лотков стих.
   Шестидесятифутовая махина стояла на четырех громадных колесах. Впереди  и
с боков ее прикрывали мокрые шкуры, а крепкая  крыша  была  устлана  медными
листами.
   В ширину в верхней части она достигала тридцати футов.
   - Ждать осталось недолго, -  сказал  Релкин.  При  виде  этих  башен  ему
становилось не по себе.
   Четыре башни. Глиняные великаны, волной идущие по штурмовым  мостикам.  А
за ними - орда сипхистов.
   - Драконам придется нелегко. Они и так здорово вымотались.
   Из-за башен выпалила вражеская катапульта, и громадный камень с  грохотом
обрушился в крепостной двор.
   - Боюсь, отдохнуть им не удастся.
   Под свист дудок на поле появился отряд рабов. Люди, запряженные  в  ярмо,
словно рабочий скот, а за ними бесы, одетые в черные туники Падмасы.  Релкин
содрогнулся. Повелители и не думали  скрывать  свое  участие  в  гражданской
войне Урдха. Сперва бесы, а теперь  вот  и  глиняные  люди.  Урдхская  магия
никогда не смогла бы создать этих великанов. Нет, они  были  творением  силы
куда более страшной, чем та, какой владели  все  местные  знахари,  жрецы  и
колдуны. Если драконы не устоят, то, скорее всего,  не  устоят  и  стены,  и
тогда знаменитый сирота из Куоша может не думать больше о своем будущем.
   Буквально за несколько минут рабов приковали к длинным шестам за башнями.
   Защелкали кнуты, заревели бесы, и осадные башни двинулись в путь.  Сперва
медленно, потом все быстрее и быстрее они покатились к городу.
   На  стенах  послышались  проклятия.  Легионеры  спешно  занимали   боевые
позиции.
   Но тут бесы проревели новый приказ, и башни замерли. Рабы  повернулись  и
под свист кнутов потащили башни прочь. Атака пока откладывалась.
   А на другом конце  города,  среди  густых  садов,  за  своей  собственной
сорокафутовой стеной, стоял Императорский Город, крепость в крепости. Тут-то
капитан Холлейн и искал Великую Ведьму.
   Сперва он прошел в Имперский Зал Приемов, но Рибелы там не оказалось.
   Тогда Кесептон поискал ее в комнатах по соседству с тронным залом. Ведьма
частенько бывала тут - так она могла оставаться рядом с Императором и  в  то
же время не маячить на виду урдхских вельмож. Благодаря Рибеле, в управлении
Империей Урдха произошли некоторые, весьма  существенные  изменения.  Теперь
обратиться к Императору можно было в любое время. Больше он не торчал часами
в своем гареме, не пьянствовал сутки напролет. Впервые за  все  годы  своего
правления Бэнви Шогимиссар вел себя так, как и подобает настоящему монарху.
   Однако, если верить евнухам, в комнатах у тронного зала  Рибелы  тоже  не
было. Под конец, когда  Кесептон  показал  им  печать  генерала  Пэксона  на
принесенном им донесении, они посоветовали ему посмотреть на  крыше  дворца.
Там, на  северо-западной  оконечности  крыши,  обращенной  к  далекому  Дзу,
Кесептон и нашел Рибелу. Она стояла одна-одинешенька, а у ее ног  копошилась
небольшая стайка мышей.
   Можно ли обратиться к ней? Что если она как раз  сейчас  творит  какую-то
сложную магию и он ей помешает? Кесептон  заколебался,  и  тут  Рибела  сама
повернулась к нему.
   - Госпожа Рибела, у меня для вас сообщение от генерала Пэксона.
   - Какое, капитан Кесептон?
   - Вот оно. - И капитан передал ведьме запечатанное письмо.
   Рибела быстро поглядела в свиток и снова устремила взор на Кесептона.
   - Здесь говорится, - сказала она, - что  генерала  Гектора  перенесли  на
яхту "Гастес". Она скоро покидает порт.
   - Ага... - протянул Кесептон, не зная, чего от него ждут.
   - Вы хотите, чтобы я отправила вашу жену в Марнери на  этой  самой  яхте,
продолжала ведьма. Кесептон лишился дара речи.
   - Боюсь, я пока не могу отпустить Лагдален из Тарчо. Она мне еще нужна.
   Лагдален так молода, но уже так много пережила. Теперь  она  мать,  и  ей
пришлось оставить свою новорожденную дочку в чужих руках. Неужели ведьма  не
понимает,  что  это  такое?  Неужели  в  ней  не  осталось   совсем   ничего
человеческого?
   - Я знаю, что это для вас очень  больной  вопрос,  но  сейчас  вы  должны
помнить прежде всего о своем долге. Моя миссия в Урдхе еще не  закончена,  и
для ее успешного завершения мне нужен кто-то с опытом Лагдален.
   - Но она еще так молода, - запротестовал капитан.
   - Она старше многих дракониров, - напомнила  ему  ведьма.  -  Она  честно
служит нашему делу, и ради него ей и вправду уже пришлось многое вынести. Не
умаляйте ее Трудов вашими мужскими заботами.
   Капитан вспыхнул, но Рибела уже протягивала ему ветвь мира.
   - Капитан, я смогу заменить Лагдален уже через неделю.  Кунфшонский  флот
сейчас огибает Мыс Опасный. Шесть белых кораблей, настоящая армада. У них на
борту припасы и легион с Островов, а также, на флагмане "Ель", находится та,
кто займет место Лагдален.
   Кесептон вздохнул. Еще неделя опасности. Неделя, за которую Ламина  может
стать сиротой. И эта ведьма думает, что он  будет  доволен.  Впрочем,  лучше
сделать вид, что так оно и есть.
   - Спасибо, госпожа Рибела.
   - Когда-нибудь Лагдален станет гордостью нашей Службы. Мне кажется, у нее
настоящий талант к нашей работе.
   - Госпожа, она оставила вашу службу.
   - Уверена, капитан, что это только временно. Женщина вроде вашей Лагдален
в жизни может сыграть много ролей.  Сейчас  она  ваша  жена  и  мать  вашего
ребенка.
   Но со временем, я не сомневаюсь,  она  найдет  себе  другие  обязанности.
Лессис не ошиблась в выборе.
   Для капитана Кесептона эта похвала звучала как смертный приговор.
   - На следующей неделе еды наконец станет вдоволь. Вслед за "Елью"  плывут
"Овес" и "Рожь" - самые крупные суда, какие только у нас есть.
   - Это хорошие новости. Я надеюсь только, что к тому  времени,  когда  они
бросят якорь в гавани Урдха, мы еще будем живы. Враг скоро перейдет в атаку.
   Остановить его будет очень непросто.
   - Вы должны это сделать.
   Чего-чего, а силы воли Рибеле было не занимать. Возвращаясь на свой  пост
у Восточных ворот, Кесептон размышлял над тем, хватит ли  одной  силы  воли,
чтобы удержать стены, когда их начнут штурмовать глиняные великаны.
   Релкин успел добрался до лазарета до того, как Лагдален закончила работу.
   Сидя за столом, девушка разбирала свежевыстиранные бинты.  Выглядела  она
усталой, но, увидев юношу, вскочила и крепко обняла  его  и  меньше  чем  за
минуту задала ему, наверно, дюжину самых разных вопросов.
   Пришлось Релкину вкратце  рассказать  о  схватке  в  подкопе  и  о  своем
ранении.
   - Юный  герой  из  Куоша  выжил  после  еще  одной  встречи  со  смертью,
улыбнулась она.
   Взгляд девушки остановился на грязной повязке, украшавшей голову юноши.
   - Ее надо сменить, - твердо сказала она.
   - То же мне приказал и капитан Кесептон.
   - Разумеется, мне следовало бы догадаться. Сам ты никогда бы не додумался
прийти в лазарет. Впрочем, несмотря ни на что, выглядишь как всегда.
   - Ничего, сражаться я могу. Мы остановим их. - Релкин  старался  говорить
уверенно, но внутри бился холодный мотылек страха. Враг будет атаковать.  Не
раз и не два, а до тех пор, пока не возьмет город. Или пока не погибнет  под
его стенами. - Я слышал, через неделю к нам придет подкрепление.
   - Да, шесть больших белых кораблей. Они везут продукты и целый легион  из
Кунфшона. Надо продержаться. Иначе нельзя.
   - Если придется, - сказала девушка, - мы все выйдем на стены.
   - Лагдален из Тарчо умеет держать в руках меч, - улыбнулся  Релкин.  -  Я
тому свидетель.
   Девушка улыбнулась. За последнее время она научилась многому такому,  что
раньше показалось бы ей совершенно немыслимым.
   - Если придется, я возьмусь и за меч.
   - Ты слишком много работаешь, Лагдален, - сказал Релкин. - И вид  у  тебя
усталый. Шла бы ты лучше спать.
   - Я пойду, как только заберут генерала Гектора.  Знаешь,  его  отправляют
домой на пришедшей вчера яхте.
   Релкин уже видел маленький белый кораблик,  накануне  бросивший  якорь  в
Урдхской гавани. Высокие мачты, изящный силуэт, это суденышко было легким  и
быстрым. Благодаря малой  осадке  оно  обладало  высокой  маневренностью  на
мелководье. Если кто и сможет прорваться сквозь заслоны речных  пиратов,  то
это "Гастес".
   - Говорят, что генерал уже никогда не проснется.
   - Не знаю, Релкин, может, это и правда. Но лучше, чем на Кунфшоне, помочь
ему не смогут нигде.
   Лагдален умело перебинтовала юноше голову. Рана уже подсохла  и  начинала
заживать. Пока она работала, Релкин рассказал ей  о  крепостных  стенах,  об
осадных башнях и о настроениях в Стодевятом.  Драконы  устали,  но  не  пали
духом.
   Наоборот, после победы в подкопе они так и рвались в бой. Драконирам тоже
крепко досталось, но и они были готовы сразиться с врагом.
   А потом пришли люди с яхты, и  лекари  вышли  из  операционной,  чтобы  в
последний раз осмотреть генерала. Релкин тоже увидел  Гектора.  Не  хотелось
верить, что этот желтый, похожий  на  скелет  человек  на  носилках  и  есть
знаменитый генерал Гектор, который еще совсем недавно вел в бой  аргонатские
легионы.
   Носилки унесли. Генерал Гектор отправился в далеким путь на Кунфшон.

Глава 38

   Тот, кого Портеус Глэйвс и его заговорщики знали как  Эксума  из  Фозеда,
пробирался тайным туннелем под крепостными стенами Урдха. Подземный ход  вел
из города в  подвал  загородной  виллы,  некогда  принадлежавшей  настоящему
Эксуму из Фозеда, несчастному купцу, уже давно отправившемуся в мрачный хадж
в Дзу.
   Сама вилла  сильно  пострадала.  Балки  перекрытий  сняли  для  постройки
осадных башен. Куски стен послужили  снарядами  для  катапульт.  Самозванный
Эксум, а в действительности маг Трембоуд Новый, вылез из-под руин и прямиком
направился в штаб сипхистской армии. Увидев,  что  постройка  осадных  башен
закончена, он удовлетворенно улыбнулся. Новые генералы не давали своим людям
сидеть без дела.
   Но все это было уже не нужно. Он, Трембоуд, нашел ключ к более быстрой  и
легкой победе.
   В штабном шатре генерала Клинда маг  нашел  верховного  жреца  Одирэка  с
парой других, незнакомых ему жрецов. Эти  высокие  бледные  типы  с  мрачным
выражением лиц даже не ответили на его приветствие.
   Вдруг полог шатра распахнулся, и навстречу Трембоуду вышло  закутанное  в
черный плащ существо. Глубокий капюшон закрывал его  лицо,  но  маг  все  же
разглядел блеск роговых пластин.  И  еще  глаза,  словно  крошечные  костры,
горящие в пустоте.
   Повелитель? Маг  содрогнулся.  Неужели  один  из  Могучих  сам  соизволил
явиться в Урдх? Это казалось невероятным.
   Но тут капюшон упал, и Трембоуд увидел перед собой Мезомастера.
   Метаморфоза охватила нижнюю часть его лица. Рот,  губы  и  зубы  исчезли,
сменившись блестящим клювом и чешуйчатыми костными пластинками.  Глаза  тоже
стали не такими, как у людей. А вот верхняя часть головы все еще  оставалась
человеческой, включая пучок седых, стянутых в узел волос.
   Мезомастер,  наполовину  принявший  странный  облик  Повелителей.   Сила,
исходящая от него, потрясала тех, кто мог ее чувствовать. Трембоуд ощущал ее
совершенно отчетливо.
   Он рискнул взглянуть на Одирэка. Верховный жрец неоднократно намекал, что
над ним есть высшая сила, могущественней  даже,  чем  обосновавшийся  в  Дзу
демон.
   Мезомастер! Старые боги свидетели, это было крайне некстати.
   - Значит, наш маг Трембоуд вернулся с вражеской  территории,  -  внезапно
сказал Мезомастер странным, скрипучим голосом. - И какие новости  он  принес
от своей группы предателей?
   - Они все еще обсуждают наши условия, господин.
   - Все еще  обсуждают?  Они  что,  не  понимают  своего  положения?  Штурм
начнется через несколько часов.
   Твой план должен сработать сейчас, или ты можешь о нем забыть.
   - Господин... Мне не хотелось бы поднимать вопросы вне моей  компетенции,
но неужели нельзя  отложить  штурм  на  день-другой?  Аргонатцы  слабеют.  Я
уверен, что вскоре они окончательно поймут неизбежность поражения и  оставят
город.
   - Мы не можем ждать. Чтобы пополнить ряды мирмидонов, нам нужно население
Урдха. И немедленно.
   Волосы дыбом встали на голове Трембоуда. Даже  ему  становилось  нехорошо
при мысли о жертвоприношениях в Дзу.
   - Если аргонатцы примут наши условия, - вставил Одирэк, - мы  разделаемся
с ними в чистом поле. Никто не должен вернуться  домой.  Этого  требует  наш
бог, Сипхис.
   Подобное расточительство Трембоуду вовсе не нравилось.
   - Надеюсь, вы  не  имеете  в  виду  офицеров?  Разве  мы  не  вознаградим
изменников? Пусть себе плывут домой. Там они еще славно на нас поработают.
   Мезомастер издал странный звук, словно у него  под  костными  пластинками
гудел целый пчелиный рой.
   - Этот маг ловок и хитер. Но он иногда забывает о нашей главной цели.
   Самое важное - вселить ужас в сердца врагов. Ради этого мы  и  сражаемся.
Быстро разгромить можно только насмерть перепуганного врага. А тянуть мы  не
имеем права - иначе рискуем не уложиться  в  срок,  установленный  верховным
командованием. Опоздания допустить никак нельзя.
   Ах, эти  сроки!  Трембоуд  мысленно  пожал  плечами  и  махнул  рукой  на
предателей, с таким трудом отысканных им в лагере северян.
   - Действительно, - кивнул он, - если никто не уцелеет, ужас  перед  нашей
силой будет сильнее. Мезомастер снова загудел:
   - Точно. Два легиона исчезнут без следа. Аргонат никогда не  узнает,  как
это произошло. Они потеряют связь с Урдхом, а мы тем временем создадим самую
большую армию, какая только была за всю историю этого мира. Тогда, уничтожив
Аргонат, мы пойдем дальше. Мы, наконец, раздавим  сами  Острова  и  навсегда
покончим с гнусными происками мерзких ведьм.
   Трембоуд выжидательно и почтительно молчал. Одирэк тоже. Высказывать свое
мнение было куда как  неосмотрительно.  Решение  принято  на  самом  высоком
уровне.
   Мезомастер повернулся к генералу Клинду:
   - Клинд, мы начинаем штурм в полдень. Маг, - продолжал он, переводя  взор
на Трембоуда, - возвращайся в город и передай своим предателям,  что  у  них
осталось всего несколько часов. После начала штурма нам будет  не  о  чем  с
ними говорить. Они умрут вместе со всеми остальными.
   - Слушаюсь, господин, - низко поклонился Трембоуд и отдал  салют,  прижав
сжатую в кулак руку к груди.
   Надо  сказать,  что  в  эту  ночь  Трембоуд  Новый  был  не  единственным
человеком, горько разочарованным своей судьбой.
   В императорском дворце, уткнув лицо  в  подушку,  рыдал  Император  Бэнви
Шогимиссар. Это была роскошная подушка, с  шелковой  наволочкой  времен  еще
династии Куф, и Бэнви плакал в нее уже далеко не в первый  раз.  Она,  между
прочим, идеально подходила для плача, так как прекрасно впитывала влагу.
   А плакал Император потому, что никогда в жизни не чувствовал  себя  таким
несчастным и одиноким. Как же это случилось?
   Целые  дни  он  просиживал  на  жестком  и  неудобном  троне,   занимаясь
проблемами своей обширной Империи. Где-то далеко-далеко,  в  глубине  Богры,
собиралась новая императорская  армия.  Сейчас  она  насчитывала  уже  более
пятидесяти тысяч человек.
   Вскоре она соединится  с  войсками  южных  стикиров,  с  отрядами  графов
Кенфалона и стикиров Релизвара.  Это  стотысячное  войско  наверняка  сможет
снять осаду со столицы и отогнать сипхистские орды. Но чтобы  из  мечты  это
стало реальностью, приходилось решать тысячи вопросов. И так изо дня в день.
Бэнви терпеть не мог принимать решения. Но  делать  было  нечего,  и  он  их
принимал.
   Хуже всего было то, что проклятая ведьма следила  за  ним,  как  удав  за
кроликом. Бэнви уже и забыл, что это такое - обычные плотские  радости.  Уже
много недель он пил не больше кружки эля в  день.  Если  он  не  заседал  со
стикирами, монстикирами и их представителями, то находился  на  совещании  с
ведьмой и аргонатскими генералами. На развлечения не оставалось  ни  единого
часа.
   Бэнви очень не хватало принцессы Зиттилы. Но она пропала  в  день  гибели
культа Гинго-Ла. Некому теперь было советовать Императору,  как  бороться  с
кознями матери и ее фаворитов. Вместо этого  Бэнви  день-деньской  занимался
государственными делами. Зиттила  наверняка  не  узнала  бы  своего  кузена.
Впрочем, справедливости ради, следовало признать, что после того, как ведьма
что-то  сделала  во  мраке  безлунной  ночи,  интриги  матери  как-то  вдруг
прекратились.
   Насколько Бэнви уда-лось узнать, она,  внезапно  бросив  все,  укатила  в
Пэтву, в уединенные семейные владения.
   Теперь вместо  своей  матери  Бэнви  панически  боялся  старуху-ведьму  с
пронзительным взглядом и  бесконечными  требованиями.  Боялся  ее  подробных
рассказов об ужасах, творящихся в Дзу. И о том, какая судьба постигнет и его
самого, и всех его подданных, если сипхисты возьмут Урдх.
   Зашуршали занавеси, и кто-то вошел в будуар Императора.
   - Убирайтесь, я хочу побыть один.
   Неужели ведьме мало? Он уже достаточно  сегодня  поработал.  У  него  уже
спина болела от непрерывного сидения на троне.
   Но это оказалась не ведьма. Перед ним, словно растекшийся пудинг в черном
шелке, стояла его тетя Харума.
   Харума!
   - Как ты посмела сюда прийти... - начал он. Это она во всем виновата. Это
Харума говорила, что аргонатцам можно  доверять.  Это  она  предложила  дать
врагу бой. Это она впустила во дворец весь этот ужас.
   - Убирайся. Это ты во всем виновата. Харума подошла  поближе,  встала  на
колени, уткнувшись лбом в пол. Все так, как  она  и  боялась.  За  последние
несколько дней Фидафир совсем расклеился. Он снова плакал.
   - Мой господин, мой Фидафир, ваша покорная служанка молит вас не говорить
таких страшных вещей. Ваша покорная служанка хочет лишь помочь  вам  одолеть
зло, грозящее древней плодородной земле.
   - Ты советовала мне принять помощь Аргоната! Я послушал тебя,  и  к  чему
это привело? Северяне захватили мой город и даже овладели  зернохранилищами!
Я ем кашу, три раза в день кашу! Это невыносимо!
   - Мой господин, мой Фидафир, ваша покорная служанка умоляет простить  ее,
но она смиренно хочет напомнить, что эти самые северяне  защищают  город  от
врага.
   - Но каша! Я ненавижу кашу! Я хочу жареного гуся, и печеного козленка,  и
немного вина, и провести время в моем гареме. Уже десять дней я не  пробовал
медовых губ моих наложниц?
   - Мой господин, мой Фидафир, ваша покорная служанка  смиренно  напоминает
вам, что сейчас идет война  и  что  все  ваши  подданные  сейчас  испытывают
лишения.
   И всех их объединяет любовь к своему повелителю, и  дух  их  крепнет  при
мысли, что он, не щадя сил, руководит защитой города.
   - Глупости! Я ничем не руковожу! Плевать я хотел на оборону  города.  Это
работа для генералов. Я просто хочу подрумяненного, под золотистой  корочкой
гуся с кисло-сладким кокосовым соусом. Это тебе понятно?
   И Император Бэнви вновь уткнулся в свою подушку.
   Харума подползла поближе.
   - Мой господин, милый Бэнви, позвольте мне помочь вам.  Я  знаю,  что  вы
безмерно устаете от ваших трудов. Знаю, что иметь дело с  заморской  ведьмой
очень и очень непросто.
   - Непросто?! Она божие наказание! Она чудовище в человеческом облике! Она
не дает мне пользоваться моим собственным гаремом.
   - Мой бедный племянник, мой Фидафир, мой господин.
   - Это просто ужасно, тетя. Я живу словно какой-нибудь солдат или что-то в
этом роде. А Ведьма следит за мной зорче сокола.  Она  хочет,  чтобы  я  все
время думал о враге, а я не могу о нем думать. Они ждут меня в Дзу. Вижу  их
злобные ухмылки. Я не могу спать. Мне снятся страшные сны.
   Бэнви разрыдался, и Харума, как это уже неоднократно  случалось,  прижала
его к пышной груди  и,  укачивая,  словно  младенца,  понемногу  успокаивая,
помогла заснуть. Она думала, что  бедняга  Бэнви  никогда  не  подходил  для
трона. А тут еще это проклятое восстание в Дзу. Да, Бэнви ужасно не повезло.
   - Спите, мой Фидафир, спите... - тихонько пела она.
   А за окнами заливались соловьи, и узкий  серп  луны  выполз  на