глаза, прикидывая, где на сей раз упадет громадный камень или кусок стены из
глиняных кирпичей.
   Малые дворцы  "Голубой  Фарфор",  "Зеленый  Нефрит"  и  "Желтая  Глазурь"
представляли собой достаточно печальное зрелище. Они не были  рассчитаны  на
подобное обращение.  Большой  Дворец,  хотя  и  значительно  более  добротно
построенный, тоже выглядел достаточно неприглядно. Однако его стены и  крыша
остались целы. Пострадали в основном лепная отделка и многочисленные внешние
украшения.  Разрушить  Большой  Дворец  оказалось  не  так-то  просто.  Как,
впрочем, и малые  пирамиды  Эуроса  и  Гинго-Ла.  Под  градом  камней  белая
штукатурка, благодаря которой они так ярко блестели на солнце, трескалась  и
обваливалась. Но самим пирамидам обстрел не мог причинить вреда.
   Легионеры обосновались в самых  защищенных  местах.  В  казармах  стражи,
расположенных вдоль крепостных стен, в  башнях,  в  подвалах  дворцов.  Штаб
генерал Пэксон поместил  в  крепости  Зедул.  Самое  слабое  место  обороны,
невысокую башенку, замыкающую стену Императорского Города со  стороны  реки,
генерал поручил защищать марнерийцам. Надо сказать, что башню эту  построили
довольно небрежно. Слабое основание, тонкие стены, да  и  выступала  она  из
стены слишком сильно. В общем, враг достаточно легко мог ее разрушить.
   Этим сипхисты и занялись. Все понимали, что  через  день,  максимум  два,
башня рухнет, и тогда песенка осажденных будет спета.
   И тем не менее в  Стодевятом  драконьем  царило  приподнятое  настроение.
Отряд расквартировали в подвале Большого Дворца.  Большой,  просторный  зал,
сухой и  теплый.  От  прошлых  династий  здесь  остались  пыльная  мебель  и
громадные потертые ковры. Сдвинув столы, стулья и кушетки в угол, драконы  в
три слоя расстелили ковры на полу. Полежать  на  мягком  -  что  может  быть
приятнее.
   Дракониры принесли им обильный ужин из хлеба, акха и похлебки из бобов  и
овощей. Нашлось даже немного темного кунфшонского эля.  За  последнее  время
драконы уже привыкли к урдхскому элю, сладкому и легкому. Впрочем, они могли
пить любой эль, был бы он только хорошо сварен.
   Конечно, драконы скорбели о погибших товарищах. Но память  о  потерях  не
легла на них непосильным грузом.
   Помянув своих друзей, драконы развеселились и даже спели несколько песен.
   Все согласились, что Стодевнтый стал теперь спаянным, испытанным отрядом,
и горе тому, кто встанет у него на пути.
   Вскоре все драконы крепко спали, и зал  содрогался  от  их  громогласного
храпа. А когда они проснулись, то  их  уже  ждал  завтрак  -  горячие  белые
лепешки, обильно сдобренные акхом. И еще котел кипящего келута.
   Позавтракав,  Базил  уселся  точить  свой  меч.  Рядом  с  ним  устроился
Пурпурно-Зеленый, которому Релкин  чинил  порванный  джобогин.  Оба  дракона
проспали добрых шесть часов. Они сидели тихие и задумчивые,  но  было  ясно,
что эта тишина ненадолго.
   Так оно и оказалось. Буквально через несколько минут к ним подошел Блок.
   - Мне приснился сон, - объявил он.
   - Это необычно, - сказал Базил. Действительно, драконы очень редко видели
сны.
   - Я обеспокоен и хотел поделиться своими мыслями с вами.
   - Почему ты решил рассказать о своих проблемах именно мне?
   - Поймешь, когда выслушаешь мой рассказ.
   - Тогда валяй.
   - Мой сон начался так. Я увидел мир древних, в котором были  одни  только
драконы.
   - Еще до того, как появились люди?
   - Верно. Это был наш мир, и нас было очень много, самых разных. И так  мы
жили до того дня, когда солнце померкло, и воды потемнели, и на земле больше
ничего не росло.
   Базил опустил точило.
   - И сквозь опустившуюся мглу на нас надвигалась стена огня.  Горела  сама
земля. И вот все мы, драконы этого легиона, стояли на берегу.
   - На берегу океана? - спросил Пурпурно-Зеленый.
   - Да. А перед нами пылал огонь и  горела  земля.  И  она  горела  уже  на
берегу.
   И она горела уже у нас под ногами.
   Блок помедлил. В зале стояла гробовая тишина.
   - Мы не могли сражаться с этим пламенем. Нам нечем было его  потушить.  И
нам некуда было отступать, только в море. И мы все дальше и дальше отступали
в воду, и волны бились о наши тела. И мы бросили оружие, и панцири, и шлемы,
и поплыли прочь от этой горящей земли. Мы знали, что не сможем вернуться.
   Блок замолчал.
   - Это все? - спросил Пурпурно-Зеленый.
   -  Да.  Я  не  понимаю  моего  сна.  Сердито  зашипев,   Пурпурно-Зеленый
повернулся к Влоку:
   - Этот дракон не понимает смысла своего сна?
   - Нет.
   - А этот дракон понимает. Твой сон совершенно ясен. Мы все умрем здесь, и
души наши полетят прочь, во мрак, на встречу с нашими предками.
   Пурпурно-Зеленый сказал это по-драконьи, но по  тому,  как  отреагировали
его слушатели, Релкин догадался, о чем идет речь.
   Юноша невольно присвистнул. Драконы дружно  уставились  на  него  черными
немигающими глазами.
   - Мальчишка ничего об этом не знает, - сказал Базил.
   - Я ничего и не говорю.
   - Хорошо. Лучше помолчать.
   - Подождите, сон, действительно, вполне ясен.
   - Действительно, ясен.
   - Но он вовсе не означает, что мы все здесь погибнем. Может, он относится
к далекому прошлому, к тому времени, когда и людей-то еще не было на свете.
   - Сон ясен, - не терпящим возражений тоном сказал Пурпурно-Зеленый. -  Мы
все здесь умрем. Влок видел это во сне.
   Они сидели молча, так и сяк вертя эту новую мысль.
   Базил вновь принялся точить Экатор,  так,  чтобы  его  сверкающее  лезвие
могло разрубить все, кроме разве что камня и стали.
   - Этот дракон так просто не умрет, - только и сказал он.
   Неподалеку от зала, где обосновался Стодевятый драконий, небольшая группа
людей  тоже  размышляла  о  своем  будущем.  В  подвале  "Голубого  Фарфора"
проходило тайное заседание Комитета  Чрезвычайных  Действий.  Присутствовали
Портеус Глэйвс, генерал Пикил и несколько кадейнских офицеров.
   Настроение у них было далеко не радостным.
   - Это конец, - сказал Глэйвс. - Из этой ловушки нам живыми не выйти.
   - Ты уже говорил это, - раздраженно буркнул Пикил. - И не раз.
   - Ну почему никто не видит, что у нас остался только один выход!
   - Ты хочешь, чтобы мы, как последние трусы, бежали, бросив своих людей на
верную смерть?
   - Они все равно погибнут. Наши жизни ценнее, и мы должны их сохранить.
   - Любопытная мысль, - усмехнулся капитан Рокинсек.
   - Чушь собачья! - воскликнул генерал Пикил. -  Нас  заклеймят  позором  и
правильно сделают. Я не смогу смотреть в глаза своим соотечественникам!
   - Во всяком случае, вести .переговоры уже поздно.  Они  все  равно  скоро
пробьют башню.
   - Еще до заката мы будем сражаться, грудью затыкая бреши в стене.
   - А они будут атаковать, пока не перебьют нас всех. Их так много...
   - И полным-полно глиняных великанов.
   - Тысячи. Рано или поздно они одолеют драконов, и тогда нам всем крышка.
   - Погибнем в этой вонючей дыре. Я бы предпочел умереть в Кадейне.
   - В этом кое-что есть...
   - Все так просто. "Орех" может принять на борт тысячу человек. Или  около
того. Мы переправим на борт раненых, а потом по старшинству  перевезем  туда
офицеров. Надо только убедить Пэксона перевести штаб на борт "Ореха".
   Кадейнцы смотрели на Глэйвса как на сумасшедшего.
   - Ха! Хотел бы я видеть, как у тебя это получится! - расхохотался  кто-то
из них.
   - Боюсь, этого нам увидеть не суждено, - пожал плечами капитан Рокинсек.
   - Старина Пэк скорее бросится на  меч,  чем  сделает  что-либо  подобное!
Пикил поднялся:
   - Простите, господа, но у меня срочные дела. Глэйвс потерпел поражение.
   Вот уже в который раз его  планы  шли  прахом.  Нервно  грызя  ногти,  он
смотрел, как офицеры один за  другим  выходят  из  комнаты.  Ему  смертельно
хотелось выпить, но даже Дэндрекс не сумел ничего найти.
   Все ушли, остался один Рокинсек.
   - Послушайте, Глэйвс, я буду с вами  предельно  откровенен.  Меня  больше
интересует, как бы унести отсюда ноги, чем то, что потом обо мне подумают. Я
с вами.
   Глэйвс чувствовал себя как тонущий, которому внезапно кинули спасательный
круг.
   - Нам надо набрать достаточно людей, чтобы захватить "Орех".
   - Клянусь грудью Великой Матери! -  Рокинсек  даже  поежился.  -  Это  же
пиратство!
   - Какая разница, как это называть! Все  остальные  погибнут.  Мы  скажем,
что, кроме нас, никто не уцелел.
   - Тогда нам придется убить и всю команду "Ореха".
   - Да. Это не так-то просто. Тут нужна хитрость,  но  если  мы  ничего  не
придумаем, то нам вообще больше никогда не придется ни о чем думать.
   Рокинсек заколебался:
   - А как тот торговец, Эксум из Фозеда?
   - У меня больше нет с ним связи. Последний раз, когда  я  его  видел,  он
сказал, что сипхисты собираются убить  нас  всех.  До  последнего  человека.
Убить, а кровь нашу пустить на изготовление новой армии глиняных великанов.
   - Они убьют всех без исключения?
   - Никто не останется в живых. Рокинсек вздохнул:
   - Тогда  у  нас  действительно  не  остается  другого  выхода.  Попробуем
осуществить ваш план. Я найду людей, а вы поможете нам попасть на корабль.
   И они пожали друг другу руки.

Глава 49

   Зашив наконец джобогин Пурпурно-Зеленого и починив кожаные завязки внутри
нагрудного панциря, Релкин обнаружил, что ему больше нечего делать.  Драконы
храпели, и если уж на то пошло, то и ему не мешало бы соснуть, но  ритмичный
гул бьющего в стену тарана начисто лишал юношу сна.
   Доложившись Хэтлину, он спустился к реке, усевшись на невысокую стену над
пристанью. Отсюда, всего в какой-то полумиле,  он  видел  покачивающийся  на
волнах "Орех". Здесь, у реки, воздух был свеж. Не то что в городе,  где  все
провоняло дымом и гарью.
   Каждые несколько минут земля вздрагивала - тяжелый таран у  Южной  Речной
башни продолжал свою работу. Релкин вздохнул. Еще несколько часов, и  хочешь
не хочешь, они своими телами будут закрывать пробитую брешь в стене. Сколько
времени они продержатся? Кто знает?! В одном только  Релкин  не  сомневался:
его драконы будут сражаться до последнего вздоха.
   А он сам? У него есть короткий меч и  несколько  стрел.  Этого,  конечно,
мало, но зато сегодня он чувствует себя лучше, чем все последние  дни.  Нет,
он не сдастся. Он будет биться до конца.
   А потом? Потом он, наверно, узнает, есть ли на свете  Великая  Мать,  или
Бог, или Богиня, или там, на том свете, его ждет множество разных  богов.  В
любом случае, по мнению Релкина, он, скорее всего,  должен  попасть  в  рай.
Если рай, конечно, существует. Он знал,  что  в  жизни  его  были  поступки,
скажем так, не  слишком  достойные.  Но  он  же  солдат,  так  чего  с  него
требовать? К тому же он еще ухаживал за двумя громадными драконами, и порой,
делая свое дело, ему волей-неволей приходилось кое-что нарушать.  Должна  же
Великая Мать это понять.
   Во всяком случае, Релкин вел себя получше, чем некоторые из  сержантов  и
даже дракониров, которых он знал.
   Но  умирать  не  хотелось.  Сейчас  Релкин  почувствовал  это  с  особой,
пронзительной ясностью. Они с Базилом строили такие прекрасные планы.  Жаль,
если те так и не сбудутся.
   Релкин окинул взглядом горизонт. Может,  флот  все-таки  успеет?  Неужели
враг, пробив стену, будет штурмовать без передышки?  И  где  сейчас  большие
корабли?
   Релкин потряс головой, отгоняя дурные мысли. Слишком  много  вопросов.  И
нет на них ответов.
   Он заметил, что "Орех" спустил на воду лодку. Шесть  гребцов  налегли  на
весла, и уже через несколько минут лодка подошла к пристани. На берег  сошли
две женщины, и Релкин сразу  узнал  одну  из  них.  Лагдален  из  Тарчо.  Ее
спутница высокая, угловатая, с истинно  царственной  осанкой,  закутанная  в
черный плащ, наверняка это Рибела, Великая Ведьма, Королева Мышей.
   Таран ударил снова, и  земля  опять  содрогнулась.  Женщины  подошли  уже
совсем близко к тому месту, где сидел юноша. Он мог отлично разглядеть узкое
суровое лицо ведьмы и даже ее холодные глаза. Да, это  не  Серая  Ведьма,  с
которой ему довелось познакомиться во время похода в Туммуз Оргмеин.  Лессис
из Валмеса держалась совсем иначе.
   Но тут Лагдален заметила  одиноко  сидящего  юношу  и  с  криком  радости
бросилась ему навстречу.
   - Госпожа, - воскликнула она, обнимая Релкина, - могу я  представить  вам
моего друга, драконира, о котором вам рассказывала?
   Ведьма пристально посмотрела на юношу,  и  Релкину  показалось,  что  она
видит все его грехи, как прошлые, так и будущие.
   - Можешь.
   -  Тогда  представляю  вам  Релкина  из  Куоша,  драконира  Сто  девятого
драконьего, из Второго марнерийского легиона.
   - Понятно. - Черные глаза ведьмы с  интересом  глядели  на  юношу.  -  Ты
драконир того самого знаменитого дракона со сломанным хвостом.
   - Так точно. Это величайший дракон на свете.
   - Ну разумеется. Я ничуть в этом не сомневаюсь. А еще  ты  ухаживаешь  за
весьма необычным драконом, диким драконом с  крыльями,  который  добровольно
вступил в легион. Это так?
   - Да, госпожа.
   - Весьма неординарно. Ты должен здорово уставать. Насколько я понимаю,  у
дракониров почти не бывает свободного времени.
   -  Работы  всегда  хватает.   Но   драконир   Хэтлин   помогает   мне   с
Пурпурно-Зеленым.
   - И он знает, что ты сидишь здесь без дела?
   - Да. Оба дракона сейчас спят.
   - Редкий случай, как я понимаю. Скажи-ка мне, драконир, вернулись ли силы
в крылья твоего дикого дракона?
   - Нет, госпожа.
   - Насколько мне известно, моя многоуважаемая коллега пыталась ему помочь.
   - Да.
   - Но раны были слишком тяжелы, и наша магия оказалась бессильна.
   Релкин глядел на Рибелу во  все  глаза.  Эта  ведьма,  похоже,  сама  все
прекрасно знала.
   - Мы обсуждали с Лессис эту проблему. Увы, я слабо разбираюсь в драконах.
   В таких делах Лессис куда опытнее меня. А ты,  мой  юный  друг,  кажется,
тоже проявил себя очень даже неплохо. Особенно когда вернул нам Лагдален. Я,
честно говоря, уже и не надеялась.
   Релкин не знал, что и сказать. Ведьма улыбнулась:
   - Лагдален, если хочешь, можешь ненадолго здесь остаться. Я знаю, что  вы
друзья, и у вас наверняка есть о чем поговорить. Я рада, что встретила тебя,
драконир. Надеюсь, мы станем друзьями.
   Земля содрогнулась.
   - Таран, - тихо сказала Лагдален.
   - Да, - кивнула ведьма и прикусила губу. -  Времени  у  нас  осталось  не
много.
   - Да, - ответил Релкин. - Времени осталось совсем мало.
   Рибела ушла, а Лагдален присела рядом с Релкиным.
   - Я так рада, что мы встретились. Мне так много надо тебе рассказать.
   - Наверно, так пожелала Великая Мать.
   - Ты же, кажется, всегда призывал старых богов? Релкин пожал плечами:
   - Я не стану поминать Великую Мать всуе. Во всяком  случае,  не  в  твоем
присутствии.
   - Да уж, лучше не стоит.
   Хотя Лагдален нарушила, наверно, все без исключения правила, за что ее  и
выгнали из Послушниц, она тем не менее свято верила в Великую Мать.
   - Может, помощь и успеет. Нам бы сейчас очень даже  пригодился  еще  один
легион.
   - Капитан Пик заверил Рибелу, что флот будет здесь уже завтра.
   - Надеюсь, они не опоздают. Башня скоро рухнет. К  вечеру  мы  уже  будем
сражаться в проломе.
   - Так скоро?
   - Боюсь, что да.
   - Сверху! - донеслось до них со стороны Большого дворца.
   Огромный кусок стены, кувыркаясь в воздухе, летел в Императорский Город.
   Со страшным грохотом он разбился о южную грань маленькой пирамиды Экроса,
Властителя Вселенной.
   Зазвенели  трубы,  и  выскочившие   из   казарм   воины   начали   спешно
разворачивать свои катапульты. Замахали  флажками  сигнальщики,  корректируя
огонь, и камни через стену полетели  на  головы  слишком  близко  подошедших
сипхистов.
   - Трудно говорить о приятном, когда кругом такое  Творится,  -  вздохнула
девушка.
   - Мне никогда не трудно говорить с Лагдален из Тарчо, - ответил юноша.
   - Устаешь от этого. Скорей бы уж пришли корабли.
   - Нам всем бы этого хотелось. Хотя наши проблемы,  конечно,  на  этом  не
кончатся. Нам все равно придется оборонять эти  хилые  стены,  и  все  равно
численный перевес будет не на нашей стороне. Лучше уж сразиться с  врагом  в
чистом поле. Там хоть драконам было бы где развернуться.
   - В крайнем случае, мы сможем перейти на корабли. Ты  когда-нибудь  видел
"Ель"?
   - Нет, но зато в Марнерийском порту я видел "Овес" и "Рожь".  Они  ничуть
не меньше "Ели".
   - Корабли придут завтра, и тогда мы все  спасемся.  Релкин  крепко  обнял
девушку:
   - Теперь мы это знаем, и нам станет  легче.  Спасибо  тебе,  Лагдален  из
Тарчо.
   Они еще долго говорили  о  разных  вещах,  далеких  от  нужд  осажденного
Императорского Города. Но вот Лагдален собралась уходить.
   - Тебе надо кормить пару громадных драконов, а мне - две дюжины  голодных
мышей, - сказала она.
   - Мышей?
   - Помнишь крыс в Туммуз Оргмеине и магию, которую они творили?
   - Разве я мог это забыть?
   - Вот и тут примерно то же самое. - Она улыбнулась. -  До  свидания,  мой
друг, и пусть Великая Мать бережет тебя и не дает устать твоей руке. И пусть
она также присмотрит и за другим моим другом, драконом со сломанным хвостом.
   С тяжелым вздохом Релкин помахал ей  вслед.  Он  был  слишком  молод  для
Лагдален, и это правда.
   Релкин сидел, задумчиво глядя на "Орех", и вдруг ему вспомнился  странный
сон Влока.
   "Земля горит... горит у нас под ногами..."
   Вдруг  юноша  почувствовал,  что  рядом  с  ним  кто-то  есть.  Он  круто
повернулся и застыл в изумлении. Перед ним стояла Миронова.
   - Привет, Релкин, - сказала она.
   - Где ты была? - воскликнул он. - Где только я тебя не искал!
   Миренсва загадочно улыбнулась:
   - Я видела, как ты разговаривал с девушкой.
   - Да, это была Лагдален из Тарчо, мой самый лучший друг на свете.  -  Она
могла бы с достоинством принять предложенную ей честь и пролить  свою  кровь
на ступени храма Гинго-Ла.
   Релкин поджал губы:
   - Никто не убьет ее, если я могу этому помешать. Мы  с  ней  как  брат  и
сестра.
   Миренсва села рядом с Релкиным. Придвинулась поближе.
   - Ты глядишь на корабль. Мы бы спаслись, если бы смогли попасть на борт.
   - Только не я. Это же дезертирство. Меня повесят, и правильно сделают.
   - Но что вы будете делать,  когда  они  пробьют  стену?  Куда  вы  теперь
отступите?
   - Мы будем сражаться и,  если  надо,  умрем  до  последнего  человека.  И
дракона.
   - Страшно думать о смерти. Я не хочу умирать.
   - Я тоже, Миренсва.
   Внезапно она крепко прижалась к нему, и губы их встретились.
   - Ты когда-нибудь был с женщиной, Релкин?
   - По правде сказать, нет. Но не потому, что я не хотел.
   Она улыбнулась:
   - Я так и думала.
   - Где ты была все это время? - спросил юноша.
   - Я не могла оставаться в фургоне. Меня бы там  нашли.  А  мне  вовсе  не
хотелось оказаться среди рабов. Поэтому я спряталась. Пойдем со мной, я знаю
одно укромное местечко.
   - Но мои драконы... - заколебался Релкин.
   - Часок могут и подождать. К  тому  же  сейчас  они  спят.  Я  проверила.
Пойдем, я предлагаю тебе то, чего ты никогда не имел  и,  возможно,  никогда
больше не получишь.
   Она взяла его за руку.
   Вместе  они  прошли  под  фруктовыми  деревьями  императорского  сада   к
маленькому храму Гинго-Ла в северовосточной части Императорского Города.
   Девушка распахнула крошечную дверку, спрятанную под лестницей.  Там  была
маленькая комната.
   - Что тут написано? - спросил Релкин, указывая на протянувшуюся по  стене
надпись. Девушка подняла глаза:
   - Это дом богини любви.
   - Это?
   - Это ее храм.
   - У меня остались как-то не  самые  лучшие  впечатления  о  храмах  вашей
богини.
   - Это дом богини любви. То, что мы делаем  здесь,  свято.  Ляг  со  мной,
Релкин, и познай искусство любви. Больше юноша не спорил.

***

   Внутри  Большого  Дворца  Лагдален  и  Рибела   готовились   к   Великому
Заклинанию.
   Ведьма обмотала сво