ел  вперед
и обратился к ним на хорошем верно, хотя и с обычным произношением эльфов.
   - От имени Додольфина, короля западной марки и горы Ульмо, я  приветствую
вас, великие звери земли и воздуха. Мы следили  за  вашим  приходом  сюда  с
благоговейным  трепетом  и  были  вознаграждены.  Но  мы  обеспокоены  вашим
постоянным присутствием. Наш король, великий Додольфин, является царственным
правителем всей этой земли, от границ Ганы до восточных отрогов горы  Ульмо,
ибо это древняя западная марка Тунины, и  уже  издавна  лесные  эльфы  живут
здесь. Наш король владеет всей землей и всеми созданиями, живущими  на  ней.
Но он мудрый король и никогда не приказывает ничего, что выходит за  пределы
требований природы. Животные должны жить в лесу беспрепятственно, и таким же
образом могут жить в лесу и эльфы, ибо мы живем в согласии с животными.  Наш
король  должен  теперь  попросить,  чтобы  великие  звери  земли  и  воздуха
возвратились в свои земли. Мы  не  можем  допускать  дальнейшее  хищническое
истребление наших лосей и оленей. Лоси бегут с горы Ульмо. Олени в панике. В
лесу царит ужас. Посему наш король  послал  меня,  чтобы  передать  вам  его
требование. Вы должны тотчас же покинуть эти земли,  а  если  вы  откажетесь
выполнять его справедливое распоряжение, мы вас убьем.
   "Типичный пример дипломатии эльфов, - подумал Релкин, - целиком,  включая
формулировку заявления. Так, чтобы возразить и не думали".
   Он повернулся к товарищам по несчастью:
   - Что ж, этим все сказано, друзья мои. Мы или  возвращаемся  в  Далхаузи,
или умираем. У нас нет сил пройти весь путь на север, не охотясь на лосей  и
оленей.
   - Как они могут убить нас? - спросил Пурпурно-Зеленый.
   - Эльфы - мастера в использовании ядов. Они проткнут тебя сотней стрел, и
через несколько минут ты будешь парализован. Тогда они подойдут  к  тебе  со
своими мечами, располосуют горло и отрежут твою голову.
   Релкин обратился к князю эльфов:
   - Мы выслушали слова короля Додольфина, и мы приносим свои извинения.  Мы
не знали, что совершаем преступление.
   Он кратко обрисовал те события, которые привели трех драконов  на  горные
луга.
   - Таким образом, вы понимаете, - заключил он, - что мы  уже  были  готовы
покинуть эти места, а теперь поторопимся с  уходом.  Тем  не  менее  следует
сказать, несмотря на весь страх, который мы внушили всем в округе, мы  съели
очень немного дичи. Мы вынуждены просить  у  вас  разрешения  поохотиться  и
добыть еще немного еды, иначе мы умрем от голода до того, как  покинем  ваши
земли.
   - Драконы сожрали много  нашей  дичи.  Я  вижу  здесь  двух  драконов  из
Аргоната. Они не упоминаются в наших требованиях.  Речь  идет  о  других,  о
крылатых драконах, диких животных с крайнего севера. Иногда они прилетают на
гору Ульмо, но никогда не остаются надолго. Сейчас  лоси  напуганы.  Драконы
падают с небес и уносят самых крупных самцов, как  будто  это  кролики.  Они
даже хватают медведей и сжирают их!
   - Драконы уйдут все, могу вас в этом заверить. Летающие  драконы  покинут
это место через день, а вскоре последуют и остальные. Но я должен просить  о
какой-то пище. Мы голодны до смерти.
   Князь эльфов подошел ближе, сменив гнев на милость.
   - Теперь, когда я понимаю, почему  вы  здесь,  я,  возможно,  смогу  дать
разрешение. Если летающие драконы сразу же  улетят,  тогда  остальным  будет
позволено поймать лося и оленя.
   - Знаете, они уже устали от лосей. Может быть,  здесь  есть  какие-нибудь
зубры?
   - Я - князь Эдофун, и мне было бы  гораздо  приятнее  играть  на  арфе  и
распевать с вами песни, чем убивать вас, драконир. Но если вы позволите себе
убить одного из королевских зубров, то я буду вынужден убить вас.
   - О, что ж, тогда забудем об этом. Мы довольствуемся лосем. Дело  в  том,
что нам уже сейчас надо что-нибудь поесть.
   Драконы и дракониры сошлись вместе, чтобы обсудить ситуацию:
   - Мы не можем оставаться здесь. Высокие Крылья и  малыши  должны  улететь
тотчас же.
   - Мы можем вернуться. Нам оказали милость.
   Использованное  Мануэлем  местоимение  "мы"  не  вызвало   энтузиазма   у
драконов. Баз ничего не сказал. Все они смотрели на  Пурпурно-Зеленого.  Тот
испустил тяжелый вздох:
   - Мы возвращаемся.
   Теперь уже Редкий тяжело вздохнул. Заговорил Базил:
   - Дракониру предстоит справедливый суд. Его не повесят.
   - Но дракониха должна прийти в Далхаузи и дать свои показания капитану, -
заявил Мануэль. Базил повернулся к драконихе Высокие Крылья:
   - Так что ты решила, любовь моя, моя красавица!
   Зеленая дракониха щелкнула челюстями:
   - Я буду в Далхаузи. Но я возьму мальчишку с собой. Он будет со мной,  он
будет действовать как посредник. Я никогда не верила людям.
   - Возьму мальчишку... - пробормотал Релкин. - Что? Ты  полетишь  туда  со
мной?
   - Ты меньше, чем лось. Жилища людей не так далеко. Думаю, не дальше,  чем
несколько десятков взмахов крыльями.
   - Лететь? Как птица?
   - Как дракон.
   - Лететь?
   Релкина раздирали одновременно и восторг, и ужас.  Видеть  мир,  как  его
видят птицы! И ничего не иметь под ногами, кроме воздуха!
   Хотя казалось, что надо собираться в чрезмерной спешке, меньше чем  через
час все было готово. Остальные должны были задержаться у эльфов  -  коротать
ночь на пиру, славя дружбу драконов с эльфами и людьми. Затем они направятся
обратно в Далхаузи.
   Солнце склонялось к закату, когда Релкин предстал перед драконихой.  Она,
усмехнувшись, подняла его с земли. Вначале она слишком сильно стиснула  тело
мальчика, но после того, как Релкин возмутился, ослабила хватку.
   Затем дикарка мощным толчком подняла себя на десять футов  в  воздух;  ее
огромные крылья сделали один, два, три взмаха - и  вот  уже  она  в  полете.
Релкин в изумлении глядел вниз на землю,  которая  в  одночасье  провалилась
вниз, на поросшие лесами до самой вершины горы, которые поднимались  справа.
Взмахи крыльев были быстрыми и ритмичными, а Мощные мышцы над его головой то
вздымались, то опускались. Драконир глядел  вниз,  раскрыв  рот,  и  страшно
боялся упасть. Луг был уже далеко внизу, а его друзья уменьшились до  точек,
даже драконы. Затем дракониха повернула, и ее пассажиру открылся вид на реку
Арго, а за ней - на широкую долину реки Далли, извивавшейся в  темных  лесах
Далхаузи подобно  серебряной  змее.  Пейзаж  был  такой,  что  всякий  страх
улетучился и сменился удивлением. Релкин повернул голову и увидел гряду гор,
величественный горный хребет Мальгун от Снежного Пояса и  Красного  Дуба  до
Баскойна, Кохона  и  далекой  Ливоль,  стоящих  в  ряд  подобно  гигантам  -
хранителям востока. Снег блестел на их вершинах.
   Внезапно когти  сильнее  сжали  тело  мальчишки.  Он  посмотрел  вверх  и
перехватил взгляд драконихи, рассматривавшей его своим  большим  глазом.  Он
понял, что она думает,  как  легко  было  бы  освободиться  от  надоедливого
человека. Она могла просто разжать когти, и  его  бы  не  стало.  Он  затаил
дыхание. Но она отвела взгляд.
   Зажатый в крепких лапах, Релкин летел над  лесами  и  долинами  Арго.  Он
взглянул на  юго-запад  и  увидел  на  большом  расстоянии,  совсем  далеко,
отблески лучей солнца, которое опускалось за пики Гор Белых Костей. Ближе  к
нему возвышался одинокий конус горы Кенор. В том направлении  лежала  страна
врагов, смерти, страха и великого колдовства. Релкин видел достаточно, чтобы
догадываться об их силе.
   Его взгляд обратился на юг, где долина Далли сужалась, упираясь  в  Холмы
Кохона. К западу от Кохона лежала круглая чаша озера  Туала.  Релкин  мечтал
когда-нибудь стать владельцем фермы и слышал,  что  бассейн  Туалы  славится
великолепными землями.
   Теперь они летели над самой Арго, и дракониха повернула и  полетела  вниз
по  течению.  С  каждым  могучим  взмахом  крыльев  драконир  приближался  к
Далхаузи.

Глава 15

   В ярком свете позднего дня летела неутомимая дракониха, хотя  ее  могучие
крылья двигались все чаще, особенно  над  рекой.  Когда  они  пролетели  еще
несколько лиг, Релкин увидел форт Далхаузи, расположенный на вершине  холма,
и позволил себе испустить вопль радости. Какое это было возвращение! Легенда
о нем будет навсегда запечатлена в камне.  Бродяга-дезертир,  вернувшийся  в
когтях летающего дракона! Дракониха  описала  круг  над  городом,  и  Релкин
заметил, что внизу началась паника. Лошади метались,  переворачивая  телеги.
Люди глядели в небо, разинув рты. Драконир слышал отдаленные вопли и  видел,
как бурлит толпа. Затем город остался позади, и  они  начали  снижаться  над
фортом.
   Трубили трубы, высокие чистые звуки плыли в вечернем воздухе. Из  палаток
и зданий появлялись люди и разбегались в разные стороны. Дракониха  свернула
направо, пролетела точно над сторожевой башней. Релкину почудилось,  что  он
увидел самого генерала Вегана, который, открыв рот, смотрел из высокого окна
на появление беглеца. Затем башня пропала,  они  пронеслись  над  стенами  и
рядами палаток прямо к парадному плацу форта, где дракониха и  приземлилась,
подарив Релкину болезненное ощущение от внезапной  посадки.  Она  так  резко
опустилась и так внезапно разжала свои когти, что он  вынужден  был  бежать,
чтобы не упасть. А поскольку бежать со скоростью летящего  дракона  драконир
не мог, он споткнулся и полетел кувырком.
   Через секунду парень встал на ноги,  все  еще  тяжело  дыша,  потрясенный
полетом. Он был первым в истории планеты. Он, человек, парил над  прекрасным
Кенором с  величественными  горами  Мальгун,  оплотом  востока,  и  плоскими
просторами Гана, раскинувшимися  на  северо-западе.  Это  было  чудо!  Никто
никогда еще не видел такого!
   Дракониха ждала, крылья ее не были  сложены,  тело  подобралось,  готовое
вновь взмыть в воздух, если люди будут угрожать ей стрелами или копьями.
   На плац хлынули солдаты, с северного бульвара надвигались драконы.  Горны
все еще трубили тревогу на вершине башни, офицеры рявкали приказы, но  толпа
валила вперед с изумленными глазами и в  полном  молчании.  Это  были  люди,
привычные к драконам. Бок о бок с вивернами они тренировались и  маршировали
ежедневно, но огромные звери эскадронов драконьей поддержки не могли летать!
Эта громадина с крыльями, которые,  казалось,  закрывали  небо  над  фортом,
обрушилась с неба, словно воплощение мифа о драконах. Крылатые  дикари  были
самыми первыми, самыми большими хищниками в мире.  Немногим  выпало  счастье
увидеть хотя бы одного из них и остаться в живых, чтобы рассказать об этом.
   А тут был драконир, которого доставили с неба прямо на парадный  плац.  И
рядом с парнем  стояла  живая  дракониха,  и  ее  огромные  крылья  медленно
шевелились, подтянутое мускулистое тело было покрыто чешуей, во  рту  у  нее
блестели ужасные зубы. Люди были загипнотизированы ее видом. Никто не поднял
оружия, и даже горны на башнях наконец замолкли.
   Дракониры  осторожно  протолкались  вперед.  Прозвучал  знакомый  громкий
голос:
   - Черт меня подери, это же наш друг из  Куоша!  Свейн  из  Ривинанта  был
первым, кто подошел к беглецу. А за ним, подпрыгивая и толкаясь, подбежали и
остальные дракониры Сто девятого эскадрона.
   - Старина Таррент теперь точно заболеет.
   - Он так радовался, пока не пришел капитан.
   - Вся армия только об этом и говорит.
   - Ты никогда не загладишь свою вину, ты, куошит!
   Релкина водрузили на плечи и потащили по улицам.
   На вопросы офицеров они отвечали, что несут  его  к  генералу  Вегану,  и
никто не смог приказать им остановиться. Прямо  перед  входом  в  сторожевую
башню они опустили беглеца и поставили на землю.
   Часовые отступили назад. К драконирам вышел сам генерал.  Лицо  его  было
багровым от гнева, губы сурово сжаты. Голос звенел от сдерживаемого гнева:
   -  Я  не  хочу  видеть  человека,  которого  вы  принесли  ко   мне   как
героя-победителя. Его обвиняют в дезертирстве, а также в убийстве. По закону
он должен быть в цепях. А вы что устроили?
   Генерал Веган уставился на дракониров Сто девятого. Они повесили  головы,
но молчали, хотя были не согласны ни с одним его словом.
   - Что до вас, драконир Релкин, я поговорю с вами в кабинете. Тотчас же.
   - А что делать с драконихой? - спросил кто-то.
   Веган резко повернулся, но взял себя в руки и  сказал  явно  не  то,  что
собирался. Спокойным голосом он распорядился:
   - Накормите ее. Я уверен, что она голодна.
   Дракониры понеслись выполнять его  команду,  не  осмеливаясь  заговорить,
пока не оказались далеко от сторожевой башни.  Здесь  они  загалдели  разом:
никакой Релкин не дезертир и, уж конечно, не убийца. Все уже знали,  что  на
суде должны заслушать показания  драконов  и  обвинение  против  Релкина  не
пройдет. Крича и распевая песни, они вернулись на парадный плац.
   Между тем Релкин глядел через  стол  на  генерала  Вегана.  Веган  был  в
ярости:
   - Если бы это зависело от меня, парень, ты бы  предстал  перед  судом  по
обвинению в дезертирстве сегодня  же  вечером  и  кончил  жизнь  на  веревке
завтра. О чем ты думал, когда появился здесь таким образом, я не знаю. Но за
это ты не получишь от меня никакого снисхождения! Ты вызвал панику в  городе
и нарушил порядок в моем форте. Такого рода игры были бы  скверны  даже  для
офицера, а для драконира - это больше, чем я могу выдержать.
   Релкин хотел сглотнуть, но это ему не удалось.
   - Ну, - рявкнул генерал, - что вы можете сказать в свое оправдание?
   Релкин попытался что-то произнести, не смог, попытался еще раз.
   - Ну давайте же, говорите! - Генерал Веган скривился.
   Наконец Релкин справился с голосом:
   - Прошу извинения, генерал, но я не управлял драконихой. Она летела  куда
хотела. Извините меня за тот вред, который я нанес городу, но  не  я  решал,
каким путем лететь. Я думаю,  что  она  хотела  всех  напугать.  Этому  виду
драконов нравится пугать все живое вокруг.
   - Но зачем вы вообще полетели сюда? Кто дал разрешение?
   - Ах, никто, сэр! Когда мы получили сообщение от капитана, нам нужно было
убедить  дракониху  дать  свидетельские  показания.  Она   согласилась,   но
отказалась ждать, пока мы пешком вернемся обратно в форт. Она хотела улететь
на север. Вот-вот начнется миграция  дичи.  Нам  пришлось  согласиться,  что
воздушный перелет будет самым быстрым способом, чтобы увидеться с  капитаном
Кесептоном. И мы подумали, что это действительно наилучшее решение проблемы,
сэр.
   Веган пристально  посмотрел  на  юношу.  Он  был  чем-то  особенным,  как
говорили, человеком, способным выжить в любых  обстоятельствах.  А  тут  еще
обвинение в убийстве. Конечно, эти обвинения все портили.  Веган  чувствовал
себя ответственным за случившееся. Ведь  это  он  дал  поспешное  разрешение
юноше и дракону преследовать торговца Дука, хотя никак не мог  ожидать,  что
при этом преступника убьют. Политические последствия убийства были в городах
Арго весьма серьезны для  генерала.  А  потом  этот  дезертир  где-то  нашел
заступника, и суд над ним перенесли в Марнери. И вызвали  настоящего  героя,
капитана Кесептона, чтобы тот мог защищать мальчишку  лично.  Лично!  Вегану
хотелось бы, чтобы и у него были такие друзья. А  теперь  вот  это  цирковое
представление! Оно будет отвратительно принято в городе, а это означает, что
политические последствия будут еще серьезнее.
   Генерал глубоко вздохнул. Он размышлял. Все же, несмотря ни на  что,  его
гнев был чуточку несправедлив. Он выставил вперед нижнюю губу. Его первейшей
обязанностью было заботиться о своих  подчиненных,  драконах  и  драконирах.
Хотя все это плохо скажется на поддержании дисциплины.
   Взгляд Вегана потеплел:
   - Так это не было просто представлением для толпы?
   - Совсем нет, сэр. Весь путь я был парализован от ужаса. Если бы вы знали
дракониху, вы тоже оцепенели бы.
   - Что вы хотите сказать? Она опасна? Ее нужно вывести из форта? Она может
напасть на лошадей?
   - Только если нечего будет есть. Она говорит, что ей  не  нравится  запах
конины, и она предпочитает зубров или лосей, - быстро солгал Релкин. Драконы
любили конину, безразлично какую, сырую или жареную.
   - Лосей? Зубров? - Брови Вегана поднялись. - Что ж, принимая во  внимание
любовь крылатых драконов к пище, мы должны признать, что и аппетиты  у  этих
зверей должны быть громадные.
   Релкин кивнул, выражая свое полное и честное согласие:
   - Да, сэр, это так.
   Веган встал и в  раздумье  зашагал  по  комнате.  Затем  он  обратился  к
ординарцу:
   - Пошлите за капитаном Кесептоном. Я хочу видеть его здесь и сейчас.
   Несколько  минут  спустя  Холлейн  Кесептон  вошел  и  бодро  отсалютовал
генералу. Он даже не взглянул на Релкина, а Релкин отвел глаза.
   - Что ж, капитан, мой форт волнуется, а у нас  на  руках  очень  голодный
лишний дракон, которого надо поставить на довольствие. После  сказанного  не
кажется  ли  вам,  что  ваш  план  начинает  действовать  быстрее,  чем   мы
предполагали?
   Кесептон промолчал.
   -  Так  вот,  капитан,  я  хочу,  чтобы  вы  сопроводили  этого  молодого
разгильдяя и взяли необходимые  показания  у  драконихи,  которая  сидит  на
парадном плацу.
   - Слушаюсь, сэр, - сказал Кесептон.  -  Переводчиком  будет  Фереголд  из
Шестьдесят шестого эскадрона драконов.
   - А, старина Фереголд? Что ж, говорят, он один из лучших.
   - Да, сэр.
   - А этот драконир пускай явится к своему командиру. У того, без сомнения,
найдется большой список наказаний для совместного обсуждения.
   Еще через несколько минут  Релкин,  держась  позади  капитана,  пересекал
лагерь:
   - Капитан, мне хотелось бы поблагодарить вас за все, что вы сделали.
   Кесептон бросил на него предостерегающий взгляд:
   - Тебе все еще предстоит суд. Ты убил человека, Релкин.
   - У меня не было выбора. Иначе он убил бы одного из драконов.
   - Жюри, состоящее из мужчин и женщин,  попросит  тебя  взвесить  ценность
человеческой жизни и жизни дикого дракона.
   - Но они же услышат показания драконов! А значит, это будут не просто мои
слова. Драконы не лгут.
   - Будем надеяться, что жюри из добрых марнерийцев посмотрит на дело таким
же образом. Но немногие смогут разделить твою точку зрения.
   - Возможно, потому что они мало знают о драконах,  хотя  мы  защищаем  их
жизни. Вы и я, мы оба знаем, что случится со всеми нашими городами,  если  у
нас не будет драконов, с которыми мы можем противостоять врагу.
   Кесептон кивнул и помрачнел. Это  было  правдой,  народ  Девятки  городов
Аргоната  уже  почти   забыл   об   опасностях   и   необходимости   боевого
сотрудничества с вивернами.
   Переводчик Фереголд уже ожидал их - его вызвали еще до того, как Кесептон
отправился к Вегану. Все вместе они  свернули  к  административной  палатке,
куда был вызван писец со свитками  и  пером.  Затем  колонна  с  Релкином  и
Кесептоном во главе, с писцом и Фереголдом сзади и  еще  двумя  замыкающими,
которые несли стол и стул, направила свой путь туда, где пировала дракониха.
Перед ней лежала туша быка.
   Высокие Крылья, слизывая кровь с боков, посмотрела на гостей.
   - Кто это? -  подозрительно  спросила  она,  распространяя  вокруг  запах
крови.
   - Это мой друг, - сказал Релкин, -  наш  друг,  капитан  Кесептон.  Базил
рассказал тебе о нем.
   - Да, рассказал.
   - Добро пожаловать в форт Далхаузи, - сказал Холлейн Кесептон,  и  Релкин
перевел.
   Затем выступил вперед Фереголд и представился. Его знания языка  драконов
были лучшими в легионе, и дракониха была удивлена и польщена таким вниманием
к ней.
   Фереголд  объяснил  ей  свои  обязанности,  а  также   процедуру   снятия
показаний.  Дракониха  была  поражена  самим  механизмом  записи  ее   слов,
подтверждения их чиновником и использования бумаги потом,  спустя  несколько
месяцев, в далеком городе, как оружия в  борьбе,  которая  велась  только  с
помощью слов. Все эти дьявольские сложности людских дел обеспокоили дикарку.
Она в который раз решила, что никогда больше не