и всю кучу размоченного в  масле  хлеба.  У  Кесептона  даже  глаза
полезли на лоб от этого зрелища. За какие-то пять  секунд  дюжина  маленьких
мышек сожрала столько хлеба,  что  им  могли  бы  насытиться  пять  голодных
мужчин. И при этом мышки даже не увеличились в размерах.
   В следующее мгновение мыши уже вскочили на алтарь и, схватив  друг  друга
за хвосты, бешеным хороводом помчались вокруг кучки курящихся благовоний.
   И тут же женщина словно очнулась. Она дернулась, и из горла ее  вырвалось
низкое и грозное рычание. Кесептон поспешно отступил к двери. Руки  женщины,
словно преодолевая сопротивление невидимого убийцы, медленно отодвигались от
ее горла.
   Глаза женщины  сверкнули.  Она  быстро  произнесла  несколько  незнакомых
Кесептону слов. Что-то со звоном лопнуло.
   Женщина  медленно  поднялась  на  ноги.  Лицо  ее  понемногу  приобретало
нормальный вид, теряя свою мертвенную бледность.
   - Госпожа, с вами все в порядке? - спросил Кесептон.
   Глаза у женщины были совершенно необыкновенные, прямо-таки светящиеся.
   - Спасибо  вам,  молодой  человек.  Благодаря  вашему  вмешательству  мне
удалось спастись. И за это я благодарна вам от всего сердца. Но сейчас  меня
волнует кое-что другое. Лагдален, моя помощница и, как я понимаю, ваша жена,
должна бы быть в этой комнате. Но ее нет. С другой стороны, вас тут быть  не
должно, но вы есть. Очень странно.
   - Куда она могла деться? - спросил Холлейн, и страх холодной  рукой  сжал
его сердце.
   - Никаких следов борьбы, - сказала ведьма, пристально оглядывая  комнату.
Это не похоже на Лагдален - пренебрегать своими обязанностями. Тут что-то не
так. Мне надо будет навести кое-какие справки.
   Рибела направилась к двери. Потом снова повернулась к Кесептону:
   - Насколько я понимаю, генерал Пэксон разбил лагерь за пределами города и
ждет теперь решения Императора.
   - Именно так, госпожа.
   - Идемте со мной, капитан. Нам надо найти Лаг-дален. А потом вы  отведете
меня к генералу Пэксону.

Глава 25

   Генерал Пэксон молча выслушал плохие новости.  Когда  капитан,  принесший
их, ушел, генерал тяжело застонал и откинулся в своем походном кресле.
   Чем он заслужил такую злую судьбу? Он всегда выполнял свой  долг,  всегда
честно служил легионам. А теперь его карьера, а  быть  может,  и  вся  жизнь
повисли на волоске.
   Нечего даже и пытаться уговаривать  кадейнские  части  принять  бой.  Они
твердо решили при первой же возможности вернуться домой.  Пэксон  ничего  не
мог с ними поделать.
   Теперь же, в довершение ко всему, его хотела видеть Великая  Ведьма.  Это
грозило неприятностями. Глядишь,  еще  рассердится  и  превратит  его,  чего
доброго, в какую-нибудь там жабу.
   - Посыльный! - крикнул генерал.
   Быстро набросав  записку,  он  отослал  ее  генералу  Пикилу.  Уже  через
двадцать минут все старшие офицеры двух легионов собрались в шатре Пэксона.
   Ничего не скрывая, старый генерал обрисовал ситуацию, в которой оказались
легионы.
   - Наше положение, - говорил он, -  весьма  сложно.  Мы  можем  попытаться
силой ворваться в город, захватить стоящие в его порту корабли и вывезти  на
них наших людей. Или же  мы  будем  вынуждены  отступать  дальше  на  юг,  к
побережью, где нам  придется  ждать  судов  из  Аргоната.  До  побережья  мы
доберемся дней за десять. В лучшем  случае  через  неделю.  И  можно  только
гадать, сколько времени потребуется городам, чтобы прислать  за  нами  флот.
Погодная ведьма считает, что они прибудут недели  через  три,  но  возможно,
ждать придется и несколько месяцев.
   Пэксон с нескрываемым презрением посмотрел на генерала Пикила:
   - К тому времени нас наверняка окружат  орды  сипхистов.  Они  опустошили
весь западный берег. Они забирают всех подчистую. По  слухам,  возродившийся
бог способен воодушевить каждого, от старухи до младенца, взяться за оружие.
   Генерал Пикил густо покраснел. Он знал, что думают о нем марнерийцы. Да и
остальные кадейнские офицеры притихли. А командир Портеус Глэйвс, сидевший в
задних рядах, побледнел, как полотно.
   Для Глэйвса это сообщение стало последней каплей. Громадная армия  одетых
в черное фанатиков гналась за ними по пятам, а этот полоумный Император даже
не пускал легионы под защиту городских стен. Если так пойдет  и  дальше,  то
Пэксон и Пикил так и будут сидеть и спорить до тех  пор,  пока  сипхисты  не
окружат легионы и не изжарят их всех на горячих углях.
   Глэйвсу не хватало только одного -  возможности  безопасно  покинуть  эту
трижды проклятую страну. Он еще раз обдумал  странное  предложение,  которое
ему сделала посетившая его шатер таинственная жрица Гинго-Ла. Она предлагала
спасение, а в обмен просила об услуге, которую Глейвсу, в  общем-то,  ничего
не стоило ей оказать.
   И когда Пэксон заканчивал совещание, Портеус  Глэйвс  окончательно  решил
выполнить просьбу жрицы. Похоже, другого выхода у него просто не оставалось.
   Следующее утро выдалось солнечным и ясным.  Покинув  свой  шатер,  Глэйвс
прямиком отправился в Стодевятый драконий. Здесь воняло  -  примерно  как  в
конюшне,  только  резче.  Впрочем,  это  было   неважно.   Глэйвс   серьезно
рассчитывал вскоре навсегда покинуть и этих животных,  и  этот  край,  такой
неприветливый.
   - Драконир Хэтлин, - позвал он.
   Откинув полог шатра, Хэтлин выскочил наружу. Он явно здорово удивился, ни
с того ни с сего увидев у себя в подразделении самого командира полка.
   - Доброе утро, командир, - приветствовал он Глэйвса,  четко  отдавая  ему
честь.
   Глэйс ответил салютом куда  менее  четким,  а  потом  взял  драконира  за
локоть.
   - Сегодня утром, - начал Глэйвс, - я  наметил  послать  группу  на  рубку
леса.
   Поварам нужны дрова, да и инженеры  затребовали  несколько  восьмифутовых
бревен.
   В восьми милях к югу легионы специально приобрели небольшой участок леса.
   - Понятно, командир. Сколько надо человек?
   - Потребуются три дракона. Разумеется, со своими мальчишками-драконирами.
   Я хотел бы направить на работу драконов Влока, Чектора и Хвостолома.
   Драконир Хэтлин удивленно приподнял бровь. Для него было новостью, что их
командир полка знает, как зовут хотя бы трех драконов Стодевятого.
   - Понятно, командир. Именно этих драконов?
   - Да, драконир.
   Хэтлин удивился еще больше:
   - Простите, но почему именно их? Они в чем-то провинились? Что-то, о  чем
я не знаю?
   - Нет, драконир, ничего подобного. Просто пошлите тех драконов, которых я
вам назвал, и все. Они вернутся к вечеру.
   - Хорошо. Хотя я бы предпочел вместо Чектора направить  Чама.  У  Чектора
слабые ноги, они еще не до конца зажили после марша, и ему  не  помешало  бы
немного отдохнуть. Особенно если вскоре нам снова придется куда-нибудь идти.
   Командир Глэйвс на миг задумался и кивнул.
   - Хорошая мысль, драконир. Очень хорошая. Мы пошлем  Чама,  Хвостолома  и
Влока. Они должны явиться к квартирмейстеру не позже чем через полчаса.
   Проследите за этим.
   Хэтлин сделал все, как ему приказали. Драконам, пообещали  эль,  а  также
лишнюю порцию на ужин, и, немного поворчав, те отправились на работу. Вместе
с ними  пошли  и  пять  штрафников,  которым  предстояло  колоть  напиленные
драконами поленья.
   Пройдя восемь миль, они добрались до леса на краю городской черты.  Здесь
урдхский торговец древесиной показал северянам отведенный участок.  Драконам
выдали   громадные   топоры,   некогда   отнятые   в    бою    у    троллей.
Мальчишкам-драконирам предстояло помогать своим  питомцам.  В  основном  это
заключалось в том, что они должны были не путаться у них под ногами.
   Росли здесь преимущественно ясени,  в  диаметре  редко  превышавшие  фут.
Такие сравнительно тонкие деревья драконы перерубали буквально за  несколько
ударов.
   После  той  злосчастной  ночи  в  Квэ  Релкин  и  Свейн  практически   не
разговаривали  друг  с  другом.  До  сих  пор  Свейн  и  Томас  щеголяли   с
зелено-желтыми синяками на лицах.  У  Томаса  к  тому  же  недоставало  пары
передних зубов, и потому настроение у него в  последнее  время  было  не  из
веселых.
   После долгих расспросов Релкин все же сумел выведать у  Моно,  что  же  с
ними произошло.
   Человек, которого они приняли за  сутенера,  велел  юношам  подождать  во
внутреннем дворике трактира. Решив, что сейчас он  приведет  к  ним  женщин,
ребята веселились, подшучивая друг над другом. Внезапно  во  двор  ворвалась
дюжина мужчин с палками в руках. Не говоря ни слова, они принялись  избивать
незадачливых искателей развлечений. Застигнутые врасплох мальчишки даже и не
сопротивлялись.
   Что  же  касается  Релкина,  то  он  предпочитал  помалкивать   о   своем
приключении. Временами он с тоской думал о Миренсве, которая, наверное,  уже
давно была во  дворце.  Похоже,  злая  судьба  постоянно  сталкивала  его  с
красивыми девушками, стоящими намного выше  его  по  происхождению.  Короче,
хвастаться Релкину не хотелось. Да в общем-то, и нечем было.
   И потому всю дорогу до участка мальчишки преимущественно молчали, что  не
раз отмечали в разговорах между собой их драконы. Да и потом,  когда  работа
уже шла полным ходом, ребята предпочитали помалкивать, без разговоров  делая
свое дело.
   Деревья валились одно за другим, а штрафники  быстро  распиливали  их  на
чурбаки, кололи и укладывали на повозки. Солнце  все  выше  поднималось  над
горизонтом. Становилось жарко, и северяне разделись до пояса.  Но  трудиться
они продолжали с прежним упорством. Все знали, что, пока не  будет  свалено,
распилено, расколото и отправлено в лагерь последнее дерево,  об  отдыхе  не
может быть и речи.
   Они наполнили первую повозку, потом вторую и уже кончали третью, когда на
поляну вкатилась небольшая телега с четырьмя мехами  эля.  Похоже,  это  был
обещанный полдник.
   Побросав  инструменты,  люди  и  драконы  дружно  налегли  на  еду.   Они
перекусили хлебом с сыром и с маринованными огурцами. Драконы  густо  мазали
хлеб акхом, запивая угощение крепким элем, как и люди.
   Но вскоре северян начало клонить в сон. Один за другим люди, а  вслед  за
ними и  драконы  стали  укладываться  в  тень  -  минуточку  соснуть.  Через
несколько минут спали все без исключения, и потому никто не  видел,  как  из
леса на поляну выкатился большой фургон. Из него  выскочила  дюжина  мужчин.
Найдя Релкина, которого они узнали по отсутствию синяков на лице,  эти  люди
связали его и погрузили  в  свой  фургон.  Затем  пришел  черед  дракона  со
сломанным хвостом.
   Кожаные ремни опоясали его грудь. К  ремням  прикрепили  толстые  канаты,
проходившие через систему блоков. Десять человек взялись за веревки и быстро
погрузили дракона в фургон.
   Задержавшись лишь для  того,  чтобы  собрать  кошельки  и  ножи  храпящих
северян, урдхцы запрыгнули следом. Защелкал кнут, и фургон  покатился  прочь
от спящих беспробудным сном легионеров.

Глава 26

   Очнувшись, Лагдален из Тарчо услышала плеск волн  и  скрип  канатов.  Она
была связана по рукам и ногам. Глаза ее закрывала черная  повязка.  Судя  по
всему,  лежала  она  на  дне  небольшой  лодки,   плывущей   в   неизвестном
направлении.
   Сперва девушка никак не могла понять, как она тут очутилась. Она стояла у
двери в комнате на верхнем этаже дома купца Ирхана. Стояла и  смотрела,  как
Рибела творит сложное магическое заклинание. Там был низкий белый алтарь, на
котором кольцом кружились маленькие мышки. Когда они проголодаются, Лагдален
следовало покормить их размоченным в масле хлебом.
   А потом темнота. Больше Лагдален ничего не помнила.
   Девушка попробовала освободиться, но тот, кто связал ее, очевидно, хорошо
знал свое дело. Она едва могла пошевелиться.
   Лодка тем временем продолжала плыть. Скрипели блоки, шелестела проходящая
через них веревка.
   Внезапно память вернулась. Девушка  вспомнила,  что  услышала  за  дверью
какой-то странный шум. Она повернулась и увидела троих мужчин. Они  схватили
ее, и один быстро поднес к ее лицу пропитанную эфиром тряпку. Тогда-то она и
потеряла сознание. А теперь очутилась в  лодке,  связанная.  Ее  похитили  -
другого объяснения быть не могло.
   Девушке стало страшно. Она думала, что находится в руках  врага,  который
везет ее в Дзу. Никогда больше не увидеть ей своей  маленькой  дочурки.  Она
боялась этого с самого начала страшного путешествия в Урдх. Лагдален уже  не
раз приходилось глядеть в лицо смерти, и она прекрасно знала, на что идет. И
сейчас девушка понимала, как ничтожны ее шансы на спасение. Бедняжка Ламина!
Бедная Лагдален!
   Лодка стукнулась о причал, и кто-то не слишком бережно  выгрузил  девушку
из лодки. Ее закинули на повозку, щелкнул кнут, и они куда-то поехали.
   Поездка оказалась недолгой. Миля, от силы две. А потом Лагдален услышала,
как открылись и снова закрылись за ней ворота.  Ее  переложили  на  носилки.
Кругом раздавались женские голоса - это  был  не  улд,  а  какой-то  другой,
похожий, но совершенно непонятный  девушке  язык.  Ее  внесли  в  помещение,
гулкое и прохладное.
   Из носилок девушку вывалили на солому.  Чья-то  густо  пахнущая  жасмином
рука коснулась ее лица. Затем раздался  звук  сперва  открываемой,  а  потом
закрываемой двери.
   Кругом было тихо, и девушка решила, что  осталась  одна.  Она  попыталась
сдвинуть с глаз повязку, и после долгих трудов ей удалось  частично  открыть
левый  глаз.  В  помещении  царил  полумрак.  Перед  собой  девушка  увидела
громадную статую Гинго-Ла в своем самом страшном  обличий.  Красная,  словно
пламя,  она  в  семи  руках  держала  обнаженные   кинжалы   и   отрубленные
человеческие головы. Лицо ее, однако, было  прекрасно,  глаза  покойны,  как
будто думала богиня только о возвышенном.
   В храмах Аргоната никогда не ставили статуй Великой  Матери,  и  Лагдален
стало не по себе.
   Лезвия кинжалов, солнце, луна и звезды над головой Гинго-Ла были намазаны
светящейся краской. В исходившем от них сиянии девушка разглядела еще стол с
парой стульев и какой-то темный, напоминающий сундук предмет.
   Она еще раз попыталась освободиться, но быстро убедилась в  безнадежности
своих усилий. Она ничего не могла сделать. Оставалось только лежать и ждать,
пока за ней придут.

***

   Известие о том, что Император отказался впустить  аргонатские  легионы  в
город, окончательно  вывело  Рибелу  из  себя.  Проклиная  все  и  вся,  она
отправилась прямиком к генералу Пэксону. Вскоре после этого, в сопровождении
капитана  Кесептона  и  шести  талионских  кавалеристов,  она  подъезжала  к
дворцовым воротам.
   При виде вооруженных аргонатцев стражники схватились  было  за  мечи,  но
ведьма несколькими словами околдовала их, и они  без  возражений  пропустили
небольшой отряд северян.
   Рибела прекрасно помнила советы Лессис  по  возможности  не  пользоваться
магической силой в работе с  обычными  людьми.  Но  более  терпеть  наглость
глупых и лживых, коварных и неблагодарных урдхцев она не собиралась.
   Внутри дворца ведьму снова встретила стена  молчания.  Дюжина  евнухов  в
алых  халатах,  заткнув  уши  затычками,  загородила   аргонатцам   вход   в
императорские покои. Недолго думая, Рибела кивнула капитану Кесептону, и  он
быстро вырвал затычки из ушей самого важного евнуха.
   Ведьма произнесла несколько Слов  Силы  в  соответствующем  склонении,  и
вскоре северяне шли по  дворцу  вслед  за  покорным  евнухом.  Пройдя  через
несколько залов, они добрались до высоких двойных дверей,  охраняемых  парой
глухонемых стражей. По приказу Рибелы евнух что-то написал им на специальной
дощечке, и стражи с поклоном открыли перед ведьмой двери.
   Император и его придворные никак не ожидали подобного вторжения. И Рибела
не дала им  ни  малейшего  шанса  оправиться  от  изумления.  С  порога  она
принялась ругать на все лады и их самих, и их политику,  и  их  трусость.  И
одновременно  ведьма  незаметно  накладывала   на   всех   довольно   хитрое
заклинание.
   При виде Рибелы Император Урдха Бэнви хотел было позвать на помощь. Хотел
повелеть, чтобы эту женщину в черном немедленно казнили. Но, к своему ужасу,
не сумел даже открыть рта. Он мог только сидеть и слушать.  А  потом  Рибела
наклонилась поближе и в самых кошмарных деталях  описала  Императору,  какая
судьба ждет его, если сипхисты одержат победу и утащат его к себе в Дзу.
   Бэнви изо всех сил старался об этом не думать. Только  сегодня  утром  за
завтраком высунувшаяся из вареного яйца петушиная голова снова рассказала об
уготованной  ему  судьбе.  Демон  Дзу  съест   его   живьем,   медленно,   с
наслаждением, словно конфетку.
   Взвыв, Император свалился с трона на  пол.  Дрожа  как  в  лихорадке,  он
катался по полу. На губах его появилась пена.
   Один из монстикиров, толстяк Борнок  из  Чаджа,  нашел  в  себе  мужество
вмешаться.
   - Сгинь, ведьма, ты достаточно натворила зла! У Императора припадок.
   В этом он был совершенно  прав.  Император  ревел  от  страха  и  злости,
пытаясь одновременно грызть толстый ковер на полу.  В  следующий  миг  парой
магических слов Рибела прекратила припадок. Бэнви затих.
   Вперед выступил другой монстекир. На нем был сложный костюм из желтого  и
зеленого шелка с белым капюшоном и громадными набивными плечами.
   - Госпожа ведьма с Островов, - начал он. - Я думаю, нам следует  положить
Императора в постель.
   - Нет! - рявкнула Рибела. - Сперва он  должен  приказать,  чтобы  легионы
впустили в город.
   Монстикиры,  стикиры,  визири  даже  опешили   от   такого   неслыханного
заявления.
   А Рибела уже едва сдерживалась:
   - Вы не можете оставить их снаружи.  Только  они  помогут  вам  выдержать
штурм сипхистов.
   Вельможи нервно переглянулись. Ситуация явно вышла из-под  контроля.  Они
все слышали о гигантской армии сипхистов, идущей к их блистательной столице.
   Если  верить  слухам,  то  через   несколько   часов   передовые   отряды
приближающейся орды достигнут пригородов.
   Бэнви тихо скулил от страха.
   - Тихо мне тут, - цыкнула  на  него  Рибела  и,  наклонившись,  заглянула
Императору в глаза.
   Бэнви неуверенно поднялся на ноги. Он был бледен. Срывающимся,  нетвердым
голосом он велел подать ему письменные принадлежности.  Аргонатские  легионы
должны были войти в Урдх.
   Получив подписанный приказ, Пэксон сразу же начал вводить войска в город.
   В городской стене Урдха было всего пять ворот. Каждые  находились  внутри
настоящей, хотя и маленькой, крепости. Каждые охранялись, во  всяком  случае
по плану, двумя тысячами воинов. Еще вдоль стен располагались семь бастионов
вдвое меньших, чем крепости над воротами. В них предполагалось разместить по
тысяче воинов. Всего крепостная стена Урдха протянулась на семнадцать  миль.
В высоту она достигала сорока  футов,  с  пятидесятифутовыми  башнями  через
каждые двести ярдов. В принципе даже и не очень большой отряд, скажем  тысяч
в пятнадцать - двадцать, мог достаточно успешно оборонять город.
   Пэксон встретился с генералом городской  стражи,  отвечающим  за  оборону
Урдха. Им был монстикир  Богры,  по  имени  Сосинага  Вокосонг.  Он  выгодно
отличался от большинства представителей своего класса. Испытанный  воин,  он
прекрасно понимал грозящую Урдху опасность  и  потому  с  радостью  встретил
появление легионов Аргоната. Он договорился с Пэксоном, что северяне возьмут
на себя оборону северо-восточных Футанских ворот и прилегающей  к  Футанской
крепости части городской стены. Из урдхцев  там  останется  только  команда,
обслуживающая ворота, да дежурный инженер. Это позволит  генералу  Вокосонгу
высвободить две тысячи имперских солдат, которые ему очень  даже  пригодятся
на других участках обороны.
   К вечеру легионы заняли свои места.
   В это же время в большом доме в Солусоле, районе к югу от Зоды, собралась
небольшая группа высокопоставленных урдхских вельмож.
   Они приветствовали друг друга, закрыв глаза,  поднятой  на  уровень  плеч
ладонью - салют учеников Падмасы. Все они полагали себя "ма