усеянное
звездами небо.

Глава 39

   Комитет Чрезвычайных Действий снова собрался в доме Портеуса  Глэйвса  на
Фетенской улице.
   За прошедшие несколько часов количество заговорщиков успело  увеличиться.
К Комитету примкнул лекарь  Тубтил  из  Первого  кадейнского  полка  Первого
легиона, знаменитого "Первого из Первых". Вместе с  ним  пришел  и  командир
Узпи. Вид готовых к штурму осадных башен творил чудеса. Даже  генерал  Пикил
прислал своего представителя, молодого полукапитана по имени Дешут.
   Все эти часы Глэйвс наслаждался ощущением власти. Его дом  превратился  в
центр самых фантастических интриг, куда с помощью вовсе не  рвущихся  в  бой
кадейнских офицеров стекались самые последние новости, слухи и сплетни.
   Но вот вернулся Эксум, и радостное оживление сменилось злостью и  угрюмой
тоской. После выступления купца Глэйвсу показалось, будто мир кругом померк,
окутавшись холодным серым туманом.
   Эксум из Фозеда принес очень плохие вести. Враг начнет  штурм  в  полдень
следующего дня. Если Комитет хочет что-нибудь сделать, он должен действовать
прямо сейчас. Этой же ночью.
   По сути дела, это означало мятеж.  Заговорщикам  придется  арестовать  и,
скорее всего, убить генерала Пэксона.  А  вместе  с  ним  и  всех  тех,  кто
вздумает сопротивляться.
   К подобному повороту кадейнцы оказались не готовы.
   - Пэксона всегда и всюду сопровождает охрана, - покачал головой  Винблат.
По крайней мере, человек двадцать из Марнерийского легиона.
   - Мои люди не поддержат открытого мятежа, - пробормотал командир Узпи. Им
это придется не по вкусу. Все слишком внезапно.
   - Но к чему такая спешка? Почему нельзя чуть-чуть обождать?
   Глэйвс тоже этого не понимал. Днем или вечером, какая разница?  Но  Эксум
из Фозеда стоял на своем. Те, с кем он связался в стане врага, передали, что
если город не капитулирует, штурм начнется точно в полдень.
   - Может, вам удастся ночью открыть  сипхистам  ворота?  -  предложил  он.
Уверен, это вам зачтется. Кадейнцы пришли в ужас.
   - Вот, значит, что  им  нужно?!  -  взъярился  кенорский  лучник  капитан
Фирахр.
   - Сбросить Пэксона и поставить на его место генерала Пикила -  это  одно,
но открыть врагу городские ворота - совсем другое!
   - Я никогда не предам своих людей, - отрезал Винблат. -  Я  прежде  всего
человек чести. Эксум нервничал. Какие дураки!
   - Что это вы так расшумелись? Неужели не ясно, что другого шанса у вас не
будет? Иначе вам всем конец. Пощады не будет никому.
   - На меня можете не рассчитывать, - объявил кто-то из капитанов.
   - Я не унижусь до  заурядного  мятежа,  -  с  возмущением  сказал  лекарь
Тубтил.
   Глэйвс не верил своим ушам. Это  было  невозможно.  Перед  ними  реальная
возможность спастись, а эти идиоты рассуждают о чести! Им что,  не  терпится
умереть?  Глэйвс  отчаянно  пытался  найти  выход.  Неужели  ничего   нельзя
поделать?
   День-другой ничего не решает.
   На  обычно  непроницаемо-спокойном  лице   Эксума   появилось   выражение
некоторого раздражения. Он не мог с этим согласиться. Враг не сомневается  в
успехе штурма. Завтра сипхисты возьмут город. Огромная  армия,  усиленная  к
тому же страшными, кровавыми мирмидонами, только и ждет сигнала ворваться  в
него.
   Комитет, по мнению врага, не сделал  пока  ничего  такого,  чтобы  с  ним
стоило по-настоящему считаться. Они или  должны  сегодня  же  ночью  открыть
ворота, или завтра они все умрут.
   Увы, открыть ворота кадейнцы не соглашались. Они ушли, хлопнув дверью.
   Глэйвс в отчаянии рылся в шкафу. Как назло, ни одной бутылки  виски.  Все
пустые.
   Эксум из Фозеда услужливо протянул ему серебряную фляжку.
   - Может, попробуете мое вино?
   Глэйвс жадно сделал несколько глотков  крепкой  черной  жидкости.  Такого
напитка он никогда еще не пробовал - ароматный, крепкий  и  здорово  бьет  в
голову.
   Через  несколько  секунд  он  застыл  с  выпученными  глазами   -   питье
подействовало. Лучезарно улыбаясь, Эксум предложил  Глэйвсу  одному  сделать
то, на что не согласились остальные  заговорщики.  Он  всего-навсего  должен
приказать своему полку открыть Фетенские ворота.
   Портеус Глэйвс вскочил на ноги. Он хотел закричать,  что  это  прекрасная
идея и что так, мол, и надо поступить, но слова застряли у него в горле. Так
действовал на  него  напиток.  А  еще  он  вызывал  невероятную,  абсолютную
честность.
   Какой-то миг распаленное воображение рисовало Глэйвсу, как  он  во  главе
своего полка открывает врагу ворота, но  сейчас  он  не  мог  обмануть  даже
самого себя.
   - Мои люди не подчинятся такому приказу, - признался Глэйвс. - Я не смогу
открыть ворота.
   - Вы просто скромничаете! В конце концов, вы же командир полка!
   - Мои офицеры не станут меня даже и слушать.
   - Но ведь вам верят, вас наверняка любят в полку. Глэйвс тяжело вздохнул.
   Лгать было невозможно.
   - Солдаты ненавидят меня. Они мерзкие и неблагодарные...
   - Понятно, - кивнул Эксум. Этого он и боялся. - Ну раз  так,  мой  бедный
друг, придется тебе поработать одному.  Придумай,  как  открыть  этой  ночью
Фетенские ворота. Если армия Сипхиса захватит хотя бы одни  ворота,  оборона
города станет практически невозможной. Ты можешь спасти тысячи жизней. Ну  и
конечно, если ты поможешь сипхистам, они щедро тебя наградят.
   Мгновение Портеус Глэйвс просто смотрел на Эксума, а потом захихикал.
   Хихиканье переросло в смех. Смех -  в  гомерический  хохот.  Когда  через
полчаса Эксум покинул его дом, Глэйвс бился в настоящей истерике.
   Под конец смех сменился плачем. Рыдающий Глэйвс стоял у окна и глядел  на
обреченный город. Было темно. Фонари не горели. Лунный свет играл на  гранях
величественных пирамид. Все пропало. В одиночку Глэйвс  был  бессилен.  Даже
Дэндрекс ничем не мог ему помочь - он не станет просто так  рисковать  своей
шкурой. Ворота тщательно охраняются, и стражу там врасплох не застанешь.
   Казалось невероятным, что ему, Портеусу Глэйвсу, суждено умереть  в  этой
проклятой южной дыре, что он никогда уже не  вернется  и  не  расправится  с
мошенником Руватом за эту безумную идею - вступить  в  армию.  Слезы  градом
катились по щекам Глэйвса и капля за каплей падали с подбородка на пол.

Глава 40

   Разгорался ясный и чистый день. По небу,  подгоняемые  холодным  северным
ветром, тянулись белые кучевые облачка.
   У Фетенских ворот повара наварили целый котел  каши,  и  люди  и  драконы
жадно принялись за еду. Как всегда, они ворчали,  что  каша  невкусная,  что
мало соуса и акха, что каша уже надоела, но,  по  крайней  мере,  легионерам
было чем набить брюхо. Затем они заняли свои места на стене.
   Все уже знали о предстоящем штурме. До полудня оставалось  еще  несколько
часов, и Релкин занялся своими драконами. Ему  помогал  Хэтлин,  которому  в
последнее время удалось найти общий язык с Пурпурно-Зеленым.
   Хэтлин взял на себя заботу о потертостях и волдырях дикого дракона, давая
юноше возможность  вплотную  заняться  ушибом  на  плече  Базила.  Во  время
сражения в подкопе один из глиняных великанов зацепил-таки Хвостолома  своим
молотом. Вот и пришлось теперь Релкину вспомнить  о  спрятанных  в  сундучке
мазях и растираниях.
   - Это плечо болит, - буркнул дракон.
   - Не надо его перенапрягать.
   - А как иначе, если мы весь день тренируемся с шестами?
   На это ответить было нечего.  Шесты,  о  которых  говорил  Базил,  лежали
рядом, на стене. Инженеры  подсчитали,  что  если  четыре  дракона  слаженно
упрутся сорокафутовыми шестами в одну сторону башни, то та  должна  рухнуть.
Похозяйничав  в  саду  Императорского  Города,  северяне,  к  вящему   ужасу
садовников, нарубили и обтесали эти новые орудия обороны. С тех пор  драконы
тренировались каждую свободную минуту.
   - Вчера весь день они просили нас  толкать  этими  толстыми  палками.  Мы
ненавидим эти шесты.
   - Не дергайся. Мне надо втереть мазь под чешую.
   Дракон  заворчал,  но  шевелиться  перестал.  Релкин  осторожно  растирал
больное плечо. Бугрились под чешуей мускулы - постоянная работа и тренировки
держали драконов в форме. Если уж  на  то  пошло,  то  сейчас  они  как  раз
находились в  самом  пике  -  немного  потеряли  в  весе,  но  зато  набрали
мускулатуры. Правда,  Релкина  уже  начинало  беспокоить  отсутствие  свежих
овощей и фруктов. И особенно акха.
   Драконам для  здоровья  нужны  полезные  вещества,  содержащиеся  в  этом
огненном соусе.
   Ну и  конечно,  за  крепость  мускулов  приходилось  еще  платить  плохим
настроением драконов. Однообразная еда и все  уменьшающиеся  порции  эля  не
способствовали особому веселью.
   Из драконов Стодевятого последним на стену поднялся Пурпурно-Зеленый.
   Вообще-то, урдхцы строили свою крепость в  расчете  на  людей,  и  потому
драконам там было тесновато. Особенно туго им приходилось на лестницах.
   Аргонатским инженерам пришлось даже пристроить к городской стене  большие
деревянные ступени - специально для драконов.
   - Клянусь ревом предков, странное это  занятие  для  дракона,  -  фыркнул
Пурпурно-Зеленый, обвивая длинный хвост вокруг ног. - Лезть на стену,  чтобы
сражаться мечом.
   Он держал в лапах большой драконий меч. Кроме того, как  заметил  Релкин,
сегодня Пурпурно-Зеленый надел больше доспехов, чем когда бы то ни  было.  В
том числе  и  громадный  шлем,  выкованный  специально  для  пего  кузнецами
легиона.
   Релкин знал, что дикий дракон уже начал понимать значение и  преимущества
хороших доспехов. Гордый Пурпурно-Зеленый не мог сам попросить у  юноши  то,
что раньше с таким негодованием отвергал, так что  помощь  Хэтлина  пришлась
очень даже кстати.
   - Странно? - переспросил Базил, задумчиво поглаживающий точильным  камнем
и без того острое лезвие Экатора. - Что тут странного? Мы всегда  сражаемся,
такая уж у нас жизнь.
   - Нет, мой друг, я говорю о другом. Странно лазить по этим лестницам. Мы,
драконы, должны парить в облаках, с небес обрушиваясь на  свою  жертву.  Вот
что мы должны делать.
   - Хотел бы  я  хоть  разочек  полетать,  -  мечтательно  протянул  Базил.
Попробовать, что это такое.
   - Ты рожден ползать, вот и ползай.
   - Верно, - спокойно ответил Базил. - Я ползаю, но при этом сражаюсь!
   - Ну, если уж на то пошло, - с мрачным юмором  фыркнул  Пурпурно-Зеленый,
то я тоже теперь могу  только  ползать.  -  И  достав  точило,  он  принялся
полировать свой легионерский меч.
   День понемногу разгорался. Вот солнце достигло зенита,  и  лагерь  врагов
словно  проснулся  после  долгой  спячки.  Толпы  скованных   металлическими
ошейниками людей облепили осадные башни. Другие  люди,  в  черных  униформах
сипхистских солдат, забрались внутрь этих громадных осадных орудий.
   Защелкали кнуты, заревели бесы, подгоняя рабов, и башни сначала медленно,
а потом все быстрее покатились к городским стенам.
   БУМ! БУМ! БУМ-ТУ-БУМ! - загремели барабаны,  и  тысячи  воинов  вслед  за
башнями пошли на приступ. Они вытащили из развалин сотни катапульт, и вскоре
на город обрушился настоящий каменный дождь.
   Вместе в валунами и кирпичами на головы осажденных сыпались и  бутылки  с
горящим маслом. Впрочем, легионеры давно уже разобрали стоявшие  возле  стен
дома, давая место инженерам закладывать контрподкопы. Так что  эффективность
вражеского  обстрела  оказалась  довольно  низкой.  Тем  временем   северяне
выкатили  на  позиции  свои  собственные,  сделанные  из  корабельных   мачт
катапульты. И вскоре через  стены  в  сипхистов  полетели  большущие  камни.
Легионеры старались попасть в осадные башни, и иногда это им удавалось. Ядра
проламывали стенки, срывали натянутые шкуры, открывая лучникам  спрятавшихся
внутри черных солдат. Первые стрелы с городских стен уже нашли свои жертвы.
   Все громче гремели барабаны. Все гуще  летели  стрелы.  Кричали  раненые,
выли бесы, скрипели башенные колеса.
   В городе основная масса воинов и все драконы  еще  только  ждали  приказа
вступить в бой. Они  прятались  от  вражеских  стрел  за  плетеными  щитами,
установленными посреди стен. Лишь мальчишки-дракониры да кенорские  лучники,
изготовившись к стрельбе, прильнули к  бойницам.  Дракониры  были  вооружены
кунфшонскими  арбалетами,  удобным  компактным  оружием,  легко   и   быстро
перезаряжаемым и в умелых руках бьющим без промаха. Вот только с  дальностью
боя у них было неважно. Кенорцы предпочитали длинные луки, неимоверно  тугие
и способные поражать цель издалека.
   Мальчишки пока выжидали, а лучники уже начали  обстреливать  площадки  на
вершинах осадных башен. Сипхисты ответили на огонь, и над стеной  засвистели
стрелы.
   К участку, обороняемому Стодевятым драконьим, тоже приближалась  одна  из
башен. Ее бока были прикрыты мокрыми шкурами. Спереди деревянным щитом повис
перекидной мост.
   Релкин  наложил  на  тетиву  стрелу  с  узким,  пробивающим  любую  броню
наконечником.
   - Первая стрела, и уже со стальным наконечником? - спросил обосновавшийся
рядом Свейн.
   - Боюсь, много раз мы выстрелить и не успеем, - отозвался Релкин.
   Сам Свейн приготовил стрелу с дорогим широким  острием,  словно  надеялся
сразу же попасть в чье-то незащищенное  тело.  Релкин  покачал  головой,  но
промолчал.
   А Свейну явно не терпелось в кого-нибудь выстрелить. Он целился и раз  за
разом  с  проклятиями  опускал  арбалет.  Враг  упорно  прятался,  но  Свейн
продолжал целиться и не менял стрелу.
   Над головой мальчишек просвистела вражеская стрела,  и,  прорычав  что-то
невразумительное, Свейн спустил курок. Он попал в основание моста.
   - Без команды не стрелять! - рявкнул Хэтлин. - Соблюдаем дисциплину!
   Свейн заерзал. Вот так с ним всегда. Погорячится, а потом сядет в лужу.
   Стоял отличный, ясный день. По небу плыли  легкие  кучевые  облачка,  дул
прохладный, пахнущий цветами ветерок. На миг  можно  было  даже  представить
себе, что находишься не на крепостной стене Урдха, а далеко-далеко, в чистом
поле, среди полевых цветов и фруктовых садов.
   Но барабаны гремели без умолку. А потом огромный камень рухнул  точно  на
стену, проломив заслон плетеных щитов.
   - Драконам приготовить свои щиты! - тут же приказал Хэтлин.
   Им повезло: камень никого не задел.
   Определив дистанцию, враг обрушил на  легионеров  целый  град  камней.  А
штурмовые башни между тем уже подобрались  совсем  близко.  Хэтлин  приказал
драконирам открыть огонь по верхней площадке башни.
   Кенорский лучник, высунувшись  из-за  крепостного  зубца,  несколько  раз
подряд выстрелил в просвет между шкурами на приближающейся  башне.  Внезапно
он крякнул и тяжело осел на пол -  в  плече  его  из-под  стального  эполета
торчала длинная вражеская стрела.
   Релкин нагнулся над раненым воином. Судя  по  ране,  это  была  стрела  с
широким наконечником. Вырезать ее сможет только лекарь. Сообщив раненому эту
печальную новость, юноша был вынужден вернуться к своей бойнице. Он снова  и
снова заряжал свой арбалет, посылая стрелу за стрелой во вражеских лучников.
А башня была уже совсем  близко.  Скоро,  очень  скоро  на  стену  опустится
подъемный мост, и враги устремятся по нему на приступ.
   Со всех сторон к месту штурма сбегались воины-марнерийцы. Дюжины лучников
поддерживали огнем своих  тяжелых  луков  драконирские  арбалеты.  Вражеским
лучникам теперь не удавалось даже и носа высунуть из-за своих шкур.
   Большой камень, рассыпавшись на  множество  острых  осколков,  с  треском
обрушился на стену совсем рядом  с  Релкином.  Со  всех  сторон  послышались
проклятия. К счастью, на сей раз  юноша  и  его  друзья  отделались  мелкими
царапинами. Осколки пробили и плетеные щиты. Некоторые драконы,  ругаясь  на
чем свет стоит, потирали ушибленные места. Релкин с облегчением увидел,  что
Базил и Пурпурно-Зеленый не пострадали.
   Внезапно небо потемнело от стрел - собравшаяся под стенами орда сипхистов
разом начала обстрел стены. Мгновение спустя плетеная защитная стенка  стала
похожей на подушечку  для  иголок.  За  разорванной  шкурой  Релкин  заметил
черного воина, с копьем  в  руках  застывшего  у  подножия  лестницы.  Одним
движением подняв арбалет и прицелившись, юноша спустил курок. Он увидел, как
его стрела впилась в плечо врага, услышал даже его крик.
   - Бей их! - орал Свейн, без остановки стреляя по вражеским лучникам.
   - Драконы, взять шесты! - раздался приказ Хэтлина, и  дракониры  поспешно
отступили, уступая место своим подопечным.
   Башня все еще катилась вперед, но длинные толстые шесты уже уперлись ей в
борт.  Базил,  Пурпурно-Зеленый  и  Влок  дружно  навалились,  и,  задрожав,
подталкиваемая рабами, башня начала медленно  разворачиваться.  Одно  из  ее
колес оторвалось от земли.
   Отчаянно вопя, бесы пытались заставить рабов  повернуть.  Не  толкать,  а
тащить башню прочь  от  опасности.  Вражеские  лучники  перенесли  огонь  на
драконов.
   Стрелы застревали в кожаных джобогинах,  впивались  в  шкуры,  стучали  о
пластины панцирей. Кенорцы, приникнув к амбразурам, как бешеные стреляли  по
врагу. На подмогу трем драконам  пришли  Чам  и  Чектор.  Башня  зашаталась,
наклонилась и снова встала на колеса.
   Стрелы летели все гуще, но драконы не сдавались. Внезапно одна  из  стрел
угодила Пурпурно-Зеленому в щеку, и громадный  дракон  взревел  от  боли.  В
бешенстве он навалился на шест. Дерево  затрещало  и  треснуло,  а  башня  с
печальным стоном повалилась набок.
   Аргонатцы радостно закричали. Торжествующе взревели драконы, и серебряные
трубы подхватили их победный клич.
   А потом драконы и дракониры побежали помогать  на  других  участках,  где
врагу удалось-таки успешно перекинуть на  стену  штурмовые  мостики.  Теперь
битва начиналась по-настоящему.

Глава 41

   Сражение шло полным  ходом.  Непримиримые  враги  сошлись  в  смертельной
схватке, и черная тень Повелителей нависла над будущим всего этого края.
   Падение Урдха означало не только гибель двух аргонатских легионов,  но  и
скорый  и  неизбежный  захват  силами  зла  всех  остальных   городов   этой
плодородной страны.
   А вслед за ними - и всех остальных восточных земель.
   Заглушая звон мечей и лязг щитов, гремели барабаны сипхистов. Им отвечали
серебряные трубы аргонатцев, призывая легионеров атаковать, и  отступать,  и
обходить врага с фланга. Торжествующе  ревели  драконы,  словно  их  далекие
предки в топях доисторических болот.
   Левее  обороняемого   Стодевятым   участка   драконам   Шестьдесятшестого
марнерийского  не  удалось  опрокинуть  осадную  башню.  И  теперь  там   по
штурмовому мосту на стену ворвался большой отряд глиняных  великанов.  Вслед
за ними лавой покатились черные сипхистские копьеносцы.  Вскоре  суматошный,
беспорядочный бой охватил уже  добрую  сотню  футов  городской  стены.  Люди
ничего не могли поделать с мирмидонами. Глиняные великаны были  неуязвимы  и
для копий, и для стрел. Тяжелые молоты и дубины великанов сбивали легионеров
с ног, ломая щиты и пробивая шлемы. Северяне начали отступать.
   Но тут в бой вступили драконы  Стодевятого.  Сцепив  щиты,  они  стальной
стеной пошли на врага, вгрызаясь в ряды  великанов,  словно  плуг  в  мягкую
мокрую глину. Мирмидоны отчаянно колотили молотами, но драконы не  люди,  их
не опрокинешь одним ударом. Тролли бьют и посильнее.  А  вот  от  сверкающих
драконьих мечей великанам спасения не было.
   Взмахнув Экатором, Базил Хвостолом рассек противостоящего  ему  мирмидона
пополам, с головы до пояса. Пурпурно-Зеленый, подняв великана  под  головой,
небрежно скинул его с крепостной стены.
   - Еще один готов, -  сказал  дикий  дракон.  Отразив  удар  молота,  Влок
отрубил другому великану голову. Тот, как ни  в  чем  не  бывало,  продолжал
сражаться.
   - Ну и живучие же они, - выругался Влок.
   - Ага, словно капусту рубишь, - отозвался Пурпурно-Зеленый.
   Меч Базила застрял в груди очередного мирмидона. Уперевшись ногой в грудь
великана, Хвостолом пытался освободить свое оружие. Стальная стена щитов  на
м