как и он.
     Дел смотрела на меч.
     - Или  можешь  вернуться  домой,  предстать  перед  судом,  выслушать
приговор... а потом отправиться за Аджани.
     - Если они позволят мне жить.
     - Если они позволят жить нам обоим.
     Она потрясенно уставилась на меня, а я улыбнулся.
     - Ты привела меня сюда, Дел. Вместе дойдем и до конца.
     - Но если они приговорят меня к смерти, а они могут  это  сделать  по
праву...
     - Праву, траву, - проворчал я. - Если у них хватит дури это  сделать,
мы станцуем вдвоем против всех.
     Дел долго не сводила с меня глаз, потом слабо улыбнулась,  засмеялась
и кивнула.
     - Да уж, это будет история на века.
     - Беллину она, конечно,  понравится,  -  я  повернулся  и  направился
обратно к  одеялам.  -  Давай  собираться,  баска.  Нам  еще  долго  идти,
независимо то того, какую дорогу мы выберем.
     Солнечные  лучи  ливнем  обрушивались  на  нас,  высасывая  из   кожи
драгоценную влагу. Воздух был раскален так, что я не мог вдохнуть его. Еле
передвигая ноги, я хрипел и стонал, чувствуя, что мое тело - и  внутри,  и
снаружи - сплошной ожог. Я понимал, что  если  мы  в  ближайшее  время  не
найдем колодец, мы умрем,  как  того  и  хотели  Ханджи,  жестокое  племя,
которое бросило нас в Пендже без лошадей, без  воды,  оставив  нам  только
оружие, потому что нас принесли в жертву солнцу - голодному божеству.
     - Тигр?
     Кожа сошла с тела Дел, обнажив сухожилия  и  мясо.  Исчезла  Северная
баска, ее сожгло Южное солнце. Пришла моя очередь.
     - Тигр...
     Я шарахнулся от ее прикосновения. Слишком больно. Она и с меня сорвет
остатки кожи.
     - Тигр, остановись!
     Я остановился, поморгал, осмотрелся. И вспомнил, что мы на Севере,  а
Юг далеко... Мы шли не по пустыне.
     Мягкий день и мягкий полдень, полный дождевой дымки и клоков  тумана.
Воды вокруг столько, что можно утонуть. Из-за нее дорогу  развезло,  а  на
мокрой траве ноги скользили. Каждый шаг давался с усилием.
     И проклятьем в адрес жеребца, которого я лишился три дня назад.
     Я не мог не признать, что привязался к парню. Мы бродили вместе  семь
лет... и за  эти  годы  успели  договориться  до  дружеского  вооруженного
перемирия. Жеребец был резким,  сильным  и  жизнерадостным  настолько  же,
насколько  подлым  и  хитрым.  Но  мы  успели  изучить  наши  привычки   и
притерпеться друг к другу, особенно в сложных ситуациях.
     Теперь я остался один.
     Люди говорят, что лошади глупы. А я  бы  сказал,  что  лошади  просто
позволяют людям верить в эту ложь, поскольку человеку приятно  чувствовать
себя главой, когда он сидит в седле.
     - Тигр, - позвала Дел, - с тобой все в порядке?
     - Давай отдохнем, - пробормотал я и шлепнулся на землю.  Я  согнулся,
положив руки  на  колени,  и  попытался  отдышаться.  Голова  была  забита
тряпками, в глаза кто-то насыпал песок,  а  когда  я  прищурился,  потекли
слезы.
     - Воды? - тихо спросила Дел, потянувшись за флягой, висевшей у нее на
ремне, перекинутом через грудь.
     Я покачал головой, кашлянул,  мечтая,  чтобы  прошла  головная  боль,
снова кашлянул. Грудь сжимали тиски, дышать было больно.
     Дел нахмурилась.
     - Голова не кружится? Иногда такое бывает с людьми, когда они  первый
раз попадают в горы.
     - Не кружится... Ее будто камнями набили, - я чихнул и тут же пожалел
об этом. - Аиды, ужасно себя чувствую.
     Дел нахмурилась сильнее.
     - Чем тебя били?
     - Да никто меня не бил, - я постучал по макушке суставами пальцев.  -
Такое ощущение, что у меня камень вместо головы.
     Она вздохнула, сочувственно наморщив лоб.
     - По-моему ты замерз и простудился.
     Замерз. Минуту назад, затерявшись в воспоминаниях, я страдал от зноя.
     Я выпрямился, прислушиваясь к легким. Каждый  раз,  когда  я  пытался
вдохнуть или пошевелиться, глубоко в груди что-то всхлипывало.
     - А что это такое?
     Дел хлопнула глазами.
     - Простуда? - она помолчала. - Ты не знаешь?
     - Это болезнь?
     - Не совсем болезнь, - Дел  все  еще  не  могла  опомниться  от  моей
неосведомленности,  отчего  легче  мне  не   становилось.   -   Неприятное
состояние... Ты правда никогда не слышал о простуде?
     С бесконечным терпением я спросил:
     - Как может человек  замерзнуть  и  простудиться,  если  он  живет  в
раскаленной пустыне?
     Дел пожала плечами.
     - Бывает. Север, Юг - не имеет значения. Ты никогда раньше не  болел?
- Дел помолчала. - Я имею в виду настоящие болезни,  а  не  головную  боль
после акиви. Этому я сама была свидетелем.
     Я нахмурился и покачал головой.
     - Несколько раз была лихорадка,  а  больше  ничего,  -  я  засопел  и
почувствовал, как звук отдался внутри черепа. - Дел,  простудиться  -  или
как там это называется - это как-то связано с мечом?  С  той  бурей?  -  я
помрачнел. - Когда ты на меня налетела, мне было холодно  как  в  аидах...
Это из-за тебя я заболел? - я сердито уставился на Дел. - Это твоя работа,
баска?
     Она с вызовом подняла подбородок.
     - Если бы ты надел теплую одежду, как я и говорила, и мех...
     Я покачал головой.
     - Они слишком тяжелые.
     - Когда отморозишь себе гехетти, мне не жалуйся,  -  она  раздраженно
показала на сверток у моих ног. - Не хочешь одеваться - пошли... мы теряем
время.
     Я посмотрел туда, откуда мы пришли, и туда, куда должны были идти.
     - Где мы, баска? Я уже заблудился.
     - Все еще на Торговом Тракте. Нам еще долго идти, - она помолчала.  -
А из-за тебя мы еле ползем.
     - Мне жаль, - пробормотал я, хотя на самом деле жаль мне не  было.  Я
откашлялся и всмотрелся в клубящийся туман. -  Здесь  когда-нибудь  бывает
сухо?
     - Это дожди в середине зимы, - объяснила Дел, - погода  будет  только
ухудшаться пока мы не доберемся до нагорья. Там лежит снег.
     Меня затрясло, когда порыв ветра приласкал кожу. Мокрый шелк прилип к
телу.
     - Аиды, баска... хотел бы я, чтобы ты была Южанкой.
     - А я нет, - выразительно отрезала она. - Я дорожу своей свободой.
     Я вздохнул.
     - Я только хотел сказать, что в этом случае сейчас мы  шли  бы  туда,
где всегда тепло.
     Дел скривила губы.
     - Пройдем еще немного, Тигр. Где-нибудь у  дороги  найдем  гостиницу.
Поедим, переоденемся в сухую - теплую - одежду и будем отдыхать до утра.
     Я наклонился и поднял с земли свой сверток.
     - Ненавижу дождь, - изрек я просто чтобы удостовериться, что  Дел  об
этом знает.
     Дел, видимо, давно  догадалась.  Она  повернулась  ко  мне  спиной  и
полезла на следующий холм.


     Гостиницу мы так и не нашли. Зато нас нашел жуткий ливень с ураганным
ветром, который превратил меня в ходячее воплощение  несчастья,  обернутое
мокрым шелком. Я брел по слякоти, скользил по траве, кашлял, чихал  и  еле
волочил ноги, то взбираясь на холм, то слезая с него, опасаясь, что  начну
жаловаться и дам Дел лишний повод  для  издевок.  Все  мое  внимание  было
сосредоточено на правильном выполнении следующего шага.
     Прямо на острие меча.
     Я смутно услышал, что Дел закричала мне остановиться, но не понял ее.
Или просто ее крики слились с шумом  в  моей  груди,  где  что-то  сопело,
гудело  и  ворчало  с  таким  постоянством,  что  я  стал  слышать  только
собственные хрипы, игнорируя все остальные  звуки,  включая  любые  крики,
которые могли меня о чем-то предупредить.
     Моя реакция мне совсем не понравилась,  но  я  слишком  устал,  чтобы
беспокоиться.
     Я посмотрел вниз, на кончик меча. Он застыл около мокрого, обтянутого
шелком живота. И он дрожал, этот меч, потому  что  руки,  которые  держали
его, были маленькими, слабыми и неумелыми.
     Мальчишке лет десять, не больше, подумал я.
     - Стой, - решительно приказал он.
     - Хорошо, - согласился я. - Уже стою.
     - Не двигайся, - другой голос.  Женский.  Молодой.  Тоже  яростный  и
непреклонный.
     Я нахмурился, перевел взгляд с мальчика на девочку, которая стояла  в
трех шагах позади него и держала белый боевой посох в позе защиты, хотя  я
сомневался в ее умении пользоваться этим оружием. Обучение владению боевым
посохом занимает несколько лет даже для мужчины, а она, без сомнения, была
женщиной. Точнее девочкой.
     Дел опустила седельные сумки.  Руки  ее  свисали  по  бокам.  Она  не
пыталась вытащить меч или выбить из рук девочки посох.
     Я прищурился, надеясь, что  разойдется  туман  перед  глазами.  Дождь
прекратился, но день  остался  голубым  и  серым,  с  синими  и  стальными
пятнами.
     За спинами девочки и мальчика стояла повозка. На полпути к дороге она
косо застыла на склоне холма. Старая пегая кобыла  уныло  ссутулилась  меж
оглобель: шея опушена, голова между ног. Повозка, подумал я,  была  совсем
старой и ветхой. Одно заднее колесо, правое, валялось в грязи.  Приподнять
повозку, чтобы починить ее, мог только очень сильный  мужчина.  Детям  это
было не под силу. Ничем не могла им помочь и завернувшаяся в старое одеяло
женщина, выглянувшая из повозки. Женщина с тревогой и испугом смотрела  на
Дел, меня и детей. Я понял, что это ее дети.
     А у ребят смелые души, и удача  на  их  стороне  -  и  Дел,  и  я  не
собирались причинять им вреда, а любой другой мог бы  сразу  убить  их  за
безрассудство. Легко. Не задумавшись.
     Я вздохнул. Глубоко в груди что-то захрипело.
     - Ничего плохого мы вам не сделаем, - пообещал я. - Мы  путешествуем,
как и вы.
     - Они так  же  говорили!  -  выкрикнула  девочка.  -  Мы  оказали  им
гостеприимство, а они ограбили нас!
     - Кто-нибудь ранен? - тихо спросил я.
     - Только наша гордость, - неохотно выдавила  женщина.  -  Мы  слишком
легко верили людям, но мы получили урок и больше никому не доверяем.
     Я показал рукой на повозку.
     - Рано или поздно вам придется  кому-то  довериться.  Не  думаю,  что
иначе вы сможете починить повозку.
     - Мы сами все сделаем, - яростная, гордая молодая госпожа. Пятнадцать
или шестнадцать лет, подумал я. Блондинка, как Дел. Голубые глаза.  И  как
Дел, намерена доказать, что она ничем не хуже мужчины.
     Я чуть не улыбнулся, но сдержался,  решив,  что  девочка  заслуживает
большего.
     Дел не сводила глаз с мальчика. Она побледнела и  тяжело  дышала,  но
говорила очень мягко:
     - Меч тебе не понадобится. И посох  тоже.  Мы  поможем  вам  починить
повозку.
     Девочка показала посохом на Север.
     - Уходите, - упрямо потребовала она. - Идите своей дорогой и оставьте
нас.
     - И позволить вам столкнуться с кем-то другим? С  кем-то,  кто  будет
настроен не так миролюбиво, как мы? - я покачал головой. - Чтобы  доказать
вам наши добрые намерения, позвольте нам снять перевязи. Какую  угрозу  мы
можем представлять без оружия?
     - Идите своей дорогой, - повторила девочка.
     - Киприана, - в голосе женщины звучала мягкая укоризна.
     - А откуда мы знаем, что они не перережут  нам  глотки?  -  никак  не
могла успокоиться дочь. - Почему ты думаешь, что они лучше тех?
     - Вы достаточно мудры, - сказала Дел, - чтобы проявить  осторожность.
Я уважаю твою решительность, но Тигр прав:  сняв  оружие,  мы  сможем  вам
помочь.
     - Киприана? -  мальчик  был  младше  сестры  и  видимо  давно  привык
подчиняться ей.
     Она пожала плечами и  высоко  подняла  голову.  Потом,  одним  резким
движением, убрала посох.
     - Я не дура, - яростно заговорила она, а  голубые  глаза  наполнились
слезами гнева. - Я понимаю, что если вы захотите расправиться с  нами,  вы
это сделаете. Что можем мы с Массоу против вас?
     - Кое-что можете, - мягко сказала Дел, - а прежде чем мы расстанемся,
я покажу вам еще несколько приемов.
     Женщина спустилась из повозки, прижимая к  себе  складки  одеяла.  Ее
нельзя было назвать ни молодой, ни  пожилой  -  что-то  среднее.  Высокая,
привлекательная, с рыжими волосами, упрямой челюстью и  зелеными  глазами.
Волосы были подняты наверх и перевязаны тонкой веревкой, ставшей бронзовой
от влаги. Выбившиеся из прически пряди завивались в колечки.
     Она остановилась около девочки и мягко коснулась ее плеча.
     - Киприана, Массоу, вы все хорошо сделали. Я горжусь вами. Но  теперь
отпустите этих людей. Они предложили нам помощь и наименьшее, чем мы можем
им отплатить, это принять их предложение с любезностью.
     Мальчик слишком быстро расслабил пальцы,  сжимавшие  меч,  и  оружие,
выпав из детских рук, глухо шлепнулось н