ни в какие ворота не лезет! Нарушение шестого параграфа грозит увольнением с работы за халатность.
     В-четвертых, когда мы выходили из гостиницы, Раттоль никак не отреагировал на мои слова, адресованные портье. А ведь параграф седьмой того же устава АИБа категорически запрещает подобное, и несчастного портье должны были забрать вместе со мной! Вдруг я подал ему какой-то тайный знак? Но Раттолю, наверное, на все эти параграфы было наплевать с высокой колокольни. В том числе и на параграф четвертый, запрещающий аибовцам Западной Империи пользоваться для служебных поездок машинами иных марок, кроме "пежо". Это все равно как у нас, в Восточной Империи, аибовцы пользуются только автомобилями "НАЗ-23.452" - знаменитые черные "Волги" автозавода в Нижнем Новгороде. Буквоеды в Западном АИБе не меньшие, чем в нашем, и поверить в то, что местный АИБ вдруг ни с того ни с сего изменил своим правилам, я не мог. А уж пользоваться для служебных нужд машиной, выпущенной в Восточной Империи?! Н-да-а-а...
     Но, как я уже говорил, Ратголю было плевать на все параграфы. Потому что он не был следователем АИБа. А уж тем более - старшим!
     Мало того - ни он сам, ни его водитель не были даже жителями Лондона. Потому что перед тем, как начать объяснять дорогу (это водителю-то!!!), Раттоль сверился с картой города. Это уже в-шестых. Ну а в-седьмых...
     Когда в восьмидесятом году в Америке застрелили Джона Леннона, местные власти в память о замечательном ансамбле решили установить им памятник. И не нашли ничего лучше, как поставить четыре статуи прямо посреди дороги. Место они выбрали для этого как раз возле студии звукозаписи. Короче говоря, получилось нечто похожее на обложку пластинки ансамбля, вышедшей в шестьдесят девятом, где четверо музыкантов пересекают улицу по пешеходному переходу. Только скульптуры были изготовлены стоящими на месте и обнявшимися за плечи.
     Эбби-роуд никогда не отличалась оживленным движением. После же смерти Леннона этот пешеходный переход стал местом паломничества многих тысяч поклонников, так что проехать здесь все равно было трудновато. А после установки памятника, полностью перегородившего улицу, машин тут и вовсе не было. И не знать об этом житель Лондона просто не мог. Это и было седьмым фактом, толкнувшим меня на убийство псевдоаибовцев.
     Я, конечно, мог бы и не убивать их, а попытаться просто-напросто сдать в жандармерию. Но у меня не было твердой уверенности в том, что этим ребятам не удастся отвертеться. Кроме того, не хотелось оставлять в живых двух свидетелей, которые были бы в курсе того, что я что-то заподозрил.
     Короче говоря, я правильно сделал, что прикончил эту парочку. Вы скажете: жестоко? А мне плевать, что вы на это скажете! Своя рубашка ближе к телу, вот так-то!
     Я опять вспомнил ощущение, возникшее у меня при первом взгляде на Раттоля. И вдруг понял, что именно это ощущение подтолкнуло меня к моему окончательному решению. Я вдруг понял, что решил убить их еще до того, как мы покинули мой номер. И мне вдруг стало не по себе от этой мысли. Не знаю, пытались ли эти ребята меня похитить. Если и так, то сделано это было очень неуклюже и в расчете на полного дурака. Но скорее всего им просто очень нужна была эта штучка, которую они называли "вещественным доказательством". Если бы я ее спокойно отдал, то они не стали бы пытаться меня куда-то увозить. Потому что все это и без того выглядело весьма нелепо и бестолково.
     Я еще раз перебрал в памяти все их промахи, пытаясь успокоить свою полусонную совесть. И мне это удалось. В который раз уже...
     Нет, не были эти ребята аибовцами! Аибовцы - настоящие профессионалы, и они никогда не позволили бы себе семь подобных нелепостей. Даже не семь, а восемь!
     Я улыбнулся, вспоминая восьмую глупость, сделанную ими - это когда Майкл Никифоров принялся сигналить памятникам, чтобы те уступили ему дорогу. Посторонись, мол! Не видишь, что ли, - АИБ едет! М-да-а...
     Вообще-то улыбаться мне было не с чего. На мне висело уже три убийства. И мне вдруг подумалось, что мой Серж Антоныч знал, чем все это может закончиться. Ну, или по крайней мере подозревал. И поэтому не возражал против того, чтобы сюда поехал именно я. Костенко хорошо помнил, как я поступил во время Токийской операции, когда нас с ним прижало как следует.
     Мы тогда вышли на взломщика, пытавшегося вскрыть секретные архивы Имперской Военной Канцелярии. Взломщик был нашим подданным, но работал на Организацию Сохранения Безопасности Великой Американской Империи. И по совместительству - программистом одной из преступных токийских группировок. Мы этого не знали и решили его арестовать совершенно самостоятельно, без привлечения жандармерии или АИБа. И вот в самый интересный момент в гостиничном номере появляются его токийские друзья.
     Бежать мы все равно не смогли бы (сорок седьмой этаж!), а было их пятеро. Так что рукопашная схватка полностью исключалась как бесперспективная. И иного выхода, кроме моего пистолета, у нас просто не было...
     Сразу после стрельбы Антоныч поинтересовался, как это мне удается так легко нажимать на курок?! Я тогда просто пожал плечами, но впоследствии и сам задумался над его вопросом. И в конечном итоге понял, что для этого нужно только одно - безразличие.
     Именно - безразличие к людям. Не ненависть или злость, а безразличие. Нужно их просто-напросто перестать любить. Позволить любви и состраданию уйти из своей души и не впустить на их место злобу и ненависть, чтобы не превратиться в совсем уже гнусного монстра. И если у тебя есть достаточная причина, то это удастся без особого труда. У меня такая причина появилась уже очень давно - двадцать лет назад.
     И когда я понял все это и сумел для себя разложить по полочкам, то не нашел ничего лучше, как заявить об этом моему Сергею Антонычу. Дело происходило как раз перед началом расследования в Торонто, три года назад. В Канадские департаменты должен был отправляться кто-то другой, но Антоныч вообще хотел поехать сам. Он считал, что операция будет опасной. А мне, честно говоря, просто стало жалко этого дядьку - не очень молодого уже, обремененного какими-то своими заботами и несколько уставшего от всего... И я заявил Антонычу, что хочу отправиться в Торонто и провести эту операцию самостоятельно.
     Сергей Антонович Костенко, естественно, и слушать меня не стал. Он заявил, что если мне повезло в Токио, то это не значит, что я смогу выжить в Торонто. На что я ему возразил, что мне-то это будет как раз легче сделать, чем ему. И объяснил, почему именно.
     Антоныч посмотрел на меня долгим взглядом и выгнал из кабинета. А на следующий день я узнал о двух вещах. О своем назначении командиром следственной группы, отправляющейся в Торонто, и о получении доступа первой категории и специального кода, дающего право в любых ситуациях использовать оружие для сохранения собственной жизни. Нынешнее задание было уже пятым, во время выполнения которого я этим правом воспользовался.
     Однако спецкод - это, конечно, удобно, но многих проблем он не решает...
     Я посмотрел на часы - без пяти три ночи. Вечер, в понимании моего Маршала, в самом разгаре. Ну что ж, начнем...
     Шнур - в телефонное гнездо. Двухкопеечной монеткой соскабливаю с пластиковой карточки радужно переливающийся защитный слой. Ввожу двадцатитрехзначный код карточки. Открываю комнату...
     "Сокол? Это Маршал! Я ознакомился с вашими документами".

     "И?.."

     "Действительно, этой информации у меня не было. Вполне возможно, что это поможет в расследовании. Мы беремся за эту работу. Гонорар?"
     "Двадцать".
     "Нет. Тридцать".
     "Вам мало двадцати тысяч франков?!"
     Ни тени смущения в ответ.
     "Нас будет работать трое. Поэтому - тридцать".
     "Хорошо, пусть будет тридцать. Доплачу вам из своего кармана, Маршал".
     "Перестаньте, Сокол! Я уже знаю, что вам было разрешено заплатить ПЯТЬДЕСЯТ! Так что мы еще сэкономим вашей компании целую кучу денег".
     Ч-ч-черт!!! Откуда он все знает?! Взломщик хренов! Не-е-ет! Надо срочно менять коды доступа в систему компании! И ставить более надежную защиту!!!
     "Со мной, Сокол, вы будете контактировать в самых особых случаях. Встречаться мы с вами больше не станем. Вы будете видеться и общаться только с моими людьми. Они будут с вами работать. Но под моим руководством".
     "Сколько их?"
     "Двое. Мужчина и женщина".
     "Кто именно?"
     "Это два очень опытных взломщика. Синичка и Хорек. Они не подведут".
     Целый зоопарк, с неудовольствием думаю я. И вдруг почему-то вспоминаю, как мне показалось, что старший из тех двоих мнимых аибовцев назвал своего товарища хорьком. Вполголоса назвал, с презрительной усмешкой. Я и сам иногда использую это слово для определения въедливого и занудливого человека. Хорька, одним словом.
     Скорее всего это мне просто почудилось или же было простой случайностью. Но за последние два дня на меня уже столько этих случайностей вывалилось, что я каждую из них готов был воспринимать как намек на новые неприятности.
     Я немного подумал и набрал вопрос:
     "Их настоящие имена?"
     "Зачем вам?!"
     "Я хочу навести о них справки. Я хочу знать людей, с которыми работаю".
     Небольшая пауза. Затем на экран вновь высыпали буквы:
     "Это не принято. Так не делают".
     "Теперь делают", - ответил я.
     Снова пауза.
     "Нет, Сокол! Иначе мы с вами не работаем!"
     "Вы ошибаетесь, Маршал. Мы работаем. Но мне нужны их имена. У меня есть на то свои причины".
     "Для этого не может быть причин! Взломщики не сдают друг друга! Особенно при таком раскладе, как сейчас: я - начальник, они - подчиненные!"
     "Причина есть, Маршал. И очень веская".
     "Какая же?"
     "Убийство".
     Пауза. Долгая, секунд двадцать...
     "Чье именно?"
     "Мое".
     Снова пауза. Чтобы переварить этот бред, Маршалу потребовалось уже около минуты.
     "Поясните, Сокол".
     "Меня уже дважды пытались убить".
     "Удачно?"
     Хохмач хренов...
     "Не острите, Маршал. Мне не до смеха. Я не собираюсь работать с людьми, о которых ничего не знаю".
     Снова пауза. Опять около минуты. Вот зараза! Деньги же уходят!!!
     "Вы не уснули там, Маршал?" - интересуюсь я.
     "Вы обещаете, что не будете применять к ним никаких санкций? Слежка, арест и т.п.?"
     "Да".
     "Хорошо, я дам вам их имена. Остальное выясняйте сами. Но запомните, Сокол! Если вы не сдержите своего слова, ваша компания будет гореть огнем! И пожар начнется с вас!"
     "Согласен".
     "И не говорите им, что эту информацию вы получили от меня!"
     "Согласен".
     "Хорошо. Синичка - Синтия Тейлор. Хорек - Майкл Никифоров. Но я вам этого не говорил! Запомните! И не проколитесь! Обращайтесь к ним, как к Синичке и Хорьку!"
     Теперь уже пауза возникла по моей вине. Прошло секунд сорок, прежде чем я смог набрать следующий вопрос:
     "Когда и как они со мной свяжутся?"
     "Завтра утром. В 8.30. По этому же адресу. Комнату опять откроете сами".
     "Понял", - набрал я и вышел из ВЭС.
     Ни черта я не понял, подумал я про себя...

Глава третья

     Утро 16 марта я провел в ожидании. Как я и предполагал, ожидание это оказалось бесполезным. Я честно включил свой "чемоданчик", вышел в ВЭС, открыл комнату по прежнему адресу и принялся ждать. Помня о том, что накануне Маршал заявился на связь тютелька в тютельку, все это я проделал уже в двадцать пять минут девятого. И прождал я так до пяти минут десятого. После чего моя телефонная карточка, на которой до этого оставалось еще больше четырех франков, приказала долго жить, и я со вздохом вышел из ВЭС.
     Ни Синичка, ни Хорек на связь не вышли. Не вышел на связь и сам Маршал, хотя я на это очень надеялся. Ведь он потерял двух своих людей, и поэтому вся операция оказывалась под угрозой срыва. А операция эта была не только моя, но и его. И деньги за ее выполнение он мог бы получить немалые, что бы он там ни говорил и как бы ни воротил нос. Я был почти уверен, что Маршал наверняка побеспокоится, однако этого не произошло. Нет, что-то тут не то!
     Или он как-то узнал, что именно я причастен к этим убийствам (правильнее было бы сказать, что это моих рук дело!), или он и сам уже... М-да-а-а... Что же теперь делать?
     Я быстренько оделся и сбегал в ближайший магазин за телефонными карточками. Продавец обалдел, когда я попросил у него пять штук по пятнадцать франков.
     Спать мне хотелось неимоверно - этой ночью мне удалось вздремнуть от силы часа два, а предыдущую ночь я вообще не спал. Но не мог же я возвращаться в Москву с пустыми руками! Что я скажу Сергею моему Антоновичу? Что один резидент вообще не ответил на пароль, а второй ответил, но потом бесследно исчез?
     Я сердито покосился на две одинаковые книжечки программ кинотеатров, купленные мною у портье.
     Одну - у старого, вторую - у молодого. И ни от одного, ни от другого портье отзыва на свой пароль я не получил. Видимо, наш человек здесь уже не работал. Или, может быть, он просто не захотел выходить на связь. Это маловероятно, но проверить не мешает. С этого и начнем, подумал я, загружая в ЭВМ номер первой карточки...
     "Западная Империя, Английский департамент, Лондон, гостиница "Веллингтон", обслуживающий персонал, изменения в составе коллектива, 2001 год".
     "Код доступа", - возмущается справочная ВЭС.
     А, черт!!! Забыл совсем...
     Ввожу свой код доступа, повторяю вопрос и читаю ответ:
     "За первые 75 дней 2001 года в составе обслуживающего персонала произошло одно изменение: портье Пьер Рошфор - Карл Перен".
     "Причина изменения?"
     "Смерть Пьера Рошфора".
     "Подробнее".
     "Насильственная смерть Пьера Рошфора 10 января 2001 года".
     "Подробнее".
     "Информация для специального пользования. Вашего доступа недостаточно. Введите код доступа".
     Я полез в бумажник и вытащил свой блокнотик. Есть там у меня такие циферки... Сейчас посмотрим...
     Набираю длинную вереницу символов - цифры, буквы, знаки препинания...
     "Код принят..."
     Есть! Проглотила! Все-таки не такой уж и плохой я взломщик!...
     "... Пьер Рошфор погиб 10 января 2001 года в результате огнестрельного ранения. Данное дело признано нераскрываемым, заключение следственного отдела АИБ ЗИ - самоубийство, сдано в архив АИБ ЗИ - 29.01.2001, номер дела - 47/2001-А.34".
     "Характер огнестрельного ранения?"
     "Три выстрела из пистолета системы браунинг-35. К.43".
     Ага, подумал я. Бедняга Пьер с первого раза в себя не попал...
     "Подробнее".
     "Все три ранения нанесены в височную часть головы (два - в правую, одно - в левую) и признаны смертельными".
     Да нет, Пьер-то, пожалуй, попал-таки в себя с первого раза. И довольно удачно. Не поверил, что ли?! И произвел еще два контрольных выстрела...
     Перед моими глазами всплыла идиотская картина. Как человек попеременно стреляет себе то в правый, то в левый висок, пытаясь разобрать, что ему больше нравится. Я нервно хихикнул и набрал следующий вопрос:
     "Оружие?"
     "Оружие обнаружено на месте происшествия и сдано на склад как вещественное доказательство".
     "Причина, по которой дело признано нераскрываемым?"
     "Смерть наступила в следственной камере АИБ ЗИ".
     Я присвистнул. Надо же! Протащить в камеру пушку?! Какого черта?! И как вообще наш портье попал в АИБ?! Да еще - в следственную камеру!...
     "Причина пребывания Пьера Рошфора в следственной камере АИБ?"
     "Пьер Рошфор, сотрудник АИБ ЗИ, должность - заместитель начальника личной охраны императора, звание - полковник..."
     Мне на миг показалось, что я все же уснул и читаю этот бред во сне. Значит, получается, что наш резидент, человек, на которого мы вполне рассчитывали... и так далее...
     "Контакты Пьера Рошфора с Восточной Империей?"
     "Тайный агент разведывательного отдела АИБ ВИ, консультант отдела программирования компании "ДВК", внештатный корреспондент газеты "Московские ведомости".
     Надо же! Еще и корреспондент! И вашим, и нашим, значит... Так, хорошо... Любопытно, почему его до сих пор никто не расколол? Ведь информация эта есть в Доступе. Не в Свободном Доступе, но есть. Значит, кто-нибудь, какой-то любопытный взломщик вроде меня, вполне мог ее получить. Сергею Антоновичу это будет интересно... Если, конечно, информация опять не гавкнется, как тогда, с Синтией... А ну-ка!...
     "Синтия Тейлор, год рождения - 1979, Лондон".
     Снова на экране три фотографии, одна из которых мне очень хорошо знакома... Хм... Почему же в прошлый раз мне сообщили, что нет данных?! Неужели действительно сработала программная мина? Не "подорвала" бы она чего в моем "чемоданчике", озабоченно нахмурился я.
     "Синтия Диккенс, год рождения - 1979, Лондон".
     Пять незнакомых девушек. Все до сих пор живы, никто ни в чем не замешан. Ладно, попробуем с другого конца.
     "Справка".
     "Вопрос?"
     "Физический адрес станции электронной почты".
     "Введите электронный адрес".
     Сверяюсь с блокнотиком и набираю адрес, с которого Синтия получила послание в день нашего с ней знакомства.
     "Восточная Империя, компания "ДВК", отдел программирования, младший математик, Этьен Николаевич Саргасов".
     У меня просто челюсть отвисла. Этьен Саргасов... Э... С... ЭС?! Черт побери! Этька?! Этот мальчишка?!
     Но я тут же сам себя одергиваю, потому что понимаю вдруг, что Этьен давно уже не тот кучерявый и растерянный от почтения мальчишка, что три года назад переступил порог моего кабинета. Я вспоминаю, как сам неоднократно ставил в пример остальным сотрудникам его старание; как я часто говорил Сергею Антонычу, что талант программиста у Саргасова от Бога. И то, что он, кстати говоря, очень хорошо был осведомлен о том, куда именно я направляюсь и зачем. И еще я вспомнил, что Этьен, несмотря на свое жалованье, постоянно сидел без денег. А получал он больше двух тысяч в месяц. И очень часто деньги у него появлялись довольно неожиданно и задолго до выплаты жалованья. Взломщик? Хм...
     Не знаю, взломщик ли Этьен Саргасов, но то, что он далеко не "мальчишка", это уж точно. Этьен - специалист. Хорошо осведомленный специалист. И не стал бы Этька называть меня "возможным тайным аибовцем" или как там? Этьен хорошо знает, что к АИБу я никакого отношения не имею. Однако письмо Синтии было отправлено с его адреса. И подпись - "ЭС". Или это не его инициалы? Может быть, это все же означает что-то другое? Или же Этьен гораздо умнее, чем я его считаю? Может быть, он так и решил, что я не поверю в такую наглую выходку - письмо с его адреса, с его инициалами...
     Я быстро запихиваю в дисковод гибкий диск - он маленький, трехсантиметровый, никак не могу попасть - и копирую всю эту информацию. Разбираться будем в Москве, а пока...
     "Майкл Никифоров, возраст - 20-35 лет, только фотографии".
     Много же их сейчас хлынет на экран, но ничего. Думаю, что нужного мне я смогу найти довольно быстро. Физиономию его я хорошо запомнил, а ни года рождения, ни адреса его, ни специальности я не знаю. Только имя, да и то неизвестно, настоящее оно или нет.
     "oPHghBAS5*"%47%", - ответила мне ЭВМ.
     Это что такое?!
     "Повторить", - ошалев, потребовал я.
     "PrA543GHpP! - _=%", - продолжает настаивать

     ЭВМ.

     Я смотрю на экран и понимаю, что происходит что-то нехорошее. ЭВМ выдала еще одну порцию белиберды:
     "Wop%;Gfs532".
     А потом по экрану сплошной вереницей побежали самые разнообразные символы, экран мигнул красным, погас на миг, а потом снова засветился и на нем появилась надпись:
     "Служба ВЭС приносит свои извинения за возникший программный сбой. Ваши деньги, потраченные с начала сеанса связи, будут возвращены. Попытайтесь установить связь несколько позже".
     Я посмотрел на часы - половина одиннадцатого. Я вышел из ВЭС и подумал, что впервые стал свидетелем настоящего сбоя Сети. Если, конечно, не считать того, что вчера ВЭС тоже валяла дурака, когда я пытался откопать данные о Синтии.
     За окном с воем пронеслась пожарная машина. От э