и
поскользил вниз, царапая пальцами твердую каменную поверхность, но затем под
его рукой оказался кожаный пояс, он отчаянно вцепился  в  него  и  с  трудом
удержал, едва не за самый кончик.
   Лагдален почувствовала  резкий  рывок,  но  ремень  удержала.  Релкин  на
мгновение завис в воздухе, потом схватился другой рукой за ремень  и  уперся
ногами в стену.
   Он подтянулся; Лагдален удерживала его из последних  сил.  Руки  ее  были
сжаты вместе, ноги дрожали, казалось, еще чуть-чуть и она не выдержит.
   Она уже не могла терпеть, и ремень поскользил из  ее  онемевших  пальцев,
когда Релкин стремительно выбросил руку и схватился за край окна.
   Через секунду он уже был внутри. Лагдален стояла, рыдая от облегчения, на
руках ее синели отметины от ремня.
   Он сгреб Лагдален в объятия и заметил, что они с ней одного  роста.  А  в
Марнери, шесть месяцев назад, она была немного выше его.
   - Лагдален, ты справилась, - прошептал он, понизив голос.
   Она зарыдала снова, затем откашлялась.
   - Ты достал гриб? - спросила она.
   - Да.
   - Я пряталась внизу, в кладовке, там раньше содержались бесы. Я  прождала
столько часов, что начала думать: неужели с тобой что-то случилось.
   - На стене были стражники. Мне пришлось вернуться и спрятаться в городе.
   - Я чуть с ума не сошла. Хотела уже возвращаться к леди.
   - Слава Богине, что ты меня дождалась. Я теперь твой должник, Лагдален из
Тарчо. - Он взял ее руку, наклонился и поцеловал.
   Лагдален сжала ее в кулак, будто  хотела  ударить  Релкина,  но  в  конце
концов просто уперлась кулаком ему в грудь и оттолкнула прочь.
   - Ты еще молодой и  глупый.  Давай  скорей  возвращаться.  Я  все  готова
отдать, лишь бы леди была жива!
   - Я тоже, - пробормотал Релкин, хотя мысли его были сейчас о  другом;  он
надеялся, что проживет достаточно долго, чтобы выглядеть взрослым  в  глазах
Лагдален из Тарчо.
   Они, крадучись, возвращались обратно, пока не достигли тайного коридора и
не спустились под землю.
   И снова они прошли мимо кузницы, откуда доносились щелканье бичей, грохот
молота и шипение металла. Затем они  пролезли  через  дыру  в  туннель.  Для
Лагдален это было почти невыполнимой задачей, и она чуть не  упала,  если  б
рядом не оказалось Релкина; он поддержал ее, и  несколько  мгновений  спустя
Лагдален уже была на полу.
   Они двинулись по туннелю, ориентируясь по бледному свечению стен.  Пройдя
с полдороги, они услышали звуки, доносящиеся откуда-то спереди: лязг оружия,
голоса и резкий выкрик приказа.
   - Нас ищут, - прошептал Релкин, развернулся и потащил Лагдален за собой в
темноту туннеля.
   Показались смутные огоньки, к счастью, они были слишком далеко,  свет  их
досюда не доходил. Релкин и Лагдален побежали назад, пока не достигли  входа
в другой туннель. Не останавливаясь, они свернули в него.
   Туннель резко пошел под уклон и повернул вправо. Релкин не был уверен, но
подозревал, что они направлялись назад, к подземельям под главной башней.
   Дорога привела беглецов в скрытую смотровую галерею над большим залом.
   Помещение было заполнено женщинами. Бедняги томились в загонах вдоль стен
зала, скованные цепями. Трудно  было  назвать  такое  существование  жизнью;
утробы их приносили на свет беса за бесом, по одному в месяц,  до  тех  пор,
пока их не освобождала милосердная смерть.
   Лагдален почувствовала, как всю ее охватило холодом. У Релкина  пересохло
в горле. Здесь были сотни, тысячи женщин, вынашивающих бесов, в цепях, будто
дикие звери, под надзором  других  женщин,  одетых  в  черную  форму  Туммуз
Оргмеина.
   - Как можно в этом участвовать? - произнес Релкин сдавленным шепотом.
   Лагдален не смогла ответить. Люди Туммуз Оргмеина были свирепы и  холодны
сердцем. Они собрались здесь, чтобы служить Року,  надеясь  получить  выгоду
после его победы.
   В другом большом помещении экспериментировали мастера евгеники Рока.
   Релкин увидел корову: в ее утробе зрел плод какого-то огромного существа,
корова  была  обречена  умереть  при  родах.  Вид  несчастного  животного  с
непристойно раздутым животом преследовал его всю дорогу, пока они  шли  мимо
этих адских мест.
   В конце концов они вышли к лестнице, по которой  возвратились  на  первый
этаж, и оттуда вскоре добрались до той развилки, которая им запомнилась  еще
из похода на верхние этажи главной башни.
   Опять они оказались на прежней дороге. На  этот  раз  на  верхнем  уровне
глубоких туннелей никаких патрулей не  было.  Зато  ниже,  по  дороге  к  их
тайному убежищу, они услышали какие-то звуки, очень далекие,  но  несомненно
на том же уровне, где они находились.
   Наконец они достигли пещеры, где когда-то на них набросился кот  с  ордой
крыс. Отыскать тесный проход в  потайное  убежище  оказалось  трудно:  крысы
обкусали слизистую поросль со стен, чтобы сохранить темноту.
   Они все еще бродили ощупью в непроглядной тьме, когда  вдруг  послышались
резкие пискливые звуки,  а  затем  проступил  чуть  заметный  свет  голубого
кольца; тут они увидели крыс и углубление неподалеку от них.
   Релкин нагнулся и обнаружил низко расположенный ход.  Скоро  они  были  в
потайной комнате.
   Кот сидел, мрачно уставившись  на  неподвижную  Лессис.  Когда  Релкин  и
Лагдален подошли ближе, он повернулся, разглядывая  их  большими  серьезными
глазами. Рядом с ним была стайка крыс; от того живого  ковра,  что  покрывал
прежде пол, не осталось и следа.
   Релкин кивнул коту и показал ему гриб. Сам не зная почему, он чувствовал,
что должен был это сделать: этим жестом он как бы просил у кота прощения  за
свое опоздание.
   Кот прищурился и взглянул на Лессис. Ведьма была смертельно бледной;
   Релкин подумал, что она действительно умерла.
   - Что? - Он повернулся к Лагдален, и ужас охватил его сердце. Неужели они
опоздали?
   Лагдален припала к земле рядом с хрупкой фигуркой ведьмы.
   - Леди, мы вернулись. У нас есть то, о чем вы просили.
   Кот внезапно издал жалобный вопль. Потом развернулся,  закричал  снова  и
выгнул спину дугой. Релкин и Лагдален посмотрели на него, но кот отвернулся,
пристально вглядываясь в лицо Лессис, словно он был лампадой, освещавшей  ее
глаза.
   - Прямо не знаю, что и думать.  Иногда  леди  впадает  в  транс,  который
длится целыми днями. Она разговаривает с существами, увидеть которых  мы  не
можем.
   Релкин, я наблюдала такие вещи, которых совершенно не могу объяснить.
   Релкин вновь почувствовал таинственность дел, происходящих вокруг него.
   Маленькая бледная женщина, лежащая здесь на  куче  соломы,  находилась  в
центре водоворота сил и событий - она была  крошечным  стержнем  чудовищных,
непонятных действий. Голова шла кругом от созерцания всей этой картины.
   - Но она жива? - пробормотал он; ему казалось, что леди уже не дышит.
   - Сердце ее бьется, но медленно, - ответила Лагдален.
   - А как рана?
   - Чистая, нагноения нет.
   - Тогда мы должны попробовать разбудить ее. Лагдален заколебалась.
   - Не знаю, правильно ли мы поступим. Давай еще подождем.
   - Но разве ей не нужен этот гриб? Лагдален покачала головой.
   - Это не лекарство, Релкин. Она должна подпитать свои силы, чтобы быть  в
состоянии работать. Нам лучше немного подождать. Леди всегда  говорила,  что
терпение - первая и величайшая добродетель в этих вещах.
   Релкин пожал плечами:
   - Тогда подождем.
   - Подождем.
   Время шло. Релкин не думал, что сможет заснуть после всего  происшедшего,
но поев овса и попив воды, он пристроил голову на камень и проснулся  только
тогда, когда почувствовал, что его трясет Лагдален.
   - Вставай, Релкин. Что-то происходит, они возвращаются.
   Он сел, протирая глаза.
   Крысы возвращались в огромных количествах. Он  посмотрел  через  плечо  И
увидел, как они стремятся сплошным потоком из всех нор и щелей.
   При виде этого зрелища волосы у него встали дыбом, но в глубине  души  он
почувствовал странное облегчение. Почему-то было чертовски  приятно  видеть,
как они возвращаются.

Глава 51

   Крысы  вновь  собрались  вокруг  них,  они  чем-то  напоминали   публику,
пришедшую послушать сольный концерт певицы.  Вот  только  певица  лежала  на
соломе и, по-видимому, была мертвой.
   Старый кот приветствовал крыс, привычно разбросав их лапой  по  сторонам,
но крысы не думали сопротивляться. Они устраивались вокруг кота, сбиваясь  в
плотную массу и покрывая полностью пол пещеры. В тусклом  зеленоватом  свете
Релкин  увидел  море  маленьких,  блестящих,  похожих   на   бусинки   глаз,
устремленных на Лессис.
   В воздухе опять возникло ощущение некой силы;  сила  медленно  нарастала,
пока Лессис, судорожно вздохнув, не проснулась. Сначала открылись ее  глаза,
потом медленно, очень медленно, начало оживать лицо.
   Релкин похолодел, глядя на это медленное пробуждение; ему  думалось,  что
Лессис действительно очень слаба и близка к смерти. Но вот она взглянула  на
них, дыхание ее восстановилось; ведьма, несомненно, приходила в себя.
   Она облизнула губы и заговорила. Голос ее был слабым, чуть громче шепота.
   - Лагдален, милая, все будет гораздо сложнее, чем я предполагала  -  силы
мои на исходе. Ты, милая,  должна  будешь  сплести  заклинание  и  составить
магические числа. Если у тебя есть свеча и гриб, ты  с  этим  справишься.  Я
расскажу, что делать.
   Лагдален  почувствовала,   как   в   груди   замирает   сердце.   Значит,
ответственность должна лечь на нее? Это было уж слишком: в  искусстве  магии
она разбиралась слабо. А вдруг она в чем-нибудь ошибется? И  что  если  леди
из-за ее ошибки умрет?
   Но иного выхода не было. Кроме нее, Лагдален, не на кого было  переложить
это бремя. Лагдален срезала с Лессис остатки одежд.  Пока  ее  руки  крошили
гриб и складывали из крошек  на  груди  Лессис  маленькое  кольцо,  девушка,
потеряв дар речи, смотрела на ведьму.
   Какая худая и истощенная была леди: грудь ее высохла, ребра торчали.
   Лагдален никогда не видела ее обнаженной, и теперь при  виде  этого  тела
девушке хотелось расплакаться.
   Она взяла себя в руки и укрепила свечу в центре круга  из  крошек;  затем
Релкин осторожно зажег ее при помощи кремня, камня и кусочков соломы.
   Лессис пробудилась опять, с той же смертельной медлительностью.
   - Теперь, моя милая, нам нужно читать заклинания; мы  должны  торопиться,
потому что их нужно закончить прежде, чем догорит свеча. Ты готова?
   Лагдален пожала плечами.
   - Готова, леди.
   - Прочти  седьмой  и  девятый  разделы  из  Биррака.  Лагдален  знала  их
наизусть; кроме того, у нее был карманный  Биррак  леди  для  более  трудных
разделов.
   Неприятность заключалась в том, что буквы были слишком  мелкими,  а  свет
скудным.
   Голос ее постепенно креп,  и  слова  силы  заполняли  пещеру.  Осторожно,
кирпичик за кирпичиком, выстраивала она заклинание, и извивы магической силы
начали застывать в воздухе.
   Здесь менялась самое суть бытия; Релкин с изумлением следил, как  длинные
каденции срывались с губ Лагдален,  магическими  нитями  вплетаясь  в  ткань
мира.
   И пока чтение продолжалось, она чувствовала, как всю ее затягивает в  эту
игру; сущность  Лагдален  растворялась  в  словах  по  мере  того,  как  они
постепенно создавали контуры заклинания.
   Ей нужно было спешить,  потому  что  леди  сливалась  с  какой-то  черной
стеной, которая скользила в вечность. Пальцы девушки слабели, но если бы она
отступила, Лессис была бы потеряна навеки. Лагдален не могла себе  позволить
сделать ошибку, и, несмотря на спешку, ей следовало быть точной до буквы.
   По телу Лагдален стекал пот: она добралась до высоких пассажей, используя
creata и voluminate,  наклонения,  которые  она  никогда  еще  не  применяла
самостоятельно.
   Слова эти  было  трудно  произносить,  от  них  буквально  сводило  язык,
особенно от формы voluminate, которую она не умела контролировать.  В  одном
месте ей не хватило дыхания, и она судорожно вздохнула,  когда  звук  возник
слишком рано, еще не слетев с губ, потому что Лагдален не знала толком,  что
делать со своим ртом.
   К счастью, этот промах не повлиял на структуру высших сил. Почти до конца
сформированное заклинание обладало заметной устойчивостью.
   У Релкина волосы поднимались дыбом,  пока  он  слушал  все  эти  странные
переливы звуков. Такого длинного  колдовского  действа  он  еще  никогда  не
видел.
   Свеча почти догорела - времени прошло много. Лагдален с  трудом  ворочала
языком, слова произносила невнятно, но крысы по-прежнему были  здесь,  такие
же решительные, как всегда, ожидая завершения этой странной драмы.
   Наконец все было почти закончено. Лагдален отложила Биррака. Язык и  небо
болели, во рту пересохло, глаза щипало, она была измотана до предела.
   Но несмотря на это, ее переполняло чувство  восторга.  Она,  Лагдален  из
Тарчо, всегда такая бездарная на уроках аббатисы Плезенты, без единой ошибки
составила заклинания величайшей важности.
   Сотни строк каденции! Сорок восклицаний!
   Лагдален отдышалась. Лессис подняла на нее глаза.
   - Нельзя терять времени, милая, - прошептала ведьма. - Я  могу  долго  не
продержаться. Кот зашевелился и жалобно мяукнул.
   - Возьми его. Он готов, - произнесла Лессис. Лагдален потянулась к коту и
взяла  его  на  руки.  Тело  его  оказалось  жестким  и  мускулистым,  когти
инстинктивно впились ей в предплечье. Лагдален вздрогнула, но удержала  кота
на руках; он тут же слегка расслабился, печально мяукнул и спрятал когти.
   Лагдален произнесла последние слова силы и  подняла  кота  над  маленьким
колеблющимся пламенем свечки. Заструился  водоворот  невидимых  сил,  и  вся
пещера содрогнулась до основания.
   Пламя погасло, раздалось бурлящее шипение, так волна откатывает назад  по
песку, и слабый запах озона ударил в ноздри.
   Постепенно глаза их привыкли к мраку. Кот лежал на груди у Лессис.
   Лагдален протянула руку, чтобы дотронуться до него и обнаружила,  что  он
мертв и уже стал коченеть.
   Лессис внезапно открыла глаза. Жизнь вновь набирала силу; она  поднялась,
прижимая к груди мертвого кота, и завела тихую песню на непонятном языке.
   И пока она держала кота, тело ее делалось  налитым  и  крепким,  на  лице
проступил румянец, а морщины и складки исчезли.
   Песнь ее подошла к концу, и она положила  тельце  кота  на  подстилку  из
соломы, где только что лежала сама.
   Ведьма взглянула на Лагдален и Релкина и протянула руки.
   - Теперь я совсем другая - такой свирепой и  яростной  я  не  помню  себя
давно.
   - Это дух вашего друга, леди? - спросила Лагдален, глядя на кота.
   - Да, это дух Экатора, кошачьего принца. Я  создала  его  очень  давно  и
теперь поглотила его в себя, навечно.
   Крысы собрались вокруг кошачьего трупа. В один миг они  взвалили  его  на
спины и понесли прочь.
   - Позаботьтесь о нем, малышки, потому что я  все  еще  люблю  его,  и  он
уплатил свой долг полностью.
   Лессис потянулась, чтобы размять  тело.  Она  проделала  это  с  кошачьей
грацией и в то же время вполне по-человечески.  Теперь  она  казалась  много
моложе, хотя по-прежнему ее возраст не поддавался определению; ей можно было
дать три, от силы четыре десятка, а не шесть, как прежде.
   На месте ее раны остался  лишь  синевато-багровый  шрам,  длинной  линией
прочертивший бок.
   - Я так голодна, что съела  бы  сейчас  даже  крысу,  -  сказала  она.  -
Надеюсь, подобные желания не продлятся слишком долго.
   - У нас есть немного овса и воды. Ведьма скривила физиономию:
   - Ладно, сойдет и это.

Глава 52

   Глубоких туннелей не было ни на одной карте. Даже Рок не знал всех  путей
этого лабиринта.
   Со все большим отчаянием Трембоуд искал ведьму.  Она  была  где-то  здесь
внизу, он чувствовал это интуитивно. Но  хотя  и  удалось  обнаружить  следы
беглецов в туннеле под горой Мор, больше они ничего не нашли.
   Что будет, если он не сможет найти старую ведьму? Трембоуд впадал чуть ли
не в панику,  когда  думал  об  этом.  У  Рока  была  неутолимая  страсть  к
жестокости.
   Поговаривали, что эта тварь не получала радости от своего существования.
   Навечно упрятанный в камень, обладающий одним только разумом. Рок тем  не
менее знал горечь зависти и испытывал  боль  желания  к  тому,  чем  не  мог
обладать, -  к  самой  жизни.  И  в  ярости  от  такой  судьбы,  он  питался
жестокостью и властью.
   Где-то в глубинах обиталища Рока располагалась секретная  лаборатория,  и
слухи о том, что там творилось, были отвратительны и ужасны.
   Умереть в  качестве  подопытного  животного  Рока  -  удел  действительно
жуткий.
   Поэтому Трембоуд подгонял своих бесов и гвардейцев, рассылая их  группами
прочесывать весь лабиринт.
   Но ничего не было найдено.
   Тогда Трембоуд лично вышел на поиски с командой  бесов  и  солдат,  чтобы
этаж за этажом осмотреть переходы. Солдаты хорошо понимали, под какого  рода
давлением он находится; они стали грубыми,  требовательными  и  отказывались
подчиняться. Если их отношение перекинется и  на  бесов,  тогда  его  бросят
здесь, внизу, одного - шататься за ведьмой,  пока  Рок  не  вышлет  патруль,
чтобы забрать его и привести к трубе.
   Внезапно, на глубине, Трембоуд почувствовал напряжение силового поля.  Он
сразу понял причину: здесь было произнесено великое заклинание,  и  сам  мир
деформировался под влиянием высочайшей магии. Трембоуд вмиг оценил ее силу и
качество, теперь он не сомневался - это  была  она,  старая  ведьма,  причем
очень и очень близко.
   Она проделывала нечто по высочайшему классу; Трембоуд ужаснулся: ее целью
наверняка было уничтожение города и Рока. Она должна быть остановлена!
   Он в отчаянии рыскал по переходам, отслеживая  источник  силы.  Она  была
где-то внизу, справа, но на его этаже.
   Он бегал, пока не оказался у пещеры, которую бесы уже облазили  несколько
раз. Источник силы находился за каменной стеной, рядом. Трембоуд  обследовал
стену, но входа так и не обнаружил.
   Нельзя было терять ни минуты. Он отозвал назад  бесов  и  выслал  гонцов,
чтобы те пригнали троллей-рудокопов с киркой и коловоротом.  Но  прежде  чем
прибыли тролли, сила  резко  увеличилась  до  крещендо  пульсации,  так  что
казалось, дрожит сам воздух, а затем все было кончено.
   Сила исчезла.
   Трембоуд внимательно прислушался. Где-то  за  стеной  послышалось  слабое
пение. Громче всего звук шел из широкой трещины, уходившей в стену  на  пару
ярдов. Он пригнулся.
   Внизу был  узкий  проход,  в  который  смог  бы  протиснуться  разве  что
какой-нибудь мальчишка. У Трембоуда это бы явно не получилось, да  он  и  не
собирался;  но  голос  шел  именно  оттуда.  Пение  прекратилось.   Трембоуд
почувствовал, как по коже поползли мурашки:  он  слушал  магию  колдуньи,  и
только одни черные боги знали, какой ужас он испытывал в этот момент.
   Догадалась ли колдунья, что он был здесь, рядом? Трембоуд облизал губы  и
осторожно стал отходить назад, пока не оказался на порядочном расстоянии, за
пределами досягаемости.
   Прибыли тролли-рудокопы, но он их остановил и вместо этого  послал  отряд
бесов пробиться сквозь проход.
   Одного беса запустили в дыру. Его встретили пятьдесят самых крупных  крыс
из стаи. Они впились ему в шею, как маленькие  буравчики,  и  беса  вытащили
обратно с разодранными глоткой и грудью.
   Тогда выбрали еще одного беса и насильно впихнули в  щель.  Его  постигла
такая же участь. Остальные впали в уныние. Они отступили  назад  и,  немного
поколебавшись, сбежали.
   Сержант, командовавший бесами, подошел к Трембоуду.
   - Они туда не пойдут, сэр. Там сидят какие-то твари, которые отгрызают им
головы.
   Трембоуд понял, что приказывать бесполезно, и погнал вперед троллей.
   Застучали молотки и кирки, и пол пещеры усыпали куски камня.
   Наконец они проникли в низкую боковую пещерку  рядом  с  главной.  В  ней
обнаружили кипу соломы, несколько капель застывшего воска  и  многочисленный
крысиный помет. А также с дюжину крысиных ходов, ведущих куда-то п