Лестер Дель Рей.
    День гигантов.


ТРЕБУЕТСЯ ПРАВКА И ВЫЧИТКА!

Век мечей и секир, треснут щиты,
Век бурь и волков до гибели мира...

Из скандинавского эпоса "Старшая Эдда".

ГЛАВА I

Короткое лето промелькнуло, как не бывало, и первый иней засеребрился уже в
начале августа. В сентябре зима свирепствовала на когда-то благодатных
равнинах Соединенных Штатов. Урожай погиб, так и не созрев, "жатва" шла
только в лесах - заготавливали дрова на зиму. Плиты и печи в домах топились
без перерыва. Это было единственное спасение от холода.

Лейф Свенсен подтолкнул последнее бревно на пилораму, и пила снова завыла.
Крупный, худощавый человек со спокойными движениями, он казался даже
медлительнее, чем был на самом деле. Сине-стальные глаза, светлые волосы,
резкие, но не раздражающие черты лица выдавали в нем потомка викингов. Но
ярость и жадность к жизни, присущие морским разбойникам и рыцарям
древности, не читались в его лице. Весь его облик был отмечен какой-то
невыносимой мрачностью и собачьей усталостью.

Он отключил мотор. Сложил дрова. Похлопал ладонью о ладонь, чтобы
согреться. В тишине завывал ветер, и снежная крупа постукивала по
металлической крыше сарая. Хмуро, без улыбки он повернулся к гостю, который
безмолвно ждал, когда он кончит работу.

- Что скажешь, Саммерс? - спросил он без любопытства. Просто чтобы что-то
сказать.

- Слушал радио. Дела все хуже. Буран идет из Дакоты в Кентукки. Похоже,
зацепило и нас. Ад да и только. Старик Эриксон считает, что наступил конец
света.

Саммерс куснул плитку жевательного табака. Он по привычке улыбался, но
сквозь улыбку пробивался страх. Не дождавшись ответа, с сожалением
вздохнул.

- Да, Лейф, я зашел к тебе из-за собаки. Ты не передумал?

- Нет,- сказал Лейф как отрезал.- То, что я говорил шерифу, остается в
силе. Мой Рекс ни в чем не виноват. Он две недели сидит на цепи. Почему он
должен отвечать за проделки какого-то неизвестного зверя?

Саммерс смущенно кашлянул. - Подожди, я же не говорю, что ты должен что-то
делать. Я просто хочу тебя предупредить, что сегодня в пять соседи
соберутся и школе. Эл Шторм заявил - двух его свиней прошлой ночью загрызла
собака или волк. Но ведь в округе сроду не бывало волков. Он взбешен, Лейф.
Ты сам понимаешь, в такие времена остаться без мяса не шутка. Вот я и решил
тебя предупредить. Может быть, ты заглянешь к ним, объяснишься, пока они
ничего не успели натворить? А то они здорово ' "%+(al.

Саммерс, конечно, был прав, и Лейф помрачнел. В мире разразился
продовольственный кризис, урожай погиб, не хватало кормов для скота. Снова
появились так называемые Комитеты бдительных эти ура-патриоты требовали
наведения порядка любой ценой. Комитеты уже действовали во многих штатах, и
кое-где даже случались суды Линча. И не за потерю свиньи, а за любую
мелочь.

- Спасибо, Саммерс,- кивнул Лейф.- Я, пожалуй, загляну к ним. Но что еще
скажешь? Я же чувствую, что у тебя полно новостей!

Лицо Саммерса просияло от ощущения собственной значимости, и все-таки страх
не исчез из его глаз. Почти шепотом он произнес:

- Я видел ангела нынешней ночью. В небесах. Белокурая женщина на белом коне
летела на восток примерно в тридцати метрах над землей. Она пела так
пронзительно, что могла бы разбудить и мертвых. Ты знаешь, о чем-то
подобном сообщали солдаты. Мы были на охоте вчетвером в час заката, хоть
солнца-то и не было, и мы все видели ее... А на прошлой неделе то же самое
видел один парень из Двойных Развилок...

Лейф не придал значения его бормотанию, даже не удивился, но все же сделал
вид, что ему интересно. Каждая война рождает свои психозы и массовые
галлюцинации. А ведь даже непрочное перемирие, заключенное в Европе, не
смогло остановить истерии из-за ледяной погоды и страха перед наступающим
голодом.

Хорошо еще, что никто не решился пустить в ход атомные бомбы. Но напряжение
и страхи не проходили. Не удивительно, что мир переполнился слухами об
ангелах, витающих в небе над полями сражений. Когда-то бессмысленные
легенды о "летающих тарелках" утихли после первых полетов на Луну, где не
оказалось никаких пришельцев. Теперь измученным чудакам стали мерещиться
ангелы. Саммерс, вероятно, увидел случайный луч солнца, отраженный
облаками... Лейф не стал отнимать у своего собеседника иллюзию. Пожалел,
промолчал.

Ему помог телефон. Из дома сквозь порывы ветра прорвался звонок. Лейф
побежал к дому. На ходу он извинился перед Саммерсом. Долго ли звонил
телефон? Он боялся, что гудок прервется.

Но телефон не унимался, и когда Лейф схватил трубку, он услышал голос
своего брата. Они были близнецами - он и Ли.

- Наконец-то Лейф! Вот ты и попался... Ты сможешь заехать за мной?

- А где твой мотоцикл?

- Ты понимаешь, он пошел юзом и врезался в телеграфный столб у Пяти Углов.
От него, конечно, мало что осталось, но я вовремя соскочил. Отделался парой
царапин и синяками. Могло быть куда хуже...

В трубке раздался смех: Ли что-то сказал в сторону, явно не Лейфу.

- Я же просил тебя не трогать этот чертов мотоцикл... Разве можно ездить по
нашим дорогам на таком драндулете?начал Лейф, но Ли оборвал его, продолжая
смеяться.

- Это верно, мой мальчик, ты просил, а я не послушался. Зато сейчас я у
Фолкнеров, мне делают перевязку... Знаешь, где их ферма? О'кей, тогда
приезжай и забери своего блудного брата. Только смотри, не очень торопись!
Ты увидишь, какую я тут нашел медсестру...

Телефон умолк, и Лейф чертыхнулся. Он даже скривился, когда представил, как
Ли валяет дурака во время перевязки. Братья были такие разные! Ли вел себя
как глупец, в пятнадцать лет он умудрился попасть на Вторую мировую войну,
после этого - Корея, затем участие в южно-американских заварушках, потом -
еще половина мира. Время от времени он отправлял домой письма, полные
новостей, событий, женских имен, случайных цитат. Иногда от него приходили
деньги, которые Лейф принимал неохотно, но тратил не без пользы для их
общего дома и фермы.

И вот Ли Свенсен вернулся. Вернулся залечивать рану в груди, полученную
пару месяцев назад во время боев в составе нового французского иностранного
легиона. Ему быстро наскучила жизнь фермера - рассудочная, спокойная,
полная трудов. Рана еще не зажила, и он, как помешанный, носился на
мотоцикле. Поведение, типичное для бешеного братца. Только он способен,
попав в аварию, рассматривать несчастный случай как забавное развлечение и
повод для легкомысленного знакомства.

Пока Лейф разговаривал по телефону, Саммерс ушел. Увидев хозяина, Рекс
взвился на цепи. Он был надежно прикован к своему месту. Лейф направился в
гараж. Проверил мотор, долго возился, обматывая колеса цепями: он не хотел
случайной аварии на заледенелых дорогах. Конечно, Ли никогда бы не стал
этого делать, но этим-то он как раз и отличался от Лейфа. Привычка к
аккуратности и осмотрительности укоренилась глубоко в душе Лейфа и чуть ли
не вошла в поговорку среди местных фермеров. В отличие от Ли, он никогда не
рвался из дома - наоборот, занимался хозяйством, строил теплицы, пристроил
к дому оранжерею. Он медленно двигался по жизни, планируя каждый шаг и как
бы приговаривая: "Тише едешь - дальше будешь..." Конечно, его неторопливую
жизнь оправдывали полный амбар, корм для скота, погреб, где вкусно пахло
копченостями. Но изредка, когда приходили письма от Ли или сам неукротимый
братец врывался на порог отчего дома, Лейф печально раздумывал о своей
неприметной судьбе. Наверное, самое яркое в ней-это волнующие приключения
телевизионных героев. Нет, он не был романтиком, и даже телевизор увлекал
его только во время передачи. Что же, может, оно и к лучшему, что жизнь его
прошла без каких бы то ни было авантюр.

И все-таки он любил своего брата. Правда, иногда Лейфа охватывала обида,
что ему пришлось бросить колледж, когда Ли умчался на поиски приключений.

Он снова вернулся мыслями к сегодняшнему дню и снова испытал тревогу.
Теперь-то он определенно не попадет на соседскую сходку, а там нет никого,
кто бы встал на его сторону. Саммерс некогда не решится возразить этим
патриотам, даже если они примут решение убить Рекса. Ли как будто
специально выбрал время, чтобы влипнуть в свои неприятности.

А ветер усилился, с мрачного неба посыпался густой снег. Снежинки, острые и
твердые, подскакивали на заледенелой дороге, секли ветровое стекло, но
хорошо хоть не прилипали к нему. Лейф сгорбился над баранкой, весь
устремленный вперед. Он, повернул регулятор автопечки до упора, но ветер
уносил тепло быстрее, чем оно согревало. Обратный путь будет еще тяжелее.

На пути встречались машины, и почти все они не были приспособлены для езды
по зимней грейдерной дороге. Судя по "a%,c, во всех встречных машинах
сидели горожане. Они искали по деревням продукты, а сейчас, испуганные
бураном, торопились домой. Купить что-нибудь в городах было невозможно,
цены росли, как безумные. А здесь еще находились фермеры, которые продавали
то, что очень скоро понадобится им самим. Бог весть, что двигало ими -
глупость или жадность?

Дальше начинался самый трудный участок, где дорога сужалась до ширины
автомобиля, и он резко тормознул, когда из-за поворота его внезапно ослепил
свет встречных фар. Машину занесло, но, он сумел удержаться на краю кювета.
Мимо пронесся большой кадиллак, доверху загруженный продуктами. Увы, эти
продукты все равно нельзя будет сохранить в неприспособленном городском
доме... Кадиллак скользил по неровной дороге, подскакивал, но не сбавлял
хода.

Лейф выругался и рванул рычаг коробки передач. Он начал газовать, выруливая
на дорогу с обочины, как вдруг его приостановил стук в правое стекло. До
встречи со слепящим кадиллаком на дороге точно никого не было. Пока он
раздумывал, стук повторился.

Он повернул голову, предполагая, что это стучит сломанная ветка дерева...
Но за стеклом увидел рыжебородое лицо. На него смотрела пара темных глаз,
посаженных слишком глубоко и близко к переносице. Часть лица, не закрытая
бородой, была скорее красива, но что-то в нем заставило Лейфа отшатнуться
от стекла. Все же он взял себя в руки и открыл дверь. Когда незнакомец
забирался в машину, тревожное чувство усилилось, а затем внезапно исчезло.

- Благодарю,- молвил незнакомец с прохладцей.- Меня зовут Лайфейсон.

Насмешка прозвучала в его голосе, губы раздвинулись в улыбке, не очень
выразительной, но и не без ехидства.

- Я поеду с тобой, Лейф Свенсен, раз уж нам по пути. Иначе бы пришлось идти
пешком, а ведь Фимбул-зима уже наступила.

Это слово - Фимбул - показалось почему-то знакомым, и Лейф задумался,
откуда он его знает. Он даже не удивился, что Лайфейсону откуда-то известно
его имя, и словно забыл о неожиданном появлении попутчика. Вскоре странное
слово закрутилось в его сознании, оно как бы вынырнуло из старинных
историй, из древних скандинавских саг, которые он не раз слышал в детстве
от бабушки. Фим-булветтер, Фимбулзима - это страшная, самая последняя в
мире зима. Она должна прийти перед Закатом Богов или чем-то вроде этого.

- Закат или Ночь? - глубоко посаженные глаза Лайфейсона смотрели холодно.
Затем морщинки вокруг глаз стянулись в нарочитой усмешке. Незнакомец явно
изучал Лейфа.- Сильна в тебе древняя кровь, Лейф Свенсен, если ты помнишь,
что Фимбул приходит перед Рагнарђком... Да и внешность твоя выдает это.-
Незнакомец повернулся к окну.- Да, темнеет нынче рано. Хорошо хоть, что в
твоей машине светло...

Лейф кивнул, глядя во мрак. Фимбул -зима! Да, подходящее имечко тому, что
происходит в мире. Обрывки старинных нордических легенд снова возвращались
к нему из бабушкиных историй. Это зима, после которой Боги должны были
схватиться насмерть в безнадежной гибельной битве с Гигантами. Мрачные
картины бабушкиных рассказов когда-то немного угнетали его, а теперь
внешний мир соответствовал их мраку. Чтобы отвлечься, он включил радио и
настроил его на местную станцию, которая сообщала погоду и новости.
Незнакомец "'$`.#-c+, когда неожиданно захрипел динамик, его рыжая борода
ощетинилась. Но вот он усмехнулся и откинулся на сиденье, вслушиваясь...
Новости же оказались почти такими же мрачными, как старые истории о
Рагнарђке. Даже Южное полушарие стыло в объятиях жестоких ураганов. Даже по
сути невозможная война между Австралией и Новой Зеландией, и та говорила о
варварстве и неспособности к диалогу. Радио вещало, что на востоке
вспыхивают хлебные бунты, повсюду увеличивается рост преступности, группы
фанатиков объединяются в Калифорнии, в Южной Америке начинается уже третья
по счету безысходная война, Индия и Китай объяты хаосом. Мусульманская вера
расползается по когда-то православной России, и уже ходят неясные слухи о
новом джихаде - кровавой религиозной войне. Только Соединенные Штаты еще
держатся в стороне от этих войн и беспорядков, но безумие грозит
захлестнуть и Северную Америку.

В соседнем Бруквилле поссорились братья Ольсен, так и не решив, чья очередь
отправляться в лес за дровами. Братья зарезали друг друга кухонными ножами.
Группы новоявленных человеконенавистников вкупе с "бдительными"
бодрствовали постоянно, а городские хулиганы сбивались в бандитские шайки и
грабили окружающие деревни. По радио легально рекламировалось оружие. В
небесах зарегистрировано три новых явления ангелов, которые почему-то
стороной облетали церкви. В конце репортажа диктор заговорил о погоде.
Фальшивый оптимизм звучал в его хорошо поставленном голосе. В его устах
даже сообщение о конце света и всеобщей гибели показалось бы райской
музыкой. - Норны в твоей коробке вещают бессмыслицу,- вдруг взорвался
Лайфейсон.- Как можно сообщать о направлении ветра, когда любой глупец
скажет вам, что Фимбул-зимой ветры дуют сразу во все стороны! А кому
интересно слушать рассуждения о том, что еще только должно произойти? Я,
например, и так чую, что метель продлится трое суток и навалит снегу выше
человеческого роста...

Лейф недовольно хмыкнул в ответ и выключил радиоприемник. Возможно,
предсказания рыжебородого ничуть не хуже, чем прогноз погоды по радио. Он
притормозил машину у обочины.

- Здесь я поворачиваю...

- Я буду с тобой, Лейф, до тех пор, пока ты не встретишься с братом... У
меня самого назначена встреча - я ищу волка, правда, еще не одноглазого,
другого, и ферма Фолкнеров вполне подходящее место...

Лейф глянул на него, но что-то в выражении лица попутчика пригасило его
любопытство. Он пожал плечами, чувствуя, как по спине побежали мурашки, и
сосредоточил свое внимание на изрытой дороге. Впереди показался маленький,
обшарпанный ветрами дом Фолкнеров. Сильно покореженный мотоцикл, уже
занесенный снегом, стоял перед домом. Воистину счастье достается глупцам и
храбрецам, и это уберегло Ли от серьезных неприятностей.

Лейф развернулся и остановился неподалеку от дома.

- Зайдем вместе?

- Я посижу в машине, здесь не продувает так, как на дороге. А когда
согреюсь, двинусь дальше...

По скрипящим заснеженным ступенькам Лейф поднялся на крыльцо. Он постучал,
подождал и снова постучал в дверь, но уже сильнее. Два года назад он и сам
попытался приударить за Dжойл Фолкнер, но безуспешно. Сейчас он даже не
удивился, что на его стук никто не откликается. Но вот Джойл отворила
дверь, ее лицо разрумянилось, она не ответила на прямой взгляд Лейфа,
отвела глаза. За ее спиной стоял довольный Ли Свенсен в разодранных на
коленях брюках и с перевязанной рукой.

- Заходи, мой мальчик, и закрывай дверь поплотнее,посоветовал Ли.- Горячий
кофе на плите. Милая, налей, пожалуйста, гостю. Наверное, Лейф приехал
читать мне нотации.

Лейф невольно заулыбался, несмотря на раздражение. Да и ни-кому не
удавалось долго сердиться на Ли, и Лейф попрежнему испытывал нежность к
своему брату-близнецу. Выражение лица - единственное различие в их
внешности, и именно оно говорило о полной противоположности близнецов.
Когда Лейф опустился в кресло, подсознательная зависть к галантным успехам
брата без следа растворилась в его душе. Он сидел рядом с радиатором и
благодарно впитывал тепло.

- Вот что, выйди и пригласи Лайфейсона - он сидит в моей машине - заглянуть
к нам и выпить чашечку кофе, тогда не будет проповедей и моралей. Вообще-то
я уже привык, что ты ломаешь мои планы.

Ли застонал от боли, когда поднимался. Но к выходу двинулся гибким и
уверенным шагом. Он вернулся мгновенье спустя.

- Там нет никого. Только огромный сокол как раз взлетел в небо над твоей
машиной. Это что, шутка?

Лейф с сожалением оставил кресло и сам вышел наружу. Лайфейсона не было
видно, он не оставил даже следов на снегу. Лейф разглядел отпечатки
собственных сапог, ведущие к дому, и больше ничего. Он нагнулся, чтобы
повнимательнее рассмотреть снежный покров, но в этот момент резкий звук
пронзил воздух. Ли задрал голову вверх, и Лейф проследил за его взглядом.
Что-то неслось над ними, еле видимое сквозь мрак и мелкий снегопад... О да,
это мог быть огромный сокол, но в темноте нельзя было утверждать это с
полной определенностью. О встрече с подобной птицей недавно рассказывали
охотники. Вскрик прозвучал вновь, а птица скользнула в сторону отдаленной
деревни и скрылась из глаз. Лейф внимательно осмотрел снег вокруг машины и
забыл о соколе.

- Следы Лайфейсона, видимо, замело,- решил он.- В конце концов, это не
важно, но все-таки...

- Видно, он просто отрастил крылья и улетел, как сокол,подсказал Ли.- Но
даже если он сумел это сделать, так что с того?! Идем домой и выпьем
горячего кофейку, пока не превратились в снеговиков.

Лейф задумчиво вошел в дом, вспоминая о странном впечатлении, которое
произвел на него Лайфейсон. Черт возьми, если так поймет и дальше, ему
через месячишко начнут мерещиться целые эскадроны реющих в небе ангелов. А
все это не стоит и ломаного гроша.

Прошел час, а тревога не оставляла его, хотя Ли и Джойл весело смеялись в
другом углу комнаты. Затем на улице раздался звук мотора, и смех Джойл
прервался. Она вскочила с места и бросилась на кухню. В эту минуту дверь с
грохотом распахнулась. Зазвучали голоса. Из общего гула выделился
возбужденный голос старшего Фолкнера:

- ...Раньше я никогда его не видел... Какой-то незнакомый парень... Мы так
ничего и не решили и уже хотели ` ae.$(blao, когда он вошел. Тебе тоже надо
бы его послушать. Он здорово раскочегарил наших слабаков вроде Саммерса.
После его слов мы все проголосовали за решительные действия. Свенсену
придется избавиться от своего пса-убийцы, иначе мы сделаем это сами. Мы
наведем порядок в округе...

Джойл попыталась остановить его, но он продолжал говорить. В комнате он
заметил Лейфа и Ли. На миг смутился, это стало ясно по его лицу. В чертах
Джойл тоже проступило смущение: ей было стыдно за отца. Но тут же он
воинственно расправил сутулые плечи.

- Эй вы, убирайтесь вон из моего дома! Оба! Пока я не выбросил вас сам... Я
не потерплю, чтобы Свенсены что-то вынюхивали здесь...

Ли поднялся первым, неторопливо запахнул куртку. Когда он повернулся к
Фолкнеру, на его губах играла презрительная улыбка, и гнев старика сразу
куда-то улетучился.

- Мы уходим, Фолкнер! Но если ты всерьез собираешься сделать, что говоришь,
давай выйдем вместе и разберемся. Нет? О'кей, Лейф, пошли. Джойл, увидимся
потом, милая... Спасибо за кофе.

Джойл глянула на отца и прошла вперед, чтобы открыть дверь. Фолкнер что-то
промычал и попытался остановить ее. Джойл увернулась. Он смотрел на свою
руку, которую отпихнула дочь, словно бы не понимая, в чем дело, скорее
обиженный, чем разозленный. Потом, как и в те времена, когда его жена была
еще жива, глубоко вздохнул, ссутулился и - побежденный - стал подниматься
по ступенькам наверх.

Джойл вышла на крыльцо, чтобы извиниться перед гостями. Ли прервал эти
неловкие извинения и притянул ее к себе. Она с готовностью потянулась к
нему, но вдруг отпрянула и вскрикнула.

Братья повернулись, следя за ее завороженным взглядом. Небо совсем
почернело, только густой снег мелькал в свете, падающем из окон и
распахнутой двери. Но что-то белое несл