з  того  времени,
когда Человек уже несколько столетий пользовался космическими путешествиями.
   - Ты...
   - ...сомневаешься в том...
   - ...что мы нашли это...
   - ...в ущелье? - спросили Близнецы.
   - Я верю вам, - сказал Историк. - Я просто констатирую, что это  выглядит
как анахронизм.
   - Это наша находка, и...
   - ...она должна быть названа нашим именем.
   - Никто не оспаривает вашего права на  открытие,  -  сказал  Беллидор.  -
Просто то, что вы нам принесли, кажется довольно таинственным.
   - Дайте это...
   - ...Тому-Кто-Смотрит, и он...
   - ...откроет тайну.
   - Я сделаю все, что смогу, - сказал я. - Но прошло совсем немного времени
с  тех  пор,  как  я  впитал  граммофонную  иглу.  Мне  нужно  отдохнуть   и
восстановить силы.
   - Это...
   - ...вполне приемлемо.
   Мы позволили Морити очистить артефакт от грязи и пыли, а сами в это время
рассуждали о том, каким образом примитивный амулет мог  существовать  в  эру
межзвездных путешествий. Наконец, Экзобиолог поднялась на ноги.
   - Я собираюсь вернуться  в  ущелье,  -  объявила  она.  -  Если  Близнецы
Звездная Пыль сумели найти это, может быть,  там  остались  и  другие  вещи,
которые мы не заметили. В конце концов, это же огромное пространство! -  Она
сделала паузу и посмотрела на остальных. - Есть  ли  у  кого-нибудь  желание
пойти со мной? День подходил к концу, и сопровождать  Экзобиолога  никто  не
вызвался. Тогда она развернулась и двинулась вперед по тропинке,  ведущей  в
глубины Олдувайского ущелья.
   Когда я почувствовал  себя  достаточно  сильным,  чтобы  впитать  древнее
украшение, уже стемнело. Я протянул свою сущность к костям  и  проволоке,  и
вскоре слился с ними.

***

   Его звали Джозеф Меромо, и жить при деньгах ему нравилось гораздо больше,
чем испытывать комплекс вины.
   Все началось с  телефонного  разговора  с  Брюсселем  и  завуалированного
предложения, сделанного главой многонационального конгломерата.  Они  хотели
избавиться от некоего товара. Но им  некуда  было  его  деть.  Не  может  ли
Танзания помочь преодолеть это затруднение?
   Меромо  сказал  им,  что  посмотрит,  можно  ли  что-нибудь  сделать,  но
сомневался, что его правительство сможет чем-то помочь.
   Просто попытайся, - пришел ответ.
   На самом деле, пришел не только ответ, но и  нечто  гораздо  большее.  На
следующий день личный курьер вручил ему  большущую  пачку  банкнот  крупного
достоинства  вместе  с  вежливой  запиской,  в  которой  Меромо   выражалась
благодарность за его усилия в их интересах.
   Меромо умел распознавать взятку с первого взгляда  (за  свою  карьеру  он
получил их немало), но ни разу не видел взяток хотя бы приблизительно такого
размера, как эта. И это даже не за помощь, а просто за то,  что  он  выразил
согласие воспользоваться своими возможностями.
   Ну так, подумал он, почему бы и нет? Что  у  них  там,  предположительно,
может быть? Пара контейнеров с токсичными  отходами?  Несколько  плутониевых
стержней? Их можно зарыть глубоко под землю, и  никто  об  этом  не  узнает,
никто не заинтересуется. Разве не так поступают западные страны?
   Конечно,  имело  место  денверское  бедствие,  когда  в  результате   той
маленькой аварии воду из Темзы нельзя было пить в течение почти столетия, но
ведь единственной причиной, по которой все стало широко известно,  было  то,
что этот случай оказался исключением, а вовсе не  правилом.  По  всему  миру
насчитывались тысячи мест захоронения отходов,  и  99%  из  них  не  вызвали
вообще никаких проблем.
   Меромо  дал  своему   компьютеру   команду   создать   над   его   столом
голографическую карту Танзании. Он посмотрел  на  нее,  нахмурился,  добавил
несколько топографических особенностей и начал усердно ее изучать.
   Если он решит им помочь упрятать эту дрянь, чем бы она  ни  оказалась  (а
Меромо сказал сам себе, что никакого решения еще не принял), где лучше всего
это сделать?
   Вдали от берега? Нет, рыбаки через  пару  минут  все  выудят,  нажалуются
журналистам, а те поднимут гвалт, достаточный для того, чтобы его уволили  с
должности, да и остальная часть  правительства,  возможно,  вынуждена  будет
уйти в отставку. В этом году  их  партия  не  сможет  выдержать  еще  одного
скандала.
   Провинция Селус? Пять столетий  назад,  когда  она  оставалась  последним
оплотом дикой природы на континенте  -  может  быть,  но  не  сейчас,  не  в
условиях  разрастающегося  полуавтономного  города-штата  с   населением   в
двадцать два миллиона человек, который стоит сейчас  там,  где  когда-то  не
было ничего, кроме слонов и непроходимого колючего кустарника.
   Озеро Виктория? Нет. Та же проблема с рыбаками.
   Дар-Эс-Салам?   Это   мысль.   Достаточно   близко   к   берегу,    чтобы
транспортировка  не  доставила  больших  сложностей,  и  место   практически
пустынное с тех пор, как Додома стала новой столицей государства.
   Но в Дар-Эс-Саламе двадцать лет назад, когда  Меромо  был  еще  ребенком,
произошло землетрясение, и он не мог допустить,  чтобы  еще  один  природный
катаклизм обнажил или даже разрушил то, что он планировал скрыть.
   Он продолжал исследовать карту:  Гомбе,  Руаха,  Иринга,  Мбейя,  Мтвара,
Таренгире, Олдувай...
   Меромо остановился и еще раз посмотрел на Олдувай, после чего  затребовал
дополнительные данные.
   Почти в  милю  глубиной.  Это  было  преимуществом.  Животных  больше  не
осталось. Еще лучше. На крутых склонах - никаких поселенцев. В этой  области
теперь жила лишь горстка масаи, не более двух дюжин семей,  к  тому  же  они
были слишком высокомерны, чтобы обращать внимание на действия правительства.
   В этом Меромо был уверен полностью: он сам был масаи.
   Он тянул с этим как  можно  дольше,  почти  два  года  собирая  "денежные
призы", но наконец назначил им дату поставки.
   Меромо выглянул из окна своего офиса на тридцать четвертом этаже  и  стал
смотреть не на  суету  Додомы,  а  дальше,  на  восток,  туда,  где  по  его
представлениям находилось Олдувайское ущелье.
   Казалось, это так  просто!  Да,  он  заплатил  кучу  денег,  он  затратил
непропорционально много средств, но у этих мультинационалов было  достаточно
денег, чтобы ими сорить.  Предполагалось,  что  это  будут  несколько  дюжин
плутониевых стержней, по крайней мере, сам он думал именно так.  Откуда  ему
было знать, что речь шла о сорока двух тоннах радиоактивных отходов?
   Вернуть деньги было нельзя. Даже если бы он этого захотел, вряд ли  можно
было ожидать, что они уберутся восвояси и утащат весь этот смертоносный груз
обратно на свою землю. Возможно, это и было  безопасно,  но  ведь  никто  не
может знать...
   Мысли об этом деле преследовали Меромо целыми днями и, что гораздо  хуже,
они перестали его оставлять по ночам, появляясь в  разных  вариантах  в  его
снах. Иногда это были аккуратно запечатанные контейнеры,  иногда  -  часовые
бомбы, временами он видел уже случившееся бедствие и  тогда  его  мысленному
взору представали обуглившиеся тела детишек масаи, лежащие на краю ущелья.
   Почти восемь месяцев Меромо в одиночку сражался со своими кошмарами, но в
конце концов он понял, что нуждается в помощи.  Сны  теперь  уже  не  только
мучили его по ночам, но даже начали  вторгаться  в  его  дни.  Он  сидит  на
встрече в правительстве, и внезапно ему начинает казаться, что он  находится
среди истощенных, покрытых язвами тел олдувайских масаи. Он читает книжку, и
вдруг ему начинает казаться, что слова в ней меняются и он читает о том, как
Джозеф Меромо приговорен к смерти за свою жадность. Он смотрит  голофильм  о
крушении Титаника, и  вдруг  видит  какой-нибудь  из  вариантов  бедствия  в
Олдувайском ущелье.
   Наконец, он не выдержал и обратился к психиатру. А поскольку  Меромо  был
масаи, он позаботился о том, чтобы психиатр принадлежал тому же племени.
   Боясь  натолкнуться  на  презрение  доктора,  Меромо  не  стал   подробно
рассказывать о том, что было причиной  кошмаров,  и  через  полгода  тщетных
попыток его вылечить психиатр заявил, что больше он ничего сделать не может.
   - Значит, эти сны останутся моим проклятием навсегда? - спросил Меромо.
   - Может быть, и нет, - сказал психиатр. - Я не могу вам помочь,  но  есть
один человек, который, вполне вероятно, сумеет это сделать.
   Он порылся в столе и нашел там маленькую  белую  карточку.  На  ней  было
написано всего одно слово: МУЛЕВО.
   - Это его визитная карточка, - сказал психиатр. - Возьмите ее.
   - На ней нет адреса и не указано никакого  способа  связаться  с  ним,  -
сказал Меромо. - Как же я его найду?
   - Он сам найдет вас.
   - Вы сообщите ему мое имя?
   Психиатр покачал головой:
   - Мне не придется это делать. Просто держите карточку при себе. Он  будет
знать, когда вам потребуются его услуги.
   Меромо почувствовал себя так, будто стал предметом шутки, соли которой он
не понял, однако он послушно спрятал визитку в карман и вскоре забыл о ней.
   Двумя неделями позже, когда Меромо потягивал виски в  баре,  пытаясь  как
можно дальше отложить возвращение домой и ночной сон,  к  нему  приблизилась
маленькая женщина.
   - Вы Джозеф Меромо? - спросила она.
   - Да.
   - Пожалуйста, пройдемте со мной.
   - Зачем? - подозрительно спросил он.
   - У вас есть дело к Мулево, не так ли? - спросила она.
   Меромо пошел за ней, хотя бы для того, чтобы избежать возвращения  домой.
Ему с трудом верилось,  что  этот  таинственный  человек  без  имени,  но  с
фамилией, сможет ему помочь. Они вышли на улицу, повернули налево и прошли в
тишине три квартала. Затем они повернули направо  и  вскоре  остановились  у
парадной двери состоящего из стекла и стали небоскреба.
   - Шестьдесят третий этаж, - сказала она. - Он вас ждет.
   - Вы не идете со мной? - спросил Меромо.
   Она покачала головой:
   - Моя работа закончена. - Она повернулась и исчезла в ночи.
   Меромо поднял голову и посмотрел на  здание.  Оно  ему  показалось  жилым
домом. Он подумал, есть ли у него выбор, в  конце  концов  пожал  плечами  и
вошел в вестибюль.
   - Вы пришли к Мулево, - сказал привратник. Это не было вопросом. -  Идите
к левому подъемнику.
   Меромо сделал так, как ему было сказано. Лифт  был  отделан  лакированным
деревом, в нем стоял  свежий  сладковатый  запах.  Подъемник  срабатывал  по
голосовой команде и быстро доставил его на шестьдесят третий этаж. Выйдя  из
лифта, Меромо обнаружил, что находится в коридоре  с  изящными  декорациями,
стеновыми  панелями  из  эбенового  дерева   и   продуманно   расположенными
зеркалами. Он прошел мимо трех дверей без  каких-либо  пометок,  раздумывая,
как ему определить, какая из них  ведет  в  апартаменты  Мулево,  и  наконец
подошел к двери, которая была чуть приоткрыта.
   - Входи, Джозеф Меромо, - произнес оттуда хриплый голос.
   Меромо открыл дверь, шагнул внутрь и растерянно замигал.
   На рваном коврике сидел старик, одетый только  в  красного  цвета  ткань,
собранную  в  складки  на  его  плече.  Стены  были  покрыты   тростниковыми
циновками, в камине стоял котел, в котором кипело что-то неприятно пахнущее.
   Единственное освещение в комнате давал висевший на стене факел.
   - Что это такое, - спросил Меромо, готовый отступить обратно  в  коридор,
если старик окажется таким же странным, как и все, что его окружало.
   - Подойди и сядь рядом со мной, Джозеф Меромо, -  сказал  старик.  -  Это
наверняка не так страшно, как твои кошмары.
   - Что вы знаете о моих кошмарах? - требовательно спросил Меромо.
   - Я знаю, что они  у  тебя  есть.  Я  знаю  о  том,  что  зарыто  на  дне
Олдувайского ущелья.
   Меромо быстро прикрыл дверь.
   - Кто вам сказал?
   - Никто мне не говорил. Я посмотрел в твои сны и тщательно их исследовал,
пока не нашел правду. Подойди и сядь.
   Меромо приблизился туда, куда указывал старик, и аккуратно сел,  стараясь
не собрать слишком много грязи на свой свежевыглаженный костюм.
   - Вы Мулево? - спросил он.
   Старик кивнул:
   - Я Мулево.
   - Откуда вы узнали все эти вещи обо мне?
   - Я лайбон, - сказал Мулево.
   - Колдун?
   - Это искусство умирает,  -  ответил  Мулево.  -  Я  последний,  кто  его
применяет на практике.
   - Я думал, что лайбоны накладывают заклинания и проклятия.
   - Они и снимают проклятия тоже, а твои ночи - и дни тоже -  прокляты,  не
так ли?
   - Кажется, вы знаете об этом все.
   - Я знаю, что ты совершил ужасную вещь, и что тебя преследуют  не  только
духи содеянного тобой, но и духи будущего.
   - И вы можете положить конец этим снам?
   - Именно для этого я тебя сюда вызвал.
   - Но раз я совершил такую жуткую вещь, почему вы хотите мне помочь?
   - Я не занимаюсь делами морали. Я здесь только  для  того,  чтобы  помочь
масаи.
   - А как насчет тех масаи, которые живут в ущелье?  -  спросил  Меромо.  -
Тех, что преследуют меня в моих снах?
   - Когда они попросят о помощи, я помогу и им.
   - Вы можете сделать так, чтобы то вещество, которое зарыто на дне ущелья,
исчезло?
   Мулево покачал головой:
   - Я не могу изменить уже сделанное. Я не могу даже смягчить твое  чувство
вины, так как это просто вина. Все, что я могу сделать - это  изгнать  духов
из твоих снов.
   - Я расплачусь за это.
   Наступила неловкая тишина.
   - Что я теперь должен делать? - спросил Меромо.
   - Принеси мне награду, соответствующую значимости той услуги,  которую  я
тебе окажу.
   - Я могу вам выписать чек прямо сейчас, или перевести  деньги  со  своего
счета на ваш.
   - У меня и так гораздо больше денег, чем мне нужно. Мне нужна награда.
   - Но...
   - Принеси мне ее завтра ночью, - сказал Мулево.
   Меромо уставился на старого лайбона и смотрел на него целую минуту, затем
встал и, не сказав больше ни слова, вышел.
   На следующее утро он позвонил на работу и сказал, что болен,  после  чего
отправился в два лучших в Додоме антикварных магазина. Наконец он нашел  то,
что искал, записал это на свой личный счет и унес домой. Он  боялся  заснуть
перед обедом, поэтому все оставшееся время читал книгу. Затем он быстро поел
и вернулся в апартаменты Мулево.
   - Что ты мне принес? - спроси Мулево.
   Меромо положил сверток перед стариком.
   - Головной убор, сделанный из шкуры льва, - ответил он.  -  Мне  сказали,
что его носил сам Сендайо, величайший из всех лайбонов.
   - Он его не носил, - сказал Мулево, даже не развернув упаковку. - Тем  не
менее этой награды мне достаточно. -  Он  запустил  руку  под  свое  красное
одеяние, вытащил маленькое ожерелье и надел его на Меромо.
   - Для чего это? - спросил Меромо, изучая ожерелье. Оно  было  сделано  из
маленьких косточек, соединенных проволокой.
   - Когда ты сегодня ночью ляжешь спать, обязательно надень его, - объяснил
старик. - Оно вберет в себя все  твои  видения.  Потом,  завтра,  ты  должен
отправиться в Олдувайское ущелье и бросить это ожерелье вниз, на дно,  чтобы
видения смогли лечь рядом с реальностью.
   - И это все?
   - Это все.
   Меромо вернулся к себе, надел ожерелье и лег спать. В  эту  ночь  видения
оказались еще страшнее, чем бывали до сих пор.
   Утром он положил ожерелье в карман и улетел на правительственном самолете
в Арушу. Там он нанял наземную повозку, и двумя часами позже стоял  на  краю
ущелья. Ни одного признака захоронения веществ не было видно.
   Меромо взял ожерелье в руку и швырнул его с края ущелья вниз.
   На следующую ночь кошмары исчезли.

***

   Через 134 года могучая Килиманджаро содрогнулась, дремавший  долгие  годы
вулкан вновь вернулся к жизни.
   В сотне миль от него земля на дне Олдувайского ущелья разверзлась, и  три
освинцованных контейнера разрушились.
   К этому  времени  Джозеф  Меромо  был  уже  давно  мертв  и,  к  великому
сожалению, на свете не осталось ни одного лайбона,  который  мог  бы  помочь
всем тем, кто теперь вынужден был жить с кошмарами Джозефа Меромо.

***

   Я изучал ожерелье в своей комнате, а когда вышел из  нее,  то  обнаружил,
что в лагере царит суматоха.
   - Что случилось? - спросил я Беллидора.
   - Экзобиолог не вернулась из ущелья, - ответил он.
   - Как долго ее нет?
   - Она ушла прошлой ночью, на закате. Сейчас уже утро, и она до сих пор не
вернулась и не попыталась связаться с нами по коммуникатору.
   - Мы боимся...
   - ...что она могла...
   - ...упасть и - ...утратить подвижность. Или даже...
   - ...потерять сознание... - сказали Близнецы Звездная Пыль.
   - Я отправил на ее поиски Историка и Оценщика, - сказал Беллидор.
   - Я тоже могу помочь, - предложил я.
   - Нет, ты должен исследовать последний артефакт, -  сказал  он.  -  Когда
проснется Морити, я пошлю его.
   - А как насчет Мистика? - спросил я.
   Беллидор посмотрел на Мистика и вздохнул:
   - С того момента, как мы приземлились на эту планету, она не  сказала  ни
слова. По правде говоря, я не понимаю, в  чем  заключается  ее  функция.  Во
всяком случае, я не знаю, как с ней общаться.
   Близнецы  Звездная  Пыль  вместе  топнули  ногами,  подняв  два   облачка
красноватой пыли.
   - Это кажется нелепым... - сказал один из них.
   - ... что мы смогли обнаружить самый маленький  артефакт...  -  продолжил
второй.
   - ... но не можем найти...
   - ... целого Экзобиолога.
   - Почему вы не помогаете ее искать? - спросил я.
   - У них закружились головы, - объяснил Беллидор.
   - Мы обыскали...
   - ... весь лагерь, - защищаясь, произнесли они.
   - Я могу отложить впитывание последнего предмета до  завтра  и  помочь  в
поисках, - вызвался я.
   - Нет, - ответил Беллидор. - Я послал за кораблем. Завтра мы покинем  это
место, и я хочу, чтобы все  наши  основные  находки  к  этому  времени  были
изучены. Это моя работа -  найти  Экзобиолога;  а  твоя  работа  -  прочесть
историю последнего артефакта.
   - Ну, раз ты этого желаешь, - сдался я. - Где артефакт?
   Он подвел меня к столу, за которым сидели Историк  и  Оценщик,  изучавшие
какой-то предмет.
   - Даже я знаю, что это  такое,  -  сказал  Беллидор.  -  Неиспользованный
патрон. - Он сделал паузу. - Помимо того факта,  что  мы  не  нашли  никаких
человеческих артефактов в более поздних слоях,  я  могу  сказать,  что  этот
предмет уникален, пуля, которой человек решил не стрелять.
   - Когда ты говоришь такими словами, это  уже  возбуждает  любопытство,  -
признал я.
   - Ты...
   - ...собираешься его изучить...
   - ...прямо сейчас? - тревожно спросили Близнецы Звездная Пыль.
   - Да, собираюсь, - сказал я.
   - Подожди! - в унисон закричали они.
   Я остановился над патроном, а Близнецы начали пятиться назад.
   - Мы не имеем в виду...
   - ...никакого неуважения...
   - ...но смотреть, как ты изучаешь артефакты...
   - ...очень неприятно.
   С этими словами они выбежали за дверь и спрятались за одним  из  лагерных
строений.
   - А как же ты? - спросил я Беллидора. -  Разве  ты  не  хочешь,  чтобы  я
подождал, пока ты уйдешь?
   - Вовсе нет, - ответил он.  -  Разнообразие  я  нахожу  замечательным.  С
твоего позволения, я бы хотел остаться и понаблюдать.
   - Как пожелаешь, -  сказал  я,  позволяя  своему  телу  растечься  вокруг
патрона, пока тот не станет частью меня самого, пока его история  не  станет
моей историей, пока я не увижу ее  так  же  ясно,  как  будто  это  все  это
случилось со мной только вчера...

***

   - Они идут!
   Томас Найкосиаи посмотрел на свою жену поверх стола.
   - А разве были какие-нибудь сомнения в том, что они придут?
   - Это глупо, Томас! - сказала она. - Они заставят нас уйти,  а  поскольку
мы ни к чему не подготовились, нам придется оставить всю нашу собственность.
   - Никто никуда не уйдет, - сказал Найкосиаи.
   Он встал и направился к шкафу.
   - Оставайся здесь, - сказал он, надел свой длинный мундир и  маску.  -  Я
встречу их снаружи.
   - Это грубо и жестоко - заставить их  ждать  снаружи,  когда  они  прошли
такой путь.
   - Их сюда не приглашали, - сказал Найкосиаи. Он порылся в шкафу и вытащил
ружье, которое был