ак загнанный охотничьими собаками  заяц.  С  того
рокового дня, когда он  ступил  на  берег  Порт-Тарквила,  его  преследовала
губительная ненависть Гадджунга.
   - Ведите их! - отрывисто приказал чародей, отвернулся и  гулко  прошаркал
на другой конец большого зала.
   Слуги чародея - кроме кожаных фартуков, на них ничего не было -  схватили
пленников и, не встретив сопротивления, повели прочь.
   Эвандер повернул голову, и по спине его пробежал холодок.  Один  из  слуг
показался ему знакомым.
   - Косперо! - прошептал юноша. Ответа не последовало. Мужчина тупо смотрел
перед собой.
   - Косперо? - вновь попытал счастья Эвандер.
   В том, что это его друг или то, что было когда-то его  другом,  юноша  не
сомневался. Вскоре он потерял Косперо из вида.
   Эта встреча не на шутку напугала юношу. Все это время  он  был  уверен  в
гибели своего доброго наставника, а теперь оказалось, что чародей  с  Черной
горы превратил Косперо в зомби и сделал своим рабом.
   Пленников отвели в небольшое помещение, уложили  на  стоящие  бок  о  бок
столы и привязали  ремнями.  Под  потолком  комнатки  ярко  сиял  монжонский
светильник.
   Чародей оживленно заговорил:
   - Ну что ж, вам удалось на время скрыться от меня, но, похоже, так  и  не
удалось уйти достаточно далеко.
   Эвандер ощущал себя зайцем с перебитой лапой в руке охотника.
   - Насколько мне помнится, я собирался обратить тебя в ничто, когда вы оба
исчезли, прихватив с собой  волшебный  ковер.  Это  произошло  отнюдь  не  в
результате моего заклинания. Мое заклинание было смертельным: ты должен  был
некоторое  время  светиться  золотистым   светом,   а   потом   окончательно
раствориться в пространстве.  Так  нет  же,  вмешался,  дьявол  его  забери,
благословенный  Тимнал.  Ваше  внезапное   исчезновение   вызвало   всеобщее
замешательство.
   Чародей согнулся и поморщился от боли. Эвандер обратил на это внимание, а
Гадджунг заметил его взгляд.
   - Да, как видишь, юноша,  это  все  из-за  тебя.  Из-за  твоего  мерзкого
кинжала. Будь уверен, твой переход в мир иной окажется крайне медленным.
   Эвандер стиснул зубы:
   - Делай что хочешь.
   - Непременно, дитя мое, непременно. Но сперва ответь, куда же вы исчезли.
Где вы прятались эти несколько недель?
   Пленники молчали.
   - Итак? - зловеще промурлыкал чародей. У юноши пересохло во рту.
   - Итак? - прорычал Гадджунг прямо в лицо юноше, распространяя вокруг себя
запах плесени.
   - Мы были в мире, который называют "Ортонд", - сказала Сирина.
   - Как вы туда попали?
   - Не знаю, спроси Тимнал.
   - Ах да, Тимнал. К нему мы еще вернемся. Сначала расскажите мне, где этот
ваш Ортонд.
   - Я не знаю этого.
   - Значит, не знаешь? Или просто не хочешь  мне  сказать,  а?  Не  хочешь,
чтобы я нашел это место, да?
   - О нет, напротив, я бы очень этого хотела. Ты бы понял, чего  стоят  все
маги и ты сам в частности.
   - А ведь это отнюдь не комплимент, милочка. Ты случайно не забыла, что мы
с тобой почти женаты?
   - Я никогда не выйду за тебя замуж.
   - Ну же, любимая, не зли меня. Мы с тобой получили  благословение,  честь
честью, в присутствии твоего отца. Разве ты не помнишь?
   - Никакой свадьбы не было - брачная церемония даже не успела начаться.
   - Ага, так ты настаиваешь на выполнении всех  формальностей,  да?  Сирина
промолчала.
   - Коли так, дорогуша, я сперва займусь твоим  возлюбленным.  Это  судьба!
Впервые доблестный юноша перешел мне дорогу в Порт-Тарквиле. Может, когда  я
живьем сниму с него кожу, ты вспомнишь дорогу в Ортонд.
   Юноша собрался с силами:
   - Она говорит правду. Послушай, я расскажу, что с нами  произошло.  Может
быть, ты поверишь этому рассказу. Ты же сам  владеешь  темными  искусствами.
Если кто-либо на свете может понять, что с нами случилось, так это ты.
   Белое морщинистое лицо застыло, глаза чародея остановились на юноше.
   - Говори.
   Эвандер без утайки рассказал все, что им довелось пережить с той  минуты,
как они исчезли с  башни  монжонского  королевского  дворца.  Он  говорил  о
выжженном Ортонде, о холодных ветрах и руинах. Говорил об элимах,  их  мире,
об их враге Ваакзааме Великом, Повелителе Двенадцати Миров.
   Чародей слушал очень внимательно. Когда юноша закончил  рассказ,  повисла
долгая тишина, потом Гадджунг вздохнул:
   -  Итак,  то,  что  было  предсказано   тысячелетия   назад,   наконец-то
свершилось. Это предсказал еще Замбалестес. Красная  Эра  не  может  длиться
вечно. Ваакзаам вырвется из рук Синни и  попытается  погубить  их.  Игра  на
Доске Сфер Судьбы будет проиграна.
   Эвандер изумленно уставился на чародея.
   - Ха! Такие беспомощные, но тем не менее  смертельно  опасные.  Вы,  сами
того не зная, принесли весть о том, что наш мир обречен. Такие милые,  такие
прелестные и такие опасные. А ведь вы ничего не знаете, почти ничего.
   К юноше вернулся дар речи.
   - Так ты знаешь это чудовище Ваакзаама? Значит, ты веришь, что мы говорим
правду?
   Чародей  кивнул.  Эвандер  мог  бы  поклясться,  что  по  лицу  Гадджунга
пробежала тень грусти.
   - Наш мир очень стар, дитя мое. Задолго до начала Красной Эры  появлялись
и рассыпались в прах великие империи магов. Перед Красной Эрой была Голубая,
а еще раньше, гораздо раньше была Эра цвета Морской волны. Иногда это  время
называют Золотым Веком. Рителтом тогда правили Высшие Эльфы. Говорят, они  и
по сей день правят нашим миром, но теперь уже тайно.  Говорят,  это  и  есть
сами Синни, просто они каким-то образом перешли на высшую" более совершенную
ступень существования.
   Юноша зажмурился. Чародей заметил это и презрительно рассмеялся.
   - Вы же понятия не имеете, о чем я говорю. Вряд ли  кому-нибудь  из  ныне
живущих, не считая меня самого, известны эти тайны. Я займусь вами позже.
   Чародей вышел из комнаты. Светильник  омывал  пленников  мягкими  волнами
сияния. Ремни были крепкими и делали даже  мысль  о  побеге  невозможной.  В
любом случае, за дверью стояли зомби.
   Пленники надолго остались одни. Они изо  всех  сил  старались  поддержать
друг друга, но для этого  требовались  неимоверные  усилия.  Положение  было
поистине плачевным, и все же влюбленные не  хотели  поддаваться  отчаянию  и
нашли в себе силы преодолеть ужас. После всего, что они пережили,  поражение
казалось немыслимым. На помощь пленникам пришел спокойный мрачный юмор.
   Чародей вернулся.
   - Мне в голову пришла замечательная мысль. Я  освобожу  мою  невесту,  и,
если ее отец отдаст мне Тимнал, она вернется в Монжон.
   - Отец никогда не расстанется с Тимналом, - горько рассмеялась Сирина.  -
Судьба Тимнала волнует его куда больше, чем судьба дочери.
   - Он же твой отец, глупая девчонка! Его сердце дрогнет, когда  я  объясню
ему, что случится с  тобой  в  случае  его  отказа.  -  Чародей  вновь  дико
улыбнулся. - Я даже соглашусь отдать в придачу твоего любовника, с условием,
что его незамедлительно бросят на съедение львам.
   С этими словами чародей оставил их.  Монжонский  светильник  засиял  ярче
прежнего, но, несмотря на это, измученные пленники провалились в сон.
   Эвандер проснулся через несколько часов,  оттого  что  в  комнате  кто-то
появился. Вошедший находился в головах у юноши, вне поля зрения, и, кажется,
в  волнении  метался  по  комнате.  В  конце   концов   он   приблизился   к
противоположному краю стола, и юноша увидел, что это Косперо.
   - Косперо? Ты узнаешь меня? Это, же я, Эвандер.
   Взгляд Косперо был пустым, но несчастного  явно  что-то  волновало  -  на
нахмуренном лбу пролегли морщины.
   - Кто ты? - выговорил он наконец.
   - Я Данаис Эвандер, твой друг, твой ученик. Мы вместе  плыли  на  корабле
"Крылатый торговец", помнишь? Останавливались в Порт-Тарквиле. Я  еще  хотел
посмотреть на танцовщиц в таверне. А чародей наслал на меня проклятие.
   - Данаис? - На минуту взгляд Косперо стал более осмысленным.
   - Нас бросили за борт. Помнишь? Косперо обхватил голову руками:
   - Я... - Он нечленораздельно вскрикнул, повернулся и выбежал из комнаты.
   - Что происходит? - спросила девушка.
   - Сирина, это Косперо.  Помнишь,  я  рассказывал  тебе  о  старом  добром
Косперо? Это мой друг, мой учитель. У Баканского побережья  нас  бросили  за
борт. Я думал, его растерзали акулы.
   - Но ты сказал, что он погиб.
   - Я так думал. Но он здесь. Все это время он был в рабстве у чародея.
   - Он превратился в зомби.
   - Да, но мы, похоже, разбередили его память.
   - Ты можешь сделать так, чтобы он освободил нас?
   - Попробую.
   Но чтобы Эвандер смог хотя бы попробовать, Косперо должен был как минимум
вернуться, а он этого не сделал. Пленники вновь заснули  под  ярким  сиянием
монжонского светильника.
   Дверь  с  треском  распахнулась.  В  комнату,  шипя  от  злости,   влетел
разъяренный чародей.
   Судя по всему, король Агрант наотрез отказался от предложенного обмена.
   - Что он возомнил о себе, этот надутый человечишка? Неужто он думает, что
можно отказывать мне?
   В глазах чародея вспыхнула искра дикой ярости.
   - Принести мне инструменты для сдирания кожи, - крикнул  он  через  плечо
слугам.
   - Не может быть, чтобы ты пал так низко, - горько пошутил юноша.
   Ответом  ему  была  отвратительная  ухмылка.  Зомби  вкатили  в   комнату
маленькую жаровню на металлической тележке. На ней  лежали  разного  размера
ножи. Чародей выбрал один и принялся вертеть его в руках.
   - Снимите с мальчишки одежду,  -  приказал  он.  Когда  зомби  сорвали  с
Эвандера рубашку, чародей вскрикнул от изумления:
   - Урод! Какой великолепный образец волшебного уродства! Значит,  вот  как
на тебе отразилось мое заклинание в Порт-Тарквиле. Вообще-то ты  должен  был
превратиться в сотню жаб. К этому времени они бы уже все  сдохли.  А  вместо
этого  ты  отрастил  прелестную  кожу.  Чудно,  чудно,  чудно...  -  Чародей
восхищенно рассматривал юношу. - Я мог бы выручить за тебя  целое  состояние
на рынке рабов в Урдхе. Там вполне - как бы это сказать  -  сформировавшийся
спрос на уродов.
   Гадджунг внезапно опустил взгляд и обратил внимание на нож в руке.
   - Ха! Теперь нож  не  понадобится.  Эта  кожа  все  меняет.  Я  передумал
отдавать тебя голодным львам. Отнюдь. Я исследую тебя в лаборатории.  Посажу
в клетку и выставлю на всеобщее обозрение.
   Гадджунг повернулся к девушке.
   - Тогда я сдеру кожу с нее. -  Чародей  жутко  улыбнулся.  -  И  отправлю
прелестную кожицу целиком - я мастер в этом деле - ее папочке.
   - Нет, подожди, я кое-что скажу, - выдохнул Эвандер.
   - А, опять про любовь. - Чародей  потер  шершавый  подбородок.  -  Хочешь
пожертвовать собой ради любимой, так?
   - Нет. У меня есть идея. Думаю, я могу достать то,  что  ты  так  жаждешь
заполучить.
   - Тимнал?
   - Да.
   - Но как? - Глаза чародея вспыхнули.
   - Я знаю, как тайком пробраться во дворец. Я выкраду Тимнал.
   - Неужели? Выкрадешь? А потом что?
   - Как что? Принесу тебе.
   - Выходит, я должен поверить тебе на слово? Юноша замолчал и взглянул  на
Сирину.
   - Ну да, - пробормотал Гадджунг. - Это все ради этой вашей любви. Или, по
крайней мере, ты хочешь, чтобы я поверил в это.
   Девушка обдумывала ситуацию.  Ей  уже  наверняка  не  спастись.  Чудовище
непременно убьет ее, а вот у Эвандера, возможно, появился шанс на спасение.
   Девушка понимала, что хотя бы один из них должен  выжить  и  предупредить
Великих Ведьм Кунфшона. И если она поможет Эвандеру  остаться  в  живых,  то
встретит смерть, не дрогнув.
   Во-первых, надо убедить чародея отпустить пленника.  Конечно,  Сирина  не
думала, что юноша выкрадет Тимнал - ведь  только  благодаря  волшебной  силе
Монжон парит в воздухе, - но зато Эвандер окажется на свободе. Гадджунг явно
серьезно задумался над дерзким предложением.
   - Я знаю, где хранится ключ, - вступила в разговор принцесса. -  В  плане
Эвандера нет ничего невыполнимого. Он  даже  сравнительно  несложен.  Тимнал
охраняют не так уж тщательно. Трудно попасть в личные дворцовые апартаменты,
а сам Тимнал хранится в гроте,  точно  под  ними.  Король  всегда  оставляет
проход к Тимналу открытым.
   Чародей резко обернулся, его взгляд буквально пробуравил девушку.
   - Я подозревал, что дело примерно так и обстоит. Продолжай.
   - Ключ хранится в кабинете моего  отца,  он  вделан  в  голову  маленькой
бронзовой кошки. Я могу объяснить Эвандеру, как ее найти. Он бывал во дворце
раньше.
   - Если я отпущу его, он попытается сбежать.
   - Но ты же не допустишь этого, правда?
   - Именно, не допущу. Ему придется вернуться,  хочешь  не  хочешь,  потому
что, если он не вернется, я и в самом деле сдеру с тебя  кожу,  а  он  тебя,
принцесса, любит. Так что выбора у него нет. Тут и магия не нужна.
   - Так ты отпустишь его?
   - Возможно. Мне надо подумать. Чародей вышел из комнаты.  Светильник  все
так же  сиял  над  головами  пленников.  Проходил  час  за  часом.  Гадджунг
вернулся.
   - Принцесса Сирина, признаюсь, вы  меня  шокировали.  Предательство!  Так
легко предать свой родной город. К счастью, мне так и не довелось сочетаться
с вами браком. Представить только, а я еще  тешил  себя  надеждами,  что  мы
понравимся, даже полюбим друг друга. О, какое разочарование! У  вас,  должно
быть, ледяное сердце.
   Гадджунг издевательски, в притворном ужасе, прижал руку ко лбу,  а  потом
громко рассмеялся.
   - Кто бы мог подумать,  что  принцесса  так  легко  предаст  свой  город.
Интересно, что скажут в Монжоне, когда я оповещу мир о твоем  предательстве?
Сирина-предательница, одним  словом  подписавшая  смертный  приговор  своему
народу.
   Девушка сдержалась, чтобы не взорваться, и спокойно ответила:
   - Я думаю, ты все равно поработишь наш город, о великий. Ты мастер темных
искусств; мой отец не сможет противостоять тебе, и  в  конце  концов  Тимнал
окажется у  тебя.  Мой  поступок  только  ускорит  конец  и  прекратит  наши
страдания. Когда ты получишь Тимнал, тебе будет незачем  больше  мучить  мой
народ.
   - А попутно ты надеешься спасти свою шкуру,  -  захихикал  чародей.  -  В
прямом смысле этого слова.
   - А почему нет? Лучше бессмысленная смерть?
   Древние глаза Гадджунга зло блеснули. По его знаку зомби увели Эвандера.
   Юношу  привязали  к  стулу  в  маленькой,  темной  комнате.   С   помощью
примитивного  заклинания  и  подвешенной  на  цепочке  блестящей  безделушки
чародей погрузил Эвандера в гипнотический сон.  Пленник  обмяк,  взгляд  его
затуманился.
   Чародей подробно расспросил юношу, но не  выявил  ни  малейших  признаков
обмана. Эвандер хотел спасти жизнь Сирины и готов  был  с  радостью  умереть
ради принцессы.
   Зомби отвели юношу обратно в комнату со светильником. Чародей  погрузился
в размышления.
   Он может лишиться мальчишки,  чье  уродство  хотелось  бы  исследовать  в
лаборатории. Удастся ли сознательно добиться подобного эффекта  вновь?  Было
бы забавно овладеть столь впечатляющим колдовством. Если парень сбежит, то с
новым знанием придется проститься.
   Но мальчишка влюблен. А из-за любви люди порой готовы на любую  глупость.
Вот и этот парень непременно вернется. И, если повезет, доставит  обещанное.
При мысли о том, что, возможно, через несколько часов Тимнал окажется в  его
власти, чародей затрепетал,  в  древнем  порочном  сердце  вспыхнул  бешеный
восторг. Наконец, после долгих раздумий, Гадджунг принял решение.
   Он ворвался в комнату к пленникам и разбудил их.
   - Я готов пойти на риск. Переметнуться на сторону Монжона ты не можешь  -
король тут же прикажет бросить тебя львам. К  тому  же  тебе  известно,  что
станется с той,  которую  ты  так  безумно,  отчаянно  любишь,  если  ты  не
вернешься. Так что я, пожалуй,  рискну.  Ты  можешь  идти.  Пусть  принцесса
объяснит тебе все, что нужно. Полетишь на моей рукх-мыши.

Глава 42

   Эвандер мчался на летучей рукх-мыши, сидя в седле на  шее  чудовища.  Сам
полет и вид земли с большой высоты изумляли юношу. Огромные крылья сходились
и расходились за  его  спиной,  заставляя  седока  болтаться  из  стороны  в
сторону. Эвандер чувствовал, как нагревается тело под седлом.
   Управлять крылатым скакуном не требовалось. Он сам знал, куда лететь.  На
обратном пути Эвандеру надо было лишь воспользоваться полученным от  чародея
серебряным свистком, чтобы чудовище вернулось.
   Далеко внизу скользила окутанная тьмой земля. Огоньки мерцали только там,
где по берегам рек в долине Сколы раскинулись города. Воздух был прохладным,
но после ледяного холода Ортонда ночь казалась  Эвандеру  теплой.  Он  решил
мысленно повторить указания Сирины. Бронзовая кошка  стояла  на  левом  краю
письменного стола в кабинете короля. Чтобы попасть в этот кабинет, надо было
открыть дверь ключом, спрятанным в синем кувшине, стоящем на подоконнике.
   Через некоторое время юноша задумался  о  другом.  Полет  в  ночном  небе
казался необыкновенным волшебством, но далекие  огни  городов  не  волновали
сердце юноши. Они говорили  о  манящей,  но  призрачной  безопасности,  а  у
Эвандера был свой путь. Безопасность ему не суждена. Что бы ни случилось, он
вернется в логово чародея. Ухватится за малейший шанс,  только  бы  Гадджунг
пощадил принцессу Даже если ему самому придется  остаток  жизни  провести  в
клетке.
   Юноша пытался бороться с отчаянием,  и  это  было  нелегко.  Вернуться  с
Ортонда - и попасть в лапы к Гадджунгу! Наверное, боги за что-то наложили на
него  проклятие.  Может,  следовало  остаться  в  Седимо   и   сразиться   с
узурпаторами? Он бы потерпел поражение, и кузены казнили бы  его,  быстро  и
тихо. Не пришлось бы сейчас мучиться.
   Юноша заставил себя отогнать подобные мысли. Еще не все потеряно - он жив
и на свободе. А погибни он в Седимо  -  никогда  не  встретил  бы  принцессу
Сирину Монжонскую, свою настоящую и единственную любовь.
   Летучая рукх-мышь мчалась быстро. Уже через час она достигла стен  города
и плавно приземлилась на крыше увенчанного куполом мавзолея,  расположенного
на кладбище для знати - прямо у подножия дворца.
   Эвандер  выбрался  из  седла  и  соскользнул  вниз  по  медным   плиткам,
покрывавшим крышу склепа. Добравшись до края крыши, он спрыгнул с карниза на
перила, а оттуда на землю.
   Над головой у юноши раздалось оглушительное  хлопанье.  Рукх-мышь  взмыла
вверх, распласталась в воздухе, несколько раз  взмахнула  крыльями,  подняла
тучу пыли и сухих листьев и вскоре скрылась из виду. Эвандер встал на ноги и
принялся высматривать приметы, которые Сирина показала ему еще в первый день
их знакомства.
   Естественно, парящую рукх-мышь не могли не заметить,  и  к  кладбищу  уже
сбегались люди со  светильниками.  Из  заслоненных  ветвями  дворцовых  окон
неслись крики.
   Юноша наконец заметил громаду могилы Людица Великого и повернул налево, к
дворцовой стене. Вверху перекликались солдаты.  Огни  приближались.  Эвандер
бегом бросился к мавзолею Золотой Гусочки, нашел на  южной  стене  бронзовую
пластинку, коснулся четырех звезд по углам,  протянул  руку  к  барельефу  и
нажал на правую ступню женской фигурки.
   Что-то скрипнуло. Часть задней стенки со скрежетом отъехала назад.  Юноша
шагнул во мрак, осторожно нащупывая  ногами  ступеньки.  Внезапно  проход  в
стене захлопнулся, и Эвандер оказался  в  полной  темноте.  Пришлось  вынуть
небольшой монжонский светильник, предусмотрительно одолженный чародеем.
   Теперь юноша мог идти быстрее. Он миновал уже знакомые извивающиеся стены
и топкие участки коридора. Местами дно  туннеля  покрывала  вода,  но  после
подземелий Ортонда дворцовый потайной  ход  казался  детской  игрой.  Вскоре
юноша вышел к Провалу Донзаго - бездонной черной пропасти, накрытой  высоким
сводчатым куполом. Там как раз шла торжественная церемония. Жрецы бросали  в
яму цветы. Растения минуту кружились в воздухе  и  затем  исчезали  во  тьме
Провала. Хор голосов пел о непостоянстве и быстротечности всего живого.
   Эвандеру удалось проскользнуть мимо  процессии  незамеченным.  Он  быстро