ь.
     - Это был голос Инесы, - сказал он мрачно.
     Но говорил пустому воздуху.
     Когда он осмотрелся кругом, он стоял один  на  плоскогорье  застывшей
лавы.
     Паквай исчез.



                               30. ДОРОГА ИНКОВ

     В третий раз в жизни Йунас Фьельд стоял оцепенелый и беспомощный.
     Он находился в мертвом, окаменевшем мире. По-видимому,  всякая  жизнь
погасла кругом него. И все же чьи-то глаза отовсюду следили  за  ним.  Как
некогда Раймон Сен-Клэр, он лишился последнего спутника. Его верный друг и
помощник исчез у него за спиной, и он даже не мог представить себе,  каким
образом это произошло.
     Понемногу к нему вернулось спокойствие и хладнокровие.  Многое  может
показаться неестественным и страшным  для  слабых  мозгов.  Но  Фьельд  не
принадлежал к той породе людей, которые могут уверовать в чудо.
     Он встал на  колени  и  пополз  на  четвереньках,  осматривая  каждый
сантиметр земли.
     И на этот раз он открыл нечто, что навело его на верный след. То  был
маленький кончик веревки, зажатый между двумя  пластами  лавы.  Он  тотчас
узнал эту тонкую, но крепкую веревку.  То  был  кончик  лассо  Паквая.  Он
схватил и потянул его.  Камень  медленно  поднялся  под  сильной  рукой  и
бесшумно повернулся на своей оси, обнаружив большое темное  отверстие.  Ни
один современный тайник не мог быть придуман с большей хитростью.
     Фьельд не задумался ни на минуту. Он проскользнул туда с единственной
мыслью найти во что бы то ни стало своих друзей. Потому что он  знал,  что
другой конец длинного лассо был крепко обвязан вокруг стана Паквая.
     Он очутился в трубообразном коридоре. В некоторых местах тот был  так
узок, что его широкие плечи, нагруженные  вдобавок  тяжелым  ранцем,  едва
могли протиснуться  дальше.  Но  зато  его  глаза  постепенно  привыкли  к
темноте, и у него хватило времени на то, чтобы обдумать свое положение.
     Он начал уже ориентироваться, и, когда  внезапно  открылся  выход  из
коридора, его ноги нашли опору на ступеньках, которые хотя  и  были  очень
круты, но не настолько, чтобы он не мог по ним приступить  к  равномерному
спуску вниз.
     Он услышал  наверху  слабый  стук,  и  кругом  него  сразу  наступила
непроницаемая тьма: по-видимому, камень автоматически повернулся  на  свое
место.
     Воздух был прохладный и  влажный,  и  звук  текущей  воды  становился
яснее. Он обвязал конец лассо вокруг своей руки и, найдя выступ поудобнее,
начал тянуть его к себе. Лассо поддавалось легко и  быстро.  Значит,  если
Паквай даже и был сброшен вниз, то падение едва ли было так высоко,  чтобы
серьезно повредить ему.
     Тут Фьельд, вспомнив о фонаре, вынул его из кармана и  навел  сильный
рефлектор на дно шахты.
     Зрелище, которое ему представилось, он никогда  впоследствии  не  мог
забыть.
     На полу галереи, над рекой, текущей  в  нескольких  метрах  ниже  ее,
различил он распростертое тело  Паквая.  Вокруг  него  двигались,  подобно
клубку странных серых червей, несколько карликовых существ,  которые  были
заняты тем, что связывали руки и ноги индейца.  Его  голова  была  покрыта
платком. Даже на этом  расстоянии  Фьельд  почуял  запах  того  же  самого
усыпляющего средства, которое он уже заметил,  когда  осматривал  спальный
мешок Инесы.
     Фьельд не был особенно  удивлен.  В  дневнике  профессора  находилось
подробное описание этих карликов Кономамаса. Но надо было  иметь  стальные
нервы, чтобы стоять лицом к лицу перед  этими  существами,  отвратительная
дряхлость которых соединялась с юношеским проворством. Они были ростом  не
больше  двух  футов.  Но  годы   стерли   большинство   черт,   отличающих
человеческую породу. Отвислая, высохшая и морщинистая кожа напоминала кожу
слона. Они охотнее ползали, чем ходили, и напоминали  тогда  стволы  самых
старых деревьев в лесу. Тонкий слой слизи указывал на то,  что  они  часто
бывают в воде. Глаза  были  красные,  слезящиеся,  с  почти  фосфорическим
блеском.
     Несмотря на отвратительную и отталкивающую внешность  этих  карликов,
Фьельд все-таки впоследствии заметил,  что  их  движения  не  лишены  были
некоторого достоинства - в этих движениях сказывалась благородная, древняя
раса.
     Их голоса приглушились  до  легкого  свиста.  По-видимому,  они  были
привычны к темноте. Резкий свет фонаря Фьельда заставил их мигать  глазами
и натыкаться друг на друга. Некоторые даже нырнули  в  воду.  Но  какая-то
угроза, произнесенная, очевидно, одним из вождей, вернула их к берегу.
     Фьельд воспользовался  их  замешательством.  Он  прикрепил  фонарь  к
своему поясу, крепко намотал на руку лассо и,  прежде  чем  карлики  могли
помешать ему, притянул к себе находящегося  в  полусознательном  состоянии
Паквая и окунул его в реку, чтобы освежить.
     Этот маневр оказался весьма целесообразным. Потому что, когда  Фьельд
начал поднимать его на уступ, где он стоял сам, Паквай был уже в состоянии
помогать себе руками и ногами. Через  несколько  минут  оба  друга  стояли
рядом на узком  скалистом  уступе.  Но  их  положение  было  не  такое  уж
блестящее. Обратный путь был  закрыт,  а  искусственный  или  естественный
туннель вел, очевидно, прямо в царство карликов, и  судьба,  ожидающая  их
там,  была  не  из  тех,  к  которым  человеку  свойственно  стремиться  с
нетерпением.
     Но все же они были пока господами положения.
     Белый,   неподвижный   глаз,   устремленный   так    пристально    на
необыкновенных человечков внизу, начал причинять им мучительные страдания.
Их красные глаза щурились и источали крупные слезы. Они сталкивались между
собой  со  своеобразным  фырканьем,  бывшим  у  этих  зловещих   созданий,
по-видимому, выражением гнева и брани.
     Паквай быстро пришел в себя.
     - Мы попали, кажется, в царство червей, - сказал он невозмутимо. - Ты
ничего не имеешь против, если я закурю мою трубку?
     - Я как раз хотел попросить  тебя  об  этом,  но  на  этот  раз  тебе
придется удовольствоваться несколько иным табаком, чем тот, к которому  ты
привык.
     Фьельд отыскал в  кармане  небольшой  кисет  табаку  и  протянул  его
Пакваю.
     - К счастью, я был подготовлен в  искусстве  выводить  из  усыпления.
Сен-Клэр кое-где упоминает об этом. Это хороший виргинский табак. Но в нем
есть  примесь,  изготовленная  моим  фармацевтом  в  Христиании,   который
понимает толк в таких делах. Пока  ты  будешь  курить  свою  трубку,  этим
быстрым, как ртуть, крошкам не удастся усыпить нас... Посмотри-ка, они уже
бегут!
     Фьельд засмеялся несколько принужденно.
     - Это немного уж слишком напоминает мне сказку,  -  продолжал  он.  -
Разве они не похожи на карликов Мелюзины или  на  маленьких  троллей?  Мне
кажется, что я присутствую на детском утреннике в театре.
     - Но это опасные дети, - пробормотал Паквай с омерзением. -  Их  руки
похожи на щупальца спрута... Но что мы будем делать? По-видимому, нечего и
думать о возвращении назад.
     Фьельд встал.
     - Кури хорошенько твою трубку,  Паквай.  Возвращение  обратно  всегда
лишено  интереса.  Гораздо  лучше  пойти  вперед,  чтобы  посмотреть,  как
устроились в своем царстве эти малютки. Очень может быть, что они в  конце
концов победят нас. Они  работают  по  старым  известным  методам  средних
веков. Медленно, но добросовестно. Поспешим, и нам,  быть  может,  удастся
встретить Инесу. Она, вероятно, недалеко.  Смелая,  мужественная  девочка!
Ее, наверное, протащили по туннелю. Может  быть,  она  даже  слышала  наши
голоса и крикнула, чтобы предостеречь нас.
     Паквай кивнул головой и изо всех сил затянулся из своей трубки.
     - Разве ты не видишь, друг, - сказал задумчиво Фьельд, - куда все это
ведет? Сомнений больше не может быть. Но никто впоследствии не скажет  над
нашими могилами, что мы были  недостойны  доверия,  которое  подарило  нам
юное, благородное существо, почти дитя. В наши дни  таких  осталось  мало,
Паквай. Порода этих  женщин  вымирает.  Их  заменили  коротко  остриженные
развратные "garconne". Я думаю, что война упразднила полы. Мы  вырождаемся
день ото дня. Мы становимся умными и сухими. В один прекрасный вечер нашей
жизни мы, вероятно,  откроем,  что  становимся  бессмертными  от  сплошной
разумной скуки. Совсем как эти карлики, которых мы собираемся навестить.
     Фьельд рассмеялся. То был грустный смех. Затем он привел в порядок  и
укрепил  ранец  на  своей  спине  и  молча  стал  спускаться  по  немногим
ступенькам, которые вели к каменистой дорожке, идущей вдоль реки.
     - Прекрасно сработанная дорога, - тихо сказал он.  -  Они,  наверное,
прилежные и способные работники. Совсем как карлики из мифов.
     - Заметил ли ты, что это характерная дорога инков?  -  спросил  вдруг
Паквай. - Она немногим отличается от той  сети  дорог,  что  находится  на
высотах Куско. Эта только лучше содержится.
     - Ты, кажется, прав, Паквай. И небольшие мосты, перекинутые там и сям
через реку, сильно  напоминают  мосты  из  канатов,  о  которых  упоминает
Гарсиласо. По-видимому, все указывает на то, что мы приближаемся к  хорошо
сохранившейся, древней цивилизации.
     Но Фьельду не пришлось на этот раз углубиться дальше в рассуждение  о
замечательном инженерном искусстве древних инков. Они ощутили вдруг жгучий
порыв ветра, который налетел на них и принудил остановиться,  чтобы  иметь
возможность вдохнуть глоток воздуха. Тогда послышались глухие раскаты,  то
приближавшиеся, то отдалявшиеся, и земля начала колебаться под их  ногами.
Это продолжалось недолго. Гром замер вдали, и воздух снова стал  свежим  и
прохладным. Но река внизу переменила свой цвет. Из  зеленой  и  прозрачной
она стала мутной и красноватой.
     Оба спутника посмотрели друг на друга.
     - Землетрясение, - сказал Паквай равнодушно.
     Тут они вдруг услышали злобный рев  впереди  себя.  Он  сопровождался
чисто кошачьим фырканьем. Вслед за этим послышался  женский  крик,  но  на
этот раз почти торжествующий.
     Фьельд крупными прыжками поспешил вперед.  Но  ему  пришлось  сделать
лишь несколько шагов. Прямо перед ним что-то плыло по темным волнам  реки.
Это что-то имело вид мешка, из которого выступало лишь смертельно  бледное
лицо, которое с отчаянными усилиями пыталось удержаться на уровне  воды  и
ловило воздух.
     Фьельд бросил ранец, замотал конец лассо вокруг левой руки и нырнул в
реку.
     Несколько минут спустя странный сверток был вытащен на сушу.
     Он содержал Инесу Сен-Клэр.



                                31. ЛАБИРИНТ

     Инеса открыла глаза и посмотрела с  улыбкой  вокруг  себя.  Она  была
очень бледна, но, по-видимому, осталась невредимой.
     - All right, - сказала она с веселым задором. - Теперь  мы  все  трое
вместе.
     - Пока все идет недурно, - сказал Фьельд в том же  тоне.  -  Вот  ваш
ранец. Я на всякий случай захватил его с собою. Может быть,  вы  займетесь
вашим туалетом?
     Инеса помахала затекшими руками и протянула их за ранцем.
     - Ах, мне было не так уж плохо! - сказала она. - Вода совсем  теплая.
Посмотрите, от нее даже пар пошел!
     - Это от землетрясения.
     - Ну, да! Я так и подумала, что это было небольшое землетрясение. Нам
нечего бояться такого пустяка в этой местности. Но карлики  были  охвачены
страхом, они в своем ужасе выпустили меня, и я воспользовалась этим, чтобы
скатиться в реку.
     Больше не было ничего сказано о том,  как  спаслась  Инеса.  Все  как
будто произошло само собой, естественно и просто. Но под простыми  словами
трепетала глубокая радость. Фьельд  должен  был  самым  настоящим  образом
закусить язык, чтобы у него не вырвалось каких-нибудь слишком трогательных
слов,  а  голос  молодой  девушки  оборвался  несколько  раз,   пока   она
рассказывала о своих приключениях.
     Наконец она вложила маленькую ручку в руку Фьельда и прошептала:
     - Ах! Как я рада!
     Фьельд осторожно пожал  тонкие  пальцы.  Затем  он  высвободил  руку,
закинул ранец за плечо и пошел вперед.
     - Немного  скучно  странствовать  в  этой  темноте,  -  сказал  он  с
принужденной веселостью.  -  Мы  сами  скоро  превратимся  в  красноглазых
пещерных жителей. И так как дороги назад нет, то  нам  лучше  продвигаться
как можно скорее, пока работает батарея карманного фонаря. Обвяжите  лассо
вокруг вашего пояса, мадемуазель, мы теперь все трое  связаны,  как  будто
собираемся подняться на гору Аконкагуа.
     Инеса смотрела с удивлением на  светловолосого  великана,  который  в
снопе электрических лучей производил  сказочное  впечатление.  Обстановка,
окружавшая его, была приспособлена для совсем других,  маленьких  существ.
Она невольно вздохнула и последовала его совету.
     - Просто удивительно, как вы много курите, -  промолвила  она,  чтобы
сказать что-нибудь. - Но табак неприятно пахнет.
     Фьельд рассмеялся, меж тем как он ежеминутно  осторожно  нагибался  в
тесном туннеле, который, по-видимому, становился ниже и уже.
     - Это вовсе не табак, а средство против одуряющих ядов,  с  которыми,
очевидно, хорошо знакомы здешние малыши. Если  понадобится,  то  вам  тоже
придется закурить трубку. А пока Паквай и я достаточно дымим за всех... Но
что это? Как будто становится светлее?
     Они, вероятно,  достигли  конца  длинного  туннеля,  так  как  слабый
серо-фиолетовый свет лился на гладкие стены скал, которые через  известные
промежутки прерывались лестницами, достаточно ясно обозначавшими различные
станции этого своеобразного водного пути.
     Исход туннеля был настолько низок, что им пришлось ползти на коленях.
Наконец они очутились в  большом  сводчатом  подземелье.  Здесь  находился
источник сумеречного света. Фьельд потушил фонарь и с удивлением огляделся
вокруг себя.
     - Да это совсем точно пещера  Аладдина!  -  прошептала  Инеса,  -  но
откуда может исходить этот свет?
     - Это пока  неизвестно,  -  ответил  Фьельд  и  вытащил  из-за  пояса
револьвер. - Но если я не  ошибаюсь,  то  здесь  находится  вход  в  замок
карликов. Он, по-видимому, весь выложен аметистами.  Но  где  же  часовые?
Кажется, это  маленькое  землетрясение  произвело  настоящий  переполох  в
доисторическом лагере.
     - Я слышу голоса, - прошептал индеец. - И  здесь  прекращается  река.
Она исчезает между скал, которые находятся под нашими ногами.
     Замечание Паквая было правильно.
     Журчащий звук воды смолк и вместо него в одном из соседних подземелий
слышалось кудахтанье, сильно  напоминавшее  птичий  двор.  От  времени  до
времени возвышался сильный голос, как будто  индюк  вмешивался  в  куриный
спор.
     - Нам лучше отступить назад в  темноту,  -  прошептал  Фьельд.  -  Мы
должны освоиться с окружающею обстановкою, прежде чем двигаться дальше.
     Они осторожно пробрались в угол подземелья, где  небольшой  природный
коридор-тупик являлся подходящим убежищем. Волнение в соседнем подземелье,
которое, очевидно, выполняло назначение  зала  собраний,  не  уменьшалось.
Можно  было  подумать,  что  путники  находятся  во   французской   палате
депутатов,  где  все  говорят  одновременно,  меж  тем  как  председатель,
стараясь вызвать еще больший шум и гам, пускает в ход колокольчик даже  во
время редких пауз.
     -  Побудьте  здесь  несколько  минут,  -  сказал  Фьельд,  -  пока  я
постараюсь сориентироваться в этом лабиринте. Вы, должно  быть,  устали  и
проголодались после всех этих необычайных переживаний. Паквай  позаботится
о закуске. И попытайтесь заснуть. Мы пока здесь в безопасности.
     - Но вы сами... - чуть слышно сказала молодая девушка.
     - Я должен воспользоваться возможностью осмотреться кругом, - отвечал
Фьельд, высвобождая руку от намотанного  лассо.  -  Нам  представляется  к
этому случай теперь, когда человечки всецело  заняты  своими  собственными
делами. И потом я скоро вернусь.
     Фьельд поправил ранец, вытянул несколько шерстяных  одеял  из  своего
свертка и, прежде чем Инеса успела возразить, постель  для  нее  была  уже
готова. Она хотела протестовать, но тьма уже поглотила огромного норвежца.
Покорившись, она взяла мясные консервы, которые протягивал ей  Паквай.  Не
успело пройти и десяти минут, как она уже спала на импровизированном ложе.
     Но индеец сел на корточки у ее изголовья; его черные  глаза  сверкали
каждый раз,  когда  он  крепко  затягивался  из  трубки  с  необыкновенным
табаком.
     Уже теперь-то ни один карлик в мире, даже если  он  будет  не  больше
колибри, не проскользнет сюда без его ведома!..
     Меж тем, Йунас Фьельд бесшумно полз к  небольшому  порталу,  который,
казалось, служил входом в зал собраний карликов.
     Голоса становились все громче, но, к своему  великому  разочарованию,
он не мог никого увидеть, несмотря на то, что свет, принявший  зеленоватый
оттенок, становился значительно яснее.
     Но зато для него теперь было ясно, что он стоял у входа  в  лабиринт,
который казался столь же извилистым  и  запутанным,  как  тот,  в  который
некогда отправился Тезей, чтобы завоевать свою красавицу.  Но  пока  вдали
еще не раздавался рев Минотавра. Фьельд был готов ко  всему.  В  одном  из
своих многочисленных и богатых содержимым карманов он отыскал клубок ниток
и гвоздь, который он воткнул в расщелину между скалами. Итак, нить Ариадны
была изготовлена.
     Перед ним лежало три пути.  Левый,  очевидно,  вел  к  залу  собраний
карликов, где они с оглушительным шумом спорили. Оттуда пробивался зеленый
свет. Но Фьельд выбрал  дорогу  направо,  где  к  освещению  присоединялся
красный  оттенок.  Это  необыкновенное  пещерное   устройство   не   было,
собственно  говоря,  совсем  ново  для  Фьельда.  Природа   прихотлива   и
архитектор  хоть  куда.  Это  подтверждают  пещеры  Бермудских   островов,
построить которые не могла бы  человеческая  рука.  И  повсюду  на  свете,
глубоко под поверхностью земли,  инженер  более  могущественный,  чем  все
инженеры  человечества,  взятые  вместе,  осуществил  такие  архитектурные
замыслы, какие не может охватить  самая  дерзновенная  фантазия.  Предание
заселило их титанами, циклопами, троллями, драконами, чертями и карликами.
Там,  в   извечных   лабиринтах,   странствуют   отверженные,   проклятые,
божественные  преступники,  созданные  наивным  воображением   и   страхом
первобытных людей.
     Но Фьельду некогда было раздумывать об  этих  подземных  привидениях.
Пройдя вперед расстояние в  сто  метров,  он  увидел,  что  коридор  снова
разветвлялся. Моток ниток в его руке сильно уменьшился.  Но  красный  свет
ясно блестел направо и, казалось, указывал дорогу к  большому  подземелью.
Фьельд  продолжал  идти  по  широкому  туннелю.  Преимущество   для   него
заключалось  в  том,  что  всегда  можно  было  шмыгнуть  в  сторону   при
неожиданной встрече.
     Голоса в зале собраний давно уже замерли вдали. Тишина  казалась  еще
более зловещей в этом красном туманном  воздухе,  который  словно  сочился
весь кровью.
     Вдруг Фьельд остановился. В его руке остался только конец  нитки.  Но
как раз налево открывалось светящееся подземелье. Он заглянул туда, воздух
пылал кроваво-красным огнем, исходящим, по-видимому, из недр земли.
     У огня сидели двое карликов спиной ко входу.
     Но не карлики возбудили в Фьельде жгучее любопытство.
     Подле огня,  на  пестрых  коврах  и  подушках,  лежал  нагой  человек
геркулесовского сложения. Вокруг его шеи было  широкое  золотое  ожерелье.
Колеблющийся отсвет пламени падал на лицо великана. Рот  его  был  заткнут
кляпом.
     Фьельд отскочил назад, с трудом переводя дыхание. Все  это  было  так
невероятно. Потому что  человек,  распростертый  на  коврах,  был  Антонио
Веласко, Черный Антонио, также прозванный "Ужасом Перу".



                              32. ТРАНСФУЗИЯ

     Существуют человеческие инстинкты, которые нельзя уничтожить  обычной
разумной логикой. Порыв к спасению существа,  находящегося  в  смертельной
опасности, никоим образом не является непр