перевести.
     - Хорошо, - согласилась она. - Только боюсь, что  я  еще  пожалею  об
этом.
     - Баска, ведь я буду твоим хозяином.
     - Именно поэтому.


     Первый же кузнец, которого мы нашли на окраине Джулы, был  более  чем
счастлив сделать ошейник для Дел. После нашего разговора  она  отдала  мне
меч - в перевязи и ножнах - я привязал перевязь к моему седлу, а нож сунул
себе за пояс. Дел была похожа на очень  упрямую  рабыню,  пока  сидела  на
песке и ждала, когда на ее шею наденут ошейник.
     Я следил за кузнецом у наковальни. Он бил кувалдой,  быстро  и  умело
выковывая кольцо. Он только раз взглянул на Дел и  сказал,  что  не  будет
терять времени: баска, такая как  она,  принесет  мне  много  денег,  и  я
конечно не хотел рисковать  потерять  ее.  Дел,  плохо  понимавшая  грубый
диалект и вульгарный Южный сленг, посмотрела  на  кузнеца  с  нескрываемой
злобой когда я попросил его поторопиться.
     Он ухмыльнулся, показав желтые от ореха беза зубы,  и  сплюнул  едкий
сок и слюну.
     - А почему ты раньше не надел на нее ошейник?
     -  Я  купил  ее  у  человека,  который  считал,  что  у  рабов   есть
достоинство.
     Кузнец фыркнул и снова сплюнул, прицелившись в кувалду. Попал.
     - Чокнутый, - констатировал он. - Ни один раб не  должен  знать,  что
такое достоинство, - он еще раз ударил по ошейнику. - Лучше надеть на  нее
цепь. Судя  по  ее  взгляду,  она  попытается  дать  деру  при  первой  же
возможности.
     - Хорошо, - я скрипнул зубами.
     - Прикажи ей подойти и встать на колени.
     Я махнул рукой. Дел медленно подошла. Кузнец внимательно,  оценивающе
посмотрел на нее и произнес несколько слов, за которые она всадила бы  ему
нож в кишки, если бы их поняла. Но перевода и не потребовалось, смысл  был
ясен  из  интонации.  Дел  покраснела,  потом  побледнела.  Голубые  глаза
потемнели от гнева.
     Я не мог оградить ее от  этого.  Рабы  на  Юге  меньше  чем  ничто  и
оскорблять их  может  каждый.  Дел  становилась  мишенью  для  всех  видов
оскорблений. Пока кузнец не нанес ей физический вред, я не мог наброситься
на него.
     -  Ты  говоришь  это  чтобы  польстить   ей   или   мне?   -   мрачно
поинтересовался я.
     Кузнец перевел взгляд на  меня.  По  раскрасневшемуся  от  жара  лицу
медленно растекался ровный алый цвет.
     - Она знает Южный?
     - Знает немного. Но вряд ли поймет ту грязь, которую ты ляпнул.
     Во взгляде кузнеца появилась угроза. Я ответил тем же. Он оценил  мои
мышцы, оружие и всмотрелся в когти на шее.
     - Прикажи ей встать на колени, - он снова сплюнул, отбросил за  спину
ненужную кувалду и расставил ноги.
     Я положил ладонь на плечо Дел и надавил. После  секундного  колебания
она опустилась на песок.
     - Волосы, - он сплюнул.
     Дел стояла на коленях, абрикосовый бурнус бился под  порывами  ветра.
Она покорно опустила голову, но я чувствовал как напряжены были ее  мышцы.
Ей не нравилась поза. Мне тоже.
     Я овладел собой, сглотнул, опустился на одно колено и поднял с  плеча
светлую косу, скользнув мозолистыми пальцами по нежной коже. Я чувствовал,
как Дел дрожала. На секунду ее взгляд встретился с моим, и я увидел  в  ее
глазах незащищенность, страх и растерянность.
     И у меня заколотилось сердце от догадок,  что  же  с  ней  делали  те
налетчики.
     Кузнец обернул ее шею длинной цепью с большими звеньями, замок прошел
через два звена и закрылся. Ключ кузнец отдал мне.
     Дел: в ошейнике и на цепи, как собака. Даже Салсет не подвергали меня
такому унижению.
     - Будь осторожнее, - посоветовал кузнец. - Если она поймет, что ты  о
ней заботишься, всадит в тебя нож когда отвернешься.
     Я забыл, что Дел была на короткой цепи и встал так быстро, что поднял
ее рывком.
     - Сколько? - спросил я, когда почувствовал, что смогу выговорить хотя
бы слово.
     Он назвал цену: цифра в несколько раз превышала обычную плату,  но  я
хотел только одного - убраться из кузнецы. Не торгуясь, я заплатил и пошел
к лошадям, едва замечая, что Дел тащится следом как собака на  веревке.  Я
был зол и чувствовал ко всему отвращение, потому что сам  знал  что  такое
рабство, а теперь заставлял Дел быть рабыней. А она была  самым  свободным
существом их всех, кого я когда-либо встречал.
     - Я не могу сесть на лошадь, - тихо сказал Дел, когда я вставил  ногу
в стремя чалого.
     Нахмурившись, я обернулся и запоздало понял, что лишил ее возможности
делать даже самые простые движения. Но под пристальным взглядом кузнеца  я
не мог отдать ей цепь. Я осторожно забрался на своего чалого, подвел Дел к
ее кобыле и подождал, пока она сядет. Лицо ее было бледным, напряженным  и
жестким. Мое кажется тоже.
     - Пусть идет пешком, - крикнул кузнец, - а то совсем обнаглеет.
     Ни Дел, ни я не  произнесли  ни  слова.  Я  собрал  все  силы,  чтобы
остановить руку, которая была уже на полпути к Разящему, и  цокнул  языком
чалому.
     Из-за цепи Дел и мне пришлось ехать рядом. Из-за цепи я был так  зол,
что перед глазами у меня плясали  красные  пятна.  Я  запер  себя  в  роль
работорговца также надежно, как Дел в железо. Я не мог отпустить  цепь  на
улицах Джулы, если хотел продолжать игру. По глупости я решил,  что  нашел
хороший способ достичь цели, и мы сделали к ней первый шаг, но  нам  обоим
было плохо.
     Я с трудом втянул в легкие воздух.
     - Прости, баска.
     Она не ответила.
     Я посмотрел на ее профиль.
     - Дел...
     - Ты так обращаешься со своими женщинами? - в ее голосе  не  было  ни
намека на горечь, но от этого вопрос прозвучал еще страшнее. Как будто она
верила в свои слова.
     - Я бы поменялся с тобой местами, если бы это помогло,  -  я  говорил
искренне.
     Дел слабо улыбнулась.
     - Не сработает, Тигр... Кроме того... ты уже был на моем месте.
     - Можно сказать и так, - мрачно согласился я и на этом  разговор  был
окончен.
     Джула - богатый город. С одной  стороны  к  нему  подступает  Пенджа,
другой он вдается в  Южные  горы.  Это  город  богатых  танзиров,  которым
принадлежат золотые шахты в горах, и работорговцев, которые наживаются  на
человеческом тебе вместо руды. Близость к горам избавляет Джулу от проблем
с водой. Для тех, кто отправляется на Север,  Джула  -  последний  бастион
безопасности и уюта. Трудно было поверить, что мы с Дел забрались в  такую
даль.
     Мы легко нашли дом Омара, нам сразу объяснили как у нему пройти.  Дом
был окрашен в бледно-голубой цвет, крышу покрывала желтая черепица, пальмы
и кустарник скрывали дом от солнца и любопытных  глаз  прохожих.  У  ворот
прислужник в тюрбане кинув взгляд на Дел, сразу понял, какое у меня дело к
Омару и пропустил нас без расспросов. Один  слуга  принял  наших  лошадей,
другой провел нас в дом, в прохладную комнату.  Я  сел.  Дел  тоже  хотела
присесть, но я остановил ее.
     Омар был невероятно вежлив. Не заставляя нас ждать (хотя  встреча  не
была назначена), он вышел через несколько минут после нашего  прихода.  Он
дождался пока третий слуга приготовил  зернистый  чай  эффанга  и  сел  на
шафранную подушку.
     Омар тоже был полным и черноглазым, но зубы сохранил свои и в отличие
от брата, не ослеплял блеском золотых коронок. На нем  был  бледно-розовый
тюрбан и одежда более темного оттенка. Шею обвивала  нить  жемчуга,  а  на
пальцах сверкали перстни. Видимо торговля рабами в Джуле приносила  больше
дохода, чем торговля в пустыне, где работал его брат.
     - Осмун желает тебе здравствовать, - я отхлебнул эффанга и  приступил
к длинному приветствию хозяина, которое отнимало много времени  даже  если
не соответствовало истинным  чувствам  гостя.  Я  мастерски  овладел  этим
искусством и мог заинтересованно разглагольствовать на самые бессмысленные
темы весь день.
     Омар знал  это.  Он  поприветствовал  меня,  а  потом  махнул  рукой,
предлагая сразу перейти к главному.
     - Твое дело?
     - Наше, - мягко поправил я. - Мне сказали, что ты знаешь,  где  можно
купить юношей с Севера.
     На его лице не появилось ничего кроме вежливого интереса.
     Я задумался, стоило ли врать. Можно было использовать фальшивое имя и
прикрыться фальшивой торговлей, но в Пендже слишком многие знали Песчаного
Тигра. Может Омар никогда и не видел меня, но моя репутация ему  наверняка
была известна хорошо. Для этого я всю жизнь и старался.
     - Меня знают как Песчаного Тигра, я  танцор  меча.  Иногда  занимаюсь
работорговлей.
     Омар удивленно поднял брови,  пока  брал  бледно-зеленый  виноград  с
блюда, стоявшего на столике между нами.
     - Я знаю о человеке по имени Песчаный Тигр. Как и у тебя, у его  есть
шрамы и он носит когти. Он действительно друг моего брата. Но он  никогда,
насколько я знаю, не торговал рабами.
     - Нет, - согласился я. - Но  время  идет,  и  человек  устает  видеть
богатство других, заработанное занятиями, близкими к его  собственному.  А
все мое небольшое состояние завоевано только силой моих рук.
     Омар старался не смотреть на Дел. Как рабыню, ее не  стоило  замечать
при разговоре. Но благо повод появился, Омар повернулся и ощупал  взглядом
закутанную в бурнус фигурку.
     - Хочешь продать?
     - Хочу купить, - я сказал это четко  и  твердо.  -  Северного  юношу,
чтобы он составил пару моей Северной красавице.
     Его черные глаза снова остановились на мне.
     - Хочешь получить от нее детей?
     - Если найду для нее достойного мужчину.
     Омар выплюнул виноградные косточки.
     - Сколько ты можешь потратить?
     - Сколько придется. Я также готов отдать  первого  ребенка  торговцу,
который продаст мне хорошего юношу, - честно говоря, из денег Сабо  у  нас
почти ничего не осталось. Я планировал разыскать Джамайла, поторговаться и
уйти, пообещав подумать. Потом я снял бы с Дел ошейник, вернул ей оружие и
мы решили бы что делать дальше.
     - Я готов купить ее, - сказал Омар, -  но  я  не  могу  продать  тебе
мужчину с Севера. У меня нет ни одного.
     - Ни одного?
     - Нет.
     - А у кого есть?
     Он молчал.
     Я вздохнул.
     - Слушай, я найду то, что мне нужно, с твой помощью или без.  Если  у
кого-то есть монополия на Северян здесь, в Джуле, ты ничего не  потеряешь,
если скажешь мне об этом.
     Омар поломался, не желая лишаться потенциального клиента, но в  конце
концов признал, что монополия была и назвал ее обладателя.
     - Аладар. Но он танзир. Если хочешь купить  или  продать,  ты  должен
встретиться с его агентом.
     - Кто агент?
     Омар улыбнулся.
     - Я скажу,  конечно,  друг  моего  брата,  но...  за  цену  достойную
Песчаного Тигра.
     Иногда репутация  вредит  в  серьезных  сделках,  но,  облегчив  свой
кошелек, я узнал нужное имя.
     - Хонат, - объявил Омар.
     - Где его найти?
     - Конечно, во дворце Аладара.
     И мы с Дел пошли во дворец Аладара. Конечно.



                                   20

     Дворец Аладара поражал своим великолепием даже если подходить к  нему
с стороны конюшен, как сделали мы  с  Дел.  Кирпичные  стены  дворца  были
покрыты негашеной известью. Мозаичные узоры украшали легкие арки. Даже  на
конюшенном дворе под нашими ногами хрустел гравий двух  цветов.  Пальмы  и
цитрусовые деревья дарили свежесть и прохладу.
     И вся эта роскошь, думал я, была оплачена  деньгами,  вырученными  за
торговлю рабами.
     Сначала я хотел оставить Дел  с  лошадьми,  опасаясь,  то  она  может
понравиться агенту Хонату, что значительно усложнило  бы  дело,  но  потом
решил, что ей безопаснее со мной. Если она будет сидеть  -  или  стоять  -
около меня, они ее так просто не получат.
     Хонат  оказался  льстивым  маленьким  человечком  с  необычно  низким
голосом. Пальцы у него были короткие, а ладони широкие, как у жабы.  Жабьи
глазки (грязно-зеленые и выпуклые) смотрели с  любопытством,  от  которого
становилось не по себе.
     Его  голову  венчал  бледно-зеленый   тюрбан,   отделанный   огромным
сверкающим изумрудом, что меня удивило, поскольку обычно  агенты  танзиров
не старались продемонстрировать свою состоятельность. Одежды  Хоната  были
сшиты из золотой ткани, а на толстые  кривые  ноги  он  нацепил  маленькие
золотые туфельки. Мы с Дел возвышались над ним как великаны,  но  его  это
видимо совсем не смущало. Он задумчиво дотронулся до срезанного подбородка
(не сводя взгляда зловещих жабьих глаз с Дел) и жестом предложил мне сесть
на пухлую малиновую подушку. Я так и сделал, скупо оставив Дел - застывшей
рядом - ровно столько звеньев цепи, чтобы она не задохнулась.
     Хонат ощупывал ее глазами.
     - Женщина может сесть.
     Вот это прогресс! Дел пришлось сесть на  тканый  коврик,  потому  что
подушек больше не было, но на своем веку я с таким уважением к  рабам  еще
не сталкивался. К этому времени Дел уже научилась держать  голову  покорно
опущенной, но какие мысли были в этой голове я догадаться не мог. Такую же
загадку это представляло и для Хоната.
     Он спросил, по  какому  я  делу  и  я  снова  повторил  всю  историю,
настаивая на том, что продавать я не собирался,  а  хотел  только  купить.
Когда я расписывал свои планы на будущее, глазки Хоната загорелись. Я  так
и не решил, хороший это был знак или плохой.
     Хонат снова внимательно  посмотрел  на  Дел  и  приказал  ей  поднять
голову. Дел не пошевелилась, пока я не повторил приказ.
     Агент улыбнулся масляной улыбочкой.
     - Дети от этой женщины, без сомнения, будут прекрасны. Ты заработаешь
на ней состояние.
     - Ты можешь мне кого-то предложить?
     Он махнул рукой, удивив меня отсутствием колец и украшений.
     - Есть несколько Северян. Нужно только выбрать подходящего.
     Да, главным было выбрать. Я не знал Джамайла  в  лицо  и  мог  только
осторожно следить за безмолвными указаниями Дел - странно было бы, если бы
заметили, что работорговец советуется с рабыней по поводу покупки раба. Но
отослать Дел я не мог. Повторить эту игру нам уже не удастся, а если бы  я
искал Джамайла только по ее описанию, я мог выбрать и  не  того.  Вряд  ли
Джамайл остался тем же мальчиком, каким был пять лет назад и каким остался
в памяти Дел.
     - Я ищу юношу, -  объяснил  я,  -  лет  пятнадцать,  шестнадцать,  не
старше. Он должен быть молод, чтобы я мог использовать его еще много  лет.
Он пригодится мне не только для нее - ты сам понимаешь, мужчину можно чаще
использовать для произведения потомства. Женщине,  даже  такой  прекрасной
как эта, требуется около года, чтобы выносить ребенка.
     Хонат понимающе кивнул, не сводя глаз с Дел.
     - У нас есть два Северных юноши. Не могу сказать  точно,  сколько  им
лет - мы приобрели их когда они были детьми, а дети не всегда могут  точно
назвать свой возраст.
     Он вежливо замолчал, ожидая моего ответа.
     - Я хотел бы на них взглянуть, - больше он ничего от меня не получит.
     - Всему свое время, - расплылся в улыбке Хонат, -  сначала  я  должен
поговорить с моим хозяином. Он решает, покупать  или  продавать,  -  жабьи
глазки сверкнули в направлении Дел. - Я  думаю,  он  захочет  купить  твою
рабыню.
     - Она не продается, - отрезал я. - Я заплатил за нее целое  состояние
и надеюсь получить еще больше, когда продам ее детей.
     Хонат долго изучал меня. Его лицо оставалось совершенно спокойным, но
в глазах появилось что-то вроде отвращения.
     - Ты бессердечен, Тигр. Даже  я  не  говорю  с  таким  равнодушием  о
продаже детей в присутствии женщины, которая будет их вынашивать.
     Я  мысленно  выругался.  Неужели  я  оказался  слишком   холодным   и
бесчувственным даже для работорговца? А я-то считал,  что  этим  людям  не
присущи человеческие чувства (или я совсем заврался и заговорился?).
     Пришлось импровизировать.
     - Работа Песчаного Тигра не оставляет  ему  времени  на  сострадание.
Хонат со мной не согласен?
     Его глазки хитро прищурились.
     - Она девственница?
     Я нахмурился.
     - Мы не обсуждаем эту женщину, Хонат. А если ты будешь  упорствовать,
я обращусь к кому-нибудь другому, - я сделал вид,  что  собирался  встать,
нисколько не сомневаясь, что торговец начнет уговаривать меня остаться.
     Так и случилось.  Хонат  не  захотел  терять  потенциальную  прибыль,
поскольку как агент Аладара получал определенную сумму за каждую продажу.
     Он заулыбался.
     - Если ты соизволишь подождать, Песчаный Тигр, я схожу  к  хозяину  и
узнаю,  пожелает  ли  он  показать   тебе   рабов,   -   Хонат   поднялся,
сосредоточенно балансируя на кривых жабьих  ногах.  -  А  ты  пока  можешь
освежиться. Выпей охлажденного вина, - рука махнула в направлении кувшина,
стоящего на столе, и он ушел.
     Я посмотрел на Дел.
     - Ну? Думаешь он приведет их?
     - Двое Северян, -  мрачно  сказала  она,  -  и  среди  них  может  не
оказаться Джамайла.
     - Ты будешь здесь, чтобы в этом убедиться, - я наполнил чашку вином и
протянул ей. - Возьми. Эта комедия слишком затянулась. Мне наплевать, если
Хонат увидит, что я обращаюсь с тобой как с человеком, а не как с вещью.
     Она слабо улыбнулась и поблагодарила меня, принимая  вино  сведенными
от напряжения руками. Я понимал, что ее переполнял  страх  за  себя  и  за
брата.  Здесь,  во  дворце   все   считали   ее   рабыней   и   относились
соответственно. Никто не стал бы ее слушать,  объяви  она  себя  свободной
женщиной. Вторую опасность несла встреча с Джамайлом. Он мог провалить нам
всю игру. И тогда для нас троих все было бы кончено.
     Дел передала мне пустую чашку и  тут  же  в  комнату  вошел  Хонат  в
сопровождении двух Северян.  Увидев  их,  я  застыл.  Хонат  опустился  на
подушку напротив меня. Я перевел взгляд на Дел.
     Все краски сошли с ее лица.  Дышала  она  прерывисто  и  хрипло.  Дел
внимательно всматривалась в них, прикусив нижнюю губу. Она была  возмущена
тем, что видела. Ее переполняла горечь, а в голубых глазах я увидел только
разочарование.
     Хонат улыбнулся.
     - Оба раба молоды, сильны и -  как  ты  без  сомнения  видишь  -  они
мужчины. Годятся для производства потомства.
     Оба Северянина были обнажены. Они стояли перед нами  молча,  устремив
застывшие взгляды на стену за нашими спинами, словно надеясь, что если они
не встретятся с нами глазами, мы не увидим их и они не будут так  унижены.
Моя рука до боли  сжала  цепь  Дел.  Мне  хотелось  закричать,  что  я  не
работорговец и пришел сюда, надеясь освободить одного из них. Я  испытывал
непреодолимое желание выкупить  их  обоих,  независимо  оттого,  кто  они.
Просто позволить им снова быть людьми.
     Я почувствовал на себе взгляд Дел и увидел на  ее  лице  понимание  и
сострадание. Раньше она просто сочувствовала  моему  прошлому,  но  только
теперь поняла, что я пережил.
     Ничего мне в жизни так не хотелось, как разыскать ее брата.
     - Ну? - спросил Хонат, и я вспомнил, что должен был продолжать фарс.
     - Не знаю, - потянул я. - Выглядят они слишком молодо.
     - Ты сказал, что хочешь  молодых,  -  нахмурился  Хонат.  -  Они  еще
возмужают, это ведь Северяне. Северяне вырастают высокими и сильными,  как
ты, - бледно-зеленые глаза быстро оценили  мой  вес  и  рост,  значительно
увеличившиеся благодаря занятиям танцами. - Еще вина?
     - Нет, - не задумываясь бросил я, ставя чашку Дел на стол. Я поднялся
и, отпустив цепь, подошел к Северянам. Нужно было играть дальше. Я  обошел
вокруг них с задумчивым видом, понимая что следовало бы осмотреть  их  как
лошадей при покупке, но я никак не мог заставить себя дотронуться до них.
     - Я не знаю, годен ли каждый из них для моих целей, - в конце  концов
выдавил я. Рабство может сделать мужчину евнухом и без ножа.  Я  знал  это
потому что сам прошел через эти аиды.
     - У дворцовых рабынь уже есть дети от них.
     - Хм, - я вызывающе посмотрел на Хоната. - А откуда я знаю,  что  это
дети именно от этих рабов?
     Хонат заулыбался.
     - А ты проницательный человек. Ты рожден для торговли.