, чтобы вынести солдатам котлы с супом,  свежий
хлеб или даже только что сваренное пиво.
   Это была благодарность за спасение от мародеров сипхистов.
   Люди и драконы наелись до отвала. Стоило генералу Гектору  отдать  приказ
поварам сварить особо крепкий келут, как об  этом  стало  известно  женщинам
окрестных районов. Не прошло и нескольких минут, как  целая  стая  мальчишек
принялась разносить уставшим воинам тыквы с горячим келутом  прямо  с  огня,
где он, как это было принято в большинстве урдхских домов, кипел чуть ли  не
круглые сутки.
   Отдохнувшие и подкрепившиеся легионы продолжили путь. Вдали и чуть  слева
уже показались высокие дома центральной части Квэ.
   При виде башен и пирамид по  рядам  солдат  прокатилась  настоящая  волна
шуточек о знаменитых  проститутках  Квэ.  Многие  с  тоской  поглядывали  на
далекий центр большого города. Но легионы  шли  без  остановки,  обходя  Квэ
стороной, двигаясь по пригородам и  предместьям.  Здесь,  между  радиальными
улицами, располагались многочисленные мастерские и производства,  конюшни  и
загоны для скота.
   К вечеру на юге начали собираться тучи.  Предсказывающая  погоду  ведьма,
предупредила  генерала  Гектора  о  приближении  дождя.  Тот  отдал   приказ
прибавить шагу. Ему хотелось до ночи оставить Квэ  далеко  позади.  Но  небо
быстро темнело, и через два часа зарядил проливной дождь.
   Генерал Гектор выругался. Легионы все еще находились в пригородах Квэ,  в
районе, где располагалось множество прекрасных  вилл,  окруженных  садами  и
необычно подстриженными деревьями. Это было далеко не самое лучшее место для
лагеря. К тому же кое-кто из солдат был  склонен  к  воровству.  Найдутся  и
такие,  кто  наверняка  захочет  посетить  центральный  Квэ  и   испробовать
предлагаемые там удовольствия. Придется силой наводить дисциплину.  Кое-кого
надо будет выпороть.
   Генерал Гектор до смерти не любил подобные мероприятия,  но  тут  другого
выхода у него не будет.  Одна  только  дисциплина  делала  из  толпы  солдат
настоящие боевые полки. Без нее все пропало.
   Талионские  разведчики   донесли,   что   неподалеку   находится   весьма
внушительных размеров амфитеатр. Там, дескать, вполне можно расположиться на
ночлег. Местные власти, когда их  удалось  разыскать,  дали  соответствующее
разрешение.
   И вот два уставших, промокших легиона  разбили  лагерь  там,  где  обычно
проходили гонки колесниц. По указанию Гектора  офицеры  тщательно  осмотрели
амфитеатр. Они обнаружили добрую дюжину  входов,  включая  и  подземные  для
выноса убитых животных и мусора.  Да,  удержать  людей  внутри  будет  очень
непросто.
   Гектор и Пэксон устроили совещание. Кто-кто, а генерал Пэксон собаку съел
на  таких  вопросах.  Он  предложил  раздать  солдатам  по  двойной   порции
крепчайшего виски. Идя по тридцать пять миль в  день  вот  уже  третий  день
подряд, говорил он, люди устали. Виски поможет им расслабиться, и они вскоре
крепко уснут.
   Пэксон оказался прав. Лишь несколько человек попытались выбраться наружу,
причем двое из них - опытные  воры,  отправленные  в  легион  вместо  долгих
сроков заключения на тюремном острове. Все остальные грелись у костров, пели
песни, болтали, а потом отправились спать.
   Генерал Гектор вздохнул с облегчением.
   - Спасибо, Пэксон, - сказал он. - Генерал, я бы  просил  вас  на  остаток
вечера принять на себя командование легионами. Майор Бриз пригласил  меня  и
врачей поужинать у него в шатре. Нам есть  что  обсудить,  и  мне  бы  очень
хотелось немного расслабиться с бокалом хорошего урдхского вина.
   Пэксон был весьма рад этому поручению. После битвы  при  Селпелангуме  он
чувствовал себя старым и совершенно бесполезным.
   Довольные своей предусмотрительностью, ни тот ни  другой  не  подумали  о
мальчишках-драконирах, считавшихся слишком юными  и  потому  не  получавшими
виски.
   Это была большая ошибка.
   И в самом деле, стоило легионам разбить лагерь, как пять юных  дракониров
взялись за  работу  с  необычайным  усердием  и  проворством.  Их  громадные
подопечные мигом получили еду вместе с  бочонком  свежего  эля,  подаренного
местной пивоварней.  Крепкий  эль  развязал  драконам  языки,  но  вскоре  в
Стодевятом снова стало тихо. Утомленных рептилий сморил сон.
   Именно тогда в  заранее  обусловленном  месте  и  собрались  наши  герои.
Внешняя стена арены была весьма старой и выщербленной. Забраться по ней  для
сильного, ловкого юноши не представляло особого труда.  Свейн  из  Ривинанта
поднялся на стену правее пары часовых, стерегущих южный квадрант.  Остальные
четверо дракониров притаились левее.
   Из старых просмоленных  тряпок  Свейн  разжег  небольшой  костер,  а  сам
спрятался. Учуяв дым, часовые бросились разбираться.
   Тут-то четверо мальчишек и выскочили наружу.
   Часовые нашли только кучку серого пепла. Покрутившись и не увидев  ничего
подозрительного, они вернулись на свой пост.
   Тогда Свейн подал знак своим притаившимся у подножия  стены  друзьям.  Он
начал спускаться, а когда добрался до  совсем  отвесного  участка,  спрыгнул
прямо вниз, на растянутое одеяло.
   Арена располагалась на перекрестке,  где  западная  торговая  дорога,  по
которой все это время и шли легионы, пересекала  широкую  радиальную  улицу.
Вдоль нее тянулись освещенные яркими лампами магазинчики - многие из них еще
работали. Народу тут, несмотря на поздний  час,  было  предостаточно.  Толпы
людей, в том  числе  и  женщины,  с  ног  до  головы  закутанные  в  герубы,
торопились по своим делам. Впрочем, как раз эти женщины  и  не  интересовали
пятерых дракониров.
   - Вперед, ребята!
   Лидерство в этом походе захватил Свейн, в основном потому, что был  самым
высоким и  крепко  сложенным.  Томас  Черный  Глаз,  ухаживающий  за  Чемом,
следовал за ним, как  привязанный.  Шим  из  Сеанта,  драконир  медношкурого
Ликима, также признавал превосходство  Свейна.  Моно,  воевавший  с  могучим
Чектором, относился к Свейну значительно  более  скептически,  а  Релкин  из
Куоша и вовсе не желал  с  ним  считаться.  Сегодня,  однако,  Релкин  решил
присоединиться к своим однополчанам.
   Его гнало жгучее желание, знакомое  лишь  юношам,  которым  пришло  время
стать мужчинами. Отношения Релкина и Свейна  никак  не  складывались.  Юноша
повидал слишком много сражений, и бахвальство  Свейна  не  вызывало  у  него
восхищения.
   Кроме того, он знал, что умение владеть мечом и кинжалом в настоящем  бою
стоят куда больше, чем грубая сила, которой так гордился Свейн.
   Они шли по улице Соква прямо в центр Квэ. Несмотря на тяготы трехдневного
марша, юноши чуть  ли  не  бежали,  искусно  лавируя  в  толпе.  Вскоре  они
натолкнулись  на  узкую  боковую  улочку,  где  нашли  несколько  заведений,
торгующих элем и закусками к нему. На мостовую перед тавернами были вынесены
столы со стульями. Изнутри доносились завывания уинбора и звон цимбал.
   - Тут, похоже, неплохо, - сказал Свейн. Внутри таверн было трудно  дышать
от висящего в воздухе дыма. Пахло горячим келутом, несвежим элем и бетшобой,
наркотическими листьями кустарника, которые  любили  курить  мужчины  Урдха.
Женщин в тавернах ребята не увидели ни одной.
   Выбрав заведение, где дыма было чуть поменьше, они уселись за стол. Свейн
заказал всем по кружке темного крепкого эля.
   - Любопытно, - заметил Шим из Сеанта, пробуя напиток, - он более горький,
чем у нас.
   - В Сеанте эль все равно что моча, - ответил Томас  Черный  Глаз,  всегда
невоздержанный на язык. - А этот эль напоминает хороший марнерийский.
   - Я тебе покажу мочу, одноглазый осел!
   - Хватит, - прервал их Свейн. - Посмотрите вон туда.
   Между столами, заговаривая с потягивающими  эль  мужчинами,  прохаживался
дородный тип в сером плаще и красной бархатной шапочке, с руками, унизанными
перстнями. Он о чем-то спрашивал сидящих, и они со смехом отвечали. Порой их
ответы носили явно издевательский характер, но тип в плаще не обижался.
   Посмеявшись вместе со своими обидчиками, он переходил к другому столу.
   - Это, друзья мои, сутенер, - торжественно объявил  Свейн.  -  Теперь  мы
наконец найдем то, за чем сюда пришли.
   Он жестом подозвал мужчину в плаще, и они обменялись парой фраз на улде.
   Тип, похоже, мигом уяснил, кто есть кто и чего  от  него  хотят.  Коротко
рассмеявшись, он с усмешкой изобразил, будто отсчитывает деньги.
   Ребята вытащили отчеканенные в Марнери серебряные монеты.  Проверив  пару
штук на зуб, мужчина снова рассмеялся и знаком призвал их следовать за ним.
   Свейн тут же вскочил из-за стола. За ним последовали Томас и Шим. Потом к
ним присоединился и Моно. Один Релкин не двинулся с места.
   - Чего с тобой такое? - гоготнул Свейн. - Привык держаться за  маменькину
юбку?
   - Просто я не доверяю этому типу, вот и все. Подожду другого.
   - Что он сказал? - спросил не расслышавший его ответ Шим.
   - Не знаю, вроде как ему не понравился сутенер.
   - А что с ним не так?
   - Спроси куошца.
   Шим покосился на юношу. Релкина из Куоша уважали, но он был себе на  уме,
и дружить с ним порой было непросто. Вот и сейчас юноша молчал,  не  отвечая
на вопросы.
   - Знаешь, мой друг, - пожал плечами Моно, - другого такого случая  у  нас
может и не быть.
   - Ничего, на этом сутенере свет  клином  не  сошелся.  Моно  снова  пожал
плечами, и уже через пару секунд они исчезли в толпе. Релкин остался сидеть,
в одиночестве допивая эль, и вскоре  почувствовал  себя  последним  идиотом.
Зачем он тогда вообще лез через стену? Он же пришел сюда  не  за  элем.  Ему
оставалось только гадать, почему он отказался пойти вместе со всеми.  Может,
потому, что этого сутенера заметил Свейн?
   Однако не успел еще Релкин закончить  свою  кружку,  как  к  нему  подсел
другой человек, тоже, похоже, сутенер.
   Был он маленький, с жиденькой бородкой и всего  несколькими  кольцами  на
руках.
   - Вы недавно приехали в наш город? -  спросил  он  ил  певучем  верио.  -
Может, вы хотите испробовать некоторые радости нашей жизни?
   Релкин кивнул.
   - Вы говорите на верио? - поинтересовался он.
   - Да. Я много лет торговал с Севером. Пойдем со  мной,  и  я  найду  тебе
хорошую,  чистую  девочку,  не  какую-нибудь  там   уличную   шлюху.   Очень
чистенькую.
   Релкин облизал внезапно пересохшие губы. Именно на этим он сюда и пришел,
но теперь его вдруг начали одолевать сомнения. На  миг  он  заколебался,  но
потом к нему вернулась былая решимость. Ему надо через  это  пройти.  Он  же
несколько месяцев буквально сходит с ума. А служа в легионе, познакомиться с
девушкой не то что трудно, а прямо-таки невозможно.
   - Пойдем, - повторил мужчина, поправляя свою квадратную черную  шапку.  -
Ты с холодного Севера.  За  серебряную  монету  ты  почувствуешь  под  собой
кусочек южного тепла. - Он улыбнулся. - Ты ведь с Севера, не так ли?
   - Да, из Кенора.
   Мужчина снова улыбнулся и весело закивал головой.
   - Я  знаю  Кенор.  Там  очень  холодно.  -  И  он  расхохотался,  обнажив
коричневые от бетшобы зубы.
   - Пойдем со мной прямо теперь. У меня есть сладкая девочка, которая  тебе
понравится. Стоит она всего одну серебряную монетку.
   - Марнерийское серебро вас устроит?
   - Да, марнерийское серебро очень хорошее. Одна серебряная монетка,  и  ты
прекрасно проведешь время.
   - Сперва я прекрасно проведу время, а потом вы получите монету, - ответил
Релкин, показывая одну-единственную серебряную монетку.
   Мужчина кивнул, потер руки и через черный ход вывел Релкина из таверны.
   Они прошли  по  узкой  улочке  с  двухэтажными  домами  по  сторонам.  На
балкончиках второго этажа сидели женщины с лицом,  да  и  с  большей  частью
тела,  открытым  любопытным  взглядам.  В  комнатках  за  балкончиками   они
занимались своим древним ремеслом, проводя там всю свою горькую жизнь.
   Релкин поглядел на женщин, на их лица, похожие на прекрасные маски, на их
соблазняюще выгибающиеся тела и тут же, густо покраснев, отвел взгляд.
   Мужчина постучал в  дверь  и  вошел  внутрь,  пропустив  вперед  Релкина.
Пожилая женщина отвела юношу в комнатку на втором этаже. Внутри  на  кушетке
лежала девушка лет  восемнадцати,  не  больше.  На  ней  был  полупрозрачный
халатик, завязанный на поясе.
   Релкин глядел на нее  во  все  глаза.  Одна  серебряная  монета  внезапно
показалась ему совершенно недостаточной платой. Девушка  была  прекрасна,  с
шелковой смуглой кожей, прямыми черными волосами до плеч и пухлыми, манящими
к себе губами.
   Релкин почувствовал, как в нем вновь просыпается угасшее было желание.
   Женщина, которая привела  его  сюда,  улыбнулась,  кивнула,  указывая  на
девушку, и вышла, прикрыв за собой дверь.
   Набрав побольше воздуху, Релкин подошел к девушке и сел с ней рядом.  Она
не шевелилась, и вновь Релкина стали  одолевать  сомнения.  Но  он,  поборов
смущение, улыбнулся и погладил девушку по ноге.
   Она вздрогнула, закрыла глаза и с тихим стоном откинулась на постель.
   Релкин, честно говоря, ожидал немного иного.
   - Слушай, - воскликнул он, - я, кажется, не настолько уродлив.
   К его удивлению, девушка подняла голову.
   - Ты из Вероната? - на прекрасном верио спросила она.
   - Вероната? Нет, подружка, Вероната больше нет. Он давным-давно пал. Я из
Аргоната.
   - Но ты же говоришь на верио.
   - Ну разумеется.
   - Зачем ты здесь?
   - Здесь... Я... - Релкин смешался и покраснел. Куда он попал?  Он  пришел
сюда в поисках проститутки. - Я могу спросить тебя о том же.
   - Я здесь не по своей воле. - Она повернулась, и Релкин  увидел,  что  на
запястьях у нее красуются стальные браслеты, цепочками связанные с  железной
спинкой изголовье кровати.
   Девушка была в самом прямом смысле прикована к постели.
   Релкин пришел в ужас. Такого оборота он никак не ожидал.
   - А я еще не хотел идти с сутенером Свейна! - застонал он.
   - Что ты сказал?
   - Ничего. Я...  короче,  я  здесь  с  легионом.  Мы  сражаемся  с  армией
сипхистов. Помогаем вашему Императору.
   Может, это было глупо, но он не мог  насиловать  девушку,  прикованную  к
кровати. Все его желание исчезло без следа.
   - Значит, ты солдат? Ты выглядишь слишком молодо для солдата.
   - Драконир  первого  класса,  Стодевятый  драконий,  Второй  марнерийский
легион, - с гордостью доложил Релкин.
   - Драконир? А что это значит?
   - Я сражаюсь в паре с драконом. Я забочусь о нем.
   - Я слышала, что в армиях северян действительно сражаются драконы.
   Говорят, они просто ужасны.
   - Особенно когда рассердятся, - кивнул Релкин.
   - И вы привели этих страшных чудовищ в Урдх?
   - Да. Четыре дня назад состоялось большое сражение.
   - И вы победили?
   - Разгромили наголову.
   - Да, они вроде этого и ожидали как раз перед тем, как меня похитили.
   - Когда это тебя похитили?
   - Ты что, думаешь, я обычная уличная девка?
   - Честно говоря, нет, - сказал Релкин.
   - Ну, значит, в голове у тебя хоть что-то да есть. Я Миренсва Зудеина,  а
сюда попала потому, что моя злая, ненавистная тетка похитила меня  из  моего
дома. Она хочет присвоить себе мое наследство.
   Релкин даже ахнул от удивления.
   - Мой отец недавно умер. Он был Днидж и крупный  торговец.  Он  ненавидел
тетю Эликву. Поговаривают, что она в конце концов его и отравила. Он бы ей и
гроша ломаного не оставил в завещании. Все должна была унаследовать я.
   - Ас какой стати он вообще должен был что-то оставлять твоей тетке?
   - Эликва - первая жена брата Императора. И потому власть  ее  велика.  Мы
всегда подозревали, что она, завидуя красоте моей матери, отравила ее.
   - Значит, ты думаешь, что она убила обоих твоих родителей?
   - Да. Мой отец никогда не скрывал, как он ненавидит тетю Эликву.
   -  Гм-м-м...  Похоже,  твой  отец  оставил   тебе   в   наследство   кучу
неприятностей.
   Девушка печально кивнула  и  заплакала.  Сердце  Релкина  разрывалось  от
жалости.
   - А теперь, - рыдала она, - мне суждено жить тут, и меня будут насиловать
раз за разом, до конца моей жизни.
   Никогда  еще  Релкину  не  доводилось  встречаться   с   такой   вопиющей
несправедливостью.
   - Я этого не позволю! - воскликнул он.
   - Ты поможешь мне? - удивилась девушка.
   - Ну конечно. Мы немедленно уйдем отсюда.
   - Хозяин тебя поймает.
   - Пусть попробует. - И Релкин положил ладонь на рукоять кинжала.
   - Тебя кастрируют и продадут как евнуха. Но Релкин об этом и не думал.
   Быстро подойдя к единственному в комнате окну, он  открыл  ставни.  Внизу
находился маленький внутренний дворик. Юноша заметил также несколько дверей,
и некоторые из них были открыты.
   - Все, что нам надо сделать, это спуститься вниз и пройти через  одно  из
зданий на улицу.
   - И что потом? Мы окажемся посреди Квэ, и  ты  будешь  вором.  Воров  они
продают на рынке рабов. Меня вернут  хозяину.  Он  поколотит  меня  и  снова
прикует к кровати.
   - Нет, мы отправимся в легион и обо всем расскажем генералу  Гектору.  Он
не даст тебя в обиду. Глаза девушки загорелись.
   - Далеко до вашего лагеря?
   - Миля или около того. Бегом мы доберемся туда за десять минут.
   Девушка облизала губы, покосилась на дверь. Она понимала, что это, вполне
возможно, ее единственный шанс избежать страшной судьбы, уготованной для нее
тетей Эликвой. Никто никогда ее не найдет в этих трущобах. К тому же теперь,
когда отец умер, она осталась совсем без защитников. Ей  до  самой  старости
предстоит   жить   в   цепях   в   борделе   Зидда.   Когда   она   потеряет
привлекательность,  ее  продадут  кому-нибудь  другому,  чтобы   возить   по
деревням, обслуживая стариков-крестьян.
   - Давай...
   Релкин отстегнул цепочки, освобождая девушку.
   - Мы снимем их, - сказал он, указывая на браслеты, - как только доберемся
до нашего лагеря.
   Миренсва  была  ловкой  девушкой,  она  прекрасно  справлялась,  пока  не
добралась до балкончика первого этажа. Тут она не удержалась и плюхнулась на
землю, приземлившись, по счастливой случайности, на сложенные у стены тюки с
сеном.
   Мгновение спустя Релкин был уже рядом с ней. Вместе  они  побежали  через
двор и нырнули в первую попавшуюся открытую дверь. У них за спиной  раздался
нечленораздельный яростный вопль.  Беглецы  очутились  в  темноте,  а  потом
обнаружили, что попали в  зал,  полный  наркотического  дыма.  Здесь  вокруг
низких круглых столиков сидели мужчины. Они  пили  келут  и  сквозь  большие
булькающие водяные трубки курили бетшобу.
   Увидев одетую в один лишь полупрозрачный халатик девушку, они,  гневно  и
удивленно крича, повскакивали из-за столов.
   К тому времени, когда Релкин и Миренсва добежали до двери  на  улицу,  за
ними уже гналась  дюжина  мужчин,  возмущенных  этим  страшным  оскорблением
древних традиций и общественной морали.
   Но на улице одежда Миренсвы  вызвала  еще  больший  фурор.  В  Урдхе  все
женщины, выходя из дома, надевали гаруб и старательно покрывали голову.
   Женщина, вышедшая в одном завязанном поясом шелковом  халатике,  была  бы
сразу арестована и, скорее всего, повешена.
   Потому Релкин быстро затащил Миренсву в  крохотный  магазинчик,  судя  по
всему, торговавший тканями.  Их  встретил  владелец,  низенький  кругленьких
человечек с масляной улыбкой. Впрочем, улыбка  мигом  исчезла  с  его  лица,
стоило ему увидеть полуодетую девушку. Но к этому времени Релкин  уже  успел
приставить острие кинжала к его горлу.
   Миренсва нашла черную ткань, между прочим шерстную,  с  маркой  по  краю,
обозначающей, что соткали этот материал в далеком Кунфшоне.  Быстро  отрезав
себе кусок, девушка завернулась в него, закрепив спереди  наподобие  геруба.
Другой кусок, обмотав его вокруг головы, она приспособила  вместо  капюшона.
Вместо чадры сошел большой носовой  платок  владельца  магазина.  Бросив  на
прилавок пару серебряных монет, Релкин и Миренсва помчались дальше.
   Хозяин лавки вслед за ними выбежал на порог. Он что-то кричал, но  Релкин
уже остановил проезжавшего мимо рикшу. Мире